Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Сентябрь/29

Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского — 29 сентября
Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского (репринт). — Киев: Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра, 2004. — Т. I. Месяц сентябрь. — С. 632—652.

[632]
День двадцать девятый

Житие
преподобного отца нашего
Кириака

Преподобный Кириак происходил из Коринфа[1] и был сыном пресвитера соборной церкви Иоанна; мать его звали Евдоксией. Родился он в последние годы царствования Феодосия Младшего[2]. Родственник преподобного, Петр, епископ Коринфский, сделал его еще в отроческие годы чтецом соборной церкви. Упражняясь в чтении Божественных книг с утра до вечера и с вечера до утра, изучал Кириак Священное Писание, удивляясь тому, как Бог с самого начала мира всё премудро устроял для спасения человеческого, как во всяком поколении он сподоблял великой чести угодивших Ему и даровал им великую славу. Ибо Он Авеля прославил за жертву[3], Еноха же почтил пере[633]несением в рай за то, что тот весьма угодил Ему[4]. Он сохранил от потопа за праведность Ноя, сию искру человеческого рода[5], явил Авраама ради веры его отцом многих народов[6], показал, что Ему приятно доброе священствование Мельхиседека[7], возвеличил Иосифа ради его целомудрия[8], дал всему человечеству в лице Иова пример терпения[9], сделал Моисея законодателем, допустил Иисуса Навина остановить течение Солнца и Луны[10], явил в Давиде пророка, царя и праотца Христа Спасителя и превратил для отроков пламень Вавилонской пещи в росу[11]. Более же всего дивился Кириак, помышляя о бессеменном зачатии и неизъяснимом рождении Христа, — как Дева стала Материю, соблюдши неврежденным Свое девство, и как Бог-Слово, не изменяясь, соделался человеком, пленил крестом ад и, поправ обольстителя-змия, снова [634]ввел Адама в рай. Размышляя о сем и читая жития святых, Кириак возгорелся духом, и в сердце его проник страх Божий; стал он стремиться к подражанию угодникам Божиим и помышлял о том, как бы ему уйти во Святый Град Иерусалим и там, отрекшись от мира, служить одному Богу. Занятый такими размышлениями, однажды в воскресный день услышал он в церкви слова положенного на тот день Евангелия: «а҆́ще кто̀ хо́щетъ по мнѣ̀ и҆тѝ, да ѿве́ржетсѧ себѐ и҆ во́зметъ кре́стъ сво́й, и҆ по мнѣ̀ грѧде́тъ»[12]. Кириак, уразумев, что сии слова относятся к нему, тотчас вышел из церкви и, не сказав никому о своем намерении, пошел на берег, где была пристань; найдя здесь корабль, отправлявшийся в Палестину, с упованием на Бога вошел он на сей корабль и отплыл на нем. Кириаку было восемнадцать лет от роду, когда он, как новый Иаков, вышел из дома отца своего[13], оставив все ради Бога. Вскоре он прибыл во Святый Град Иерусалим, где епископом был Анастасий; то было в восьмой год его епископства и в девятый год царствования императора Льва[14].

Посетив святые места, Кириак пришел к некоему человеку Божию, по имени Евсторгию, устроившему монастырь близ святаго Сиона[15], и, будучи им принят, провел там зиму. Взирая на подвиги иноков, Кириак и сам начал подвизаться в иноческой жизни и, как бы по лестнице — с одной ступени на другую, восходил на саму вершину добродетельной жизни. Проживая в обители Евсторгия, он слышал от многих о святом Евфимии[16], устроившем лавру[17] в пустыне, и о совершенной его жизни; посему он умолил блаженного Евсторгия отпустить его в Евфимиеву лавру, ибо он любил пустыню и хотел жить в ней. Преподав надлежащее наставление Кири[635]аку, Евсторгий отпустил его с молитвою и благословением к преподобному Евфимию. Евфимий с любовию принял его, провидя в нем имеющие открыться дарования Божии; вскоре он своими руками постриг Кириака в иноки и послал на Иордан к святому Герасиму[18], который заменил собою великого Феоктиста[19], отшедшего ко Господу. Видя, что Кириак еще слишком молод, святый Герасим повелел ему жить у себя в общежитии монастырском и трудиться в различных послушаниях[20].

Кириак показал себя готовым на всякие труды и пребывал на поварне, рубя дрова, нося воду и приготовляя кушанья; вообще всякое послушание исполнял он с благодарностию, не давая себе покоя, и тем самым утруждал свое тело. Ибо днем он работал со всем усердием для монастыря, а ночь стоял на молитве, лишь иногда на некоторое время забываясь сном; постился же он так строго, что только чрез два дня вкушал хлеб и воду. Когда же, по обычаю, соблюдавшемуся в праздники, ему случалось вкусить немного вина, то он сначала разбавлял его водою, а равно и в елей вливал сок укропа.

Видя такое воздержание в столь молодые годы, преподобный Герасим дивился сему и полюбил Кириака. У Герасима был обычай уходить на Святую Четыредесятницу в глубокую пустыню, называемую Рува, куда иногда удалялся и преподобный Евфимий. Любя блаженного Кириака, Герасим брал его с собою в пустыню, чтобы и ему дать возможность упражняться в особом воздержании. Там Кириак каждую неделю причащался из рук Герасима Святых Христовых Таин; так пребывали они в пустынном безмолвии до Недели Ваий и потом возвращались в обитель с великою пользою для души своей. Спустя некоторое время преставился преподобный Евфимий, о чем святый Герасим узнал, находясь в своей келлии, ибо видел Ангелов Божиих, с радостию возносивших на Небо душу преподобного. Тотчас он взял с собою Кириака и пошел в лавру Евфимия, где [636]нашел преподобного скончавшимся о Господе; предав погребению его честное тело, Герасим возвратился с возлюбленным учеником своим в свою келлию.

