[439]
ЗИМОЙ, ВЪ КАРЕТѢ.

Вотъ, на каретныхъ стеклахъ, въ блескѣ
Огней и въ заревѣ костровъ,
Изъ блѣдныхъ линій и цвѣтовъ
Морозъ рисуетъ арабески;
Бѣгутъ на смѣну темноты
Не фонари, а пятна свѣта,
И катится моя карета
Средь этой мглы и суеты.

Огни, дворцы, базары, лица
И небо — все заслонено…
Миражемъ кажется столица,—
Тѣнь сквозь узорное окно
Проносится узорной дымкой;
Клубится паръ, и,— мнится мнѣ,
Я самъ, какъ призракъ, невидимкой
Усѣлся въ тряской тишинѣ.

[440]


Скрипятъ тяжелыя колеса,
Теряя въ мглѣ слѣды свои;
Меня везутъ, и нѣтъ вопроса:
Бѣгутъ ли лошади мои.
Я самъ не знаю, гдѣ я ѣду,—
Заботливый слуга страстей,—
Я словно радъ ночному бреду,
Воспоминанью давнихъ дней.

И снится мнѣ,— въ холодномъ свѣтѣ
Еще есть теплый уголокъ…
Я не одинъ въ моей каретѣ…
Вотъ-вотъ сверкнулъ ея зрачекъ…
Я весь въ пару ея дыханья,—
Какъ мнѣ тепло на зло зимѣ!
Какъ сладостно благоуханье
Весны въ морозной полутьмѣ!

Очнулся — и мечта поблёкла,—
Опять, румяный отъ огней,
Морозъ забрасываетъ стекла
И вѣетъ холодомъ. Злодѣй!
Онъ подглядѣлъ, какъ сердце билось,
Любовь и страсти, и мечты,

[441]

И вздохъ мой — все преобразилось
Въ кристаллы, звѣзды и цвѣты.

Ткань ледяного ихъ узора
Вросла въ края звенящихъ рамъ,
И нѣтъ глазамъ моимъ простора,
И нѣтъ конца слѣпымъ мечтамъ!
Мечтать и дрогнуть не хочу я,
Но — каждый путь ведетъ къ концу
И скоро, скоро подкачу я
Къ гостепріимному крыльцу.