мученицы он запечатал гроб и отверстие в нем своею царскою печатью. Когда подошел день ее празднества, он сам прибыл из Царьграда в Халкидон и, сняв печать, открыл отверстие; тотчас же распространилось прекрасное благоухание и наполнило всю церковь; крови, или, лучше сказать, мира, подобного крови, истекло из честных мощей святой больше обыкновенного; ни в один год не истекало так много, как в этом, чтобы пристыдить маловерие царя и утвердить крепко веру в силу Божию, которою может совершаться все сверхъестественное. Господь, Который в древности мог из кости животного, из ослиной челюсти, вывести для Самсона[1] источник ключевой воды[2], разве не мог потом источить кровь и миро из нетленных мощей Своей угодницы? Тогда царь, поняв свое прегрешение, раскаялся и с тех пор крепко верил в святую.
Впоследствии, в царствование Ираклия[3], попущением Божиим случилось нашествие Персов на вифинскую страну и на окрестности Халкидона, так что всё предместье по варварскому обычаю было опустошено. Неприятели вошли и в церковь святой великомученицы и взяли всё, что нашли; хотели открыть гроб святой, но никак не могли этого сделать и, сколько ни трудились, ничего не добились: не только верхняя мраморная доска оставалась неподвижной, но даже и малого отверстия в гробу нельзя было сделать. Тогда Персы принесли множество дров и хворосту, обложили гроб, наложили на него целую гору горючего вещества и зажгли в надежде, что мрамор от сильного жара треснет. Однако и таким образом они ничего не добились. Всё, что было наложено, сгорело дотла, а гроб святой остался нисколько не поврежденным. Такою дивною сделал Бог Свою угодницу! По уходе Персов царь совещался с Патриархом о мощах святой великомученицы Евфимии, и решили они перенести их из Халкидона в Царьград, боясь вторичного нашествия варваров на Халкидон. В Царьграде, близ ипподрома[4], построили церковь во имя святой, наподобие Халкидонской, большую и прекрасную, перенесли в него с почестями святые мощи с каменным гробом; при
