Земля, я неземной, но я с тобою скован,
На много долгих дней, на бездну быстрых лет.
Зелёный твой простор мечтою облюбован,
Земною красотой я сладко заколдован, 5 Ты мне позволила, чтоб жил я как Поэт.
Меж тысячи умов мой мозг образовала
В таких причудливых сплетеньях и узлах,
Что всё мне хочется, «Ещё» твержу я, «Мало»,
И пытку я люблю, как упоенье бала, 10 Я быстрый альбатрос в безбрежных облаках.
Не страшны смелому безмерные усилья,
Шутя перелечу я из страны в страну,
Но в том весь ужас мой, что, если эти крылья
Во влаге омочу, исполненный бессилья, 15 Воздушный, неземной, я в Море утону.
Я должен издали глядеть на эти воды,
В которых жадный клюв добычу может взять,
Я должен над Землёй летать не дни, а годы,
Но я блаженствую, я лучший сон Природы, 20 Хоть как я мучаюсь — мне некому сказать.
И рыбы бледные, немые черепахи,
Быть может, знают мир, безвестный для меня,
Но мне так радостно застыть в воздушном взмахе,
В ненасытимости, в поспешности, и страхе, 25 Над пропастью ночей, и над провалом дня.
Земля зелёная, я твой, но я воздушный,
Сама велела ты, чтоб здесь я был таким,
Ты в пропастях летишь, и я лечу, послушный,
Я страшен, как и ты, я чуткий и бездушный, 30 Хотя я весь — душа, и мне не быть другим.
Зелёная звезда, планета изумруда,
Я так в тебе люблю безжалостность твою,
Ты не игрушка, нет, ты ужас, блеск, и чудо,
И ты спешишь — туда, хотя идёшь — оттуда, 35 И я тебя люблю, и я тебя пою.
В раскинутой твоей роскошной панораме,
В твоей, нестынущей и в декабрях, Весне,
В вертепе, в мастерской, в тюрьме, в семье, и в храме
Мне вечно чудится картина в дивной раме, 40 Я с нею, в ней, и вне, и этот сон — во мне.
Сказал, и более я повторять не стану,
Быть может, повторю, я властен повторить: —
Я предал жизнь мою лучистому обману,
Я в безднах мировых нашёл свою Светлану, 45 И для неё кручу блистающую нить.
Моя любовь — Земля, я с ней сплетён — для пира,
Легенду мы поём из звуковых примет.
В кошмарных звёздностях, в безмерных безднах Мира,
В алмазной плотности бессмертного Эфира — 50 Сон Жизни, Изумруд, Весна, Зелёный Свет!
2
Странный мир противоречья,
Каждый атом здесь иной,
Беззаветность, бессердечье,
Лютый холод, свет с весной.
5 Каждый миг и каждый атом
Ищут счастия везде,
Друг за другом, брат за братом,
Молят, жаждут: «Где же? Где?»
Каждый миг и каждый атом 10 Вдруг с себя свергают грусть,
Любят, дышат ароматом,
Шепчут: «Гибнем? Что же! Пусть!»
И мечтают, расцветают,
Нет предела их мечте. 15 И внезапно пропадают,
Вдруг исчезнут в пустоте.
О, беспутница, весталка,
О, небесность, о, Земля!
Как тебе себя не жалко? 20 Кровью дышат все поля.
Кровью дышат розы, маки,
И дневные две зари.
Вечно слышен стон во мраке: —
«В гробе тесно! Отвори!»
25 «Помогите! Помогите!» —
Что за странный там мертвец?
Взял я нити, сплёл я нити,
Рву я нити, есть конец.
Если вечно видеть то же, 30 Кто захочет видеть сон?
Тем он лучше, тем дороже,
Что мгновенно зыбок он.
Ярки маки, маки с кровью,
Ярки розы, в розах кровь. 35 Льни бесстрашно к изголовью,
Спи смертельно, встанешь вновь.
Для тебя же — мрак забвенья,
Смерти прочная печать,
Чтобы в зеркале мгновенья 40 Ты красивым был опять.