В девятый год по прибытии Кириака в Палестину великий угодник Божий Герасим перешел от земных обителей в вечные. Тогда Кириак, будучи двадцати семи лет от роду, снова возвратился в лавру преподобного Евфимия, где некогда принял из святых рук его ангельский образ[21]. Игуменом лавры в то время был Илия; испросив у него уединенную келлию, Кириак стал жить в ней в безмолвии. В лавре обрел он себе друга, инока, по имени Фому, великого постника и совершенного в иноческом житии, и стал питать к нему великую любовь о Святом Духе: каждый из них получал пользу друг от друга, ибо они были оба исполнены благодати Божией. Но не долго они утешались своим дружеским совместным пребыванием, ибо воля Божия разлучила их. Так, блаженный Фома был послан диаконом Фидом в Александрию купить некоторые предметы, потребные для монастыря. При сем ему вручено было епископом Мартирием[22] послание к Тимофею, архиепископу Александрийскому[23]. Архиепископ Тимофей удержал пришедшего Фому у себя, прозрев пребывающую в нем благодать и, рукоположив его, поставил епископом в Ефиопскую страну[24]. Пришедши туда, блаженный Фома просветил светом христианства все местности сей страны и, сотворив много знамений и чудес, был добрым пастырем порученного ему стада.

Лишившись друга своего, инока Фомы, святый Кириак наложил на себя обет глубокого молчания и жил, затворившись в келлии, как бы погребенный во гробе, беседуя только с одним Богом, и остался он в той обители, где был хиротонисан во диакона, десять лет. В то время оба монастыря, [637]Евфимиев и Феоктистов, имели одинаковое общежитие и одно управление, держась устава великого Евфимия. Но враг произвел в сих монастырях возмущение и поселил между ними разделение и раздор. Опечаленный сим разделением между монастырями, святый Кириак удалился в монастырь Сукийский, который основал и устроил преподобный Харитон[25]. Будучи принят там как новоначальный[26], он стал проходить иноческие послушания. Пробыв четыре года в различных службах, в пекарне и в больнице, и заслужив одобрение всех отцов, он был допущен совершать диаконское служение; по истечении же трех лет после сего, на сороковом году от рождения, Кириак был поставлен пресвитером, а потом сделан канонархом[27] и нес сие послушание восемнадцать лет; всего же в Сукийском монастыре прожил он более тридцати лет. Сам он свидетельствовал, что в то время, как он был канонархом, солнце не видело его вкушающим пищу или на кого-нибудь гневающимся. Говорил он также, что всякий вечер, став в келлии на молитву, он совершал чтение и пение Псалтири до удара в било[28] на полунощное пение.

Пожелав вести жизнь еще более строгую, Кириак на семидесятом году от рождения удалился в пустыню. Он взял с собою одного ученика и, путешествуя по пустыне много времени, дошел до той ее части, которая называлась Натуф, где и поселился. Не имея ничего для пропитания, ибо растительность той пустыни была чрезвычайно горька, он помолился Богу и, веруя в Его милосердие, сказал ученику:

— Иди, чадо, набери горького зелия и свари его: благословен всемогущий Бог, — Он и тем зелием нас пропитает!

[638]Ученик исполнил то, что велел ему святый; Бог же, питающий всех возложивших на Него упование, изменил горечь того зелия в сладость, и оно служило им пищею в продолжение четырех лет. В конце четвертого года о Кириаке услышал от пастухов, пасших в пустыне овец, старейшина комитов[29] из Фекуи. Возложив на осла мешок с хлебами, он пришел к Кириаку, прося его благословения и молитв. Помолившись, Кириак беседовал с ним о душеполезных предметах, и затем с благословением отпустил его; с тех пор они стали питаться хлебами, привезенными старейшиною. Но однажды ученик Кириака сварил, без повеления блаженного старца, зелие и, когда вкусил его, то почувствовал такую горечь, что не мог произнести ни одного слова. Поняв причину его немотствования, старец помолился над ним, причастил его Пречистых Таин и тем исцелил его недуг. При сем он сказал ему в наставление:

— Не всегда Бог будет творить чудеса, но только во время наших бедствий и по крайней нужде нашей; когда мы не имели хлебов, Бог усладил для нас зелие, чтобы мы могли его есть; ныне же мы имеем хлебы, и есть ли необходимость в том чуде, чтобы горькое зелие превращалось в сладкое?

Но вот хлебы кончились, и опять оказался недостаток в пище; тогда старец снова сказал ученику:

— Благословен Бог, чадо, — набери и свари зелия.

Ученик исполнил повеление, но когда наступил час принятия пищи, то не хотел вкусить ее, боясь опять причинить себе тем страдание; старец же, осенив кушанье крестным знамением, вкусил сначала сам, а потом, взирая на старца, осмелился вкусить и ученик, и оба они не потерпели никакого вреда, ибо нашли кушанье сладким, как и прежде, и с того времени стали питаться тем зелием.

На пятый год пребывания Кириака в пустыне о блаженном услышал некий муж родом из Фекуи, и, приведя к нему сына своего, коего в каждое новолуние мучил лютый бес, мо[639]лил святаго, чтобы он сжалился над его сыном и изгнал из него того злого мучителя. Сотворив молитву, Кириак помазал больного елеем, изображая на нем крестное знамение, и сим изгнал беса. И возвратился тот человек с выздоровевшим сыном в свой дом и всем рассказывал о сем чуде.

