Инородец נר — человек, проживающий в чужой стране. Библейский рассказ, что Богом сотворен был только один человек, от которого произошли все люди на земле, и что этот человек был создан по образу и подобию Божьему — ясно иллюстрирует взгляд библейского законодателя на человека вообще и на его правовое положение; этот взгляд отмечается и Талмудом в известном изречении: «Дорог человек уже тем, что сотворен по образу Бога» (שננדא נצלם אלהים). Это понятие о человеке, как о субъекте, одаренном врожденными, неотчуждаемыми правами, евреи усвоили себе, как позитивную правду. Римляне и греки считали И. варваром, по отношению к которому не находили нужным соблюдать какие бы то ни были человеческие отношения. Человеческое достоинство, по их мнению, состояло не в самостоятельной духовной натуре индивидуума, а в том, что он принадлежал к данному народу. Евреи же признали за человеком известные права не потому, что он входил в состав данного народа, а потому, что он занимает первое место в иерархии живых существ, потому что он сотворен по образу Бога. Этот взгляд на человека не дозволял евреям умалять права человека только потому, что он принадлежит к другому народу. «О, народное собрание! один закон для вас и для пришельца (среди вас) живущего; закон вечный во все века, что вы, то и пришлец да будет пред Богом», חצח עולם לדודוחיכם ככם נגר יהיה לפניה״ הצהל! חצה אחת לנם זלגר הגר נתוננם (Числа, 15, 15). «Если поселится у тебя пришлец в земле вашей, не притесняйте его. Как туземец ваш, пусть будет пришлец, среди вас живущий, и люби его, как самого себя», הנד הנד אתנם ואהנת לו נמוך נאזרח מכם יהיה לכם (Левит, 19, 33—34). В еврейском теократическом государстве Бог считался верховным начальником народа. Религиозные предписания имели характер общественного порядка, и нарушение их считалось посягательством на народные права. И вот представляется вопрос: был ли инородец, живший в еврейском государстве и пользовавшийся полностью гражданскими правами, обязан соблюдать все религиозные предписания, или только некоторые самые важные? В Библии имеется предписание, обязывающее священников и народных старейшин раз в семь лет устраивать народное собрание для публичного чтения Торы, «дабы они слушали и дабы учились бояться Бога и старались исполнять все слова этого закона» (Втор., 31, 10—12). При этом требовалось и присутствие И. Однако из этого нельзя вывести заключение, чтобы все без исключения религиозные предписания Торы были обязательны для И. и чтобы И., не подчинившийся некоторым из них, был за это лишаем прав гражданства, гарантированного И., так как это находилось бы в противоречии с прямыми законами. В Исходе (12, 48) предписывается, что, если И. желает есть пасхальную жертву (צרנן פםח), он обязан подвергнуться обрезанию, потому что необрезанному вообще, даже израильтянину, это воспрещено. Из этого видно, что обрезание И. было обязательно только, если он желал участвовать в пасхальном жертвоприношении. Затем, во Второзак. (14, 21) находим, что И. мог есть мертвечину (ננלה), что еврею было воспрещено. Из этого видно, что равноправность И., живущего среди евреев, не была обусловлена соблюдением всех заповедей евр. религии.
Рядом с И., называемым в Библии «гер», גר, встречаем И., которого Библия называет «тошаб», תושנ. «Для сынов израильских и для гера, и для тошаба среди вас будут эти шесть городов убежищем (למצלט), чтобы убегать туда всякому, убившему человека неумышленно» (Числа, 35, 15). В другом месте читаем: «Из сыновей «тошабим», которые живут с вами, от них можете купить [рабов]» (Лев., 25, 45). Что отличает гера от тошаба? Талмудисты, у которых религия была всегда на первом плане, искали это различие в религии и, исходя из положения, что «гер» это лицо, которое подчиняется еврейской религии во всем ее объеме, высказались, что «тошаб» — человек, принявший только некоторую часть религиозных заповедей, и тогда возник спор между талмудистами относительно минимума заповедей, которые тошаб обязательно должен соблюдать. Р. Меир (ר׳ מאיר) утверждает, что для тошаба достаточно отречься от идолопоклонства, а все остальные религиозные правила для него только факультативны. Большинство же ученых (חכמים) утверждает, что тошаб обязан соблюдать семь заповедей Ноахидов (см.). Другие же ученые (אחרים) высказались в том смысле, что для тошаба обязательны все заповеди за исключением лишь запрещения есть мертвечину (ננלה; Абода Зара. 64б). Однако в самом термине «тошаб», буквально означающем «поселенец», в сущности нет никаких указаний на какие бы то ни было религиозные обязательства и из его буквального смысла нельзя заключить, какие обязательства он взялся соблюдать и от каких он был свободен. Скорее следует полагать, что это слово, как и слово «гер», означает свойство и характер пребывания И. в