Перевод В. Лихачева
Дон Жуан — сын дон Луиса.
Эльвира — жена дон Жуана.
Дон Карлос |
} братья Эльвиры.
Дон Алонзо |
Дон Луис — отец дон Жуана.
Франциск — нищий.
Шарлота |
} крестьянки.
Матурина |
Пьеро — крестьянин.
Статуя Командора.
Гусман — конюший Эльвиры.
Сганарель |
Лавиолет } слуги дон Жуана.
Раготен |
Диманш — купец.
Лараме — бродяга.
Призрак.
Свита дон Жуана.
Свита дон Карлоса и дон Алонзо.
Действие происходит на Сицилии.
Сганарель (с табакеркой в руке) что там ни говори Аристотель и вся философия, ничто с табачком не сравнится: это страсть порядочных людей, и кто живет без табачку, тот и вовсе жить недостоин. Он не только веселит и чистит человеческие мозги, но и направляет души к добродетели и каждого научает быть порядочным человеком. Не замечал ты разве, как только нюхнешь, откуда в тебе и любезность возьмется?!. Всякого рад попотчевать — и направо, и налево, и друга, и недруга. Не ждешь даже, чтобы у тебя попросили, — сам спешишь предупредить чужое желание; до чего, значит, верно, что табачок внушает чувства порядочности и общительности всем, кто его потребляет. Довольно об этом, однако, вернемся к нашему разговору. Выходит, стало быть, любезный Гусман, что донна Эльвира, госпожа твоя, изумленная нашим отъездом, пустилась за нами вслед и что ее сердце, чересчур уж сильно затронутое моим господином, без него будто бы и существовать не может. Сказать тебе, что я думаю, между нами? Боюсь я, что любовь ее плохо вознаградится, что это путешествие принесет мало пользы и что никакого не было вам расчета трогаться с места.
Гусман. Это почему?.. С чего ты вздумал бояться и каркать, Сганарель, скажи, пожалуйста? Уж не открыл ли тебе господин свою душу, не признался ли, что поохладел к нам и оттого уехал?..
Сганарель. Ни-ни!.. но уж такое у меня предчувствие, и по некоторым признакам, хотя он мне решительно ничего об этом не говорил, я готов об заклад побиться, что дело неладно. Я могу и ошибаться, конечно; однако в подобных вещах опытность моя кой-чего стоит…
Гусман. Так, по-твоему, этот внезапный отъезд обозначает измену?.. Чистая любовь донны Эльвиры поругана дон Жуаном?!.
Сганарель. Нет, это обозначает, что он еще молод и не из храбрых к тому же.
Гусман. Человек с его положением сделал бы такую подлость?!.
Сганарель. Ну да, с его положением!.. Причина важная, помеха, что и толковать!
Гусман. А священные узы брака? Должны же они удерживать его…
Сганарель. Ах, голубчик Гусман, милый друг мой, не знаешь ты еще, поверь мне, что за человек этот дон Жуан…
Гусман. Уж действительно не знаю, каким ему надо быть человеком, чтобы так вероломно поступить с нами… И я отказываюсь понять, как после такой любви, такого явного нетерпения, такой убедительной покорности, таких обетов, вздохов и слез, таких страстных писем, пламенных уверений и беспрестанных клятв, таких восторгов, наконец, и таких порывов, какие он обнаружил, не остановившись в своей страсти даже перед святынею монастыря, я отказываюсь понять, говорю, — как после всего этого у него хватило духу изменить своему слову!..
Сганарель. А для меня тут нет ничего непонятного, и, если бы ты знал этого пройдоху, ты нашел бы, что так оно и должно быть… Я не говорю, что он разлюбил донну Эльвиру, — в этом я еще не уверен. Ты знаешь, что, по его приказанию, я уехал раньше, а с тех пор как мы опять встретились, он со мной слова не сказал; но из предосторожности я должен поведать тебе inter nos, что дон Жуан, господин мой, — это величайший нечестивец, какого только носила когда-нибудь земля, головорез, собака, дьявол, турок, еретик, не верящий ни в загробную жизнь, ни в святых, ни в Бога, ни в черта, ведущий самое, что ни на есть скотское существование, боров Эпикура, настоящий сластолюбец, затыкающий уши на все христианские увещания и считающий чепухою все, во что мы верим!.. Ты говоришь, что он женился на твоей госпоже, так знай же, что, разыграйся в нем только страсть, он и не то бы еще сделал — женился бы и на тебе, и на твоей собаке, и на твоей кошке!.. Жениться ему нипочем — это у него единственная удочка для красоток: жених на все руки!.. Барыня, барышня, мещанка, крестьянка — все ему по вкусу, только подавай; и если бы я вздумал перечислить тебе, где и на ком он женился, то и до вечера не кончил бы!.. Ты вот слушаешь меня и дивишься и в лице меняешься, а ведь я сделал не больше как набросок, — для полного портрета настоящий живописец нужен. Одно скажу: да поразят его громы небесные! Черту бы служить приятнее, чем ему!.. Пусть бы он совсем сгинул, лишь бы не видеть мне всех тех ужасов, какие я вижу!.. Не когда у знатного барина нет ни капли совести, это страшная вещь: хочешь не хочешь, смотри ему в глаза, хоть дрожи, да усердствуй, всякое чувство затаивай в себе и подчас даже восхищайся тем, от чего с души воротит!.. Вон прогуливаться по замку изволит, уходи-ка! Постой, я тут разболтался, кое-что и лишнее с языка сорвалось, но, если до него что-нибудь дойдет, я отопрусь, — так и знай!
Дон Жуан. С кем это ты говорил? Сдается мне, как будто с Гусманом донны Эльвиры?
Сганарель. Похоже на то.
Дон Жуан. Неужто и вправду он?
Сганарель. Он самый.
Дон Жуан. Давно он здесь?
Сганарель. Со вчерашнего вечера.
Дон Жуан. А что ему нужно?
Сганарель. Для беспокойства-то есть у него повод, как вы полагаете?!.
Дон Жуан. Наш отъезд, вероятно?
Сганарель. Бедняга совсем убит этим и уж допрашивал меня.
Дон Жуан. Что ж ты сказал?
Сганарель. Сказал, что мне ничего не известно.
Дон Жуан. Однако что ты об этом думаешь? Как на это смотришь?
Сганарель. Я-то? Думаю и смотрю я так, не в обиду будь вам сказано, что захотели вы новенького чего-нибудь…
Дон Жуан. Новенького?
Сганарель. Да.
Дон Жуан. Угадал, брат! Эльвиры в сердце нет — другая ей на смену!
Сганарель. Э, боже мой! Я дон Жуана насквозь изучил и знаю очень хорошо, что сердце у него вроде кузнечика: прыг сюда, прыг туда, хоть по всему свету гоняйся за ним — не поймаешь!..
Дон Жуан. Разве это дурно?
Сганарель. Э, сударь…
Дон Жуан. Ну-ну, говори!
Сганарель. По-своему вы правы, конечно: раз вам так желательно, ничего тут не поделаешь; но если бы вам было желательно иначе, то, может статься, и вышло бы иное.
Дон Жуан. Говори смело, я позволяю; что думаешь, то и говори…
Сганарель. В таком случае, сударь, скажу вам откровенно: не одобряю я вашего образа действий; непохвально так играть любовью, как вы играете, весьма непохвально!
Дон Жуан. Как? Это значит приковать себя к первой завладевшей нами, отречься ради нее от целого мира и ни на кого уж больше не смотреть? Хорошее утешение — обольстить себя собственной верностью, навеки зарыться в одном чувстве и с юных лет умереть для всех остальных прелестей, какие могут попасться на глаза! Нет-нет!.. Постоянство к лицу только чудакам; все красавицы имеют право очаровывать нас: наше сердце принадлежит всем им по очереди, без исключения, как первой, так и последней. А про себя скажу, что красота восхищает меня всюду, где бы я ни нашел ее, и бороться с ее обаянием выше моих сил. Какие бы узы ни связывали меня, любовь к одной не заставит меня быть несправедливым к другим. Моего зрения хватает на то, чтобы видеть достоинства всех, и потому я каждой воздаю должное, как велит природа. Кто бы ни приглянулся мне — бери мое сердце, и будь у меня десять тысяч сердец, я все бы их роздал. Ничего я не знаю очаровательнее этих внезапных вспышек, и вся прелесть любви — в частой перемене… Нет выше наслаждения, как на разные лады покорять сердце юной красотки, видеть ежедневные успехи с своей стороны, при помощи восторгов, слез и вздохов бороться с неподдающейся ненавистью, шаг за шагом осиливать все те маленькие препоны, какие она ставит нам, побеждать то, что женщины называют скромностью, и незаметно вести ее туда, куда задумал вести. Но раз цель достигнута, желать больше нечего; все обаяние страсти исчезло — и мы засыпаем в безмятежной любви, пока новый предмет не возбудит наших желаний и не раззадорит наше сердце новой приманкой… Словом сказать, торжество над сопротивляющейся красоткой — самое приятное торжество, и я в этом отношении честолюбив, как те завоеватели, что не дают себе отдыха в победах и все им кажется мало. Ничто не в силах укротить мои пылкие порывы; сердце мое, я чувствую, способно любить весь мир, и, подобно Александру Македонскому, я желал бы, чтобы существовали еще другие миры, где можно было бы продолжать любовные завоевания…
Сганарель. Ух, да и красно же вы говорите! Точно наизусть выучили — по книжке!..