Слух о святом прошел по всей стране той, и стало к нему стекаться много людей: один — прося благословения, другой — ради исцеления, а иной — желая побеседовать с ним и получить пользу для души своей. Избегая славы человеческой, святый Кириак ушел во внутреннюю пустыню, называемую Рува, и пробыл в ней пять лет, питаясь корнями растения, называемого мелагрия, и свежими побегами тростника[30]. Но и там нашли его некоторые, приносили к нему своих больных и страждущих от нечистых духов; святый же исцелял всех крестным знамением и молитвою.

Не находя и здесь себе покоя, святый ушел из Рувы, и поселился в местности пустынной и сокровенной, где не было ни одного отшельника: сие место именовалось Сусаким и отстояло от Сукийского монастыря на девяносто поприщ[31]. Здесь некогда стекались две глубокие реки, которые потом высохли, и осталось от них только глубокое и широкое русло. По словам некоторых, то были реки Ифамские, о которых Давид в Псалмах говорил, обращаясь к Богу: «ты̀ и҆зсꙋши́лъ є҆сѝ рѣ́ки и҆ѳа̑мскїѧ»[32]. И пробыл там Кириак семь лет, проходя равноангельское житие.

По Божественному попущению, в тех странах наступил голод и мор. Убоявшись угрожающей напасти, отцы Лавры Сукийской явились к святому Кириаку, умоляя его придти в их монастырь; ибо они веровали, что если святый Кириак будет с ними, то от них отвратится гнев Божий. Так потом и случилось. Прибыв по просьбе братии в Лавру, преподобный Кириак стал жить подле монастыря в отшельнической пещере, где прежде обитал преподобный Харитон.

[640]В то время усиливалась ересь Оригенова[33], в искоренении который святый Кириак много потрудился, поборая безбожное еретическое учение, обращая обольщенных молитвою и словом на истинный путь, правоверных же укрепляя в вере. Об этом писатель сего жития, Кирилл, говорит так:

«В то время, выйдя из Лавры Евфимия Великого, пришел я в Лавру святаго Саввы[34] к преподобному епископу Иоанну Молчальнику[35]. Им я был послан с письмом к авве Кириаку, чтобы известить его о раздоре, произведенном еретиками во Святом Граде, и умолять его обратиться с неотступными молитвами к Богу о низвержении гордости вождей еретических — Нона и Леонтия, повторяющих Оригеновы хулы на Христа. Пришедши в Сукийскую обитель, я пошел в пещеру преподобного Хари[641]тона и, поклонившись блаженному Кириаку, отдал ему письмо, причем сказал и сам то, что было повелено мне чудным Иоанном молчальником. Святый же отвечал мне:

— Пусть не скорбит пославший тебя отец, ибо вскоре, по милости Божией, мы увидим падение ереси.

И предсказал он скорую смерть Нона и Леонтия, проповедников Оригенова учения. Продолжая свою поучительную беседу, Кириак выяснил мне безумие и обман оригенитов и сказал, как ему Божественным откровением показан был вред сей ереси и погибель прельщенных ею. Узнав из нашего разговора, что я — инок из Лавры великого Евфимия, блаженный сказал:

— Итак, брат, ты из одного монастыря со мною.

И начал он многое говорить мне о Евфимии на пользу души моей и, напитав душу мою полезными рассказами и сладкою своею беседою, отпустил меня с миром. Вскоре сбылось пророчество блаженного Кириака, ибо ересеначальники внезапно умерли, еретическое общество распалось и кончилось гонение на православных. Тогда Кириак, освободившись от заботы, ушел из пещеры преподобного Харитона опять в Сусаким, на девяносто девятом году своей жизни, и провел там в безмолвии восемь лет.

Снова восхотев видеть святолепное лице преподобного и насладиться сладкою беседою его, я отправился в обитель Сукийскую и, найдя там ученика его Иоанна, пошел с ним в Сусаким к блаженному Кириаку. Когда мы приблизились к тому месту, нас встретил огромный и страшный лев. Увидя, что зверь привел меня в ужас, ученик святаго Иоанн сказал мне:

— Не бойся, брат Кирилл: сей лев — служитель отца нашего и не делает никакого вреда приходящим к нему братиям.

Действительно, лев, видя, что мы идем к старцу, отошел с дороги. Увидав меня, авва Кириак сказал:

— Вот и брат из моего монастыря, Кирилл, пришел ко мне.

Сотворивши молитву, мы сели и стали беседовать. И сказал ему ученик его Иоанн:

— Отче! Брат Кирилл, увидев льва, очень испугался.

Старец же сказал мне:

— Не бойся, чадо Кирилл, того льва, ибо он живет со мною и стережет эти скудные овощи от диких коз.

[642]Затем святый много рассказывал мне о великом Евфимии и о других пустынных отцах, проводивших добродетельную жизнь, а потом велел подать мне есть. Когда мы ели, пришел лев и стал пред нами; старец же, встав, дал ему кусок хлеба, говоря:

— Иди, стереги овощи.

А мне сказал:

— Видишь ли, чадо, сего льва? Он не только стережет овощи, но и отгоняет отсюда разбойников и варваров: злые люди много раз нападали на сие убогое место, но лев прогонял их.

Услыхав сие, я дивился и прославил Бога, покорившего диких зверей, как овец, Своему угоднику. Пробыл я у него один день, но многому научился; наутро же, сотворив молитву, он преподал мне благословение и отпустил с миром, повелев ученику своему проводить меня. Выйдя от святаго, мы встретили на дороге льва, который лежал и пожирал дикого козла; не смея идти мимо него, мы остановились, он же, увидев, что мы стоим, оставил добычу свою и, сойдя с дороги, дал нам пройти.

