Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского/Июль/11

Жития святых по изложению свт. Димитрия Ростовского — 11 июля

Источник: Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского (репринт). — Киев: Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра, 2004. — Т. XI. Месяц июль. — С. 287—320.

День одиннадцатый

---

Воспоминание о чуде

святой великомученицы

Евфимии Всехвальной

‎вятая великомученица Евфимия родилась, воспитывалась и увенчалась мученичеством в Халкидоне, Вифинском городе, который лежит при заливе Черного моря, против Царьграда, по другую сторону разделяющего их пролива Босфора фракийского: пострадала она в царствование Диоклетиана^[1], шестнадцатого сентября, когда и празднуется ее память. Сегодня же вспоминается то чудо, которое было от честны́х ее мощей во время Четвертого Вселенского Собора святых Отцев, происходившего в Халкидоне, и которым было явлено и утверждено православное исповедание веры; чудо это явилось знамением для святых Отцев, чтобы не приступать к общению со зловерными, и произошло следующим образом.

Патриарх Александрийский Диоскор и Евтихий, архимандрит Цареградский, еще при жизни правоверного царя Феодосия^[2], воздвигли богохульную ересь на Господа нашего Иисуса Христа, сливая два Его естества, божеское и человеческое, в одно естество^[3]; они прельстили многих духовных и мирян своим зловерием, совратили в свою ересь многих знатных придворных и широко пользовались их вескою поддержкою.

Когда собрался Поместный Собор в Ефесе^[4] (через несколько лет после бывшего там же Вселенского Третьего^[5]), или, лучше сказать, разбойническое сборище, на котором святейший Флавиан, Патриарх Цареградский^[6], исповедник благочестия, был убит единомышленниками Диоскора и Евтихия, — тогда еще больше укрепилась та ересь и стала приниматься за правоверие, истинная же вера православная стала отвергаться, как какое-нибудь зловерие. Нужно было собрать Четвертый Вселенский Собор святых Отцев для истребления этой ереси и для утверждения Православной веры.

В это время благочестивый царь Феодосий перешел из этой жизни к Господу, а после него принял царство добродетельный и богоугодный Маркиан^[7] со святою Пульхериею. Эти ревнители правоверия и благочестия, видя, как ереси смущают Церковь, и какие царят в ней раздоры, повелели святым Отцам со всей вселенной собраться в славный город Халкидон, дабы рассмотреть и обсудить здесь вопросы веры.

Собрались святые Отцы, числом шестьсот тридцать^[8], в числе них Святейший Анатолий, Патриарх Цареградский, Святейший Ювеналий, Патриарх Иерусалимский и посланники Святейшего Льва, папы Римского; присутствовали и зловерные во главе с Диоскором, Патриархом Александрийским, Максимом — Антиохийским, которому Диоскор доставил патриаршество вместо отставленного Домна, и другие согласные с ними архиереи, и Евтихий со своими единомышленниками, так что набралось множество еретиков; все вместе со святыми Отцами собирались они на совещание в церковь святой великомученицы Евфимии, находившуюся в предместье города около Босфора. Это была престольная церковь Халкидонской митрополии, весьма просторная, могущая вместить в себе многое множество народа; в ней почивали и мощи этой великомученицы, от которых творились дивные и славные чудеса; из них скажем хотя о некоторых. В день святой памяти ее, в который она пострадала за Христа, каждый год текла из честны́х мощей ее кровь, как будто только что вытекшая из ран; ее собирали следующим образом. Гроб был большой мраморный, покрытый мраморной доскою, а внутри его находился деревянный ковчег с мощами святой; в этом мраморном гробе, в левой стороне было небольшое отверстие, в которое проходила рука и которое закрывалось накрепко, а в нужное время открывалось; через него сам епископ по окончании Всенощной перед святой Литургией черпал ту кровь посредством губки, привязанной к длинной железной рукоятке; он влагал туда сухую губку, вынимал оттуда ее полную крови и выжимал из губки кровь в особо приготовленный для этого сосуд. Народ при виде сего воссылал великую славу Богу и святой Его мученице и помазывался той кровью на благословение и исцеление своих болезней. Эта кровь была весьма благоуханная, как будто бы смешана была с драгоценным миром, но никакое миро на земле не могло сравниться с этим: эта кровь была несравненно выше всяких ароматов и исцеляла всякие болезни. И не только во время ежегодного празднования своего святая великомученица источала такую благоухающую миром и целебную кровь из честны́х своих мощей, но иногда и в другое время, особенно же, если святитель той церкви бывал угоден Богу своей добродетельной жизнию. Бывали и многие явления; часто святая являлась молящимся ей с верою, или лежавшим в болезни, или приходившим в церковь к ее гробу, или же находившимся в различных бедах и призывавшим ее на помощь. И стекался народ с великою верою к ней на поклонение в Халкидон отовсюду, от всех городов, а в особенности — поблизости из Царьграда. Там же, по повелению царскому, должен был собраться Вселенский Собор святых Отцев.

Много было на том Соборе у правоверных с еретиками рассуждений, прений и несогласий, так как зловерные никак не хотели согласиться с православным учением. Тогда Святейший Анатолий, посоветовавшись с другими святыми отцами, сказал еретикам:

— Напишите на свитке исповедание вашей веры, также и мы напишем свое исповедание, и оба свитка, запечатанные, положим в гроб на честны́е мощи святой великомученицы Евфимии; будем поститься и соборне молиться Богу, чтобы Он чрез эту угодницу Свою открыл нам, какое исповедание правильное.

После этих слов Святейшего Анатолия все одобрили его совет, и написали два свитка: правоверные свой, а зловерные свой, запечатали своими печатями, открыли гроб святой, положили оба свитка у нее на груди, закрыли опять гроб, приложили царскую печать, приставили стражу и три дня постились и молились. С наступлением четвертого дня пришел царь и весь Собор к честно́му гробу святой, и когда, сняв царскую печать, открыли гроб, то увидели, что свиток правоверных святая великомученица держит в правой руке, а свиток зловерных лежит у ней в ногах. Удивительнее же всего было то, что она, протянув руку как живая, подала царю и патриарху свиток с правым исповеданием. Тогда все несказанно обрадовались, прославили Бога, воспели похвальные песни с благодарением святой великомученице и поклонились с теплою любовию ее чудотворным мощам. И тотчас объявили Православную веру, как утвержденную Богом и чудесно возвещенную святою великомученицей, а еретическое зловерие предали проклятию. Многие из еретиков, увидев такое чудо, обратились к Православию, а кто оставался непреклонным, тех лишили сана и сослали в заточение. С этого времени иконописцы начали изображать на иконах святую великомученицу Евфимию со свитком в правой руке — в незабвенную память этого славного чуда во время Собора. Как тогда, так и после святая мученица не переставала творить чудеса и источать из своих честны́х мощей благоухающую миром кровь.

Прошло много лет; престол принял Маврикий^[9], царь благочестивый, но он, по своему маловерию, дерзнул усомниться в чудесах святой и истекающую от мощей ее кровь стал считать поддельною, а не истинною. Желая испытать и добиться истины, он сделал так. Задолго до дня годовой памяти святой великомученицы он запечатал гроб и отверстие в нем своею царскою печатью. Когда подошел день ее празднества, он сам прибыл из Царьграда в Халкидон и, сняв печать, открыл отверстие; тотчас же распространилось прекрасное благоухание и наполнило всю церковь; крови, или, лучше сказать, мира, подобного крови, истекло из честных мощей святой больше обыкновенного; ни в один год не истекало так много, как в этом, чтобы пристыдить маловерие царя и утвердить крепко веру в силу Божию, которою может совершаться все сверхъестественное. Господь, Который в древности мог из кости животного, из ослиной челюсти, вывести для Самсона^[10] источник ключевой воды^[11], разве не мог потом источить кровь и миро из нетленных мощей Своей угодницы? Тогда царь, поняв свое прегрешение, раскаялся и с тех пор крепко верил в святую.

Впоследствии, в царствование Ираклия^[12], попущением Божиим случилось нашествие Персов на вифинскую страну и на окрестности Халкидона, так что всё предместье по варварскому обычаю было опустошено. Неприятели вошли и в церковь святой великомученицы и взяли всё, что нашли; хотели открыть гроб святой, но никак не могли этого сделать и, сколько ни трудились, ничего не добились: не только верхняя мраморная доска оставалась неподвижной, но даже и малого отверстия в гробу нельзя было сделать. Тогда Персы принесли множество дров и хворосту, обложили гроб, наложили на него целую гору горючего вещества и зажгли в надежде, что мрамор от сильного жара треснет. Однако и таким образом они ничего не добились. Всё, что было наложено, сгорело дотла, а гроб святой остался нисколько не поврежденным. Такою дивною сделал Бог Свою угодницу! По уходе Персов царь совещался с Патриархом о мощах святой великомученицы Евфимии, и решили они перенести их из Халкидона в Царьград, боясь вторичного нашествия варваров на Халкидон. В Царьграде, близ ипподрома^[13], построили церковь во имя святой, наподобие Халкидонской, большую и прекрасную, перенесли в него с почестями святые мощи с каменным гробом; при них определили быть митрополиту Халкидонскому ради большей чести мощам. Гроб поставили в алтаре вместо божественного жертвенника, и совершалась на гробе бескровная жертва; внутри же находились честны́е мощи великомученицы; от них и в Царьграде совершались чудеса, как в Халкидоне, и кровь, благоухающая миром и целебная, источалась в обычное время.

