Шарль Юбер Мильвуа
правитьИзбранные стихотворения
правитьПеснь араба над могилою коня
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.
О путник, со мною страданья дели:
Царь быстрого бега простерт на земли;
И воздухом брани уже он не дышит;
И грозного ржанья пустыня не слышит;
В стремленье погибель его нагнала;
Вонзенная в шею, дрожала стрела;
И кровь благородна струею бежала;
И влагу потока струя обагряла.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.
Убийцу сразила моя булава:
На прах отделенна скатилась глава;
Железо вкусило напиток кровавый,
И труп истлевает в пустыне без славы…
Но спит он, со мною летавший на брань;
Трикраты воззвал я: сопутник мой, встань!
Воззвал… безответен… угаснула сила…
И бранные кости одела могила.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.
С того ненавистного, страшного дня
И солнце не светит с небес для меня;
Забыл о победе, и в мышцах нет силы;
Брожу одинокий, задумчив, унылый;
Иемена доселе драгие края
Уже не отчизна — могила моя;
И мною дорога верблюда забвенна,
И дерево амвры, и куща священна.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.
В час зноя и жажды скакал он со мной
Ко древу прохлады, к струе ключевой;
И мавра топтали могучи копыта;
И грудь от противных была мне защита;
Мой верный соратник в бою и трудах,
Он, бодрый, при первых денницы лучах,
Стрелою, покорен велению длани,
Летал на свиданья любови и брани.
О друг! кого и ветр в полях не обгонял,
Ты спишь — на зыбкий одр песков пустынных пал.
Ты видел и Зару — блаженны часы! —
Сокровище сердца и чудо красы;
Уста вероломны тебя величали,
И нежные длани хребет твой ласкали;
Ах! Зара, как серна, стыдлива была;
Как юная пальма долины цвела;
Но Зара пришельца пленилась красою
И скрылась… ты, спутник, остался со мною.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,
Он спит — на зыбкий одр песков пустынных пал.
О спутник! тоскует твой друг над тобой;
Но скоро, покрыты могилой одной,
Мы вкупе воздремлем в жилище отрады;
Над нами повеет дыханье прохлады;
И скоро, при гласе великого дня,
Из пыльного гроба исторгнув меня,
Величествен, гордый, с бессмертной красою,
Ты пламенной солнца помчишься стезею.
Перевод В. А. Жуковского (1810).
Цветок
Романс
Минутная краса полей,
Цветок увядший, одинокий,
Лишен ты прелести своей
Рукою осени жестокой.
Увы! нам тот же дан удел,
И тот же рок нас угнетает:
С тебя листочек облетел —
От нас веселье отлетает.
Отъемлет каждый день у нас
Или мечту, иль наслажденье.
И каждый разрушает час
Драгое сердцу заблужденье.
Смотри… очарованья нет;
Звезда надежды угасает…
Увы! кто скажет: жизнь иль цвет
Быстрее в мире исчезает?
Перевод В. Жуковского (1811).
Последняя весна
В полях блистает Май веселый!
Ручей свободно зажурчал,
И яркий голос Филомелы
Угрюмый бор очаровал:
Всё новой жизни пьет дыханье!
Певец любви, лишь ты уныл!
Ты смерти верной предвещанье
В печальном сердце заключил;
Ты бродишь слабыми стопами
В последний раз среди полей,
Прощаясь с ними и с лесами
Пустынной родины твоей.
«Простите, рощи и долины,
Родные реки и поля!
Весна пришла, и час кончины
Неотразимой вижу я!
Так! Эпидавра прорицанье
Вещало мне — В последний раз
Услышишь горлиц воркованье
И Гальционы тихий глас:
Зазеленеют гибки лозы,
Поля оденутся в цветы,
Там первые увидишь розы
И с ними вдруг увянешь ты.
Уж близок час… Цветочки милы,
К чему так рано увядать?
Закройте памятник унылый,
Где прах мой будет истлевать;
Закройте путь к нему собою
От взоров дружбы навсегда.
Но если Делия с тоскою
К нему приближится; тогда
Исполните благоуханьем
Вокруг пустынный небосклон
И томным листьев трепетаньем
Мой сладко очаруйте сон!»
В полях цветы не увядали,
И Гальционы в тихой час
Стенанья рощи повторяли;
А бедный юноша… погас!