Дон Жуан. Ты что на это скажешь?
Сганарель. Поистине скажу… что не знаю, что и сказать: как это вы все вверх дном переворачиваете — как будто и на правду похоже выходит, а на самом-то деле правды здесь и не ищи. У меня были прекраснейшие мысли, и ничего от них не осталось. Нет, уж лучше до другого раза: я изложу свои соображения письменно — и тогда поспоримте.
Дон Жуан. Хорошо!
Сганарель. А вот, сударь… благо вы мне позволяете… смею ли я сказать, что мне чуточку не по себе от той жизни, какую вы ведете?
Дон Жуан. Что? Какую такую жизнь я веду?
Сганарель. Превосходную. Но, например, видеть, как вы каждый месяц женитесь…
Дон Жуан. Да что же может быть приятнее этого?
Сганарель. Верно… Очень приятно и очень забавно, соглашаюсь и охотно примирился бы с таким времяпровождением, если бы не видел в нем ничего дурного; но так глумиться над браком, сударь, над этим…
Дон Жуан. Ну, ну, это мои личные счеты с небом — и мы разберемся в них без твоих услуг!
Сганарель. Право же, сударь, я постоянно слышу, что шутки с небом — плохие шутки и что вольнодумцы никогда добром не кончают…
Дон Жуан. Перестань, болван! Сколько уж раз я тебе говорил, что терпеть не могу, когда меня предостерегают!
Сганарель. Да разве я про вас, боже меня упаси! Вы сами знаете, что делаете, и, если вы ни во что не верите, на это у вас свои причины, но есть этакие мелкие хвастунишки, которым уж совсем не к лицу вольнодумство, а ведь как рассуждают! И будь у меня такой господин, я бы в глаза, без обиняков, сказал ему: "Смеете ли вы так глумиться над небом и можете ли вы, не трепеща, вышучивать самые святые вещи? Да вам ли, червяку несчастному, слюнтяю ничтожному (это я говорю тому барину), вам ли пытаться обращать в посмешище то, чему все поклоняются?! Потому что вы — знатная особа, что на вас белокурый парик с завитушками, шляпа с перьями, шитое золотом платье и ленты огненного цвета (это я не вам, а тому, другому), не думается ли вам, что по всему этому и умны вы чрезвычайно, и нет для вас ничего запретного, и никто не дерзнет вам правду молвить? Узнайте ж от меня, от вашего слуги, что небо рано или поздно карает нечестивцев, что недобрая жизнь ведет и к недоброй смерти и что…
Дон Жуан. Замолчи!
Сганарель. В чем дело?
Дон Жуан. В том дело, что, да будет тебе известно, некая красотка пленила мое сердце, и я, увлеченный ее прелестями, пропутешествовал за ней до этого самого места.
Сганарель. А что вы полгода назад убили Командора, это вас не тревожит?
Дон Жуан. Вот еще! Разве я плохо убил его?
Сганарель. Хорошо убили, в лучшем виде; жаловаться ему не на что.
Дон Жуан. Я за это дело помилован.
Сганарель. Так-то оно так, но помилование само по себе, а родные и друзья покойника сами по себе, и пожалуй…
Дон Жуан. А!.. что за охота думать о каких-то возможных неприятностях! Думать нужно только о том, что может доставить нам удовольствие. Особа, о которой идет речь, молоденькая и прехорошенькая невеста: ее провожал сюда жених, и мне удалось встретиться с этой влюбленной парочкой дня за три или за четыре до поездки. Никогда не видал я, чтобы люди до такой степени были довольны друг другом и обнаруживали столько любви. Их взаимная, ничем не прикрытая нежность взволновала меня: я получил удар в сердце, и моя любовь началась с ревности. Да, для меня стало невыносимо видеть их как бы слитыми в одно; досада воспламенила во мне желание, и я представил себе, какое это было бы удовольствие посеять между ними раздор и разрушить их счастье, оскорбляющее мои тонкие чувства. Но до сих пор я ничего не добился; остается последнее средство. Сегодня жених ублажает невесту прогулкой по морю. Без твоего ведома я принял уже все меры для обеспечения себе успеха: у меня есть лодка, у меня есть люди — и на этот раз, кажется, красотка от нас не увернется.
Сганарель. Ах, сударь…
Дон Жуан. Ну?!.
Сганарель. Все идет для вас как по маслу, и охулки на руку вы не кладете. А уж что может быть лучше, как быть собою довольным!
Дон Жуан. Приготовься ехать со мной; на твоем попечении все мое оружие, чтобы… (Замечает Эльвиру.) Вот неприятная встреча! Бездельник, ты не сказал мне, что она здесь!..
Сганарель. Вы меня не спрашивали, сударь!
Дон Жуан. С ума она сошла, что даже платья не переменила и явилась сюда по-домашнему!..
Эльвира. Будете ли вы настолько любезны, дон Жуан, что пожелаете узнать меня? Могу ли я по крайней мере надеяться, что вы удостоите повернуться в мою сторону?
Дон Жуан. Признаюсь, сударыня, я изумлен и не ждал вас здесь…
Эльвира. Да, я хорошо вижу, что вы меня не ждали; и вы действительно изумлены, но совершенно иначе, чем я надеялась: ваше обращение вполне убеждает меня в том, чему я отказывалась верить. Я дивлюсь своей простоте и слабости своего сердца, дивлюсь тому, что сомневалась в явной измене. Признаюсь, я была настолько добра или, скорее, настолько упряма, что хотела обмануть самое себя и старалась не верить ни глазам, ни рассудку. Я искала поводов извинить перед моим сердцем то охлаждение, какое оно заметило в вас, и уж чего-чего не придумывала для объяснения вашего поспешного отъезда, чтобы оправдать вас в том преступлении, которое для моего здравого смысла давно стало очевидным. Как ни справедливы были мои подозрения в вашем вероломстве, я отвергала их и с наслаждением отдавалась нелепейшим мечтам только потому, что они тешили мое воображение вашею невиновностью. Но, наконец, приезд мой сюда рассеял все мои сомнения, и тот прием, которого я удостоилась, открыл мне глаза на многое такое, чего я не хотела бы даже знать. Несмотря на это, я была бы очень рада услыхать от вас, зачем вы уехали. Говорите, дон Жуан, говорите, — погляжу я, как-то вы сумеете оправдаться!
Дон Жуан. Вот вам Сганарель, сударыня; он знает, зачем я уехал.
Сганарель (тихо дон Жуану). Я, сударь?!. Ничего я не знаю!
Эльвира. Ну говорите, Сганарель. Мне все равно, от кого ни услыхать!
Дон Жуан (знаком подзывая Сганареля). Иди рассказывай ей!..
Сганарель (тихо дон Жуану). Что рассказывать-то?
Эльвира. Подойдите, раз он этого хочет, и растолкуйте мне, зачем ему понадобилось так поспешно уехать…
Дон Жуан. Будешь ты отвечать?
Сганарель (тихо дон Жуану). Нечего мне отвечать! Смеетесь вы над вашим слугою!
Дон Жуан. Отвечай, говорю тебе!
Сганарель. Сударыня…
Эльвира. Что ж?..
Сганарель (повертываясь к дон Жуану). Сударь…
Дон Жуан (грозя ему). Если…
Сганарель. Сударыня, уехали мы из-за Александра Македонского и из-за других миров. Вот, сударь, все, что я могу сказать…
Эльвира. Не потрудитесь ли вы, дон Жуан, объяснить эту милую загадку?
Дон Жуан. Говоря правду, сударыня…
Эльвира. Ах, как вы плохо умеете защищаться, а еще придворный человек, — можно было бы, кажется, привыкнуть к этому. Отчего бы уж вам не вооружиться бесстыдным благородством? Отчего бы не поклясться, что ваши чувства ко мне неизменны, что вы все так же пылко любите меня и что никакая сила, кроме смерти, не разлучит вас со мной?.. Отчего бы не сказать, что дела чрезвычайной важности заставили вас уехать, не оповестив меня; что вам против воли придется пробыть здесь некоторое время, а я должна ехать домой в уверенности, что вы не промедлите и лишнего часа; что вы сгораете желанием вернуться ко мне и что для вас наша разлука такая же пытка, как для тела разлука с душой?!. Вот как следовало бы вам защищаться, а не иметь такого смущенного вида, какой теперь у вас…
Дон Жуан. Уверяю вас, сударыня, что я человек искренний и совершенно неспособен притворяться. Ни за что не скажу я, что мои чувства к вам неизменны и что я сгораю желанием вернуться к вам, так как теперь уже ясно, что я, уезжая, бежал от вас; но бежал не по тем причинам, какие вы себе представляете, а по сознанию, что жить с вами дольше значило бы только брать грех на душу. Совесть открыла мне глаза на мое поведение. Мне пришло на ум, что для обладания вами я похитил вас из монастырского заключения, что вы нарушили обет, которым обрекли себя на иное существование, и что небо относится к подобным вещам очень ревниво. Меня взяло раскаяние, и я убоялся небесного гнева. Я решил, что наш брак не что иное, как прикрытая, незаконная связь, что он рано или поздно навлек бы на нас кару свыше и что, наконец, я должен постараться забыть вас, а вам дать возможность вернуться к прежним узам. Захотите ли вы, сударыня, противодействовать столь святому намерению? Захотите ли вы возложить на меня тяжкую ответственность перед Небом, если бы я вздумал удерживать вас? Захотите ли…
Эльвира. А, злодей, наконец-то я вполне узнала тебя, но узнала, к несчастью, настолько поздно, что ничего уж не в силах извлечь из этого и могу только предаться отчаянию… Но знай, что новое преступление не останется безнаказанным и что это самое небо, с которым ты так шутишь, сумеет отомстить тебе за меня!..