Люди, травы, камни, звери,
Духи высшие, что здесь,
Хоть в незримой, в близкой сфере, —
Мир земной прекрасен весь.
45 Люди бледные, и травы,
Камни, звери, и цветы,
Все в своём явленьи правы,
Все живут для Красоты.
Все в великом сложном Чуде — 50 И творенье, и творцы,
Служат страсти звери, люди,
Жизнь идёт во все концы.
Всюду звери, травы, камни,
Люди, люди, яркий сон. 55 Нет, не будет никогда мне
Жаль, что в Мире я рождён!
Все вражды, и все наречья —
Буквы свитка моего.
Я люблю противоречье, — 60 Как сверкнуть мне без него?
3
Небо — сверху, Небо — снизу,
Небо хочет быть двойным.
Я люблю святую ризу,
Я люблю огонь и дым,
5 Небо каждое мгновенье
На Земле и вкруг Земли.
Близок праздник просветленья,
Пусть он мнится нам вдали.
Небо так же вечно с нами, 10 Как доступная Земля.
Здесь мы слиты с облаками,
В Небе — здешние поля.
Звёзды вечно с нами слиты,
Хоть небесный свод вдали. 15 Звёздным светом перевиты
Все мечтания Земли.
4
Мерно, размерно земное страдание,
Хоть беспримерно по виду оно.
Вижу я в зеркале снов и мечтания.
Вижу глубокое дно. 5 Вечно есть вечер, с ним свет обаянья,
В новом явленьи мечты и огни.
В тихие летние дни
Слышится в воздухе тёплом жужжанье,
Гул голосов, 10 Звон и гуденье, как будто бы пенье
Тысяч, о, нет, мириад комаров,
Нет их меж тем в глубине отдаленья,
Нет и вблизи. Это сон? Наважденье?
Это — поднятье воздушных столбов. 15 Полосы воздуха вверх убегают.
Полосы воздуха нежно сверкают,
И непрерывность гуденья слагают,
Улей воздушный в садах облаков.
Му́ка долга́, но короче, короче, — 20 Души предчувствуют лучшие дни.
В светлые зимние ночи
В Небо взгляни.
Видишь созвездья, и их постоянства?
Видишь ты эту бездонность пространства? 25 В этих морях есть свои жемчуга.
Души там носятся в плясках навеки,
Вихри там просятся в звёздные реки,
Всплески созвездные бьют в берега.
Чу, лишь сознанию внятные струны, 30 С солнцами солнца, и с лунами луны,
Моря планетного мчатся буруны,
Твёрдость Эфира лучами сверля, —
Марсы, Венеры, Вулканы, Нептуны,
Вот! между ними — Земля! 35 Где же все люди? Их нет. Всё пустынно.
Всё так духовно, согласно, причинно,
Нет человеков нигде.
Только твоя гениальность сознанья,
Сердца бездонного с сердцем слиянье, 40 Песня звезды к отдалённой звезде.
Полосы, полосы вечного Света,
Радостной тайною Небо одето, —
Близко так стало, что было вдали.
Непостижимо прекрасное чудо: — 45 Мчимся туда мы, ниспавши[1] оттуда,
В глыбах бесцветных — восторг изумруда,
Майская сказка Земли.
5
В зелёном и белом тумане,
И в дымке светло-голубой,
Земля в мировом караване
Проходит, любуясь собой.
5 Растенья земные качает,
Поит опьяненьем цветы.
И ночь мировая венчает
Невесту небесной мечты.
Сплетает в союзе небесном 10 То с Солнцем её, то с Луной,
С Венерой в содружестве тесном,
С вечерней своей тишиной.
Всех любит Земля молодая,
Ей разных так сладко любить, 15 Различностью светов блистая,
Стожизненным можешь ты быть.
И вот половиною шара,
В котором Огонь без конца,
В гореньи дневного пожара 20 Земля опьяняет сердца.
И в это же самое время
Другой половиной своей
Чарует влюблённое племя
Внушеньями лунных лучей.
25 И странно желанно слиянье
С Землёю двух светочей в Три.
Люби, говорит обаянье,
Бери — мы с тобою цари.
Качает нас Вечность, качает, 30 Пьянеют земные цветы.