И дружба слёз не уронила
На прах любимца своего;
И Делия не посетила
Пустынный памятник его:
Лишь пастырь в тихий час денницы,
Как в поле стадо выгонял,
Унылой песнью возмущал
Молчанье мёртвое гробницы.
Перевод Константина Батюшкова (1815).
Падение листьев
Элегия
Рассыпан осени рукою,
Лежал поблекший лист кустов;
Зимы предтеча, страх с тоскою
Умолкших прогонял певцов;
Места сии опустошенны
Страдалец юный проходил;
Их вид во дни его блаженны
Очам его приятен был.
«Твое, о роща, опустенье
Мне предвещает жребий мой,
И каждого листа в паденье
Я вижу смерть перед собой!
О ЭгТидавра прорицатель!
Ужасный твой мне внятен глас:
„Долин отцветших созерцатель,
Ты здесь уже в последний раз!
Твоя весна скорей промчится,
Чем пожелтеет лист в полях
И с стебля сёльный цвет свалится“ —
И гроб отверст в моих очах!
Осенни ветры восшумели
И дышат хладом средь полей,
Как призрак легкий улетели
Златые дни весны моей!
Вались, валнся, лист мгновенный,
И скорбной матери моей
Мой завтра гроб уединенный
Сокрой от слезных ты очей!
Когда ж к нему, с тоской, с слезами
И с распущенными придет
Вокруг лилейных плеч власами
Моих подруга юных лет,
В безмолвьи осени угрюмом,
Как станет помрачаться день,
Тогда буди ты с легким шумом
Мою утешенную тень!»
Сказал — и в путь свой устремился,
Назад уже не приходил;
Последний с древа лист сронился,
Последний час его пробил.
Близ дуба юноши могила;
Но, с скорбию в душе своей,
Подруга к ней не приходила,
Лишь пастырь, гость нагих полей,
Порой вечерния зарницы,
Гоня стада свои с лугов,
Глубокий мир его гробницы
Тревожит шорохом шагов.
Перевод Михаила Милонова (1819).
Срубленная роща
Элегия
(Подражание Ивана Великопольского)
О Нимфы! плачьте! рощи нет,
Где вы под сению густою
Всегда, как юный нежный цвет,
Скрывались знойною порою.
Где часто вы под вечерок
Толпою шумною сбирались
На пестрый, бархатный лужок —
Резвились, прыгали, смеялись,
Сплетались в легкий хоровод,
Плескались светлыми струями;
И вдруг, завидя за кустами
Сатира дерзкаго приход,
Венками робко прикрывались
И в роще частой разсыпались,
Как дуновеньем ветерка
Листочки нежнаго цветка —
Где с каждой светлою весною
Цвели вы новой красотою.
О плачьте, плачьте же о ней!
Под истребительной рукою
Она сравнялася с землей.
Стонает иволга, порхая
Между порубленных ветвей,
И над гнездом своим летая,
Молчит печальный соловей.
Напрасно путник утомленный,
Трудом и зноем изнуренный,
Спешит сюда в прохладну тень:
Изсохший дуб, ветвей лишенный,
Не призовет его под сень.
Напрасно юная Лилета
Хотела б луг тот посетить,
Где в первый раз она любить
Клялась украдкою от света;
Где в тайне лиственной сени
Она для друга лишь дышала
И в сердце робком трепетала
От недоверчивой любви.
Она знакомаго здесь луга
В тени древесной не найдет,
Не встретит милаго ей друга
Вздохнет, и тихо отойдет.
Страшись, безжалостный губитель!
Есть бог лесов, полей блюститель
И рощи сей он был покров.
Он, он с пришедшею весною,
Долины кроет муравою,
Цветы лелеет средь лугов,
Невинных птичек охраняет,
И мирны гнезда их качает
В прохладе тенистых кустов.
Всегда благих даров податель,
Сей бог — твой будет бог каратель;
И тиховейный ветерок,
Изгнанный из тени древесной,
Отвеет вздох твоей любезной,
Как в роще брошенный листок.
Падение листьев
С дерев на поздний злак полей
Листы поблеклые опали,
Дубравы без теней стояли,
Молчал пустынный соловей.
Недугом и тоской томимый,
Тех мест страдалец молодой
В последний раз стране родимой
Вверял печальный голос свой.
«Простите, холмы и долины,
Прости, шумливая река,
Я слышу весть моей кончины
В паденьи каждого листка.
О роковое прорицанье!
Я не забыл твой страшный глас:
„Узришь ты рощей увяданье,
Но их узришь в последний раз.