Место, где жил преподобный, было сухо и безводно, и не было там колодца; блаженный же, выдолбив в камне углубление, собирал в него зимою воду, и сей воды было довольно ему самому и для поливки овощей в течение всего лета. Но в один год, в июле месяце, вода, собранная в камне, высохла от великого зноя. Скорбя о безводии, святый возвел очи на небо и помолился такими словами:

— Боже, напоивший в пустыне жаждавшего Израиля[36]! подай и мне в сей пустыне немного воды, нужной на потребу убогого моего тела.

И тотчас над Сусакимом явилось небольшое облако, вокруг жилища святаго пошел дождь и наполнил ему все углубления, находившиеся между камнями. Так скоро Бог услышал раба Своего.

— Почитаю полезным, — говорит тот же писатель сего жития, Кирилл, — сказать здесь и о том, что поведал мне ученик блаженного Кириака, отец Иоанн. Когда мы ходили с ним по пустыне, он показал мне одно место, говоря:

[643]— Вот жилище блаженной Марии.

Я молил его поведать мне о ней, и он начал рассказывать:

— Несколько времени тому назад, — сказал он, — когда я шел вместе с другом моим, братом Парамоном, к отцу Кириаку, то мы издали увидели стоявшего человека и подумали, что то был какой-нибудь пустынник; мы поспешно пошли к нему, желая поклониться ему, но когда мы приблизились к тому месту, он тотчас скрылся от нас. Полагая, что это — злой дух, мы впали в немалый страх и потому стали на молитву. По совершении молитвы, оглядевшись по сторонам, мы нашли в земле пещеру и поняли, что это был не злой дух, а какой-то раб Божий, который от нас скрылся. Подошедши к самой пещере, мы молили и заклинали его показаться нам и не лишить нас своих молитв и полезной беседы. И услышали мы из пещеры такой ответ:

— Какой пользы вы от меня хотите? Я — грешная и простая женщина.

И вопросила нас она:

— Куда вы идете?

Мы же отвечали:

— Идем к отцу Кириаку, отшельнику; но скажи нам, Бога ради: как тебя зовут, как живешь ты, откуда ты и зачем пришла сюда?

Она же отвечала:

— Идите, куда намеревались, а когда будете возвращаться, я всё расскажу вам.

Мы же заверяли ее, говоря:

— Не уйдем, доколе не услышим, как тебя зовут, и какова твоя жизнь.

Видя, что мы не хотим уйти, она начала говорить о себе, не показываясь нам из пещеры:

— Зовут меня Мария, была я псальтрией[37] при церкви Христова Воскресения, и диавол многих соблазнял мною; во мне родился страх, чтобы не стать мне повинною в чьих-либо скверных помыслах и падении, и, чтобы не увеличить мне чрез то своих грехов, я усердно молилась Богу о том, чтобы Он избавил меня от такого соблазна. И так однажды, умилившись [644]сердцем и проникшись страхом Божиим, я пошла в Силоам, почерпнула там в сосуд воды, взяла также с собою корзинку с мочеными бобами, и, поручивши себя Божественному заступлению, ушла ночью из Святаго Града в пустыню. Бог же благоволил привести меня сюда, и вот уже восемнадцать лет я живу здесь, и, по милости Божией, до сих пор не оскудела у меня ни вода в сосуде, ни бобы в корзине не уменьшились. Теперь, прошу вас, идите к отцу Кириаку и окончите свое дело; когда же будете возвращаться, то посетите меня, убогую.

Услышав сие, мы пошли к отцу Кириаку и рассказали ему все, что слышали от блаженной Марии. Кириак удивился и сказал:

— Слава Тебе, Боже наш! сколько Ты имеешь сокровенных святых — не только мужей, но и жен, — служащих Тебе втайне! Идите, чада мои, к угоднице Божией и то, что скажет она вам, сохраните в памяти.

Возвращаясь от преподобного Кириака, мы пришли к пещере блаженной Марии и позвали ее, говоря:

— Раба Божия Мария! Вот, мы пришли по твоему повелению.

Но ответа не было. Войдя во вход пещерный, мы сотворили молитву, но Мария нам не отвечала; когда же вошли мы во внутренность пещеры, то нашли Марию скончавшеюся о Господе, от святаго же тела ее исходило великое благоухание. Мы не имели с собою ничего, во что бы могли одеть ее и в чем похоронить, посему отправились в обитель и принесли оттуда все, что было нужно. Одевши блаженную, мы погребли ее в пещере и загородили вход камнем.

Так рассказывал мне отец Иоанн, я же удивляясь таковому житию той рабы Божией, решил в уме своем предать сие писмени в назидание слушающим и во славу Человеколюбца Бога, подающего терпение любящим Его».

К концу осьмого года пребывания своего в Сусакиме, преподобный Кириак достиг глубокой старости, ибо имел уже сто семь лет от роду. Отцы Сукийской обители, сойдясь вместе, советовались между собою:

— Нельзя допустить, чтобы таковый отец, — говорили они, — преставился вдали от нашей обители; иначе мы не будем знать о честно́м преставлении и лишимся его последнего благословения.

Отправившись к святому, они долго умоляли его, чтобы он перешел из Сусакима в пещеру преподобного Харитона, нахо[645]дившуюся близ монастыря, в которой жил он прежде, когда боролся с оригенитами. Согласившись, наконец, на их просьбы, Кириак поселился в Харитоновой пещере — за два года до своего отшествия к Богу.