Прошло много лет, много царей переменилось, миновали Вселенские Соборы святых Отцев — Пятый и Шестой^[14], спустя еще после них долгое время воцарился и именем и нравом зверь — царь Лев Исаврянин^[15]. Он первый начал смущать Церковь Божию иконоборческою ересью, называя святые иконы идолами и рассуждая со своими единомышленниками так:

— Вот те, о ком говорит Пророк: ᲂу҆ста̀ и҆́мꙋтъ, и҆ не возглаго́лютъ, ѻ҆́чи и҆́мꙋтъ, и҆ не ᲂу҆́зрѧтъ, ᲂу҆́шы и҆́мꙋтъ, и҆ не ᲂу҆слы́шатъ^[16].

Ему противодействовал Святейший Патриарх Герман^[17]; царь с бесчестием сверг его с престола, а на его место возвел еретика, своего единомышленника; таким же образом и других правоверных архиереев, противившихся его ереси, он с бесчестием отправлял в изгнание. Не только святые иконы, но и мощи святых хулил он, как пес, необузданным языком и уничижал их всячески. Видя и слыша о чудесах от честных мощей святой великомученицы Евфимии, он терзался в душе от зависти, но не осмеливался ничего дурного с ними сделать, боясь народного восстания и мятежа. Он выдумал такую коварную вещь. Он пошел ночью с своими единомышленниками тайно в церковь святой Евфимии и открыл гроб ее, которого не могли открыть Персы: попустил Христос Бог рукам зловерных христиан коснуться честных мощей невесты Своей, которые сохранил неприкосновенными от неверных язычников. Персы грешили в неведении, а христиане отважились на злодеяние, зная, что делали; попустил им Бог, к большему их осуждению, совершить бесчестие святой. Злочестивый царь, открыв гроб, вынул оттуда с деревянным ковчегом чудотворные и нетленные мощи святой Евфимии, а вместо них положил какие-то гнилые, вонючие кости, которые нарочно приготовил для этого, и, опять накрыв доскою, ушел, воровским образом унесши с собою те честные мощи, и положил их в одной из комнат царского дворца. Сестры же его и дочери тайно приходили к святым мощам, кадили благовониями, освещали свечами, почитая их и с любовию поклоняясь им. Но вскоре узнал про то злочестивый царь и тотчас взял ковчег с мощами и ночью бросил его в море. Наутро, собрав толпу зловерных, он стал смеяться в лицо над правоверным народом, глумясь и укоряя мощи святой великомученицы:

— Ступайте, глупые, посмотрите на обман, которым вас прельщают, называя нетленными и чудотворными мощи славной Евфимии, откройте гроб и посмотрите, правда ли это.

И тотчас послал своих приближенных с народом открыть гроб. Пошли, открыли, — и все увидели гнилые, вонючие кости. Еретики тогда начали смеяться и глумиться над правоверными, называя их поклонниками гнилых костей; правоверные же удивлялись такой неожиданности, недоумевали, стыдились, жалели. Тогда многие подумали о всех чудесах святой, что это был обман, плевали на те гнилые кости, выбросили их вон, а также и тот мраморный гроб вытащили из церкви, и храм Божий обратили в мерзость запустения; его подвергли большому поруганию, и церковь та стала как какой-нибудь пустой вертеп, или скотское стойло, или даже хуже, потому что там было место для всякой скверности и нечистот. Потом внутри церкви кузнецы устроили кузнечные печи и стали заниматься там своим ремеслом; и где прежде слышалось пение божественных славословий, оттуда стали раздаваться звуки молотов, ударяющих по железу на наковальне, послышались нелепые голоса сквернословия и бесчинный говор людей. Эти ремесленники жили в пустой церкви с женами и детьми, а в святом алтаре, как в закрытом месте, устроили себе отхожее место; и долго терпел Бог такие дела людей, такое осквернение Его святыни, пока не погубил злых злом, воздвиг опять Православие, очистил и освятил Свое место, сделав его опять селением славы Своей.

Когда честны́е мощи всехвальной мученицы были брошены в пучину морскую, плыл по смотрению Божию корабль из пристани, называемой Софиина; на это корабле были два хозяина, братья Сергий и Сергон. Они, увидев близ своего корабля несомый волнами ковчег, взяли его из воды на корабль, думая, что в нем какое-нибудь земное сокровище и, поставив паруса, поплыли дальше. Находясь в пристани, называемой Авидова, они открыли ковчег и увидели там нетленные мощи; от них неслось великое благоухание, и порадовались они этому духовному сокровищу, особенно, когда в видении узнали святость тех мощей; а именно, в наступившую ночь они увидели в видении над мощами великую славу, горящие светильники и свечи, и мужей светлых, поющих и восхваляющих Бога. Получив это видение, они стали молить Бога открыть их, какого святаго эти мощи; плыли они дальше и подплыли к острову, называемому Лимнос. На это острове тоже находились чудотворные и мироточивые мощи, святой мученицы Гликерии^[18]; проводя ночь около этого острова, они увидели в видении святую мученицу Гликерию, идущую к их кораблю, а из корабля вышедшую ей навстречу прекрасную девицу; они обе нежно обнялись. И сказала девица, пришедшая к девице, вышедшей из корабля:

— Будь здрава, мученица Христова, Евфимия всехвальная!

Та же сказала ей в ответ:

— Будь здрава, мученица Христова, Гликерия блаженная!

И, приветствовав друг друга, разошлись: святая Гликерия пошла к себе, а святая Евфимия возвратилась на корабль. Это видение одно и то же было обоим братьям; они очень обрадовались, что узнали, чьи это мощи, и в теплой молитве усердно припадали к святой великомученице Евфимии, обнимали ковчег, целовали его, проливая от радости слезы. Они хотели это бесценное сокровище везти в свое отечество, но Богу и Его святой угоднице не было это угодно. Корабельщики поставили паруса и пустились в путь в свою сторону; когда они были далеко уже от этого острова, внезапно поднялась буря и сильное волнение, и корабль прибило волнами опять к тому же острову. Опять корабельщики, как утихнет море, пускались плыть, но опять, по Божию повелению, внезапно поднимались волны и приносили корабль к острову. И это делалось не два, не три раза, но много раз; и были все на корабле в большом недоумении.

Наступила ночь, и явилась им Христова мученица и сказала:

— Зачем стараетесь вы носить меня туда и сюда? Я не уйду отсюда, не хочу идти туда, куда вы хотите меня везти.

И прибавила:

— Мало разве мне было перенесения из Халкидона в Византию (Царьград), ввержения в море, принесения сюда? Зачем вы хотите еще везти в далекие страны? Вам не по силам это, не трудитесь больше, но постройте мне маленький дом на этом острове, и я почию здесь.

С этими словами она стала невидима. Честны́е братья Сергий и Сергон тотчас охотно повиновались повелению святой, остались в пристани, высадились с корабля на землю, пошли и объявили епископу того острова о мощах Евфимии всехвальной и ее повелении. Епископ обрадовался этому, но велел им втайне хранить святые мощи, так как и на том острове было получено грозное повеление злочестивого царя выбрасывать и предавать огню святые иконы и честны́е мощи святых. Вследствие злочестивого приказания и мироточивые мощи святой мученицы Гликерии скрывали под спудом. Потом, присмотрев подходящее место, епископ благословил Сергия и Сергона на постройку маленькой церкви мученицы Христовой Евфимии, неподалеку от берега моря. Вскоре постройка была завершена, прибыл епископ, освятил церковь и положил в святом алтаре в земле, под спудом, честны́е мощи, чтоб не узнали про них иконоборцы. После всего этого оба брата возымели благое намерение дать следующий обет святой мученице:

«Не оставим, — сказали они, — тебя, святая великомученица Евфимия всехвальная, и не отступим от твоих мощей честны́х, но здесь послужим тебе до конца нашей жизни».

Дав такое обещание, они продали весь товар, который везли на корабле, отреклись от мира, стали жить при той церкви в посте и молитвах и в скором времени, угодивши Богу, преставились в бессмертную жизнь по ходатайству святой всехвальной мученицы Евфимии, которой усердно послужили. Пред кончиною своей они положили на гробе святой мученицы каменную доску, чтоб не забылось вовсе место, хранящее в себе это пребогатое сокровище, и на доске написал так:

«Мы, Сергий и Сергон, родные братья, плывя по Геллеспонту (Цареградскому морю), взяли из моря носимые волнами честны́е мощи прехвальной святой Христовой мученицы Евфимии и, по повелению ее, положили их здесь».

Впоследствии епископ того острова построил прекрасную церковь и хотел перенести в нее мощи святой Евфимии; придя в ту маленькую церковь, которую построили братья, он совершал всенощные молитвы. Он задремал, и ему явилась святая со словами:

— Не начинай того, что задумал делать, отче преподобный! Я не послушаю тебя в этом, но иди к сестре моей, святой мученице Гликерии, помолись ей, и я стану просить; и она позволит перенести себя в твою церковь, меня же оставь почивать на этом месте, пока я не возвращусь назад к себе.