И Полночь, и День отвечает
Невесте небесной мечты.
6
Земля, ты так любви достойна, за то что ты всегда иная,
Как убедительно и стройно всё в глуби глаз, вся жизнь земная.
Поля, луга, долины, степи, равнины, горы и леса,
Болота, прерии, мареммы[2], пустыни, Море, Небеса. 5 Улыбки, шёпоты и ласки, шуршанье, шелест, шорох, травы,
Хребты безмерных гор во мраке, как исполинские удавы,
Кошмарность ходов под землёю, расселин, впадин и пещер,
И храмы в страшных подземельях, чей странен сказочный размер.
Дремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ в тюрьме гранита, 10 И слитков золота сокрытость, что будет смелыми отрыта.
Паденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник, где раб — как властелин,
И горло горного потока, и ряд оврагов меж стремнин.
В глубоких безднах Океана — дворцы погибшей Атлантиды,
За сном потопа — вновь под Солнцем — ковчег Атлантов, Пирамиды, 15 Землетрясения, ужасность — тайфуна, взрытости зыбей,
Успокоительная ясность вчера лишь вспаханных полей.
7
Земля научает глядеть — глубоко, глубоко.
Телесные дремлют глаза, незримое светится око.
Пугаясь, глядит
На тайну земную. 5 Земля между тем говорит: —
Ликуй — я ликую.
Гляди пред собой,
Есть голос в весёлом сегодня, как голос есть в тёмном вчера.
Подпочва во впадине озера — глина, рухляк[3], перегной, 10 Но это поверхностный слой: —
Там дно, а над дном глубина, а над глубью волна за волной.
И зыбится вечно игра
Хрусталя, бриллиантов, сапфира, жемчугов, янтарей, серебра,
Порождаемых Воздухом, Солнцем, и Луной, и Землёй, и Водой. 15 Слушай! Пора!
Будь — молодой!
Всё на Земле — в переменах, слагай же черту за чертой.
Мысли сверкают,
Память жива, 20 Звучны слова.
Дни убегают, —
Есть острова.
Глубочайшие впадины синих морей
Неизменно вблизи островов залегают. 25 Будь душою своей —
Как они,
Те, что двойственность в слитность слагают,
Ночи и дни,
Мрак и огни. 30 Мысли сверкают,
Память жива.
Не позабудь острова.
В дикой пустыне, над пропастью вод,
Нежный оазис цветёт и цветёт. 35 Сном золотым
Нежит игра.
Нынче — как дым —
Станет вчера.
Духом святым, 40 Будь молодым.
Время! Скорее! Пора!
8
Слышу я, слышу твой голос, Земля молодая,
Слышно и видно мне всё: я — как ты.
Слышу, как дышат ночные цветы,
Вижу, как травка дрожит, расцветая. 5 Только мне страшно какой-то внезапной в душе пустоты.
Что же мне в том, что возникнут черты?
То, что люблю я, бежит, пропадая.
Звучен твой голос, Земля молодая,
Ты многоцветна навек. 10 Вижу я цвет твой и тайные взоры,
Слышу я стройные струнные хоры,
Голос подземных и солнечных рек, —
Только мне страшно, что рвутся узоры,
Страшно, Земля, мне, ведь я Человек. 15 Что ж мне озёра, и Море, и горы?
Вечно ли буду с одною мечтой!
Юноша страшен, когда он седой.
9
Явственно с горного склона я Вижу, что ты Не только зелёная. В пурпур так часто ты любишь рядить 5 Нежность своей красоты, Красную в ткани проводишь ты нить. Ты предстаешь мне как тёмная, жадная, И неоглядная, Страшно огромная, с этими взрывами скрытых огней, 10 Вся ещё только — намёк и рождение, Вся — заблуждение Быстрых людей и зверей, Вся ещё — алчность и крики незнания, Непонимание, 15 Бешенство дней и безумство ночей,
Только сгорание, только канун просветления,
Еле намеченный стих песнопения
Блесков святых откровения,
С царством такого блаженства, где стон не раздастся ничей.
10
Да, я помню, да, я знаю запах пороха и дыма,
Да, я видел слишком ясно: — Смерть как Жизнь непобедима.