еврейской стране. Михаэлис (Mosaisches Recht, §138) полагает, что «гер» означает И., имеющего домовую оседлость в крае, а «тошаб» — человек, который не имеет оседлости, а пребывает у хозяина, которому служит в качестве наемника. Но сам Михаэлис высказывает это лишь в виде предположения, и оно действительно неверно: в Библии встречается «тошаб», не находящийся в услужении (Левит, 25, 47). Вероятное объяснение, соответствующее правилам о тошабе, то, что «гер» означает И., поселившегося на еврейской земле с намерением присоединиться к национальному организму, а «тошаб» — человека, который живет среди евреев в качестве иноземца без намерения натурализоваться в стране. В отличие от гражданина, который, будучи продан в рабство, освободился после шестилетней службы или с наступлением Юбилейного года (Исход, 21, 2 и Левит, 25, 41), тошаб не пользовался этим правом и, будучи продан в рабство, оставался рабом навеки (Лев., 25, 46). Но отсюда отнюдь не следует, что тошаб не пользовался гражданскими правами; напротив, закон называет его даже «братом» израильтянина, как это вытекает из текста (Лев., 25, 35), где сказано: «Если брат твой обеднеет и придет в упадок у тебя, то поддержи его: гер ли он или тошаб, пусть он живет с тобою. Не бери от него роста и прибыли». Из этого видно, что и тошаб пользовался правами, присвоенными туземцам. Впоследствии, после потери евреями самостоятельности, для «тошаба» стали подыскивать другие понятия, и Мишна (Б. Меция, V, 6), разрешая брать проценты у «тошаба», толкует, по словам Талмуда, вышеупомянутые стихи в том смысле, что запрещение брать проценты относится только к израильтянину, Мишна, по-видимому, была вынуждена к этому толкованию ввиду того, что при буквальном понимании текста возникает противоречие: с одной стороны, закон приравнивает его к израильтянину, не разрешая брать у него проценты, а с другой стороны, отличает тошаба от израильтянина и разрешает купить его в вечное рабство. Ввиду этого противоречия, р. Иуда I высказал следующее: «Гера-цедек, о котором говорится по вопросу о продаже в рабство, и гера тошаб, о котором говорится по вопросу о росте, не знаю, как толковать» (Б. М., 71а). Впрочем, это противоречие имеет свое объяснение. Закон, освобождающий раба-еврея после шестилетней службы или с наступлением Юбилейного года, хотя в договоре о продаже в рабство не было такого условия, не основан на юридическом начале, а вызван соображениями национального и экономического характера, как это видно из текста Библии: «Пусть (в Юбилейном году) отойдет он от тебя и возвратится в род свой и во владение отцов своих вступит, потому что они рабы мои, которых Я вывел из земли Египетской, нельзя продавать их, как рабов» (Лев., 25, 41—42; ср. 55). Юбилейный закон таким образом преследует две цели: восстановление свободы членов нации и восстановление равновесия экономического благосостояния. «Тошаб» же не удовлетворяет ни одной, ни другой цели; он не член нации и у него нет наследия отцов, к которому он мог бы вернуться; обязательное освобождение его может оказаться для него далеко не выгодным, так как оно превратило бы его в безземельного пролетария.
Библейский законодатель принимает И. под свою особую опеку. Этого требовали две очень серьезные причины. И. вообще не пользуется симпатиями коренных жителей, а положение И. на земле Израильской было особенно тяжелое. В силу существовавшей у израильтян аграрной системы, И. был навсегда лишен возможности добиться какого-либо земельного участка, вследствие чего он вынужден был искать средств к существованию только в городах, почему и Библия представляет И. обыкновенно живущими в городах (כשעריך לגר אשר), а при ничтожности торговли и промышленности в то время города не могли доставлять достаточных средств к пропитанию. Вот почему законодатель прежде всего считал нужным искоренить народный шовинизм и усиленно рекомендовать гражданам братскую любовь по отношению к И. Талмуд (Б. Меция, 59б) замечает, что тридцать шесть раз повторено запрещение обижать И. Затем, имея в виду отсутствие у И. единственного в то время источника существования — земли, законодатель признал справедливым допустить его к участию в пользовании народной благотворительностью вместе с левитами, которые также были лишены земельной собственности, сиротами и вдовами (ср. Второз., 14, 29; 16, 11—14). В эпоху расцвета Израильского государства, число И., перешедших в еврейство, было велико. Во времена Соломона, по сведениям летописца (II Хрон., 2, 16), число их достигло 153.600 человек, которым Соломон старался доставить работу. О массовом переходе И. в еврейство в более позднее время сообщает кн. Эсфирь (8, 17). Наконец, во время возвращения из Вавилонского пленения к ним присоединились многие, которые не могли доказать свое еврейское