Епископ проснулся в ужасе и не осмелился приступать к выполнению своего намерения. Святую же мученицу Гликерию, сберегаемую в другом месте, перенес он в свою церковь по совершении в ней молитв, и положил ее под спудом. Так охранялись мощи святых от враждовавших против них злочестивых иконоборцев. Хотя они находились и под спудом, однако правоверные собирались к ним и с честью справляли их празднества, ибо теми угодницами Божиими подавалось исцеление всяких болезней.

Однажды, в день памяти святой великомученицы Евфимии, во время совершения празднества в ее церкви, случилось одному воеводе, стороннику и ревнителю иконоборческой ереси, плыть мимо того острова на кораблях с войском: он послан был куда-то по службе. Подъехав к пристани, он высадился на берег и увидел большое собрание людей около церкви, находившейся близ пристани. Спросив и узнав причину празднования, — а именно, что народ совершает праздник ради мощей почивающей там святой мученицы Евфимии, — он, злочестивый, вышел из себя и бросился с войском на ту церковь и разогнал народ с криком:

— Разве это позволяют цари? Идолопоклонники вы, служители мертвых костей!

С такими ругательствами над православными христианами, окаянный разорил ту церковь почти до основания; мощи же святые остались целы под спудом. И опустело это место на долгое время.

По смерти злочестивого царя Льва Исаврянина вступил на престол сын его Константин, по прозванию Копроним^[19], от злого корня еще злейший отпрыск. Он не только отвергал почитание икон, но отвергал втайне и Самого Христа Бога и, окаянный, хулил даже Пречистую Деву Богородицу скверным своим языком, ругался и над святыми угодниками Божиими. С юности он привык ко всему дурному, дурной жизни, научился волшебству и чародейству и беспощадно проливал человеческую кровь. Он превосходил жестокостью своего отца, много убил невинных и праведных людей, а иноков совсем изгнал из Царьграда. Царствовал же он долго, попущением Божиим за людские грехи, и, наделав бесчисленное количество зла, умер горькой смертью; после себя он оставил царство сыну Леону, который также был иконоборец, но не проявлял такой жестокости, как его отец и дед. По смерти же Леона воцарился сын его Константин с матерью Ириною^[20], — а это имя означает мир (с греческого), — она поистине принесла мир Церкви Христовой. В малолетство ее сына она одна управляла Греческим царством, и правила хорошо и богоугодно; она исправляла всё испорченное и разоренное царями-иконоборцами и возвращала из гонения святых отцов, изгнанных за почитание честны́х икон. Действительно, она была благочестива и боголюбива, она созвала Седьмой Вселенский Собор^[21], со Святейшим Патриархом Цареградским Тарасием^[22] во главе; таким образом церквам святым было возвращено благолепие — иконы, а иконоборческая ересь предана проклятию святыми отцами. Тогда и та церковь святой великомученицы Евфимии в Царьграде, близ ипподрома, о которой говорилось выше и которая была опустошена Львом Исаврянином, была восстановлена благоверною царицею Ириною; она велела очистить церковь от нечистот и исправить всё разоренное, украсила ее всячески благолепными иконами, снабдила священными одеждами и драгоценными сосудами. Церковь была освящена, и стали совершаться в ней опять, как прежде, Божественные службы, и митрополит Халкидонский опять стал жить при ней. Христолюбивая царица Ирина усердно старалась разыскать мощи всехвальной мученицы Евфимии. С тех пор, как Лев Исаврянин тайно похитил святые мощи и бросил их в море, пронесся среди православных слух об этом тайном злодеянии царя, и рассказывали, что святые мощи где-то нашлись и сберегаются верующими; царица и старалась узнать, где они. Господь же, исполняющий желание боящихся Его, дал знать царице о честны́х мощах святой мученицы следующим образом. На том острове Лимносе, где мощи, как было сказано, хранились под спудом, жил один известный человек, по имени Анастасий, саном комит^[23]; ему досталось в собственность по наследству то место, на котором два упомянутых выше брата, Сергий и Сергон, построили церковь в честь святой великомученицы Евфимии и скрыли в земле честны́е ее мощи, положив на гробе каменную доску с надписью. Этот Анастасий комит, видя, что церковь всехвальной мученицы на его земле совсем разорена, вновь выстроил ее на прежнем основании и украсил с подобающим благолепием. Впоследствии случилась с ним напасть по несправедливой клевете завистливых людей, и он неповинно был лишен своего сана. Тогда он отправился в Царьград, чтоб оправдаться от ложной клеветы и опять получить свой сан. Когда он искал там заступника и ходатая к царице, ему кто-то сказал, что ему может помочь Халкидонский митрополит, потому что он более других имеет право заступаться за обиженных. Анастасий стал искать митрополита и нашел его во дворце; припав к нему, он рассказал цель своего прибытия и просил митрополита помочь ему и походатайствовать за него. Митрополит же отказывался, говоря:

— Не могу я этого сделать, мне не по силе это дело.

С этими словами митрополит ушел из дворца в свой дом, а Анастасий шел за ним до архиерейского дома; увидя отпертую церковь, он вошел в нее помолиться. После долгой молитвы с коленопреклонением он сел где-то: в это время не было службы. Один из церковнослужителей, очередной на той неделе, подошел к нему с вопросом, кто он и откуда. Анастасий рассказал ему всё о себе и открыл ему свое горе, а потом спросил церковнослужителя:

— Какого это святаго церковь?

Тот отвечал:

— Эта церковь святой великомученицы Евфимии всехвальной.

Как услыхал это Анастасий, тотчас, прижимая руки к груди, с любовью воскликнул:

— О, моя святая Евфимия!

— Почему ты называешь ее своею? — спросил церковнослужитель.

Анастасий отвечал:

— У меня в церкви, в моем доме, ее честны́е мощи, поэтому-то я осмеливаюсь ее назвать своей.

Церковнослужитель сказал:

— Как это может быть? Правду ли ты говоришь? Смотри, не лги, а то плохо тебе будет; ведь царица очень старается разыскать мощи святой Евфимии и митрополиту повелела молиться Богу о том, чтоб Он открыл, где находятся честны́е мощи Его мученицы.

Анастасий сказал:

— Поверь мне, честны́й человек, у меня мощи Евфимии всехвальной, которые были в Халкидоне.

Услышав это, церковнослужитель попросил его немного подождать там, а сам, радостный, поспешил объявить об этом митрополиту, преподобному Андрею. Митрополит обрадовался и, тотчас призвав к себе Анастасия, расспрашивал о мощах святой; тот рассказал всё подробно: как рассказывают среди жителей того острова о честных мощах Евфимии всехвальной, и как на каменной доске написано было двумя братьями, взявшими эти мощи из моря. Преподобный митрополит отправился тотчас к Святейшему Патриарху Тарасию и рассказал ему об этом; а святый тот Патриарх с митрополитом пошел к царю и его матери, взявши и Анастасия с собою, и рассказали ей о честны́х мощах мученицы Христовой. Все радовались и благодарили Бога, Анастасий же щедро был одарен и получил снова свой прежний сан. Немедленно снарядили богатый корабль и отправили на нем с Анастасием комитом на остров Лимнос почетных лиц духовного сана и из царских придворных, чтоб перенести оттуда мощи святой в Царьград. После благополучного плавания они прибыли на тот остров. Кода узнали местные жители, что прибыли цареградцы и хотят взять мощи Евфимии всехвальной, стеклось множество народу весьма враждебного: хотели воспротивиться царским посланникам и не давать им унести с их острова то бесценное духовное сокровище, а более всего обрушивались на Анастасия комита, называя его предателем. И начался уже ропот в народе, так что едва епископ Лимносский мог успокоить его, говоря:

— Люди, не противьтесь такой воле Божией и не возбуждайте гнева царя: царе́во преще́нїе подо́бно рыка́нїю льво́вꙋ^[24].

Когда умолк народный ропот, открыли гроб святой и вынули из-под земли честны́е мощи невесты Христовой, как прекрасный цветок, и наполнился воздух благоуханием, и понесли мощи на корабль при пении Псалмов, со свечами и кадилами. Народ же со слезами провожал, плача, что лишается такого драгоценного богатства, и стоял на морском берегу, провожая плывущий корабль глазами, пока он не скрылся из виду. Когда корабль прибыл в Константинополь, вышел весь город с царем и его матерью, и Святейшим Патриархом навстречу честны́м мощам мученицы Христовой, и приняли их с радостью и торжеством, понесли с честью в церковь, откуда они когда-то были тайно похищены еретиками, и положили на том же месте и в том же каменном гробе, где они лежали прежде.

Так святая великомученица Евфимия всехвальная опять оказалась на своем честно́м месте в Царьграде, и славили за ее чудеса Бога, прославляемого во святых Его, Которому и от нас воссылается честь и слава ныне и в бесконечные веки. Аминь.