Вот, столкнулась груда с грудой, туча с тучей саранчи,
Отвратительное чудо, ослепительны мечи. 5 Человек на человека, ужас бешеной погони.
Почва взрыта, стук копыта, мчатся люди, мчатся кони.
И под тяжестью орудий, и под яростью копыт,
Звук хрустенья, дышат люди, счастлив, кто совсем убит.
Запах пороха и крови, запах пушечного мяса, 10 Изуродованных мёртвых сумасшедшая гримаса.
Новой жертвой возникают для чудовищных бойниц
Вереницы пыльных, грязных, безобразных, потных лиц.
О, конечно, есть отрада в этом страхе, в этом зное: —
Благородство безрассудных, в смерти светлые герои. 15 Но за ними, в душном дыме, пал за тёмным рядом ряд
Против воли в этой бойне умирающих солдат.
Добиванье недобитых, расстрелянье дезертира, —
На такой меня зовёшь ты праздник радостного пира?
О, Земля, я слышу стоны осквернённых дев и жён, 20 Побеждён мой враг заклятый, но победой Я сражён.
11
Помню, помню — и другое. Ночь. Неаполь. Сон счастливый.
Как же всё переменилось? Люди стали смертной нивой.
Отвратительно красивый отблеск лавы клокотал,
Точно чем-то был подделан между этих чёрных скал. 5 В страшной жидкости кипела точно чуждая прикраса,
Как разорванное тело, как растерзанное мясо.
Точно пиния вздымался расползающийся пар,
Накоплялся и взметался ужасающий пожар.
Красный, серый, тёмно-серый, белый пар, а снизу лава, — 10 Так чудовищный Везувий забавлялся величаво.
Изверженье, изверженье, в самом слове ужас есть,
В нём уродливость намёков, всех оттенков нам не счесть.
В нём размах, и пьяность, рьяность огневого водопада,
Убедительность потока, отвратительность распада. 15 Там в одной спалённой груде — звери, люди, и дома,
Пепел, более губящий, чем Азийская чума.
Свет искусства, слово мысли, губы в первом поцелуе,
Замели, сожгли, застигли лавно-пепельные струи.
Ненасытного удава звенья сжали целый мир, 20 Здесь хозяин пьяный — Лава, будут помнить этот пир.
12
Что же, что там шелестит?
Точно шорох тихих вод.
Что там грезит, спит не спит,
Нарастает и поёт?
5 Безглагольность. Тишина.
Мир полночен. Всё молчит.
Чья же там душа слышна?
Что так жизненно звучит?
Голос вечно молодой, 10 Хоть почти-почти без слов.
Но прекрасный, но святой,
Как основа всех основ.
Перекатная волна.
Но не Море. Глубоко 15 Дышит жизнь иного сна.
Под Луной ей так легко.
Это нива. Ночь глядит.
Ласков звёздный этот взгляд.
Нежный колос шелестит. 20 Все колосья шелестят.
Отгибаются, поют,
Наклоняются ко сну.
Соки жизни. Вечный труд.
Кротко льнёт зерно к зерну.
25 Что там дальше? Целый строй
Неживых — живых стволов.
Гроздья ягод над землёй,
Вновь основа всех основ.
На тычинках небольших 30 Затаённая гроза,
Звонкий смех и звонкий стих,
Миг забвения, лоза.
Радость светлая лица,
Звёзды ласково глядят. 35 Зреет, спеет без конца
Жёлтый, красный виноград.
Эти ягоды сорвут,
Разомнут их, выжмут кровь.
Весел труд. Сердца поют. 40 В жизни вновь живёт Любовь.
О, победное Зерно,
Гроздья ягод Бытия!
Будет белое вино,
Будет красная струя!
45 Протечёт за годом год,
Жизнь не может не спешить.
Только колос не пройдёт,
Только гроздья будут жить.
Не окончатся мечты, 50 Всем засветится Весна!
Литургия Красоты
Есть, была, и быть должна!
См. также одноимённые страницы.
К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том пятый. Издание второе — М.: Изд. Скорпион, 1911 