«Я же убогий, — говорит писатель, — часто приходил туда, утешал его и получал большую пользу для души моей от святых его бесед и великих подвигов. Несмотря на свои преклонные годы, святый Кириак отличался крепостию тела, был трудолюбив и очень деятелен. Никогда не оставаясь праздным, он или молился, или работал. Был он человеком доступным для всех, прозорливым, учительным и правоверующим, и исполнен был Духа Святаго и благодати Божией. Когда же Господь наш благоизволил после многих трудов святаго переселить его в Небесный покой, преподобный впал в телесную болезнь, но пробыл в ней немного времени. Призвав к себе игумена той обители и братию, он сказал поучение о спасении души и, облобызав всех, благословил. Потом, воззрев на небо и простерши руки, он помолился о всех братиях и предал честную и святую душу свою в руки Господа, в двадцать девятый день сентября месяца[38]. Прожил он всего сто девять лет. Братия, же много плакавши о нем, погребли святое тело его с подобающими Псалмами и пением, славя Бога и поминая многолетние труды Его угодника.

Да будет же и от нас, грешных, Богу нашему слава и ныне, и присно, и во веки веков! Аминь.


Конда́къ, гла́съ и҃:

Ꙗ҆́кѡ побо́рника крѣ́пкаго и҆ застꙋ́пника, чтꙋ́щи тѧ̀ сщ҃е́ннаѧ ла́ѵра всегда̀, пра́зднꙋетъ лѣ́тнѣ па̑мѧти[39]: но ꙗ҆́кѡ и҆мѣ́ѧ дерзнове́нїе ко гдⷭ҇ꙋ, ѿ врагѡ́въ находѧ́щихъ соблюдѝ ны̀, да зове́мъ: ра́дꙋйсѧ, ѻ҆́тче пребл҃же́нне.

[646]
Память святых мучеников
Дады, Гаведдая и Каздои

Во дни Сапора, царя Персидского, отца святаго мученика Гаведдая, жил при царском дворе один христианин, именем Дада, первый из царских вельмож, очень любимый и уважаемый царем. Царь послал его править одною из областей Персидского царства, не зная, что он — христианин. Вскоре донесли царю, что Дада исповедует Христа. Тогда послан был от царя вельможа Андромелих, чтобы расследовать, правда ли это. Убедившись, что это правда, Андромелих написал о том Сапору. Царь, после сего, предоставил этому вельможе полную власть над христианами своего царства, а сам вместе с сыном своим Гаведдаем начал допрашивать Даду и из беседы с ним еще яснее убедился, что он всею душою верует в Господа Иисуса Христа и желает умереть за Него. Тогда зажгли большой костер и хотели бросить в него святаго Даду. А костер был так велик, что все видевшие его ужасались. Когда святый Дада подошел к ярко горевшему пламени, он осенил себя крестным знамением. Вдруг все увидали, что огонь погас и вместо огня потекла вода, и удивились такому великому чуду. А царский сын Гаведдай спросил святаго мученика:

— Кто научил тебя таким чарам?

Святый Дада отвечал ему:

— Если и ты захочешь последовать учению, которому я следую, то и ты удостоишься совершать такие же чудеса.

— Неужели, — спросил его Гаведдай, — если я верую в Христа твоего, я буду совершать такие же чудесные знамения?

Святый Дада сказал ему на это:

— Не только будешь их совершать, но и воцаришься со Христом.

Тогда Гаведдай приказал развести большой костер, призвал Имя Христово, и огонь погас. Увидев такое чудо, царевич [647]припал к ногам святаго Дады и исповедал свою веру во Христа. Вельможа царский Андромелих донес о всём этом царю Сапору. Узнав, что сын его Гаведдай верует во Христа, царь приказал четырем слугам бить царевича суковатыми палками. Когда эти четверо изнемогли от долгого биения, царь приказал стать на место их другим. Во время биения, святый Гаведдай призывал Бога на помощь. Ему явился Ангел и укрепил его, говоря ему:

— Дерзай, я с тобою.

После того святаго мученика бросили в темницу, где он пробыл пять дней. Вскоре Сапор поручил власть судить всех христиан своего царства некоему Гаргалу, который велел бить святаго Гаведдая ремнями из воловьей кожи. Претерпевая такое мучение, святый мученик поносил отцовскую веру. Тогда Гаргал приказал содрать с тела его, от ног до головы, два ремня кожи, говоря:

— Посмотрю, придет ли Христос твой, чтобы исцелить тебя.

Святый же мученик вдруг сделался совершенно здоров. Гаргал заключил его в темницу; но, силою Божиею, и узы его разрешились. Обезумел судия от гнева и пошел доложить о всем этом царю, который сказал ему:

— Убей нечестивого, ибо он больше не сын мой, но зломыслящий человек, потому что уверовал во Христа.

Гаргал раскалил железный прут и пронзил им голову святаго мученика насквозь чрез уши. Но в то время как мученик молился, явился Ангел, вынул прут и исцелил святаго страдальца. Увидев это, Гаргал начал терзать тело его острыми железными спицами, приговаривая:

— Увидим, придет ли твой Христос и исцелит ли тебя.

Но святый Гаведдай опять помолился и получил исцеление. Будучи свидетелями всего этого, темничные сторожа пришли в страх и воскликнули:

— Велик Бог христианский!

Но судия еще больше разъярился и велел вонзить в плечи мученика железные спицы и повесить его, оставив его в сем положении от третьего до девятого часа. Святый висел и молился. Затем его сняли и опять отвели в темницу. Мать и сестра желали навестить его в темнице, но боялись царя. А сам [648]Сапор, узнав, что мученик жив, подверг его новому мучению: он велел содрать кожу с головы его, покрыть лицо его и снова заключить в темницу. Святый претерпевал всё сие, славя Бога. Узнав, что мученик всё еще жив, царь приказал вырвать у него ногти на руках и ногах и выбить все его зубы. Заключив опять его в темницу, он запретил давать ему пить и пускать к нему кого-либо.