Трепещет кипарис священный!
Уже над головой твоей,
Суровой смерти обреченной,
Склонил он сень своих ветвей.
Твой краткий век — был сон лукавый:
Увянешь ты во цвете дней,
Скорей, чем лист твоей дубравы,
Скорей, чем злак твоих полей“.
Сбылось! своим дыханьем хладным
Болезнь подула на меня,
И сном неясным, безотрадным
Промчалась молодость моя.
Шуми, валися, лист минутный,
Шуми, вались с родных ветвей,
Засыпь, сокрой мой холм приютный
От взоров матери моей.
Но если дева, мне драгая,
Под покрывалом, в тишине,
Как призрак из-за древ мелькая,
На грустный холм придет ко мне,
И плакать простодушно будет
И робко вымолвит: люблю! —
Пусть легкий шорох твой пробуд:
Тень благодарную мою…»
Сказал — и тихо удалился,
Наутро юноша погас;
Но холм заветный в тихий час
От нежной матери не скрылся:
Напрасен был страдальца глас!
И часто зрелась там у древа
Мать безутешная в слезах;
А с милой лаской на устах
Туда не приходила дева.
Перевод В. И. Туманского (1823).
Возвращение
На кровы ближнего селенья
Нисходит вечер, день погас.
Покинем рощу, где для нас
Часы летели как мгновенья!
Лель, улыбнись, когда из ней
Случится девице моей
Унесть во взорах пламень томный,
Мечту любви в душе своей
И в волосах листок нескромный.
Перевод Е. А. Баратынского.
Падение листьев
Желтел печально злак полей,
Брега взрывал источник мутный,
И голосистый соловей
Умолкнул в роще бесприютной.
На преждевременный конец
Суровым роком обреченный,
Прощался так младой певец
С дубравой, сердцу драгоценной:
«Судьба исполнилась моя,
Прости, убежище драгое!
О прорицанье роковое!
Твой страшный голос помню я:
„Готовься, юноша несчастный!
Во мраке осени ненастной
Глубокий мрак тебе грозит;
Уж он зияет из Эрева,
Последний лист падет со древа —
Твой час последний прозвучит!“
И вяну я: лучи дневные
Вседневно тягче для очей;
Вы улетели, сны златые
Минутной юности моей!
Покину всё, что сердцу мило.
Уж мглою небо обложило,
Уж поздних ветров слышен свист!
Что медлить? время наступило:
Вались, вались, поблеклый лист!
Судьбе противиться бессильный,
Я жажду ночи гробовой.
Вались, вались! мой холм могильный
От грустной матери сокрой!
Когда ж вечернею порою
К нему пустынною тропою,
Вдоль незабвенного ручья,
Придет поплакать надо мною
Подруга нежная моя,
Твой легкий шорох в чуткой сени,
На берегах Стигийских вод,
Моей обрадованной тени
Да возвестит ее приход!»
Сбылось! Увы! судьбины гнева
Покорством бедный не смягчил:
Последний лист упал со древа,
Последний час его пробил.
Близ рощи той его могила!
С кручиной тяжкою своей
К ней часто матерь приходила…
Не приходила дева к ней!
Перевод Е. А. Баратынского (1823).
Лета
Душ холодных упованье,
Неприязненный ручей,
Чье докучное журчанье
Усыпляет Элизей!
Так! достоин ты укора:
Для чего в твоих водах
Погибает без разбора
Память горестей и благ?
Прочь с нещадным утешеньем!
Я минувшее люблю
И вовек утех забвеньем
Мук забвенья не куплю.
Перевод Е. А. Баратынского (1823).
Крылья жизни
На лёгких крылышках
Летают ласточки;
Но легче крылышки
У жизни ветреной.
Не знает в юности
Она усталости
И радость резвую
Берёт доверчиво
К себе на крылия.
Летит, любуется
Прекрасной ношею…
Но скоро тягостна
Ей гостья милая,
Устали крылышки,
И радость резвую
Она стряхает с них.
Печаль ей кажется
Не столь тяжёлою,
И, прихотливая,
Печаль туманную
Берёт на крылия
И вдаль пускается
С подругой новою.
Но крылья лёгкие
Все боле, более
Под ношей клонятся,
И вскоре падает
С них гостья новая,
И жизнь усталая
Одна, без бремени,
Летит свободнее;
Лишь только в крылиях
Едва заметные
От ношей брошенных
Следы осталися —
И отпечатались
На лёгких пёрышках
Два цвета бледные:
Немного светлого
От резвой радости,
Немного тёмного
От гостьи сумрачной.
