Богоявление התגלות אלהים — явление Божества людям, точнее, реальный признак, обнаруживающий присутствие Божества среди людей. Kautzsch (Realencyclop. Herzog-Plitt’а, XV, 538) толкует термин Б. в более широком смысле и разделяет все библейские теофании на следующие три категории: 1) Б., как исторический факт, 2) Б., как предмет пророческих видений или возвещений, и 3) Б., как чисто поэтическая метафора. Так, Синайское откровение носит исторический характер; главы, посвященные истории вдохновения пророков Исаии (6, 1 и сл.) и Иезекиила (1, 1 и сл.), являются предметом пророческих видений, а Псалом 18, 8—16, несомненно — поэтическое описание. О Синайском Б. Библия рассказывает просто и спокойно (Исх., 19, 16—25): явление Бога израильтянам сопровождается громом и молнией, тяжелые тучи облегают гору, звучат сильные трубные звуки, и вся гора содрогается. И вот среди пламени и облаков раздается голос, возвещающий десять заповедей. Рассказ ο Б., приведенный во Второзаконии (4, 11, 12, 33, 36; 5, 4, 19), существенно ничем не отличается от вышеупомянутого, но здесь особенно подчеркивается бестелесность Бога («И говорил с вами Господь из огня; звуки слов вы слыхали, но изображения вы не видели, кроме голоса», Второз., 4, 12). В своем благословении Моисей (Второз., 33, 2) указывает на это явление Бога народу, как на источник избрания еврейского народа из всех прочих племен земли, причем точкой отправления этого Б. называет не небо, а гору Синай. Господь появляется с Синая подобный сияющему солнцу, в сопровождении мириадов ангелов (ср. Сифре, Второз., 243). Как и в песне Деборы, Бог здесь является в буре: земля трепещет, Синай дрожит, и тучи посылают на землю потоки дождя. Все это нашло поэтическую обработку в молитве пророка Хабаккука (3, 1 и сл.), где прошедшее и будущее слиты вместе. Как и во Второз., 33, 2, и Суд., 5, 4, в этой молитве Господь является из Темана (арабск. Тейма) и Парана. Его величие и слава наполняют мир, лучезарный свет окружает Его, мор предшествует Ему; горы содрогаются, земля трепещет, народы преисполнены ужаса. Он мчится на победоносной колеснице, запряженной лошадьми — концепция, напоминающая подобную же у Исаии, 19, 1, где Господь появляется на туче, и в Псалм., 18, 11, где Он несется на херувиме. — Исаия и Иезекиил получают пророческие предназначения при торжественных появлениях самого Бога. Исаия будто бы видит Его на высоком и величавом троне; однако в действительности, это только Его величавые одеяния, края которых наполняют весь небесный храм. Перед троном стоят серафимы, шестикрылые ангелы; двумя крылами они покрывают свои лица, дабы не созерцать Господа, двумя прикрывают ноги из скромности и остальными двумя летают. Их обязанность в том, чтобы восхвалять Бога, что они и делают, произнося во время этого видения: «Свят, свят, свят Господь Цебаот; полна вся вселенная славы Его». — Пророк Иезекиил в описании Б. не столь осторожен, как Исаия. Божественный трон кажется ему необычайно чудесной колесницей. Страшная северная буря, большие тучи, пылающий огонь и, помимо всего этого, какой-то необыкновенный свет сопровождают появление Бога. Среди огня он видит четырех зверей с человеческими лицами; у этих зверей по четыре лица и по четыре крыла; ноги их подобны воловьим, но устройство их таково, что они с одинаковой быстротой могут двигаться во все четыре стороны, не изменяя положения корпуса. В этих живых созданиях пророк признал херувимов (Иезек., 10, 20). Небесный огонь, уголья которого блестят, как факелы, между ними. Движение этих созданий гармонично; куда их направит дух Божий, туда они и спешат. Возле них находятся колеса («Офаним»), одаренные глазами и живой силой. Над главами этих живых созданий тянется небесная твердь, на которой и высится трон Божий. Когда божественная колесница приходит в движение, крылья колес производят страшный гул, подобный шуму многих вод или грому. На троне пророк видит самого Бога в образе человека; повыше чресл Бога окружает особенный огненный свет (Хашмал, חשמל), а пониже — свет этот походит на пламя (ср. Иезек., 8, 2). В Синайском откровении Господь объявляется людям на земле, тогда как в пророческих видениях Он с небес не спускается, но поднимает к Себе того избранника, на котором почиет Его вдохновение. Впрочем, последнее еще объясняется тем, что целый народ не в силах, как один человек, отдаться такому экстатическому состоянию, при котором только и возможны подобные видения. — Совершенно другой характер носит Б. у Псалмиста (Пс., 18, 8—16). Последний находится в удрученном состоянии, физические страдания и козни врагов отравляют ему жизнь, и вот тут-то ему является Господь, чтобы спасти его. Склонилась и задрожала земля перед Ним, основы гор затрепетали. Его обвивает дым, из уст Его пышет огонь; Он сидит верхом на херувиме и мчится на крыльях ветра; кругом Его носятся черные тучи, рассеивающиеся от света Его сияния. С громом и молнией Он уничтожает врагов Псалмопевца и освобождает его. — Как видно из всех этих теофаний, глубокий монотеизм евреев всегда старался воздержаться от описания самого Бога и ограничивался, главным образом, изображением влияния Его появления на тех избранников, которые удостаивались лицезреть Его. — Ср.: Kautzsch, в Realencyclopädie Herzog-Plitt’а, XV, s. v. Theophanie; Hamburger, Realencyclopädie, s. v. Herrlichkeit, Würde, Majestät Gottes, 511—513. [J. E., XII, 137—138].
1.