Сестра мученика украдкою прошла в темницу и дала ему пить воды, а темничному сторожу под страхом казни запретила говорить о том. Среди всех страданий святый мученик радовался и врачевал от недугов и болезней всех к нему приходивших, и все дивились сему.

В то время сидел в темнице иной Гаргал, волхв, наказанный за многие свои преступления; увидев терпение святаго Гаведдая, а также чудеса, которые он совершал, этот волхв припал к его ногам и сказал:

— Молю тебя, раб Божий: помяни меня пред Христом твоим.

Святый ответил ему:

— Веруй в Него, и Он избавит тебя от всех зол твоих.

Гаргал воскликнул:

— Верую в Тебя, Господи Иисусе Христе!

Затем он присоединился к Гаведдаю. На другой день мучитель велел обоих их привести к себе на суд и, раздев Гаргала, бить его палками. Во время биения, мученик взирал на небо и молился так:

— Господи Иисусе Христе, Имени Твоего ради я страдаю: укрепи меня!

И сказав сие, он предал дух свой Господу. А святаго Гаведдая положили на вертящееся колесо и содрали кожу с его ног. Затем начали жечь ему ручные мышцы раскаленными железными молотками и опять ввергнули его в темницу.

Узники, находившиеся в ней, помазывались кровию, истекавшею из ран его, и получали исцеление от ран своих; и все болящие получали исцеление и славили Бога. Когда князь Гаргал услышал об этом, то не поверил, но велик был его ужас, когда святый мученик, выведенный по прошествии 15 дней из темницы, оказался цел и совершенно здоров. Тогда он велел [649]бросить его в раскаленный котел, наполненный смолой и серой, но и после сего мученик остался невредимым.

Посоветовавшись с своими приближенными, мучитель приказал распять святаго мученика на кресте, и затем в него долго стреляли из лука в присутствии многочисленной толпы. Тогда последовало новое преславное чудо: не только сам святый оставался невредим, но и самые стрелы, пускаемые в его тело, отскакивали и ранили стрелявших. Всё сие поражало народ ужасом. Донесли о сем царю. Он послал дочь свою Каздою, чтобы утешить святаго Гаведдая. Каздоя же, пришедши к Гаведдаю и увидавши всё, бывшее с ним, сама, наученная им, уверовала во Христа. Сапор сильно разгневался и приказал растянуть дочь свою на земле и бить ее палками, после чего и ее бросили в темницу. Каздоя, лежа в темнице и страдая от ран, говорила святому Гаведдаю:

— Помолись за меня, чтобы я могла вынести сии мучения.

Святый мученик ответил ей:

— Твоя вера во Христа поможет тебе, не скорби: я уповаю на Господа, что, по Его воле, мучение не коснется тебя, и ты не будешь более мучена другою мукою.

Царь Сапор велел вывести святаго мученика и связать ему руки и ноги, а затем бросить его среди конского ристалища, чтобы в течение ночи святый был растоптан конями. Но, благодатию Божиею, святый мученик был сохранен невредимым от них и благословлял Бога за то. Увидев на другой день, что святый развязан и совершенно здоров, все дивились сему чуду. Тогда стали опалять его зажженными головнями, он же все молился и немолчно славил с радостью Господа. А Дадий и Авдий, которые были христианами и стояли там, боясь царского гнева, тайно записывали страдания святаго мученика. Святый сказал им:

— Если возможно, принесите мне воды и масла, чтобы я мог креститься; если же это невозможно, то молитесь, чтобы Господь отпустил мне грехи мои.

И вот, малое облако излило на главу мученика воду и масло. И из облака послышался голос:

— Раб Божий, ты уже принял Святое Крещение!

И лицо мученика просветилось как солнце, и в воздухе разнеслось благоухание. Услышав сей голос, святый Гаведдай бла[650]годарил и славил Бога. Тогда Гаргал приказал пронзить тело его острыми копьями. Несколько часов терпел святый мученик это мучение и, наконец, с молитвою на устах предал дух свой в руце Господни. Гаргал велел рассечь тело его на три части и разбросать их в разные стороны. Дадий и Авдий, бывшие священниками, и Армазат диакон взяли его святые мощи с великою честью, принесли к себе в дом и, помазав их ароматами, с благоговением погребли, славя Бога. А святаго и славного Даду, царского сродника, которого и раньше много мучили, рассекли, наконец, на части, и так он скончался о Господе. Некоторые же боголюбцы взяли тело его и, с честью опрятавши его, положили его в нарочитом месте. Когда вышеназванные мужи (Дадий, Авдий и Армазат) в ту ночь вместе совершали песнопение, в полночный час святый Гаведдай стал среди них и сказал им:

— Возмогайте о Господе, братие.

Они сильно возрадовались от такого видения. Святый же снова сказал им:

— Да подаст вам Господь награду за то, что вы сделали!

И, преклонив главу свою к Дадию, он сказал ему:

— Возьми с головы моей рог с маслом и, взяв часть тела Христа моего, войди в царский дворец и помажь маслом сестру мою Каздою, а затем преподай ей Святое Тело Христово.

Дадий сделал по слову святаго мученика, крестил ее и причастил Святых Таин, говоря:

— Усни, сестра, до пришествия Господня!

И вот, Ангел Господень взял душу ее, и она переселилась на Небо. Когда ее матерь пришла к ней, она нашла ее уже умершею. Тогда она вошла к царю и сказала ему:

— Вот, какой ты бесчеловечный и жестокий, — даже родных детей своих не пощадил! Радуйся, что сын твой, после многих мучений, убит, убита также и дочь твоя! Горе твоему жестокосердию! Но дети твои, так безвременно умершие, уже не боятся твоего гнева.