происхождение. В Библии (Втор., 23, 2 и сл.) имеется ряд узаконений относительно недопущения известных лиц к вступлению в общину Божию (צהל ה״). Талмудисты понимают под выражением «вступить в общину Божию» заключение брачного союза с еврейкой. Другие, как, напр., Михаэлис (Mosaisches Recht, §139) разумеют под этим выражением натурализацию. Однако этому противоречит факт, что некий аммонит Целек (צלצ העמוני), вопреки запрещению принимать аммонитов в общину Божию, состоял членом личной гвардии царя Давида (II Сам., 23, 37; ср. также Юдифь, 14, 10 об аммонитянине Ахиоре), присоединился к дому Израилеву. Евреи дорожили своим происхождением от патриархов Авраама, Исаака и Якова. Однако сознание этого высокого происхождения носило чисто идейный характер и не касалось вовсе практической жизни. Считая себя аристократами, евреи никогда не думали, чтобы человек, который не принадлежит к их племени, был из-за этого лишен каких-либо прав, присущих ему, как человеку, или чтобы высокое их происхождение давало им право нарушать чьи бы то ни было человеческие права. Р. Меир говорит: "И., который исполняет предписания Торы, считается равным первосвященнику, ибо сказано: «И соблюдайте мои законы и уставы, которыми, исполняя их, жив будет человек», האדם (Левит, 18, 5), не сказано: «ни священник, ни левит, ни израильтянин, а которыми жив будет человек; под этим словом понимается и И.»; или сказано: «Делай, Господи, добро добрым»; не сказано: «делай добро священникам, левитам или израильтянам», а сказано — вообще добрым людям, следовательно, и И. имеется в виду (Сифра к Лев., 18, 5). Затем читаем (Баба Кама, 113а): "Р. Акиба говорит: откуда следует, что нельзя грабить и язычника? Ответ: относительно израильтянина, продавшегося в рабство сказано: «после его продажи должен быть его выкуп, один из братьев его должен выкупить его» (Лев., 25, 48). Из этого следует, что его насильно отобрать нельзя. Дальше сказано: выкупающий должен рассчитаться с купившим его (ibidem, 50), из чего следует, что он не вправе обсчитать хозяина (ср. Б. Мец., 111б и Б. Кама, ib.; Тосефта, s. v. Schelo). Затем, в иерусалимском Талмуде (Б. Меция, II, 5) приведен ряд фактов, отражающих взгляд талмудистов на международные обязанности израильтян по отношению к И. Следующие два факта заслуживают быть особо отмеченными. Ученики р. Симеона бен-Шетах купили для учителя осла у одного сарацина. Пригнав осла к себе, они нашли в его упряжи громадной ценности жемчужину и поздравили с этим учителя, говоря: «Теперь ты не будешь больше испытывать нужду. — A знал об этой жемчужине хозяин? — спросил их учитель. — Нет, — ответили ученики. В таком случае, — сказал им учитель, — отдайте жемчужину хозяину. — Ученики настаивали, чтобы он не отказался от выпавшего на его долю такого счастья. Но он с негодованием возразил: Неужели вы думаете, что Симеон бен-Шетах варвар?» (מה אתון םנרין שמעון נן שטח נרנרון). — Второй случай: Р. Самуил бен-Сасартия (ר׳ שמואל נר םםרטיא), будучи в Риме, нашел драгоценное украшение, которое утеряла императрица. По поводу этой пропажи объявлено было по городу, что если нашедший украшение отдаст его в течение тридцати дней, то получит известную награду, но если принесет его позже этого срока, то будет наказан. Самуил бен-Сасартия отнес утерянное украшение императрице после тридцати дней. А знаешь ли, что было объявлено по городу? — спросила его императрица. — Знаю, — ответил тот, — но я нарочно медлил с возвращением находки доныне для того, чтобы показать тебе, что отдаю находку не из страха перед тобою, а из страха перед Богом (ענדיה אלא נגין דחלתיה דרחמנא דלא תימרון נגין דחלתיך; Иер. Б. M., ib.). И не только материальный ущерб запрещается Талмудом причинять И., но и нравственное огорчение. Известное предписание «Богов не проклинай», אלהים לא הצלל (Исх., 22, 27), по интерпретации Флавия, Филона и Септуагинты (ср. Meor Enajim, Azariah de-Rossi, Imre binah) относится к чужим богам. Особенная гуманность в отношении И. проявляется в предписании (Второзак., 23, 16) о бежавшем от своего хозяина рабе. «Не выдавай раба господину его, когда он прибежит к тебе от господина своего. С тобою пусть живет он везде, где ему будет угодно; не притесняй его». При этом не выставлено условия, чтобы убежавший раб подчинился какому-либо религиозному предписанию. Таково отношение первоисточников еврейского закона к И. Однако вследствие преследований, которым евреи стали подвергаться со стороны других народов, в сердцах людей более чувствительных зародилось чувство ненависти к притеснителям, и, не имея возможности выразить свое чувство реальным действием, они искали утешения в мире идей; в этом таится объяснение некоторых, впрочем, очень редких шовинистических изречений по отношению к И., встречающихся в Талмуде.
И. Розенталь.1.3.