Тропа́рь, гла́съ д҃:

Жениха̀ твоего̀ хрⷭ҇та̀ возлюби́вши, и҆ свѣщꙋ̀ твою̀ свѣ́тлѡ ᲂу҆гото́вльши, добродѣ́тельми возсїѧ́вши, всехва́льнаѧ є҆ѵфи́мїе, тѣ́мъ возшла̀ є҆сѝ съ ни́мъ на бра́къ, вѣне́цъ страда́нїѧ ѿ негѡ̀ прїе́мши. но ѿ бѣ́дъ и҆зба́ви на́съ, чтꙋ́щихъ вѣ́рою па́мѧть твою̀.

Конда́къ, гла́съ ѕ҃:

По́двиги во страда́льчествѣ, по́двиги въ вѣ́рѣ положи́ла є҆сѝ те́плѣ за хрⷭ҇та̀ жениха̀ твоегѡ̀: но и҆ ны́нѣ ꙗ҆́коже є҆́реси и҆ врагѡ́въ шата́нїе, под̾ но́ги правосла́вныхъ царе́й покори́ти молѝ бцⷣею, ꙗ҆́же ѿ шестисо́тъ три́десѧти бг҃оно́сныхъ ѻ҆тє́цъ предѣ́лъ прїе́мшаѧ, и҆ хранѧ́щаѧ, всехва́льнаѧ.

Память святаго мученика

Киндея

‎вятый Киндей был пресвитером Памфилийского селения Сиды. В царствование Диоклетиана он был схвачен, по приказу игемона Стратоника, и осужден на сожжение. Его повели на место мучения в железной с гвоздями обуви. Воины, ведшие его, на пути встретили дровосека и насильно отняли у него дрова для костра, но святый Киндей заплатил дровосеку деньги, сам возложил на себя дрова и нес их до места мучения. Поставленный среди огня, мученик оставался невредим и призывал народ познать силу Христову. Вдруг гроза прекратилась, святый помолился Господу и испустил дух.

Преставление

блаженной княгини

Ольги,

во святом крещении Елены

‎а конце темной ночи идолослужения, облегавшей Русскую землю, блаженная Ольга явилась как заря пред наступлением светлого дня святой веры во Христа — «Солнце правды».

Блаженная Ольга происходила из знаменитого рода: она была правнучка Гостомысла, того славного мужа, который начальствовал в Великом Новгороде до тех пор, пока, по его же совету, не был призван от варягов на княжение русское Рюрик с братьями^[25]. Родиной Ольги была весь Выбутская, находящаяся ныне близ города Пскова, тогда еще не существовавшего^[26]. Родители блаженной Ольги сумели внушить своей дочери те правила честной и разумной жизни, которых сами держались, несмотря на свое идолопоклонство. Ольга отличалась целомудрием и светлым умом, как это сейчас же будет видно.

Рюрик, умирая^[27], оставил после себя сына своего Игоря еще малолетним отроком, поэтому как Игоря, так и самое княжение, до дней совершеннолетия сына, Рюрик поручил попечению родственника своего — Олега. Последний, собрав значительное войско и имея при себе малолетнего наследника княжения Игоря, отправился к Киеву. Убив здесь Аскольда и Дира, Олег подчинил себе Киев, и стал он единовластителем варяго-русских владений, сохраняя княжение для племянника своего Игоря; по делам правления Олегу приходилось бывать то в Киеве, то в Великом Новгороде. Князь же Игорь, достигнув юношеского возраста, занимался охотой. Случилось ему, во время охоты по окрестностям Новгорода, зайти в пределы Пскова; выслеживая зверя около помянутой веси Выбутской, он увидел на другой стороне реки место, удобное для лова, но не мог туда попасть за неимением лодки. Спустя немного времени Игорь заметил какого-то юношу, плывшего в лодке; призвав его к берегу, он велел себя перевезти на ту сторону реки. Когда они плыли, Игорь, внимательнее всматриваясь в лицо гребца, увидел, что последний не юноша, а девица; то и была блаженная Ольга, выделявшаяся своею красотою. Красота Ольги уязвила сердце Игоря; в нем разгорелось похоть; и он начал прельщать ее словами, склоняя к нечистому плотскому смешению. Блаженная же Ольга, уразумев помыслы Игоря, разжигаемого похотью, пресекла беседу его, обратившись к нему, точно мудрый старец, с таким увещанием:

— Зачем смущаешься, князь, замышляя дело неисполнимое? Слова твои обнаруживают твое бесстыдное желание надругаться надо мною, чего да не будет! — я об этом и слышать не хочу. Прошу тебя, — послушайся меня и подави в себе эти нелепые и позорные помышления, которых нужно стыдиться: вспомни и подумай, что ты — князь, а князю до́лжно быть для людей, как правителю и судии, светлым примером добрых дел. Ты же теперь близок к какому беззаконию?! Если сам ты, побежденный нечистою похотью, будешь совершать злодеяния, то как же ты будешь удерживать от них других и судить справедливо своих подданных? Оставь такое бесстыдное вожделение, которого гнушаются честные люди; и тебя, хотя ты и князь, последние могут возненавидеть за это и предать позорному осмеянию. Да и то знай, что, хотя я и одна здесь и бессильна по сравнению с тобой, ты всё-таки не одолеешь меня. Но если бы даже ты мог и одолеть меня, то глубина этой реки мне тотчас же будет защитой: лучше мне умереть в чистоте, похоронив себя в сих водах, чем быть поруганным моему девству.

Такие увещания к целомудрию, обращенные блаженною Ольгою к Игорю, образумили последнего, пробудив в нем чувство стыда. Он молчал, не находя слов для ответа; так они переплыли реку, а потом расстались. И удивился князь столь выдающемуся разуму и целомудрию юной девицы. Действительно, — подобный поступок блаженной Ольги достоин удивления: не зная Истинного Бога и Его заповедей, она обнаружила такой подвиг в защите целомудрия; тщательно охраняя чистоту своего девства, она образумила юного князя, укротив его похоть словами мудрости, достойными ума мужа.

Спустя немногое время после сейчас описанного, князь Игорь вместе с родственником своим Олегом отправился в Киев с намерением там утвердить престол княжения, что и было исполнено: они сели на княжение в Киеве и в Великом Новгороде, как и в прочих подчинившихся им городах Русской земли, посадили своих наместников. Когда наступило время бракосочетания князя Игоря, то выбрали многих красивых девиц, чтобы среди них найти достойную княжеского чертога; но ни одна из них не полюбилась князю. Вспомнив целомудренную и прекрасную Ольгу, Игорь тотчас послал за нею родственника своего Олега. Олег с великою честью привез Ольгу в Киев^[28], и Игорь вступил в брак с нею. Затем умер Олег^[29], родственник и опекун Игоря, и Игорь стал править безраздельно. В начале своего самостоятельного княжения Игорь вел упорные войны с окрестными народами. Он ходил даже на Царьград: захватив многие страны Греческой земли, он возвратился из этого похода с добычею и славою^[30]. Остальные годы своей жизни он проводил в тишине, имея мир с пограничными землями. В это время у Игоря родился от блаженной Ольги сын Святослав, впоследствии отец святаго и равноапостольного князя Владимира. И правил Игорь на престоле великого княжения в Киеве с благополучием: богатство стекалось к нему в изобилии из многих мест, ибо и дальние страны присылали ему многие дары и дани.

Смерть постигла Игоря таким образом. Пользуясь наступившим после многих войн миром, Игорь начал обходить города и области для взимания обычной дани. Придя к Древлянам^[31], он вспомнил, что они в начале его княжения отступили от него, и только после войны покорились ему снова: за это Игорь удвоил на Древлянах дань, чем очень отяготил их. Они же, опечалившись, начали советоваться с князем своим Малом:

— Когда волк повадится к овцам, то по одной может растащить всё стадо, если не убьют его; так и мы, — если не убьем Игоря, то он всех нас погубит.

После этого совещания они начали выискивать удобного времени. И вот, когда Игорь полученную с Древлян дань отослал в Киев, а сам остался у них с небольшим числом дружины, то Древляне сочли этот случай подходящим для себя: они неожиданно напали на Игоря под городом своим Коростенем, убили дружину князя и его самого, и похоронили их там. — Такова была кончина князя Игоря — доброго властителя областей земли Русской, внушавшего страх окрестным народам. По смерти опекуна своего Олега Игорь прожил тридцать два года^[32].

Весть об убийстве Игоря, достигнув Киева, вызвала сильные слезы у Ольги, оплакивавшей вместе с сыном Святославом своего мужа; плакали также и все жители Киева. Древляне же, по убийстве Игоря, составили следующий дерзкий замысел: они хотели Ольгу взять в жены своему князю Малу, а наследника Игоря, малолетнего Святослава, тайно умертвить. Таким образом Древляне думали увеличить власть своего князя. Они немедленно на ладьях отправили к Ольге двадцать нарочитых мужей, чтобы они просили Ольгу сделаться женою их князя; а в случае отказа с ее стороны им было велено угрозами понуждать ее — пусть, хотя и насильно, станет женою их господина. Посланные мужи водным путем достигли Киева и пристали к берегу. Услыхав о прибытии посольства, княгиня Ольга позвала мужей — Древлян к себе и спросила их:

— С добрым ли намерением прибыли вы, честны́е гости?

— С добрым, — отвечали последние.

— Скажите же, — предложила Ольга, — зачем именно вы прибыли к нам?