Дон Жуан. Сганарель, и тут небо!
Сганарель. Да пусть его, — нам-то что!..
Дон Жуан. Сударыня…
Эльвира. Довольно!.. Больше слушать я не хочу; уж я и тем виновата, что так много слушала… Недостойно излишне обнаруживать собственный стыд, и благородное сердце должно в таких случаях с первого же слова принимать твердое решение. И не дождешься ты от меня ни упреков, ни укоров, нет!.. нет!.. Вместо того чтобы изливать свой гнев в напрасных словах, я весь пыл его сберегу для мщения! Повторяю тебе: небо накажет тебя, изменник, за нанесенное мне оскорбление, и если уж ты совсем не боишься гнева небесного, то бойся по крайней мере гнева оскорбленной женщины… (Уходит.)
Сганарель (про себя). Эх, кабы заговорила в нем совесть!
Дон Жуан (после короткого размышления). Пора, однако, подумать о нашем любовном предприятии… (Уходит.)
Сганарель (один). О, какому гнусному господину обязан я служить!..
Шарлота. Выходит, Пьеро, ты в самую пору угодил туда?
Пьеро. Как же не в пору, когда они оба чуть не утонули — на волосок, можно сказать, от смерти были!
Шарлота. Это, значит, их утренним ветром кувырнуло?
Пьеро. Постой, Шарлота, я тебе расскажу все, как было: я первый увидал их, как говорится, первый… Пошли мы это с толстым Лукой на берег и давай там дурачиться, песком один в другого швырять: знаешь ведь хорошо, толстый Лука охотник подурачиться, да и я не промах! Ну дурачимся мы этак, — отчего не подурачиться! Только вижу я, далеко-далеко барахтается что-то в воде и прямо на нас будто скачет. Вижу вот как на ладони, потом вдруг вижу, что ничего больше не вижу. «Эге, — говорю, — сдается мне, Лука, там люди плывут!..» — «Плохой, — говорит, — у тебя глаз: это кошка!..» — «Ну уж нет, — говорю, — глаз у меня верный, это люди!» — «Никаких, — говорит, — там людей нет, у тебя в глазах двоится!» — «Хочешь об заклад, — говорю, — что в глазах у меня не двоится, — говорю, — там двое людей, — говорю, — и прямо на нас плывут!» — говорю. «Давай, — говорит, — об заклад, что нет!» «Коли так, — говорю, — хочешь на десять су об заклад, что да?» — «Очень даже хочу, — говорит, — и вот тебе деньги, — говорит, — чтобы ты не сомневался!» Тогда и я руку в карман, — не олух тоже, смекать могу, — денежки вынул да и швырнул оземь, храбро таково, словно стакан вина проглотил; я ведь отчаянный, мне все трын-трава! А расчет-то у меня был верный, это надо сказать. Только что же, не успели мы оглянуться, как вижу я, двое людей чуть не перед носом у нас и машут нам: спасай, значит… Я первым делом сгреб денежки да и говорю: «Видишь, Лука, зовут — спасать надо, живо!» — «Не хочу, — говорит, — я из-за них проиграл!» Ну я всячески давай стыдить его, пристыдил-таки; вскочили мы это в лодку, кое-как добрались до них, вытащили; потом к себе привели, у огня посадили; потом они догола разделись и платье сушить стали; потом, откуда ни возьмись, еще двое, из их же компании, те уж сами по себе выплыли; потом пришла Матурина, и они стали на нее глаза пялить. Вот как было дело, Шарлота, так и было!..
Шарлота. Ты как будто говорил мне, Пьеро, что один был показистее других?
Пьеро. Верно, сам хозяин. Важный барин, видно: все платье как есть золотом расшито, сверху донизу; и те, что в услужении у него, тоже господа. А все ж, какой он там ни важный барин, пропасть бы ему без меня…
Шарлота. Мели больше!
Пьеро. Да уж известно: не будь нас — поминай, как звали!..
Шарлота. И сейчас он голый, Пьеро?
Пьеро. Нет, при нас его одели. Ну уж могу сказать: отродясь не видывал, чтобы так одевались! Чего только эти придворные не выдумают! Я, как увидел, так и обомлел: кабы мне, думаю, пришлось, и не справился бы! Знаешь, Шарлота: волосы-то у них не на голове растут, а их надевать надо, после всего — точь-в-точь шапка из прядева, большая этакая… А рукава у сорочек такие, что и ты и я влезем. Вместо штанов другое что-то, широкое-преширокое, всю нашу деревню прикрыть можно; вместо куртки не то фуфайка, не то кофта кургузая; вместо брыжей — платок шейный, а от него четыре кисти полотняные, толстые такие и до самого живота. На руках, где рукава кончаются, маленькие брыжи, а на ногах воронки из позумента, и столько лент, столько лент, что смотреть жалко: где только не понасажены, на башмаках даже; и таково-то хитро понапутаны, что я бы в них шагу не сделал — шею сломал бы!..
Шарлота. Ах, Пьеро, одним бы хоть глазком взглянуть!
Пьеро. Постой, Шарлота. У меня к тебе дело есть.
Шарлота. Ну что такое?
Пьеро. Видишь ты: должен я, как говорится, выворотить тебе, что у меня на сердце. Люблю я тебя, ты это хорошо знаешь, и скоро мы поженимся; а только я тобой недоволен…
Шарлота. С чего это недоволен ты?
Пьеро. Огорчаешь ты меня, коли хочешь правду знать…
Шарлота. Чем это?
Пьеро. Не любишь ты меня — вот чем.
Шарлота. Ха! ха! Только и всего?!.
Пьеро. Только и всего. Мало этого, скажешь?
Шарлота. Да ну тебя, Пьеро! Одна у тебя песня!..
Пьеро. Одна дума — одна и песня; а будь не одна дума — и песня бы не одна была..
Шарлота. Да что тебе нужно-то, чего ты хочешь?
Пьеро. Того хочу, чтоб любила ты меня…
Шарлота. Не люблю разве?
Пьеро. Нет, не любишь. А уж я ли, кажется, не стараюсь? Ни одного торговца не пропущу: хоть ленточку, да куплю тебе, — и не жалко мне; шею ломаю, по деревьям за гнездами для тебя лазаю; чуть твои именины — рылейщика сейчас зову; и все как об стену горох!.. Знаешь, нехорошо это, нечестно не любить тех, кто нас любит!..
Шарлота. Дурашка ты! Ведь и я тебя люблю…
Пьеро. Славно любишь, нечего сказать!
Шарлота. Как же тебя еще любить-то?
Пьеро. А так любить, как любить следует, когда взаправду любят…
Шарлота. Так я, значит, не как следует люблю?
Пьеро. Нет! Это уж видать: когда взаправду любят, каких только проказ тут не бывает! Погляди, как любит молодого Робена его толстуха: все около него, только и знает, что пристает, — покоя нет человеку!.. То затрещину даст, то под ребро хватит мимоходом; или недавно сидит он на скамейке — она и выдерни ее; как ведь растянулся!.. Вот это любить называется; а от тебя словечка не дождешься — чистый пень: двадцать раз мимо пройдешь, — хоть бы легонько ударила, хоть бы сказала что! Нехорошо это, Шарлота, — жару в тебе мало!..
Шарлота. Что уж поделаешь! Уж какой уродилась, такой и останусь!
Пьеро. Ничего не уродилась! Когда кого любишь, всегда показать можно…
Шарлота. Ну да что толковать! Как люблю, так и люблю; а не нравится тебе, так ищи другую!
Пьеро. Ага, на мое и выходит! Любила бы ты меня, повернулся бы у тебя язык сказать это?
Шарлота. А ты не приставай!
Пьеро. Чем же я пристаю? Прошу только, чтоб чуточку поласковей была…
Шарлота. Ну и ладно, и оставь! Придется, так и поласковей стану не думавши…
Пьеро. По рукам, Шарлота!
Шарлота (подавая руку). По рукам!
Пьеро. Обещаешь, значит?
Шарлота. Уж там как придется, я не вольна в этом. Гляди-ка, Пьеро, это он и есть?
Пьеро. Он и есть…
Шарлота. Ай да красавчик! То-то бы жалость была, кабы утонул!
Пьеро. Ну я сейчас стаканчик только выпью: изморился — подкрепиться нужно… (Уходит.)