Слыша такие слова своей супруги, жестокий и бесчеловечный царь нимало не поскорбел, хотя она и говорила ему всё сие со слезами, но оставался таким же непреклонным и жестоким. При виде такого его бесчеловечия, царица взяла драгоценные [651]ароматы, окадила святое тело своей дочери фимиамом и, одевши его царскою багряницею, положила рядом с телом сына своего Гаведдая, тихо плача и жалобно восклицая:

— Любимые дети мои! Помяните меня, матерь вашу в день вашей радости, когда вы будете радоваться со Христом, — чтобы и я, окаянная, обрела себе разрешение грехов в славе Христа Бога![40]

Память преподобного
Феофана

В городе Газе[41] жил богатый человек, по имени Феофан, очень милостивый, который принимал и покоил странников и совершал другие добрые дела. По прошествии некоторого времени все его имущество было роздано нищим и убогим, и сам он совершенно обнищал. Но не поскорбел он о том, и только воздыхал о грехах своих. После сего, попущением Божиим, впал он в лютый недуг, так что и руки, и ноги его отекли водою и начали разлагаться, отчего истекло много гноя. Но он все сие смиренно терпел, благодаря Бога и восхваляя Его. Когда же настало ему время умереть, началась такая сильная буря, что нельзя было вынести тела его из дома на погребение.

Жена его с горькими слезами восклицала:

— Увы мне, господин мой, что мне делать? Как мне вынести тело твое на погребение?

Он же ответил ей:

— Не плачь жена: до сих пор продолжалось испытание, но вот наступает помилование от милосердого Бога. Ибо в час моей кончины прекратится, по воле Божией, буря.

[652]Так и случилось: в тот самый час, как предал он душу свою в руце Божии, наступила полная тишина на земле и в воздухе. Пришли соседи его, начали омывать тело его и увидели, что на нем не было ни одной раны или язвы. Благоговейно погребли они его. По прошествии четырех дней он явился одному человеку во сне и велел ему отвалить надгробный камень на его могиле. Когда это было сделано, то великое благоухание распространилось от его тела и, вместо гноя, истекло миро, исцелявшее всех больных, приходивших и приносимых к мощам святаго Феофана.