Мужи отвечали:

— Нас послала к тебе древлянская земля с такими словами: «Не гневайся, что мы убили твоего мужа, ибо он, как волк, расхищал и грабил. А наши князья — добрые правители, распространившие древлянскую землю. Нынешний же князь наш без сравнения лучше Игоря: молодой и красивый, он к тому же кроток, любвеобилен и милостив ко всем. Пойди же за нашего князя, — ты будешь нам госпожою и обладательницею древлянской земли».

Княгиня Ольга, скрывая свою печаль и болезнь сердечную о муже, сказала посольству с притворною радостью:

— Мне угодны слова ваши, — ведь мужа мне уже не воскресить, а оставаться вдовою для меня не беспечально: будучи женщиной, я не в состоянии как следует управлять таким княжеством; сын же мой — еще малый отрок. Итак, я с охотою пойду за вашего молодого князя; к тому же я еще и сама не стара. Теперь идите, отдохните в ладьях ваших; утром же я позову вас на почетный пир, который устрою для вас, чтобы всем стала известна причина прибытия вашего и мое согласие на ваше предложение; а затем я пойду к князю вашему. Вы же, когда посланные утром придут звать вас на пир, знайте, как вам до́лжно соблюдать при этом честь пославшего вас князя и вашу собственную: вы прибудете на пир таким же образом, как прибыли к Киеву, т. е. в ладьях, которые понесут киевляне на головах, — пусть все увидят вашу знатность и мою любовь к вашему князю, ради которой я почитаю вас такою великою честью пред моими людьми.

С радостью Древляне удалились в свои ладьи. Княгиня же Ольга, мстя за убийство своего мужа, раздумывала, — какою бы смертью погубить их. Она приказала тою же ночью выкопать глубокую яму во дворе при загородном дворце княжеском, в котором находилась и прекрасная палата, приготовляемая для пира. Наутро княгиня послала честны́х мужей звать сватов на пир; они, же, как безумные, сидя в ладьях говорили:

— Мы не пойдем пешими, ни поедем на конях, ни в колесницах, но как присланы от князя нашего в ладьях, так нас и несите на головах ваших к вашей княгине.

Киевляне же, смеясь над их безумием, отвечали:

— Наш князь убит, а княгиня наша идет за вашего князя; и мы ныне, точно невольники, делаем приказанное нам.

И посадив их в маленькие лодочки по одному, киевляне понесли их, надутых пустою гордостью. Когда принесли Древлян на помянутый двор княжий, Ольга, смотревшая из палаты, приказала бросить их в глубокую яму, приготовленную для этого. Затем, подошедши сама к яме и нагнувшись над нею, она спросила:

— Угодна ли вам такая честь?

Они же кричали:

— О, горе нам! Мы убили Игоря и не только не приобрели через это ничего хорошего, но получили еще более злую смерть.

И приказала Ольга засыпать их живыми в той яме.

Сделав это, княгиня Ольга немедленно послала своего гонца к Древлянам со словами:

— Если вы действительно хотите, чтобы я пошла за вашего князя, то присылайте за мной посольство и более многочисленное и более знатное, чем первое; пусть оно с честью ведет меня к князю вашему; присылайте же мужей — послов как можно скорее, пока меня не удержали киевляне.

Древляне с великою радостью и поспешностью послали к Ольге пятьдесят знатнейших мужей, начальнейших старейшин земли древлянской после князя. Когда они пришли в Киев, Ольга велела приготовить для них баню и послала к ним с просьбой: пусть послы после утомительного пути вымоются в бане, отдохнут, а потом уже придут к ней; они с радостью отправились в баню. Когда Древляне начали мыться, то сейчас же нарочно приставленные слуги крепко снаружи заложили затворенные двери, обложили баню соломою с хворостом и подожгли; так с банею сгорели старейшины древлянские вместе со слугами. И снова Ольга отправила к Древлянам гонца, извещая о скором своем прибытии для бракосочетания с их князем и приказывая приготовить меда и всякого питья и пищи на том месте, где убит был ее муж, чтобы, придя к ним, сотворить прежде второго своего брака по первом своем муже тризну, т. е. поминальный пир по обычаю языческому; и потом уже пусть будет брак. Древляне на радости всё приготовили в изобилии. Княгиня же Ольга по обещанию своему отправилась к Древлянам со многим войском, точно приготовлялась к войне, а не для бракосочетания. Когда Ольга приблизилась к стольному городу Древлян Коростеню, последние выступили ей навстречу в праздничных одеждах: одни — пешими, а другие — на конях, и приняли ее с ликованием и радостию. Ольга же прежде всего пошла на могилу своего мужа, и здесь сильно плакала о нем; совершив затем, по обычаю языческому, поминовенную тризну, она повелела насыпать над могилой большой курган. И сказали ей Древляне:

— Госпожа-княгиня! Мы убили твоего мужа за то, что он был немилостив к нам, как волк хищный. Ты же милостива, как и наш князь, — теперь мы заживем благополучно!

Ольга отвечала:

— Я уже не скорблю о первом своем муже, совершив над могилою его то, что до́лжно было совершить; наступило время с веселием готовиться ко второму браку с князем вашим.

Древляне же спрашивали Ольгу о первых и вторых послах своих.

— Они идут вслед за нами по другому пути со всем моим богатством, — отвечала княгиня.

После этого Ольга, снявши печальные одежды, облеклась в брачные светлые, свойственные княгине, показывая, вместе с тем, радостный вид. Она повелела Древлянам есть, пить и веселиться, а своим людям приказала, чтобы они прислуживали Древлянам, ели с ними, но не упивались. Когда же Древляне напились, княгиня велела своим людям заранее приготовленным оружием — мечами, ножами и копьями — избивать Древлян: убитых пало до пяти тысяч и более. Так Ольга, смешав веселье Древлян с кровью и отомстивши этим за убийство своего мужа, возвратилась в Киев.

На другой год Ольга, собравши войско, пошла на Древлян с сыном своим Святославом Игоревичем, и его привлекая к отмщению за смерть отца. Древляне вышли им навстречу с немалою воинскою силою; сойдясь вместе^[33], обе стороны ожесточенно бились, пока киевляне не одолели Древлян; и гнали первые последних до стольного города Коростеня, предавая смерти. Древляне затворились в городе, Ольга целый год неотступно осаждала его. Видя же, что трудно взять город приступом, мудрая княгиня придумала такую хитрость. Она послала сказать Древлянам, затворившимся в городе:

— Зачем, безумные, хотите уморить себя голодом, не желая мне покориться? Ведь все остальные города ваши мне выразили покорность; жители их уплачивают дань и живут покойно в городах и селах, обрабатывая свои нивы.

— Мы хотели бы тоже, — отвечали затворившиеся, — покориться тебе, да боимся, как бы ты не стала снова мстить за князя своего.

Ольга же отправила к ним второго посла со словами:

— Я уже неоднократно мстила — и на старейшинах, и на прочих людях ваших; и теперь желаю не мести, но требую от вас дани и покорности.

Древляне согласились уплачивать ей дань, какую она захочет. Ольга предложила им:

— Я знаю, что вы сейчас обнищали от войны и не можете уплатить мне дани ни медом, ни воском, ни кожами, ни другими годными для торговли вещами; да я и сама не хочу отягощать вас большою данью; дайте мне какую-нибудь малую дань в знак вашей покорности, хотя бы по три голубя и по три воробья от каждого дома. Мне совершенно этого достаточно, чтобы убедиться в вашей покорности.

Древлянам день эта настолько показалась ничтожной, что они даже насмехались над женским разумом Ольги; они тотчас поспешили собрать от каждого дома по три голубя и воробья и послали ей с поклоном. Ольга сказала пришедшим к ней из город мужам:

— Вот, вы теперь покорились мне и сыну моему, — живите же в мире, завтра я отступлю от города вашего и отправлюсь домой.

С этими словами она отпустила помянутых мужей; все жители города сильно обрадовались, услыхав о словах княгини. Ольга же раздала птиц своим воинам с приказанием, чтобы поздним вечером к каждому голубю и каждому воробью привязан был лоскут пропитанный серою, который следовало зажечь и пустить всех птиц на воздух вместе. Воины исполняли это приказание: птицы полетели в город, из которого были взяты; каждый голубь влетал в свое гнездо и каждый воробей в свое место, и тотчас город загорелся во многих местах, а Ольга в это время отдала своему войску приказ окружить город со всех сторон и начать приступ. Население города, спасаясь от огня, выбегало из-за стен и попадало в руки неприятеля. Так взят был Коростень; много людей из Древлян погибло от меча, другие с женами и детьми сгорели в огне, а иные утонули в реке, протекавшей под городом; в это же время погиб и князь древлянский. Из оставшихся же в живых многие отведены были в плен, а другие оставлены княгинею на местах их жительства, причем она наложила на них тяжкую дань^[34]. Так княгиня Ольга отомстила Древлянам за убийство своего мужа, подчинила себе всю древлянскую землю и со славою и тожеством возвратилась к Киеву.