Дон Жуан. Промахнулись мы с тобой, Сганарель. Этот внезапный вихрь вместе с лодкой опрокинул и весь наш замысел; но, говоря откровенно, крестьяночка, которую я только что видел, вполне вознаграждает меня за понесенную потерю: я открыл в ней такие прелести, что смело могу утешиться в неудаче. Лишь бы она не ускользнула от меня; впрочем, я начал действовать решительно и надеюсь, что долго вздыхать мне не придется.
Сганарель. Удивляете вы меня, сударь, должен сознаться… Только что избежали мы смертельной опасности, а вы, вместо того чтобы возблагодарить небо за ниспосланную милость, опять норовите прогневать его вашими всегдашними затеями, вашею пре…
Дон Жуан (принимая угрожающий вид). Молчи, бездельник ты этакий! Не знаешь ты, что говоришь, а господин твой знает, что делает! Марш! (Замечает Шарлоту.) Э-э! Откуда еще взялась эта крестьяночка, Сганарель? Видел ты когда-нибудь такую прелесть и не находишь ты, что эта стоит той, а?..
Сганарель. Стоит… (Про себя.) Новая!
Дон Жуан (Шарлоте). Скажите мне, красавица, чем я должен объяснить себе эту приятную встречу? В этих глухих местах, среди этих деревьев и скал находишь вдруг такое бесподобное создание! Возможно ли?!..
Шарлота. Как видите, сударь…
Дон Жуан. Вы из этой деревни?
Шарлота. Да, сударь…
Дон Жуан. А зовут вас?
Шарлота. Шарлотой, сударь.
Дон Жуан. О, какие у вас шустрые глазки, красавица моя!
Шарлота. Что это вы, сударь? Мне стыдно!
Дон Жуан. Правды стыдиться нечего. Сганарель, что ты скажешь? Один восторг, не правда ли?!. Будьте добры, повернитесь немного. Что за прелестная талия! Поднимите слегка головку, пожалуйста. Что за милое личико! Откройте глазки, совсем откройте! Вот так! Что за дивные глазки! Теперь, если позволите, я хотел бы видеть ваши зубки… Зубки удивительные и губки превкусные! Я восхищен: ни разу в жизни я не встречал еще такой красавицы…
Шарлота. Как вам угодно, сударь, но, может статься, вы смеетесь надо мной.
Дон Жуан. Я смеюсь над вами?!. Боже меня сохрани! Да я влюблен в вас, и это слова моего сердца, а не мои…
Шарлота. Если так, то я вам очень признательна…
Дон Жуан. Мне-то за что? Красоте своей вы должны быть признательны, а уж никак не мне.
Шарлота. Для меня это слишком хорошо сказано, сударь, и я не сумею также ответить…
Дон Жуан. Взгляни-ка на эти ручки, Сганарель!
Шарлота. Ой, сударь, да они черны как я не знаю что…
Дон Жуан. Полноте! Уж такие беленькие, что белей и не найдешь. Можно мне их расцеловать?
Шарлота. Что вы, сударь! Такая честь! Если б я знала раньше, я бы хоть в отрубях вымыла их…
Дон Жуан. А скажите мне, прелестная Шарлота, вы еще не замужем, конечно?
Шарлота. Нет, сударь, но скоро должна выйти за Пьера, сына нашей соседки Симонеты.
Дон Жуан. Как! — чтобы такая красавица стала женой простого крестьянина! Нет-нет, это было бы оскорблением вашей красоты — вы рождены не для деревни… Вы заслуживаете, несомненно, лучшей участи: само небо отметило вас и направило меня сюда, чтобы помешать этому браку и воздать должное вашим прелестям; да, милая Шарлота, я люблю вас всем сердцем, и теперь в вашей воле покинуть это несчастное захолустье и занять достойное вас положение. Быстрая любовь, не правда ли?.. Но я не виноват, Шарлота, что вы так удивительно хороши; вас в четверть часа полюбишь не меньше, чем иную в полгода.
Шарлота. Уж, право, не знаю, сударь, как мне и быть… Очень приятно слушать вас и верить вам страсть как хочется; но мне всегда внушали, что господам верить нельзя и что вы, знатные щеголи, большие подлипалы — только и норовите, как бы обмануть девушку.
Дон Жуан. Я не из таких!
Сганарель (про себя). Напраслина!..
Шарлота. Видите ли, сударь, не велика радость быть обманутой. Я бедная крестьянка, но добрая слава мне дорога, и я уж лучше умереть согласна, чем нажить бесчестье…
Дон Жуан. По-вашему, я такой дурной человек, что могу обмануть вас? Такой подлец, что могу вас обесчестить?!. Нет-нет, я не настолько бессовестен… Я люблю вас, Шарлота, с самыми благими намерениями; а чтобы вы не сомневались в моих словах, знайте, что я желаю жениться на вас — и ничего другого. Какого вам еще нужно доказательства? Я готов хоть сейчас, и вот вам свидетель…
Сганарель. Не бойтесь, не бойтесь! Он на этот счет сколько угодно…
Дон Жуан. Ах, Шарлота, вижу я, что вы меня еще не знаете! Вы очень ошибаетесь, судя обо мне по другим; и если есть на свете негодяи, которые только о том и думают, чтобы обманывать девушек, то меня, пожалуйста, к ним не причисляйте и не сомневайтесь в том, что я говорю искренно… Наконец, ваша охрана в вашей красоте. С такой наружностью бояться нечего; вы совсем не похожи на тех, кого обманывают, уверяю вас. А про себя я прямо скажу: я пронзил бы сердце тысячью ударов, если бы допустил хоть малейшую мысль изменить вам.
Шарлота. Господи, правду вы говорите либо нет — не знаю, а не поверить вам трудно…
Дон Жуан. И прекрасно сделаете, если поверите: это будет только справедливо. Я еще раз предлагаю вам: хотите быть моей женой?
Шарлота. Да… лишь бы тетка согласилась…
Дон Жуан. Дайте же мне ручку, Шарлота. С меня довольно вашего согласия.
Шарлота. Так уж вы, пожалуйста, сударь, не обманите меня; вам тогда стыдно будет: я вся тут, вы видите…
Дон Жуан. Как!.. если я не ошибаюсь, вы продолжаете сомневаться во мне?!. Хотите, я дам страшную клятву: пусть небо…
Шарлота. Не клянитесь, ради бога, не клянитесь! Я вам верю…
Дон Жуан. В таком случае мне следует получить с вас маленький поцелуй — в виде задатка.
Шарлота. О, сударь!.. Повремените до венца, прошу вас; потом я вас буду целовать сколько угодно…
Дон Жуан. Хорошо, моя прелестная Шарлота, — ваша воля для меня закон; оставьте мне только вашу ручку: чтобы выразить мой восторг, я должен покрыть ее поцелуями…
Пьеро (толкая дон Жуана, целующего руку Шарлоты). Полегче, сударь, попридержитесь маленько!.. Больно вы распалились, неравно простуду схватите!
Дон Жуан (сурово отталкивая Пьеро). Этот грубиян откуда взялся?
Пьеро (становясь между дон Жуаном и Шарлотой). Попридержитесь, говорю, от чужих невест подальше…
Дон Жуан (снова отталкивая Пьеро). Не шуми, брат!
Пьеро. Что за повадка такая — людей толкать!
Шарлота (беря Пьеро за руку). Уступи ему, Пьеро…
Пьеро. Как так уступи? Не хочу я уступать!
Дон Жуан. А!..
Пьеро. Вы думаете, коли вы господин, так и можете у нас под носом наших жен трогать? Черта с два! Свои есть — их и трогайте!..
Дон Жуан. Ну?
Пьеро. Ну?!.
Эй, вы, не деритесь!..
Черт!..
Дьявол!..
Стойте! Стойте! Нельзя так драться, да еще в благодарность за то, что я вас из воды вытащил…
Шарлота. Не сердись, Пьеро…
Пьеро. Хочу сердиться и буду; а ты дрянь, когда позволяешь трогать себя!..
Шарлота. О Пьеро! Это не то, что ты думаешь… Господин женится на мне, и нечего тебе кипятиться…
Пьеро. Еще чего?.. А я-то как же?!.
Шарлота. Что ж делать, Пьеро! Если ты любишь меня, не будет тебе приятно разве, что я стану барыней?
Пьеро. Ну уж нет! Пусть бы ты околела, да за другого не выходила: для меня это не в пример лучше…
Шарлота. Ну-ну, Пьеро, не тужи!.. Когда я стану барыней, я дам тебе заработать малую толику: будешь нам масло и сыр носить…
Пьеро. Как бы не так! И не подумаю, хоть втридорога плати!.. Пригоже ли тебе слушать, что он тут болтает? Эх, знай я это раньше, не вытащил бы его ни за что, а еще хорошенько бы веслом по голове прихлопнул!..
Дон Жуан (приближаясь к Пьеро, чтобы ударить его). Что ты сказал?..
Пьеро (становясь позади Шарлоты). Никого я, черт возьми, не боюсь!
Дон Жуан (переходя к Пьеро). Погоди ж ты!
Пьеро (перебегая на другую сторону). А мне наплевать!..
Дон Жуан (догоняя его). Увидим!..
Пьеро (снова прячась за Шарлоту). Видали мы и не таких!..