Перевод Дмитрия Веневитинова (1827).
Возвращение
На кровлях сельских луч дневной давно погас.
Давно лелеет нас вечерний сладкий час!..
Пойдем из тайного жилища наслаждений,
Где нам часы любви текли быстрей мгновений!..
Из грота темного ты унесешь в мечтах
Воспоминание о сладостных часах,
В очах пленительных огонь прелестно-томный,
И в русых волосах один листок нескромный!
Перевод М. Л. Михайлова.
Река забвения
Лета, ты, чей ропот клонит
В дрему элисейский мрак,
Ты, в чьих волнах равно тонет
Память бед и память благ,
Прочь! жестоких утешений
Пусть не славит мне твой звук.
Я забвеньем наслаждений
Не куплю забвенья мук.
Перевод В. Брюсова.
Примечания
правитьПеснь араба над могилою коня («Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял…») — Перевод стихотворения Мильвуа «L’arabe au tombeau de son coursier» («Араб у могилы своего скакуна»). Последняя строфа отсутствует в подлиннике, она добавлена Жуковским.
Впервые — в журнале «Вестник Европы», 1810, ч. L, № 7, с. 190—192 под заглавием «Песнь араба над могилою коня» с подписью «Ж.»
Цветок («Минутная краса полей…»). — Опубл.: «Стихотворения Василия Жуковского», ч. 1, СПб., 1815. Источник текста: Жуковский В. А. Собрание сочинений в четырёх томах. — М., Л.: ГИХЛ, 1959. — Т. 1. Стихотворения. — С. 108—109). Подражание одноименному романсу Мильвуа «La fleur».
Последняя весна («В полях блистает Май веселый!..») — Опубл.: Вестник Европы. 1816. Ч. LXXXVII, № 11. С. 181—183. Подражание элегии Ш.-Ю.Мильвуа «Падение листьев» («La Chute des feuilles», 4 варианта, 1811—1815).
Падение листьев («Рассыпан осени рукою…»). — Мастера русского стихотворного перевода : [Сборник / Вступ. статья, с. 5-72, подгот. текста и примеч. Е. Г. Эткинда]. Кн. 1:. — 1968. — 526 с.
Срубленная роща («О Нимфы! плачьте! рощи нет…»). — Благонамеренный. Журнал, издаваемый А. Измайловым. СПб., 1820, № 14. С. 111—113.
Падение листьев («С дерев на поздний злак полей…») «Соревнователь», 1823, ч. 22, № 6, с. 266. Мильвуа, La Chute des feuilles — «De la depouille de nos bois…» (Elegies, 1812—1814).
Крылья жизни («На лёгких крылышках…») — Вольный перевод стихотворения Мильвуа «Plaisir et peine» — «Радость и горе» (дословно: «Удовольствие и наказание»). Впервые — в журнале «Московский вестник», 1828, часть 7, № 1, с. 13—14.
Возвращение («На кровы ближнего селенья…»). «Благонамеренный», 1822, ? 11, с. 444. Мильвуа, Le Retour — «Sur le chaume de ces demeures…» (Elegies, 1812—1814).
Падение листьев («Желтел печально злак полей…»). «Новости литературы», 1823, № 12, с. 186 (первоначальная редакция, впоследствии значительно переработанная). La Chute des feuilles — «De la depouille de nos bois…» (Elegies, 1812—1814). Также перев.: см. примеч. 56.
Лета («Душ холодных упованье…»). «Новости литературы», 1823, № 19, с. 95 (под загл. «К Лете»). Le Fleuve d’oubli — «Onde fДcheuse, onde malavisee…» (Elegies, 1812—1814). Также перев.: В. Брюсов.
Возвращение («На кровлях сельских луч дневной давно погас…»). — Полное собрание сочинений М. Л. Михайлова / Под ред. П. В. Быкова. Том. 1. Стихотворения оригинальные и переводные. — Санкт-Петербург : А. Ф. Маркс, 1913. 21 см.
Река забвения («Лета, ты, чей ропот клонит…»). — В. Брюсов. Торжественный привет. Стихи зарубежных поэтов. Сост. Мих. Гаспаров. — Москва, «Прогресс», 1977. С. 211. (Мастера поэтического перевода. Вып. 21).