И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. И была она для последних страшна, своими же людьми любима — как правительница милостивая и благочестивая, как судия праведный и никого не обидящий, налагающий наказание с милосердием, и награждающий добрых; она внушала злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков; во всех делах управления она обнаруживала дальновидность и мудрость. При этом Ольга, милосердная по душе, была щедродательна к нищим, убогим и малоимущим; до ее сердца скоро доходили справедливые просьбы, и она быстро их исполняла. Все дела ее, несмотря на ее пребывание в язычестве, были угодны Богу, как достойные благодати христианской. Со всем этим Ольга соединяла воздержную и целомудренную жизнь: она не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве, соблюдая сыну своему до дней возраста его княжескую власть. Когда же последний возмужал, она передала ему все дела правления, а сама, устранившись от молвы и попечений, жила вне забот управления, предаваясь делам благотворения.

Наступило время благоприятное, в которое Господь восхотел славян, ослепленных неверием, просветить светом святой веры и привести в познание истины и наставить на путь спасения. Начатки этого просвещения Господь благоизволил в посрамление жестокосердных мужей явить в немощном женском сосуде, т. е. чрез блаженную Ольгу. Ибо как прежде проповедниками Своего воскресения Он соделал жен-мироносиц^[35], и Свой крест честный, на котором распялся, явил миру из недр земных женою-царицею Еленою^[36], так и потом, в земле Русской, изволил насадить веру святую дивною женою, новою Еленою — княгинею Ольгою. Господь избрал ее как честны́й сосуд для пресвятаго Имени Своего — да пронесет она его в земле Русской. Он возжег в сердце ее зарю невидимой благодати Своей, отверз ее умные очи к познанию Истинного Бога, Которого она еще не знала. Она уже уразумела обольщение и заблуждение языческого нечестия, убедившись, как в истине самоочевидной, в том, что чтимые безумными людьми идолы — не боги, но бездушное произведение рук человеческих; поэтому она не только не почитала их, но и гнушалась ими. Как купец ищет многоценный жемчуг, так Ольга от всей души искала правого богопочитания, и нашла его следующим образом. По смотрению Божию она услышала от некоторых людей, что один есть Бог Истинный — Творец неба, земли и всего создания, в Которого и веруют Греки; кроме же Его нет иного Бога^[37]. Стремясь к истинному Богопознанию и от природы не будучи ленивой, Ольга захотела сама сходить к Грекам, чтоб своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об Истинном Боге. Взяв с собою особо знатных мужей, она отправилась с большим имением к Царьграду водным путем, здесь ее приняли с великой честью царь и Патриарх, которым Ольга вручила многие дары, достойные таких лиц. В Константинополе Ольга поучалась вере христианской, ежедневно с усердием внимая словам Божиим и присматриваясь к великолепию богослужебного чина и к другим сторонам христианской жизни. Сердце ее разгорелось любовию к Богу, в Которого она уверовала без сомнения; поэтому Ольга выразила желание приять Святое Крещение. Царь же Греческий, бывший в то время вдовым, хотел Ольгу сделать своею супругою: его привлекала в ней красота ее лица, ее благоразумие, храбрость, слава, а также обширность российских стран. Император сказал Ольге:

— О княгиня Ольга! Ты достойна того, чтобы быть христианскою царицею и жить вместе с нами в этом стольном городе нашего царства.

И начал император говорить Ольге о супружестве с ним. Она же показывала вид, что не отвергает предложения царя, но сначала просила о Крещении, говоря:

— Я пришла сюда ради Святаго Крещения, а не ради брака; когда же я буду крещена, тогда возможна речь и о супружестве, ибо не велено нечестивой и некрещеной жене сочетаться с христианским мужем.

Царь начал торопить с Крещением: Патриарх, наставив достаточно Ольгу в истинах святой веры, огласил ее таким образом ко Крещению. И когда была уже приготовлена купель для Крещения, Ольга начала просить, чтобы сам царь был восприемником ее от купели: «Я, — говорила она, — не буду креститься, если сам царь не будет мне крестным отцом: я уйду отсюда без крещения, — вы же воздадите Богу ответ о моей душе».

Царь согласился на ее желание, и крещена была Ольга Патриархом, царь же стал отцом ее, восприяв ее от Святой купели. Ольга наречена была Еленою, как и первая христианская царица, мать Константина Великого, наименована была Еленою. По Крещении Патриарх за Литургиею причастил Ольгу Божественных Таин Пречистого Тела и Крови Христовых и благословил ее со словами:

— Благословенна ты среди жен Русских, ибо ты, оставив тьму, взыскала истинного Света; возненавидев идольское многобожие, ты возлюбила единого Истинного Бога; ты избежала вечной смерти, обручившись жизни бессмертной. Отселе тебя будут ублажать сыны Русской земли!

Так благословил ее Патриарх. Из лиц, пришедших с Ольгою, многие, мужчины и женщины, также крестились, и была радость в Царьграде по случаю Крещения княгини Ольги: царь же устроил в тот день великий пир, и все веселились, славя Христа Бога. Затем царь снова начал речь о браке с Ольгою, нареченною во Святом Крещении Еленою. Но блаженная Елена отвечала ему на это:

— Как можешь ты меня, свою крестную дочь, взять себе женою? Ведь не только по закону христианскому, но и по языческому почитается гнусным и недопустимым, чтобы отец имел женою дочь.

— Перехитрила ты меня, Ольга! — воскликнул царь.

— Я и прежде говорила тебе, — возразила блаженная Ольга, — что пришла сюда не с тою целию, чтобы царствовать с тобою, — мне с моим сыном довольно власти и в Русской земле, — но чтобы уневеститься бессмертному Царю, Христу Богу, Которого я возлюбила всею душею, желая сподобиться Его вечного Царства.

Тогда царь, оставив свое невыполнимое намерение и плотскую любовь, возлюбил блаженную Ольгу духовною любовию как свою дочь, щедро одарил ее и отпустил с миром. Оставляя Царьград, блаженная Ольга пошла к Патриарху и, прося напутственного благословения, сказала ему:

— Помолись, святый отец, Богу за меня, возвращающуюся в свою страну, где сын мой пребывает в языческом заблуждении и все люди тверды, как камень, в древнем своем нечестии, — да избавит меня там Господь, по твоим святым молитвам, от всякого зла.

Патриарх ответил ей:

— Верная и благословенная дочь моя о Святом Духе! Христос, в Которого ты облеклась во Святом Крещении, Сам да соблюдет тебя от всякого зла, как соблюл он Ноя от потопа, Лота от Содома, Моисея с Израилем от фараона, Давида от Саула, Даниила от уст львовых, трех отроков от печи. Так и тебя да избавит Господь от напасти, благословенна ты в народе твоем и тебя будут ублажать внуки и правнуки до последних лет.

Это благословение Патриарха блаженная Ольга приняла как сокровище, ценнейшее самых дорогих даров; вместе с этим она приняла и наставления о чистоте и молитве, посте и воздержании и о всех добрых делах, свойственных богоугодному христианскому житию. Затем блаженная Ольга приняла от Патриарха честны́й крест, святые иконы, книги и прочие потребные для богослужения вещи; она приняла от Патриарха также пресвитеров и клириков. И удалилась блаженная Ольга из Константинополя к себе домой с великою радостию^[38].

Повествуется, что честны́й крест, полученный ею из руки Патриарха, имел следующую надпись: «Русская земля обновилась для жизни в Боге Святым Крещением, принятым блаженною Ольгою». По кончине блаженной Ольги верные хранили этот крест до дней великого князя Ярослава Владимировича; последний, создав в Киеве великую и прекрасную церковь святой Софии, поставил в алтаре ее, на правой стороне, помянутый крест. Ныне крест сей уже не существует: ибо во время многократных разорений Киева святые церкви его предавались опустошению. Но обратимся к повествованию о блаженной Ольге.

Возвратясь в Киев, новая Елена — княгиня Ольга как солнце начала прогонять тьму идольского нечестия, просвещая омраченных сердцем. Она создала первую церковь во имя святителя Николая на Аскольдовой могиле, и многих от киевлян обратила ко Христу Спасителю. Но сына своего Святослава она никак не могла привести в истинный разум, — к познанию Бога: всецело отдавшийся военным предприятиям, он не обращал внимания на слова матери. Он был муж храбрый, любивший войны, так что жизнь свою проводил больше среди полков и ратей, нежели дома. Матери его, обращавшейся к нему с увещаниями, Святослав говорил:

— Если я приму христианскую веру и крещусь, то от меня отступят бояре, воеводы и вся дружина, и мне не с кем будет воевать с врагами и защищать наше отечество.

Так ответил князь Святослав; впрочем, он не возбранял креститься хотевшим; но не много было вельмож, принимавших Святое Крещение, наоборот, — вельможи поносили таких людей, ибо для неверных христианство есть безумие^[39]; от простого же народа много прилагалось ко святой Церкви. Святая Ольга посетила Великий Новгород и друге города, — всюду, где только было можно, приводя людей ко Христовой вере; она при этом сокрушала идолов, поставляя на их месте честны́е кресты, от которых для уверения язычников соделывались многие знамения и чудеса. Придя на родину, в Выбутскую весь, блаженная Ольга простерла и здесь слово проповеди христианской к близким ей людям. Во время пребывания в этой стране она достигла берега реки Великой, текущей с юга на север, и остановилась против того места, где в реку Великую впадает река Пскова, текущая с востока (в описываемое время на этих местах рос большой дремучий лес); и вот, святая Ольга с того берега реки увидела, что с востока на сейчас помянутые места, озаряя их, сходят с неба три пресветлых луча: чудный свет от этих лучей видела не только сама святая Ольга, но и спутники ее. И сильно обрадовалась блаженная и возблагодарила Бога за видение, которое предуказывало на просвещение благодатию Божиею той страны. Обратившись к сопровождавшим ее лицам, блаженная Ольга сказала пророчески:

— Да будет вам ведомо, что изволением Божиим на это месте, озаряемом трисиятельными лучами, возникнет церковь во имя Пресвятой и Живоначальной Троицы и создастся великий и славный город, изобилующий всем.