Дон Жуан. Неужто?!.
Сганарель. Бросьте, сударь! Что его бить-то, беднягу! (Становится между дон Жуаном и Пьеро, последнему.) Отойди-ка лучше, приятель, и не говори ему ничего…
Пьеро (проходя перед Сганарелем и гордо смотря на дон Жуана). Нет, буду говорить!..
Дон Жуан (поднимая руку на Пьеро). А!.. ты не унимаешься!.. (Пьеро наклоняет голову, и пощечину получает Сганарель.)
Сганарель (смотря на Пьеро). Чтоб тебе пусто было, негодяй!..
Дон Жуан (Сганарелю). Получил свое, заступник?
Пьеро. Пойду-ка я да расскажу обо всех этих проделках ее тетке… (Уходит.)
Дон Жуан (Шарлоте). Наконец-то я буду счастливейшим из смертных Уж не променяю своего счастья ни на какие блага в мире! Что за наслаждение жидает меня, когда вы станете моей женой, и что за…
Сганарель (заметив Матурину). Ай, ай!
Матурина (Дон Жуану). А чем это вы заниматься здесь изволите, сударь? Теперь уж с ней, кажись, шуры-муры разводите?
Дон Жуан (тихо Матурине). Нет… Это она напрашивается мне в жены, а я ей говорю, что дал слово вам.
Шарлота (Дон Жуану). Чего она от вас хочет?
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Ревнует меня к вам и требует, чтобы я на ней женился; но я объявил ей, что выбрал вас.
Матурина. Это что же такое, Шарлота…
Дон Жуан (тихо Матурине). Нет… уж если она забрала себе в голову, вам ее не вразумить…
Шарлота. Как же так, Матурина…
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Не тратьте слов напрасно, — она от своего не откажется.
Матурина. Да неужто же…
Дон Жуан (тихо Матурине). Она ничего не слушает…
Шарлота. Хотелось бы мне…
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Она упряма как сто чертей…
Матурина. Правду сказать…
Дон Жуан (тихо Матурине). Не говорите с ней — это сумасшедшая…
Шарлота. По-моему…
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Оставьте ее, это безумная…
Матурина. Нет! нет! Я должна сказать ей…
Шарлота. Хочу я послушать, что она мне скажет…
Матурина. Ну…
Дон Жуан (тихо Матурине). Бьюсь об заклад, что она заявит вам, будто я обещал на ней жениться.
Шарлота. Я…
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Побьемтесь об заклад, что она вам скажет, будто я дал слово идти с ней под венец…
Матурина. Эй, Шарлота, нехорошо чужих женихов отбивать!
Шарлота. Не больно-то честно, Матурина, быть такой ревнивой, как вот они говорят!
Матурина. Они меня первую увидали…
Шарлота. Тебя первую, меня вторую, — а на мне обещали жениться…
Дон Жуан (тихо Матурине). Что я вам говорил?!.
Матурина (Шарлоте). Отчаливай! На мне они обещали жениться, а не на тебе…
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Не угадал я?!.
Шарлота (Матурине). Нечего глаза-то отводить, пожалуйста! На мне, говорю!..
Матурина. Ишь зубы заговаривает! На мне, слышишь ты, на мне!..
Шарлота. Так пусть же они скажут, правду я говорю или нет…
Матурина. Пусть они выведут меня на свежую воду, коли я лгу!..
Шарлота. Обещали вы, сударь, на ней жениться?
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Смеетесь вы надо мной!..
Матурина. Правда это, сударь, что вы к ней посватались?
Дон Жуан (тихо Матурине). Как вы могли подумать!..
Шарлота. Зачем же она говорит?
Дон Жуан (тихо Шарлоте). Пусть ее!..
Матурина. Что же она толкует?
Дон Жуан (тихо Матурине). Ну ее!..
Шарлота. Нет, я добьюсь правды!..
Матурина. Это надо рассудить…
Шарлота. Уж как мне хочется, Матурина, чтобы господин тебе нос утер!..
Матурина. А уж мне-то как хочется, Шарлота, чтобы господин тебе шиш показал!..
Шарлота. Ну, сударь, будьте судьей!
Матурина. Ну, сударь, мирите нас!
Шарлота (Матурине). Увидишь ты!..
Матурина (Шарлоте). Нет, ты увидишь!..
Шарлота (Дон Жуану). Скажите-ка!
Матурина (Дон Жуану). Говорите-ка!
Дон Жуан. Что мне сказать, что мне говорить? И та и другая из вас настаивает на том, что я обещал жениться на ней. Разве каждая не знает настоящей правды и разве здесь нужны еще какие-нибудь объяснения? К чему мне повторять одно и то же: не будет ли достаточно, если та, которой я действительно обещал, просто посмеется в душе над другой? И почему она должна сердиться, хотя бы я и сдержал обещание? От пререканий пользы мало. Нужно действовать, а не говорить; цель достигается делом, а не словами. Так-то вот я и хочу помирить вас — и, когда женюсь, тогда правда сама собой скажется… (Тихо Матурине.) Пусть она думает что хочет… (Тихо Шарлоте.) Пусть она тешит себя мечтой.. (Тихо Матурине.) Я вас обожаю… (Тихо Шарлоте.) Я весь ваш… (Тихо Матурине.) Все женщины — уроды перед вами.. (Тихо Шарлоте.) Когда видишь вас, на других и взглянуть противно… (Громко.) Однако я должен кое-чем распорядиться; но это четверть часа, не больше… (Уходит.)
Шарлота (Матурине). Как-никак, а любит он меня!
Матурина. А на мне женится!..
Сганарель. Ах бедные вы девочки! Жалко мне вашей невинности, и не могу я видеть, как вы сами себе гибель готовите. Поверьте мне обе: не слушайте всех этих сказок, какие вам рассказываются, и живите себе где жили…
Дон Жуан (в глубине, про себя). Желал бы я знать, почему Сганарель не пошел за мной…
Сганарель. Мой барин — мошенник: обеих вас он обманывает, как обманывал и других; он — всесветный жених и… (Заметив дон Жуана.) Это неправда, и от кого услышите это, скажите тому, что он лжет. Мой барин не всесветный жених, не мошенник; ни вас он не обманывает, ни других не обманывал. А!.. да вот и он, спросите лучше его самого…
Дон Жуан (недоверчиво смотрит на Сганареля). Так ли?
Сганарель. Сударь, свет полон злословия, и я предупреждаю молву; я внушаю им, что если они от кого-нибудь услышат дурное про вас, то пусть не верят, пусть прямо говорят: лжет!..
Дон Жуан. Сганарель!
Сганарель (Шарлоте и Матурине). Да, мой барин — честный человек, ручаюсь вам…
Дон Жуан. Мм…
Сганарель. И одни только наглецы…
Лараме (тихо дон Жуану). Должен вас предупредить, сударь, что вам здесь несдобровать.
Дон Жуан. Что случилось?
Лараме. Двенадцать человек верхом ищут вас и, того гляди, явятся сюда; не знаю, уж как они могли выследить вас; но им попался крестьянин, они стали допрашивать его и описывать ваши приметы; он-то мне и сказал. Пока есть время — удирайте, не то поздно будет…
Дон Жуан (Шарлоте и Матурине). Спешное дело заставляет меня уехать; но прошу вас не забывать данного мною слова и верить, что завтра же, не позже вечера, вы получите от меня известия…
Дон Жуан. При неравных силах одно спасение — военная хитрость: нужно ловко увернуться от погони. Тебе следует, Сганарель, переодеться в мое платье, а мне…
Сганарель. Вы шутите, сударь! Чуть я ваше платье надену, меня тут же…
Дон Жуан. Живее! Я оказываю тебе слишком много чести!.. Большое счастье слуге, когда он получает возможность умереть за своего господина! (Уходит.)
Сганарель. Благодарю вас за такую честь!.. (Один.) О Небо, здесь ведь о жизни и смерти идет дело: не попусти, чтобы меня приняли за него!..
Мне кажется, сударь, уж надо вам сознаться, что я был прав и что теперь мы преобразились в лучшем виде. Ваш первый замысел никуда не годился, а этак-то мы вполне безопасны…
Дон Жуан. Ты хорошо придумал, сознаюсь, но откуда ты вырыл этот шутовской наряд?
Сганарель. Хе! Это платье одного старого пекаря; я нашел его у закладчика и выкупил. А знаете, сударь, мне уж в нем оказывают почет: пришлось на несколько поклонов ответить и дать несколько советов.
Дон Жуан. Как так?
Сганарель. Раз пять или шесть приставали ко мне крестьяне и крестьянки со своими болезнями.
Дон Жуан. И ты, конечно, сказал им, что это не твоего ума дело?
Сганарель. Вона!.. С какой стати? Я хотел поддержать честь своего платья и потому каждого выслушал и каждому назначил лечение.
Дон Жуан. Чем же ты их лечить вздумал?
Сганарель. Чем ни попало, сударь, право; и вот потеха была бы, если бы они все повыздоровели и явились меня благодарить!