  1. Коринф — древнейший, знаменитый и богатый город древней Греции, лежал на Коринфском перешейке, соединяющем Пелопоннес (южную Грецию) с остальною Грециею, в прекрасной и плодоносной равнине на юго-восточном углу Коринфского залива между Ионическим и Эгейским морями. Начало христианства в Коринфе положено было Апостолом Павлом. — В настоящее время развалины древнего Коринфа находятся близ нынешнего Коринфа, называемого Куронто и имеющего лишь около 5 000 жителей.
  2. Около 448 года по Р. Х.
  3. Кн. Быт., гл. 4, ст. 4.
  4. Кн. Быт., гл. 5, ст. 24: и҆ ᲂу҆годѝ є҆нѡ́хъ бг҃ꙋ, и҆ не ѡ҆брѣта́шесѧ, занѐ преложѝ є҆го̀ бг҃ъ. Выражение это обыкновенно понимается в смысле взятия Еноха на Небо. «До́лжно думать, — говорит митрополит Филарет, — что в Енохе, по достижении внутреннего человека его в предопределенную меру благодатного возраста, смертное поглощено было жизнию (2 Кор., 5, 4), некоторым благороднейшим образом, нежели тот, который мы называем смертию телесною».
  5. Кн. Быт., 78 гл.. Искрой человечества Ной может быть назван, как потому, что, при всеобщем растлении рода человеческого пред потопом, в нем одном лишь как в искре среди пепла, сохранялось истинное богопознание и праведность, так и потому, что после потопа от него произошло многочисленное потомство, подобно тому как от одной искры разгорается большое пламя.
  6. Кн. Быт., гл. 12, ст. 4—5. Самое имя — Авраам означает: Отец множества. Это наименование Господь дал Аврааму, до того времени называвшемуся Аврамом, пред рождением от Сарры Исаака.
  7. Кн. Быт., 19 гл., ст. 18—20. Посл. к Евр., гл. 7. — Мельхиседек, царь Салимский, был в то же время священником Бога Всевышнего, соединяя в своем лице и царское и священническое достоинство, и прообразовал священство и царское служение Господа Иисуса Христа.
  8. Кн. Быт., гл. 41, ст. 39—57 и далее.
  9. Кн. Иова, гл. 1. Посл. Иак., гл. 5, ст. 10—11.
  10. Кн. Иис. Нав., гл. 10, ст. 12—14.
  11. Кн. Прор. Дан., гл. 3, ст. 50.
  12. Еванг. от Матф., гл. 17, ст. 24.
  13. Кн. Быт., гл. 28, ст. 7—10.
  14. Св. Лев I — Византийский император, царствовал с 457 по 474 г. Св. Анастасий I патриаршествовал в Иерусалиме с 458 по 478 г. Преп. Кириак тайно от родителей отправился в Иерусалим около 465 г.
  15. Сион — юго-западная гора Иерусалима, на которой построен Иерусалим и на которой возвышается крепость Иерусалимская. В Свящ. Писании Сион называется горою святою, жилищем и домом Божиим и весьма часто принимается за самый Иерусалим, в каковом смысле это наименование употреблено и в настоящем случае.
  16. Евфимий Великий † в 473 г. (память его — 20 января), и считается отцом всех пустынножителей палестинских.
  17. О древних иноческих лаврах см. прим. 1 на стр. 20. — Лавра прп. Евфимия находилась недалеко от Иерусалима.
  18. † 475 г. Память его совершается 4-го марта.
  19. † 467 г. Память его 3-го сентября.
  20. Евфимий Великий не принимал в свою лавру очень молодых монахов — как неподготовленных еще к суровой лаврской пустынной жизни и недостойных посвящения в «великую схиму», обязательного для отшельников лаврских, для коих в то же время был обязателен строгий затвор в монастыре; в общежительных же монастырях жизнь была в некоторых отношениях менее сурова.
  21. Ангельский образ — посвящение в сан иноческий, в котором люди должны как бы уподобляться бесплотным Ангелам, посвящая всё свое время богомыслию, молитве и различным высоким подвигам духовным, направленным к препобеждению плоти.
  22. Под епископом здесь должно подразумевать Иерусалимского патриарха Мартирия, патриаршествовавшего с 478 по 486 г.
  23. Тимофей II Салофакиил — Патриарх Александрийский в 460—482 г.
  24. Ефиопия — древнее наименование обширной страны, лежавшей к югу от Египта. Здесь следует подразумевать главным образом Абиссинию, где христианство распространилось еще в IV в.
  25. † около 350 г. Память его — 28 сентября.
  26. Монашествующие в обителях делились на три степени — новоначальных, малосхимников и великосхимников. Новоначальными назывались вновь принятые иноки, еще не удостоившиеся пострижения в мантию или в «малую схиму» и обязанные проходить монашеское послушание с самого начала.
  27. Канонарх — значит начинатель установленного пения. В древности, по причине бедности монастырей, не дозволявшей иметь богослужебные книги в нужном количестве экземпляров, а также по причине малого числа грамотных между певцами, вошло в обычай пение священных песнопений под диктовку. Один из монахов, имея в руках книгу, произносил громогласно фразу за фразой, а прочие клиросные пели эти фразы, по мере произнесения каждой из них. Канонаршество существует в монастырях доселе.
  28. Било — металлическая или деревянная доска, которая в древности, а по местам и доселе заменяет колокола для призыва верующих к Богослужению.
  29. Комитами назвались царские телохранители. Впоследствии этот титул стал прилагаться к официальным лицам, составлявшим свиту вообще высших должностных лиц — проконсулов, областеначальников, губернаторов; на обязанности комитов стал впоследствии лежать и сбор податей в государственную казну.
  30. Мелагрия — малоизвестное пустынное растение Палестины горьковатого вкуса. Под тростником здесь следует разуметь так называемый тростник благовонный — растение, отличающееся ароматическим и приятным, но горьким на вкус, корнем.
  31. 90 поприщ по нашему счету около 124 верст.
  32. Псал. 73, ст. 15. Ифамские — в переводе с еврейского значит: непроходимые, глубокие и быстрые.
  33. Ориген — знаменитый христианский учитель Александрийской церкви († 254 г.),— чудо своего века по громадности своего ума и глубине учености. Многие замечательнейшие из отцов Церкви с глубоким уважением относились к богословским трудам и заслугам Оригена; но впоследствии он, еще при своей жизни, на двух местных Александрийских Соборах и, по кончине, на местном Константинопольском Соборе 543 г. был осужден, как еретик. Не высказывая своих неправославных мнений как непреложные истины, Ориген, тем не менее, неправо мыслил о многих истинах христианской церкви, почему некоторые считали сомнительною твердость его в главнейших христианских догматах. Развивая неправославное учение о предсуществовании душ, он неправо мыслил о Христе, полагая, что Бог создал определенное число духовных существ равного достоинства, способных уразумевать Божество и уподобляться Ему; один из этих сотворенных духов с такою пламенною любовью устремился к Божеству, что неразрывно соединился с Божественным Словом, или стал его тварным носителем; это, по мнению Оригена, и есть та человеческая душа, посредством которой Бог-Слово мог воплотиться на земле, так как непосредственное воплощение Божества, будто бы, немыслимо. Держась еретического воззрения на воплощение Бога-Слова и сотворение мира и человека, Ориген в неправославном смысле понимал и крестную смерть Христову, представляя ее чем-то духовно повторяемым в духовном мире и имеющим там действие на освобождение Ангелов и приписывая в деле спасения слишком многое действию обыкновенных сил, коими одарена наша природа. Неправо мыслил Ориген и в некоторых пунктах своего учения о воскресении и будущей жизни, напр.: о том, что диавол может спастись; и в толковании Св. Писания слишком многое преувеличенно понимал в мистическом, таинственном смысле, уничтожая чрез то истинный исторический смысл Писания.
  34. Преподобный Савва, т. н. Освященный, великий пустынник Палестинский († 532 г., память его — 5-го декабря), ученик и сподвижник преподобных Евфимия Великого, Феоктиста и Герасима. Впоследствии подвизался уединенно в пустыне близ Иордана, где в 484 году основал в 12 верстах на востоке от Иерусалима монастырь, знаменитый после под именем Лавры Саввы Освященного. Лавра существует доселе и пользуется широкой известностью на Востоке и славой строгой, подвижнической жизни своих иноков.
  35. Преподобный Иоанн Молчальник, епископ Колонийский (в Римской Армении), впоследствии служил в Лавре святаго Саввы под видом простого монаха и затем большую часть жизни подвизался в безмолвии в уединенной пустыне. † в 558 г. Память его — 8-го декабря.
  36. Кн.: Исх., гл. 17, ст. 1—6; Числ., гл. 20, ст. 2—12
  37. На обязанности псальтрий лежало чтение Псалмов при Богослужебных собраниях христиан.
  38. Преп. Кириак † в 556 году.
  39. Т. е. ежегодно празднует твою память.
  40. Страдания и кончина святых мучеников Дады, Гаведдая и Каздои последовали около половины IV века.
  41. Газа — значительный приморский город Малой Азии, в южной Сирии, некогда принадлежавший филистимлянам, — один из древнейших городов мира.