После этих слов и довольно продолжительной молитвы, блаженная Ольга поставила крест: и доныне храм молитвенный стоит на месте, где блаженная Ольга его водрузила. Обойдя многие города земли Русской, проповедница Христова возвратилась в Киев и здесь для Бога явила благие дела: если во дни язычества она творила дела добрые, то тем более теперь, просветившись святою верою, блаженная Ольга украшалась всякими добродетелями, стремясь благоугождать новопознанному Богу, своему Создателю и Просветителю. Вспомнив о видении на реке Пскове, она послала много золота и серебра на создание церкви во имя Святой Троицы; при этом она повелела населять то место людьми: и короткое время разросся город Псков, так названный от реки Псковы, в великий город, и прославлялось в нем имя Пресвятыя Троицы.

В это время князь Святослав, оставив в Киеве свою матерь и детей своих Ярополка, Олега и Владимира, пошел на Болгар^[40]: во время войны с ними он захватил до восьмидесяти городов, и ему особенно понравился их столичный город Переяславец^[41], где он и начал жить. Блаженная же Ольга, пребывая в Киеве, учила своих внуков, детей Святослава, христианской вере, насколько последняя была доступна их детскому пониманию; но она не решалась крестить их, опасаясь какой-либо неприятности со стороны сына, и положилась на волю Господню. В то время как Святослав замедлил в земле Болгар, Печенеги^[42] неожиданно вторглись в пределы Киевские, обступили Киев и начали осаду; святая Ольга с внуками затворилась в городе, которого печенеги не могли взять. Господь, хранивший верную рабу Свою, защитил и город по ее молитвам. Весть о нашествии Печенегов на Киев достигла Святослава; он поспешил со своим войском из земли болгарской, неожиданно напал на Печенегов и обратил их в бегство; войдя в Киев, он приветствовал свою мать, уже больную, и снова хотел оставить ее, чтобы идти в землю Болгар. Блаженная же Ольга со слезами говорила ему:

— Зачем оставляешь меня, сын мой и куда ты идешь? Ища чужого, кому поручаешь свое? Ведь дети твои еще малы, а я уже стара, да и больна, — я ожидаю скорой кончины — отшествия к возлюбленному Христу, в Которого верую; я теперь ни о чем не беспокоюсь, как только о тебе: сожалею о том, что хотя я и много тебя учила и убеждала оставить идольское нечестие, уверовать в Истинного Бога, познанного мною, ты пренебрег этим; и знаю я, что за твое непослушание ко мне тебя ждет на земле худой конец, и по смерти — вечная мука, уготованная язычникам. Исполни же теперь хоть эту мою просьбу: не уходи никуда, пока я не преставлюсь и не буду погребена; тогда иди, куда хочешь. По моей кончине не делай ничего, что требует в таких случаях языческий обычай; но пусть мой пресвитер с клириками погребут по обычаю христианскому мое грешное тело; не смейте насыпать надо мною могильного холма и делать тризны; но пошли в Царьград золото к Святейшему Патриарху, чтобы он совершил молитву и приношение Богу за мою душу и раздал нищим милостыню.

Слыша это, Святослав горько плакал и обещал исполнить всё завещанное ею, отказываясь только от принятия святой веры. По истечении трех дней блаженная Ольга впала в крайнее изнеможение; она причастилась Божественных Таин Пречистого Тела и Животворящей Крови Христа Спаса нашего; всё время она пребывала в усердной молитве к Богу и Пречистой Богородице, Которую всегда по Боге имела себе помощницею; она призывала и всех святых; с особенным усердием молилась блаженная Ольга о просвещении по ее смерти земли Русской; прозирая будущее, она неоднократно во дни жизни своей пророчески предсказывала, что Бог просветит людей земли Русской и многие из них будут великие святые; о скорейшем исполнении этого пророчества и молилась блаженная Ольга при своей кончине. И еще молитва была на устах ее, когда честна́я душа ее разрешилась от тела и, как праведная, была принята руками Божиими. Так она преселилась от земных к небесным и сподобилась войти в чертог бессмертного Царя — Христа Бога и как первая святая из земли Русской была причтена к лику святых. Преставилась блаженная Ольга, во Святом Крещении Елена, в 11-ый день июля месяца^[43]. Она прожила в супружестве сорок два года, а во время вступления в супружество она была девицею совершенного возраста и силы, — ей было около двадцати лет. На десятый год по смерти мужа она сподобилась Святаго Крещения, по Крещении же пожила богоугодно пятнадцать лет. Таким образом, всех лет ее жизни было около девятидесяти. И оплакивали блаженную Ольгу сын ее князь Святослав, бояре, сановники и все люди; блаженная Ольга погребена была с честью по христианскому обряду.

По преставлении святой Ольги сбылось ее пророчество о злой кончине сына и о добром просвещении земли Русской. Сын ее Святослав (как сообщает об этом летописец) был убит, по истечении немногих лет, в битве князем печенежским Курей^[44]. Куря отсек голову Святослава и из черепа сделал себе чашу, оковав ее золотом и написав следующее: «Ищущий чужого, губит свое». Во время пира с вельможами своими князь печенежский пил из этой чаши. Так великого князя Святослава Игоревича, храброго и доселе непобедимого в битвах, по предречению матери постигла злая кончина за то, что он не слушал ее. Исполнилось пророчество блаженной Ольги и о земле Русской. Спустя двадцать лет по ее кончине внук ее Владимир принял Святое Крещение и просветил святою верою землю Русскую^[45]. Создав каменную церковь во имя Пресвятой Богородицы (называемую Десятинною, потому что на содержание ее Владимир давал десятую часть от своих имений) и посоветовавшись с Леонтием, митрополитом Киевским, святый Владимир изъял из земли честны́е мощи бабки своей нерушимы, нетленны и исполненны благоухания; он с великою честью перенес их в помянутую церковь Пресвятой Богородицы и не под спудом, но открыто положил их ради притекающих к ней с верою и получающих исполнение своих молитв: многие исцеления различных недугов подавались от честны́х мощей^[46].

Не до́лжно предавать умолчанию и следующее: над гробницей блаженной Ольги в церковной стене было оконце; и если кто с твердою верою приходил к честны́м мощам, оконце само собою открывалось, и стоящий наружи ясно видел чрез оконце лежавшие внутри честны́е чудотворные мощи, причем особенно достойные видели и исходящее от них некое чудесное сияние; и из имеющих веру кто бы ни был одержим каким-либо недугом, тотчас получал исцеление. Приходившему же с маловерием оконце не открывалось, и он не мог видеть честны́х мощей, даже если бы вошел в самую церковь: он видел только гроб и не мог получить исцеления. Верующие же получали всё на пользу тела и души по молитвам святой Ольги, нареченной во Святом Крещении Еленою, и по благодати Господа нашего Иисуса Христа, Ему же со Отцем и Святым Духом слава ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

---

Тропа́рь, гла́съ а҃:

Крила́ми бг҃оразꙋ́мїѧ впери́вши тво́й ᲂу҆́мъ, возлетѣ́ла є҆сѝ превы́ше ви́димыѧ тва́ри: взыска́вши бг҃а и҆ творца̀ всѧ́ческихъ, и҆ того̀ ѡ҆брѣ́тши, пакирожде́нїе кр҃ще́нїемъ прїѧ́ла є҆сѝ. дре́ва живо́тнагѡ наслажда́ющисѧ, нетлѣ́нна во вѣ́ки пребыва́еши, ѻ҆́льго присносла́внаѧ.

Конда́къ, гла́съ д҃:

Воспое́мъ дне́сь бл҃годѣ́телѧ всѣ́хъ бг҃а, просла́вльшаго въ рѡссі́и ѻ҆́льгꙋ бг҃омꙋ́дрꙋю: да мл҃твами є҆ѧ̀ пода́стъ дꙋша́мъ на́шымъ грѣхѡ́въ ѡ҆ставле́нїе.