Дон Жуан. Ничего мудреного! Почему бы тебе не иметь больше прав на лечение, чем другим лекарям? В том, что больные выздоравливают, они не больше тебя повинны, и все их искусство — чистейший обман. Кто удачнее лечит, тому и слава; так же точно и тебе может повезти, и твоим лекарствам может быть приписано то, что произошло от случая или что сделала сама природа.
Сганарель. Так вы, сударь, и врачебное искусство отвергаете?
Дон Жуан. Это одно из величайших заблуждений человечества.
Сганарель. Так вы не верите ни в александрийский лист, ни в кассию, нк в рвотную настойку?..
Дон Жуан. Почему ж я должен в них верить?
Сганарель. Ну и отчаянная же вы голова! Однако посмотрите, что делает рвотная настойка, с тех пор как она появилась. Кто раньше смеялся над ней, и те признают теперь ее чудесные свойства; не дальше как три недели назад я сам собственными глазами видел ее удивительное действие.
Дон Жуан. Какое же?
Сганарель. Один мой знакомый шесть дней находился при смерти; уж не знали, чем его и потчевать, — никакие лекарства не помогали; наконец придумали дать ему рвотного…
Дон Жуан. И выздоровел?
Сганарель. Нет, умер.
Дон Жуан. Удивительное действие!
Сганарель. Да как же! Шесть дней человек умереть не мог, а тут вдруг умер… Чего уж действительнее!
Дон Жуан. Верно!..
Сганарель. Но оставим врачебное искусство, в которое вы не верите, и поговорим о другом: в этом платье я словно умнее и чувствую, что в силах поспорить с вами. Вы мне это разрешали, помните? Только без предостережений…
Дон Жуан. Ну?
Сганарель. Я хочу несколько проникнуть в глубину ваших мыслей. Возможно ли, чтобы вы совсем-таки не верили в небо?
Дон Жуан. Нельзя ли мимо?
Сганарель. Понимай, значит, нет… А в ад?
Дон Жуан. Э…
Сганарель. Одинаково… А в черта, с вашего позволения?
Дон Жуан. Да-да…
Сганарель. Тоже что-то не того. Ну в загробную жизнь — хоть немного?
Дон Жуан. Ха-ха-ха!..
Сганарель. Вот человек, которого бы я не взялся обращать… Наконец, возьмем домового: какого вы о нем мнения, скажите, пожалуйста!
Дон Жуан. Убирайся ты!..
Сганарель. Нет, уж в этом я не уступлю: хоть повесьте меня, а я буду говорить, что уж домовой-то есть. Однако, живя на свете, надо во что-нибудь верить; во что же вы верите?
Дон Жуан. Во что я верю?
Сганарель. Да…
Дон Жуан. Я верю в то, Сганарель, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь.
Сганарель. Прекрасная вера и прекрасные догматы! Выходит, что ваша религия — арифметика? Влезет же человеку этакая чепуха в голову! Должно быть, правду говорят, что от учености мозги сохнут… Я благодаря бога далеко не так учен, как вы, сударь, и никто не похвастается, чтобы я научил его чему-нибудь; но своим умом и своей смекалкой, какие они там ни есть, я понимаю вещи лучше всяких книг и отлично понимаю, что наш мир — не гриб и в одну ночь так — ни с того ни с сего — не вырос. Позвольте вас спросить, кто создал эти вот деревья, эти скалы, эту землю, это небо, что над нами? Все это само собой создалось, что ли?.. Или вас, например, взять; вот вы здесь, передо мной, сами вы разве себя сотворили и не потребовалось разве для этого, чтобы ваш отец поспал с вашей матушкой? Когда вы смотрите на человеческую машину со всеми ее ухищрениями, неужто вы не удивляетесь, как все одно к другому прилажено? Эти нервы, эти кости, эти вены, эти артерии, эти… как, бишь, их?.. эти легкие, это сердце, эта печень и прочее, и прочее, и прочее… Да ну же, скажите что-нибудь, перебейте меня! Я не могу спорить, если меня не перебивают… Вы нарочно молчите и даете мне говорить ради шутки.
Дон Жуан. Я жду, когда окончится твое рассуждение.
Сганарель. Мое рассуждение вот какое: что бы вы ни говорили, в человеке есть что-то непостижимое, чего ни один ученый объяснить не сумеет. Неудивительно это разве, что я живу и что в голове моей что-то такое сидит, думает одновременно о сотне вещей и распоряжается моим телом как хочет? Я вот хочу — и хлопаю в ладоши, поднимаю руку, возвожу глаза к небу, наклоняю голову, болтаю ногами, иду направо, налево, вперед, назад, кружусь… (Кружась, падает.)
Дон Жуан. Так!.. Вот оно, твое рассуждение, с разбитым носом…
Сганарель. Черт возьми, да и глуп же я, что затеял препираться с вами! Думайте что угодно, а угодите в преисподнюю — не моя беда…
Дон Жуан. Я думаю, что мы увлеклись рассуждениями и заблудились. Покличь-ка вон того человека, да спроси у него дорогу…
Сганарель. Эй, слушай, человече! Ты, куманек! Эй, дружище! На одно словечко, будь добр… Укажи-ка нам дорогу в город…
Франциск. Да так все прямо и ступайте, господа милостивые, пока лес не кончится, а там направо возьмите; только будьте настороже: тут недавно разбойники показались.
Дон Жуан. Очень тебе обязан, любезный друг, и от всего сердца благодарю тебя!
Франциск. Не подадите ли мне милостыньку, сударь?
Дон Жуан. А!.. так вот из-за чего ты хлопотал?
Франциск. Я бедный человече, сударь; шесть уже лет в этом лесу пристанище имею и буду молиться за вас, чтобы вам во всем хорошо жилось.
Дон Жуан. Э… молись лучше за себя, чтобы не ходить в лохмотьях, а за Других не усердствуй!
Сганарель. Ты не знаешь этого господина, приятель: он верит только в то, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь.
Дон Жуан. Чем же ты здесь промышляешь?
Франциск. Молюсь за добрых людей, которые помогают мне.
Дон Жуан. Так тебе в конце концов, должно быть, недурно?
Франциск. Ах, сударь, когда бы вы знали мою нужду!
Дон Жуан. Шутишь, брат! Человек, который каждый день молится, не может быть в нужде.
Франциск. Уверяю вас, сударь, что мне частенько корки хлеба поглодать не удается…
Дон Жуан. Вот это странно! Плохо же вознаграждается твое усердие! Ну так и быть, дам тебе червонец, но сначала ругнись хорошенько…
Франциск. Ах, сударь, хотите вы, чтобы я такой грех на душу взял!
Дон Жуан. От тебя зависит заработать червонец или нет; вот он — ругнись только… Нет-нет, так нельзя!..
Франциск. Сударь…
Дон Жуан. Иначе не получишь!
Сганарель. Да ну, ругнись — что тебе!
Дон Жуан. Бери, коли дают; бери же, говорю, — но…
Франциск. Нет, сударь, лучше уж я с голоду помру…
Дон Жуан. На!.. на!.. из человеколюбия даю… (Взглянув в глубину леса.) Что это?.. на одного напали трое?! Бой неравен, и я такой подлости не потерплю!.. (Обнажает шпагу и бежит. Франциск уходит.)
Сганарель (один). Взаправду, не шалый ли господин у меня? Суется в опасность, когда дело совсем его не касается. Однако помощь оказалась нелишней: трое удирают от двоих…
Дон Карлос (вкладывая шпагу в ножны). Бегство этих негодяев показывает, чего стоила ваша помощь… Позвольте, милостивый государь, принести вам благодарность за столь великодушный поступок и в то же время…
Дон Жуан. Что сделал я, милостивый государь, то сделали бы и вы на моем месте! В таких делах затрагивается наша честь, а нападение этих молодцов было настолько подло, что не вмешаться против них значило бы взять их сторону… Но как случилось, что вы попались к ним в руки?
Дон Карлос. Я нечаянно отстал от брата и от наших людей; разыскивая их, я наткнулся на разбойников: сначала они убили мою лошадь, а потом, не будь вас, и со мной сделали бы то же самое.
Дон Жуан. Вы направляетесь к городу?
Дон Карлос. Да, но заезжать не думаем; нам с братом приходится держаться окрестностей по весьма прискорбному обстоятельству — одному из тех, которые заставляют дворянина ради чести жертвовать и собой, и своим семейством, — так как в подобных случаях даже успех ведет к пагубным последствиям: если не расстаешься с жизнью, то отправляешься в ссылку. В том-то и горе быть дворянином, что при всем его благоразумии, при всей его порядочности он не огражден законами чести от беспутного поведения других и что его жизнь, спокойствие и благосостояние зависят от прихоти первого безумца, которому вздумается нанести ему кровную обиду.
Дон Жуан. Но здесь все-таки можно утешаться тем, что таким же опасностям и невзгодам подвергаются и те, кто умышленно оскорбил вас. А не будет с моей стороны нескромностью спросить, в чем дело?
Дон Карлос. Теперь уж это перестало быть тайной и, раз нанесенное нам оскорбление получило огласку, наша честь не требует больше, чтобы мы скрывали свой стыд: следует, напротив, сделать известным не только наше мщение, но и наши намерения. Итак, милостивый государь, дело заключается в том, что наша сестра обольщена и похищена из монастыря, а виновник этого — некий дон Жуан Тенорио, сын Луиса Тенорио. Мы уже несколько дней ищем его и сегодня утром даже выследили: нам донесли, что он с четырьмя или пятью слугами направился верхом в эту сторону; но наши старания ни к чему не привели, и мы до сих пор не знаем, где он и что с ним.
Дон Жуан. А знакомы вы, милостивый государь, с этим дон Жуаном, о котором изволите говорить?
Дон Карлос. Я незнаком и даже никогда не видал его; знаю о нем только то, что слышал от брата. Доброй славой он не пользуется: это человек, которого жизнь…
Дон Жуан. Позвольте вас остановить, милостивый государь! Он отчасти из моих друзей, и мне не годилось бы слушать, когда о нем говорят дурно…
Дон Карлос. Из уважения к вам, милостивый государь, я ничего больше не скажу: после того как вы спасли мне жизнь, самое меньшее, что я обязан для вас сделать, — это молчать об известном вам лице, если я не могу не говорить о нем дурно; но как вы ни дружны с ним, я смею надеяться, что вы не одобрите его поступка и не осудите нашего поведения…
Дон Жуан. Напротив, я сам готов услужить вам, насколько в силах избавить вас от лишних хлопот. Я друг дон Жуана, и не в моей власти изменить это; но безнаказанно оскорблять порядочных людей не годится, и я прошу вас верить, что заставлю его дать вам удовлетворение.
Дон Карлос. Какое может быть удовлетворение за подобные обиды?!.
Дон Жуан. Какое только окажется достаточным для вашей чести… Не трудитесь больше искать дон Жуана: я обязуюсь устроить вашу встречу где и когда вам угодно…
Дон Карлос. Это очень приятная надежда, милостивый государь, для наших оскорбленных сердец; но после того… что вы для меня сделали, мне было бы крайне прискорбно вмешивать вас в это дело…
Дон Жуан. Наши отношения с дон Жуаном таковы, что без меня он драться не станет; во всяком случае, я отвечаю за него как за самого себя, и вам остается только сказать, когда он должен предстать перед вами.
Дон Карлос. Какое несчастное стечение обстоятельств! Нужно же случиться, чтобы я вам был обязан жизнью и чтобы дон Жуан был вашим другом!..
Дон Алонзо (говорит прислуге, не видя дон Карлоса и дон Жуана). Напоите лошадей и ведите их за нами; я хочу пройтись немного… (Увидав обоих.) О небо, что я вижу! Брат, ты и наш смертельный враг — вместе?!.
Дон Карлос. Наш смертельный враг?!.
Дон Жуан (кладя руку на рукоятку шпаги). Да, я дон Жуан, и, хотя вас много, это не заставит меня утаить мое имя.
Дон Алонзо (обнажая шпагу). А, злодей!.. ты должен погибнуть и…
Дон Карлос. Брат, остановись! Он спас мне жизнь: без его помощи я был бы убит разбойниками, на которых здесь наткнулся!
Дон Алонзо. Ты находишь, что это может помешать нашему мщению? Услуги, оказанные врагом, не делают нас должниками. К тому же какая услуга и какая обида! Подумай, брат, и сознайся, что твоя признательность просто смешна; а так как честь дороже жизни, то быть обязанным тому, кто лишил нас чести, значит ничем не быть обязанным!..
Дон Карлос. Я дворянин, брат, и понимаю разницу между тем и другими признательность за услугу нимало не заглушает во мне чувства обиды; но позволь возвратить ему то, чем он меня ссудил: позволь, в уплату за спасенную жизнь, отсрочить наше мщение, чтобы он хоть на несколько дней мог воспользоваться плодами своего доброго дела…
Дон Алонзо. Нет!.. нет!.. отдалять наше мщение было бы непростительною опрометчивостью: случай может не повториться! Небо нам его посылает, и наше дело — не упустить его… Когда честь смертельно ранена, никакие другие соображения неуместны; и если ты отказываешься от поединка, то можешь уйти и честь мщения предоставить мне одному…
Дон Карлос. Умоляю тебя, брат…
Дон Алонзо. К чему лишние разговоры? Он должен умереть!..
Дон Карлос. Остановись, брат, говорю тебе! Я не потерплю, чтобы я него посягнули; клянусь небом, что я буду защищать его против кого бы то ни было, защищать той самой жизнью, которую я вторично получил от него, и твои удары падут на меня!..
Дон Алонзо. Как!.. ты становишься против меня заодно с нашим врагом и, вместо того чтобы соединиться со мной в одном порыве, проявляешь нежим чувства к нему?!.
Дон Карлос. Брат, будем благоразумны в справедливом деле, устраним из нашего мщения ту запальчивость, которую ты обнаруживаешь… Мы господа своего сердца; пусть же наша отвага, свободная от ярости, повинуется ясному рассудку, а не слепому гневу… Брат! я не хочу оставаться в долгу перед моим врагом и уплату этого долга считаю первою своею обязанностью. Если мы отсрочим мщение, оно от этого не утратит своей силы; напротив, преимущество на нашей стороне, и им необходимо воспользоваться, для того чтобы потом иметь возможность смотреть прямо в глаза всем и каждому…
Дон Алонзо. Что за необычайная слабость! Что за чудовищная слепота — ставить собственную честь на карту из-за дикой мысли о каком-то сомнительном обязательстве!..
Дон Карлос. Нет, брат, будь спокоен… Если я делаю ошибку, я сумею исправить ее и принимаю на себя всю заботу о нашей чести; я сознаю нашу ответственность перед нею, и та отсрочка, которую требует моя признательность, только усилит мое рвение. Дон Жуан, вы видите, что я стараюсь воздать вам за сделанное мне добро; судите по этому и об остальном, верьте, что все счеты я свожу с одинаковым усердием и заплачу вам за обиду так же исправно, как и за благодеяние… Я отнюдь не желаю вызывать вас на какие бы то ни было излияния и предоставляю вам свободу решать так или иначе. Вам хорошо известны размеры нанесенного вами оскорбления, и вы сами в состоянии определить, как велико должно быть удовлетворение за него… Для этого существуют средства мирные и средства жестокие, кровавые; но на чем бы ни остановился ваш выбор, вы мне дали слово, что дон Жуан не уклонится от встречи с нами. Прошу вас, подумайте об этом и помните, что отныне я должник только моей чести!..
Дон Жуан. Я ничего не требовал от вас и обещание свое сдержу…
Дон Карлос. Пойдем, брат! Добрый порыв не нанесет ущерба нашему достоинству!.. (Уходят.)
Дон Жуан. Эй, Сганарель! Где ты там?
Сганарель (выходя оттуда, куда спрятался). Что прикажете?..
Дон Жуан. Как, бездельник!.. ты прячешься, когда на меня нападают?
Сганарель. Простите, сударь, я был тут близехонько. Это платье, должно быть, хорошо действует на желудок: надеть его — все равно что принять лекарства…
Дон Жуан. Что за нахал! Прикрыл бы уж свою трусость чем-нибудь попристойнее. А знаешь, кому я спас жизнь?!.
Сганарель. Не могу знать.
Дон Жуан. Брату Эльвиры.
Сганарель. Бра…
Дон Жуан. Человек вполне порядочный; отлично держит себя, и мне очень жаль, что мы с ним не в ладах…
Сганарель. Вам легко было бы все это уладить.
Дон Жуан. Да, но от моей страсти к Эльвире уже ничего не осталось, и вообще, какие бы то ни было узы мне не по нутру. В любви я люблю свободу, ты это знаешь, и у меня не хватило бы твердости держать сердце за семью замками. Я уж двадцать раз говорил тебе, что мною руководит естественное влечение: я иду на то, что меня манит… Сердце мое принадлежит всем прекрасным созданиям: их дело — овладевать им поочередно и сохранять его по мере возможности. А что это за великолепное сооружение — вон там, между деревьями?
Сганарель. Вы не знаете?
Дон Жуан. Нет.
Сганарель. Так. Это гробница, которую сам для себя заказал Командор, вами убитый.
Дон Жуан. А!.. Вот где она! Я и не подозревал! Мне уши прожужжали и о самой гробнице, и о статуе Командора; надо взглянуть…
Сганарель. Сударь, не ходите туда…
Дон Жуан. Отчего?
Сганарель. Невежливо идти смотреть на человека, которого вы убили!
Дон Жуан. Напротив, я хочу исполнить долг вежливости, и если он человек благовоспитанный, то, разумеется, примет меня любезно. Войдем…
Сганарель. Ах, что за роскошь! Какая статуя! Какой мрамор! Какая колоннада! Ах, что за роскошь!.. Что вы скажете на это, сударь?
Дон Жуан. Скажу, что честолюбие покойника дальше идти не может… И что мне всего удивительнее — это то, что человек, при жизни постоянно довольствовавшийся скромным помещением, вздумал перебраться в несравненно лучшее, когда ему никакого не нужно…
Сганарель. А вот и статуя Командора.
Дон Жуан. Черт возьми, как он хорош в одежде римского императора!