---

1. Диоклетиан управлял восточною половиною Римской империи с 284 г. по 305 г.
2. Феодосий II правил с 408 г. по 450 г.
3. Имеется в виду ересь монофизитская, или евтихианская, которая, в противоположность несторианскому разделению в Лице Иисуса Христа Божества и человечества, учила, что человечество в Иисусе Христе было совершенно поглощено Божеством и потому в Лице Иисуса Христа следует признавать только одну природу — Божественную. Ересь эта была осуждена, как и замечено далее в повествовании, на IV-м Вселенском Соборе.
4. — в 449 г.
5. III-ий Вселенский Собор, происходивший в Ефесе в 431 г., был созван императором Феодосием II по поводу лжеучения Нестория, Патриарха Константинопольского, учившего, что воплощение Слова Божия было простым обитанием Его в человеке-Христе, а не соединением Божества и человечества в одном Лице.
6. Флавиан I патриаршествовал с 447 г. по 449 г. Причислен к лику святых. — Память его — 18-го февраля.
7. Император Маркиан управлял Востоком с 450 г. по 457 г.
8. — в 451 г. — Это был IV-ый Вселенский Собор.
9. Император Маврикий управлял Востоком с 582 г. по 602 г.
10. Самсон — судия израильский, наделенный от Бога необыкновенною силою и бывший орудием Божиим против Филистимлян. История его жизни и деятельности изложена в книге Судей (гл. 13—16).
11. Кн. Судей, гл. 15, ст. 18—19.
12. Ираклий царствовал с 610 г. по 641 г.
13. Ипподром — место для состязаний в бегах.
14. V-ый Вселенский Собор происходил в Константинополе в 553 г. и был созван императором Юстинианом I (527—565 гг.) для решения вопроса о правоверии трех епископов: Феодора Мопсуетского, Феодорита Кирского и Ивы Едесского, которые в своих писаниях выражали несторианские мнения. — VI-ой Вселенский Собор происходил в 680 г. в Константинополе, при императоре Константине IV Погонате (668—685 гг.), ближайшею задачею его было обличение и осуждение ереси монофелитской, признававшей лишь одну (божественную) волю во Христе.
15. Лев III Исавр царствовал с 716 г. по 741 г.
16. Псал. 113, ст. 13—14.
17. Герман патриаршествовал с 715 г. по 730 г.
18. — память ее 13-го мая.
19. Константин V Копроним царствовал с 741 г. по 775 г.
20. Константин VI (Порфирородный) царствовал с 780 г. по 797 г., а Ирина — с 797 г. по 802 г.
21. — в 787 г.
22. Тарасий патриаршествовал с 784 г. по 806 г.
23. Комитами назывались первоначально спутники высшей чиновной особы в провинции, а позднее спутники императоров, составлявшие их приближеннейшую свиту. Со времен Константина Великого (306—337 гг.) это наименование стало титулом всех придворных и государственных чинов, хотя бы они и не принадлежали к императорской свите.
24. Притч., гл. 19, ст. 12.
25. На основании: 1) имени блаженной Ольги, которое есть варяжское имя от мужского Олег, 2) прямых свидетельств некоторых житий и 3) того факта, что Ольга была женою князя Игоря, которому, как варягу, всего естественнее было взять жену из своего же племени, должно за более достоверное полагать, что блаженная Ольга была варяжка. — Варяги, или норманны, населяли Скандинавский полуостров, и их от новгородских славян отделяли только финны. Призвание варягов летопись относит к 862 г., но вернее относить его к 852 г.
26. Так говорит позднейшее предание. Весь Выбутская, — в настоящее время село Выбутино или Лабутино, — в двенадцати верстах от Пскова вверх по реке Великой. Из начальной же Летописи (под 903 г.) видно, что родиной блаженной Ольги был Псков, откуда и привел ее Олег Игорю и где она была, вероятно, дочерью одного из наместников или бояр.
27. Умер в 879 г.
28. См. прим. 1-ое на предыд. стр. То, что Олег привел Игорю Ольгу из Пскова, подтверждает предание о ее красоте и большом уме: Олег не мог найти равной Ольге по качествам среди дочерей бояр киевских.
29. В 912 г.
30. Известны два похода Игоря на Греков — в 941 г. и 944 г.; из них первый был неудачен. В данном месте жития разумеется второй поход, когда император Греческий, прислав Игорю большую дань, просил его не идти войной на Грецию; получив большую дань, Игорь с берегов Дуная возвратился обратно в Киев.
31. Во время расселения Восточных Славян Древляне заняли лесистую часть по среднему течению Днепра, севши на его притоке Припяти; отсюда и самое наименование древлян.
32. Убит в 945 г.
33. Когда оба войска сошлись, то малолетний Святослав бросил копье по направлению к Древлянам; копье, брошенное детскою рукою, пролетело между ушей коня и ударило ему в ноги; тогда вожди Киевской дружины сказали: «Князь уже начал — потянем дружина за князем», и загорелась битва.
34. Две трети этой дани шли в Киев, и треть — в принадлежавший Ольге Вышгород.
35. Еванг. от Матф., гл. 28, ст. 9—10.
36. Память ее совершается Церковию 21 мая.
37. Такими людьми должны быть Варяги — христиане, которых много находилось среди дружины князя Игоря. «Как женщина весьма умная, — говорит известный историк Е. Е. Голубинский, — Ольга должна была обратить внимание на этих Варягов новой веры; с своей стороны и сами Варяги, рассчитывая на тот же ум Ольги, естественно должны были мечтать сделать ее своею прозелиткою. Проповедничество Варягов-христиан и имело своим последствием то, что Ольга решилась стать христианкою. Мы знаем, что она была женщина не просто с большим умом, но с умом именно государственным. Это обстоятельство должно было послужить к тому, чтобы для лиц, принявших на себя заботу убеждать ее в истинности христианства, наполовину облегчить их труд. Указание на то, что христианство стало верою почти всех народов Европы и во всяком случае есть вера народов между ними лучших, — указание на то, что и между собственными ее сородичами (Варягами) началось сильное движение к нему, по примеру других народов, не могли не подействовать на ум Ольги, делая для нее необходимым заключение, что у людей лучших и вера должна быть лучшей» (История Русской Церкви, т. 1-ый, 1-ая полов., изд. 2-е, стр. 75).
38. Обыкновенно полагают, что блаженная Ольга крестилась в Константинополе в 957 г. при императоре Константине Багрянородном. Но принять это предположение трудно. Дело в том, что император Константин Багрянородный оставил сочинение «Об обрядах или церемониях Византийского двора». В этом сочинении он подробно описывает, как блаженная Ольга была принимаема при дворе во время посещения ею Константинополя в 957 г., при этом император не делает даже и намека на то, что Ольга приезжала в Константинополь для Крещения и была действительно крещена. Наоборот, — он ясно дает знать, что Ольга прибыла в Константинополь уже крещеною: при первом приеме Ольги во дворце уже присутствовал ее священник. Когда же она крестилась? «Представляется вероятным думать, что Ольга после смерти Игоря оставалась некрещеною до тех пор, пока была за малолетнего Святослава правительницей государства и продолжала оставаться в государстве лицом официальным, и что она крестилась после того, как, нашед возможность сложить с себя официальное регентство, отошла, по крайней мере формальным образом, в частную жизнь, после чего народ уже не имел права спрашивать с нее за ее поступки» (Е. Е. Голубинский. История Русской Церкви, т. 1, 1-ая полов., изд. 20е, стр. 78). Последнее могло случиться только по достижении Святославом гражданского совершеннолетия, которое в то время начиналось во всяком случае не ранее 10 года. Святослав родился в 942 г., а в 957 г. Ольга была уже крещена. Считая гражданское совершеннолетие Святослава с 10 года, почитаем, что блаженная Ольга крестилась в промежуток времени между 952 (когда Святославу исполнилось десять лет) и 957 гг. И имеется определенное свидетельство, относящее Крещение блаженной Ольги к одному из годов отмеченного промежутка времени. Монах Иаков, основатель и начинатель у нас частной историографии, писавший в конце правления Ярослава и начале княжения Изяслава, — писатель заслуживающий доверия, говорит в сказании о Крещении Ольги и Владимира, что Ольга пожила в Крещении 15 лет. Следовательно по Иакову, полагающему смерть Ольги, как и летописец, в 969 г., Ольга крестилась 954 г. (969−15=954), когда в Греции императором был Константин Багрянородный (912—957 гг.), а патриархом — Феофилакт (933—956 гг.). — При путешествии святой Ольги в Царьград в 957 г. патриархом был уже святый Полиевкт.
39. Сравн. 1 Посл. к Коринф., гл. 1, ст. 18.
40. В 967 г.
41. На Дунае.
42. Печенеги — русское название народа тюркского происхождения. Некогда Печенеги кочевали в степях Средней Азии и неизвестно в точности, когда переселились отсюда в Европу. В IX веке они уже обитали между Волгой и Яиком (Уралом); до 60-х годов X века Печенеги не тревожили Руси. Упоминаемое житием нападение Печенегов на Киев и есть первое упоминание Летописи (под 968 г.) о набегах Печенегов. С этого времени в продолжение с лишком полувека борьба Руси с Печенегами была беспрестанная. Русь старалась оградить себя от них укреплениями и городами; таково происхождение Змиева вала в нынешней Киевской губернии. Св. Владимир строил укрепления по реке Стугне, Ярослав Мудрый по реке Роси (южнее). Последнее нападение Печенегов на Русь (осада Киева) относится к 1034 г., когда они были совершенно разбиты.
43. В 969 г.
44. В 972 г.
45. Память его — 15 июля.
46. В нашествие монголов мощи были сокрыты под спудом в церкви; к XVII в., по преданию, они были открыты Петром Могилою, а в XVIII в. снова сокрыты в неизвестном месте по не совсем ясной причине.