Сганарель. Славно сработано, сударь, право! Как живой, только не гофрит!.. А смотрит на нас так, что, будь я один, испугался бы наверно; сдается мне, что не очень-то ему приятно видеть нас…
Дон Жуан. Это значило бы, что он дурно ценит честь моего посещения. Спроси его, не хочет ли он со мной поужинать?
Сганарель. Я думаю, что он в этом не нуждается…
Дон Жуан. Спроси, говорю!
Сганарель. Смеетесь вы, что ли? С ума надо сойти, чтобы говорить со статуей!..
Дон Жуан. Делай, что я приказываю!
Сганарель. Вот причуда! Высокопочтенный Командор… (Про себя.) Что за глупость я делаю, смешно даже!.. Но так угодно моему господину… (Громко.) Высокопочтенный Командор, мой господин, дон Жуан, спрашивает вас, не сделаете ли вы ему чести отужинать с ним?..
Ай!..
Дон Жуан. Что такое? Что с тобой? Говори же! Ну?..
Сганарель (подражая статуе). Статуя…
Дон Жуан. Дальше! Дальше, скотина!
Сганарель. Я вот и говорю, что статуя…
Дон Жуан. Да что «статуя»? Убью, если не скажешь!
Сганарель. Сделала знак…
Дон Жуан. Черт тебя возьми, негодяй!
Сганарель. Знак сделала, говорю же вам, своими глазами видел… Пожалуйте, поговорите с ней сами, коли сомневаетесь… Может быть…
Дон Жуан. Идем, бездельник, идем. Берегись! — я уличу тебя в трусости. Не желает ли высокопочтенный Командор отужинать со мной?..
Сганарель. Ни за какие деньги не согласился бы, кажется… Ну, сударь?!.
Дон Жуан. Назад… Уйдем отсюда!..
Сганарель. Вот оно что от большого-то ума бывает, когда ни во что не верят…
Дон Жуан (Сганарелю). Однако, не стоит об этом толковать. Это вздор! Мы могли быть обмануты игрой света или просто нам глаза затуманило…
Сганарель. Э, сударь! Не старайтесь опровергать того, что было так явно. Этот кивок я как теперь вижу и не сомневаюсь, что небо, возмущенное вашим поведением, хотело этим чудом вас образумить и, может быть, избавить…
Дон Жуан. Послушай, если ты еще будешь докучать мне своими глупыми нравоучениями, если ты мне еще хоть слово об этом скажешь, я велю троим или четверым разложить тебя и отодрать бычачьей жилой так, что ты долго не забудешь. Понял?!.
Сганарель. В лучшем виде понял, сударь… Вы ясно выражаетесь; мне вот то и нравится в вас, что вы избегаете околичностей и называете вещи прямо их именами…
Дон Жуан. Теперь я хочу ужинать, да поскорей! Мальчик, стул!
Лавиолет. Сударь, ваш поставщик, господин Диманш, желает видеть вас.
Сганарель. Так!.. Очень нам нужно, чтобы заимодавцы лезли к нам с приветствиями!.. Что это ему вздумалось за деньгами явиться? Разве ты не сказал ему, что у господина денег нет?
Лавиолет. Целый час толкую ему об этом, да не хочет верить, — расселся и говорит: «Буду ждать!..»
Сганарель. И пускай ждет сколько душе угодно!
Дон Жуан. Нет, зачем же?!. Позови его. Это дурная замашка — прятаться от заимодавцев. Всегда лучше что-нибудь сунуть им, а я знаю секрет отпускать их довольными, не дав ни гроша…
Дон Жуан. А!.. господин Диманш, пожалуйте! Весьма рад вас видеть и весьма сожалею, что моя прислуга продержала вас так долго… Я приказал никого не принимать, но это приказание к вам не относится, и вы всегда найдете мою дверь открытой.
Диманш. Очень вам обязан, сударь.
Дон Жуан (Лавиолету и Раготену). Я вам покажу, скоты, как заставлять господина Диманша дожидаться в передней! Я вас научу различать людей!..
Диманш. Это ничего, сударь…
Дон Жуан (Диманшу). Как «ничего»! Сметь вам сказать, что меня дома нет, вам, господину Диманшу, лучшему из моих друзей?!.
Диманш. Ваш покорный слуга, сударь.. Я пришел…
Дон Жуан. Скорей стул господину Диманшу!
Диманш. Яи постою, сударь…
Дон Жуан. Ни-ни! Я хочу, чтобы вы посидели со мной!
Диманш. Напрасно беспокоитесь…
Дон Жуан. Этот стул прочь, дайте кресло.
Диманш. Вам угодно шутить, сударь, и…
Дон Жуан. Нет-нет! Я ваш должник и не хочу, чтобы между нами было какое-нибудь различие.
Диманш. Сударь…
Дон Жуан. Садитесь, садитесь!..
Диманш. Это совершенно лишнее, сударь, — мне всего два слова сказать вам. Я…
Дон Жуан. Садитесь же, говорю вам!..
Диманш. Нет, сударь, мне и так хорошо. Я пришел…
Дон Жуан. А я и слушать вас не стану, пока вы не сядете.
Диманш. Пусть будет по-вашему, сударь. Я…
Дон Жуан. Виноват, господин Диманш, как вы поживаете?
Диманш. Покорнейше вас благодарю, сударь. Я пришел…
Дон Жуан. У вас, как видно, цветущее здоровье: румяные губы, свежий цвет лица, ясный взгляд…
Диманш. Я хотел бы…
Дон Жуан. А как здоровье вашей супруги?
Диманш. Очень хорошо, сударь, слава богу…
Дон Жуан. Прекрасная женщина!..
Диманш. К вашим услугам, сударь… Я пришел…
Дон Жуан. А ваша маленькая дочка, Клодина, как поживает?..
Диманш. Как нельзя лучше.
Дон Жуан. Премилая девочка! Я очень люблю ее!..
Диманш. Слишком много чести для нее, сударь… Я хо…
Дон Жуан. А малютка Колен все трещит на своем барабане?
Диманш. Как всегда, сударь… Я…
Дон Жуан. А ваша маленькая собачка все так же громко лает и все так же яростно хватает за ноги ваших гостей?
Диманш. Пуще прежнего, сударь, — ничем не унять…
Дон Жуан. Не удивляйтесь, что я так подробно справляюсь о вашем семействе: я принимаю в нем большое участие.
Диманш. Мы бесконечно обязаны вам, сударь… Я…
Дон Жуан (протягивая ему руку). Вашу руку, господин Диманш! Мы с вами друзья, надеюсь?
Диманш. Ваш покорный слуга, сударь…
Дон Жуан. Честное слово, я сердечно расположен к вам…
Диманш. Вы меня смущаете! Я…
Дон Жуан. Чего бы я не сделал для вас!
Диманш. Вы слишком добры ко мне, сударь…
Дон Жуан. И это без всякой корысти, верьте мне!..
Диманш. Я совсем не заслужил этой милости, но, сударь…
Дон Жуан. Так знаете ли что, господин Диманш, поужинаем вместе, запросто?
Диманш. Нет, сударь, мне сейчас нужно домой… Я…
Дон Жуан (вставая). Эй, скорее факел — посветить господину Диманшу, и пусть четверо или пятеро людей с мушкетонами проводят его.
Диманш (тоже вставая). Напрасные хлопоты, сударь, — я отлично дойду один. Но…
Дон Жуан. А я хочу, чтобы вас проводили… Я очень забочусь о вас, как друг и, кроме того, как должник…
Диманш. О, сударь…
Дон Жуан. Я этого ни перед кем не скрываю!
Диманш. Если…
Дон Жуан. Может быть, вы хотите, чтобы я вас проводил?
Диманш. Что это вы, сударь, шутить изволите? Сударь…
Дон Жуан. Позвольте же вас обнять! Еще раз прошу вас быть уверенным в том, что я ваш и что нет услуги, которой я не оказал бы вам… (Уходит; Раготен и Лавиолет также.)
Сганарель. А мой господин порядочно-таки вас любит, надо сознаться!..
Диманш. Это верно; он так вежлив и так любезен со мною, что я не знаю, как ему и заикнуться о деньгах.
Сганарель. Будьте уверены, что для вас он ничего не пожалеет: я хотел бы, чтобы с вами приключилось что-нибудь, например отдул бы вас кто-нибудь палкой, тогда вы увидали бы, как…
Диманш. Не сомневаюсь, но не потрудитесь ли вы, Сганарель, замолвить ему словечко о моих деньгах?
Сганарель. О, не беспокойтесь! Он с вами расплатится в лучшем виде..
Диманш. Вы и сами, Сганарель, должны мне малую толику.
Сганарель. Фуй! не говорите об этом.
Диманш. Как!.. я…
Сганарель. Не знаю я разве, что должен вам?!.
Диманш. Да… Но…
Сганарель. Пойдемте, господин Диманш, я вам посвечу.
Диманш. Но мои деньги…
Сганарель (беря Диманша за руку). Смеетесь вы?!.
Диманш. Я хочу…
Сганарель (таща его). Э!..
Диманш. Я готов…
Сганарель (толкая его к двери). Пустяки!
Диманш. Но…
Сганарель (снова толкая его). Фуй!..
Диманш. Я…
Сганарель (выталкивая его из комнаты). Фуй! говорят вам!..
Лавиолет (Дон Жуану). Сударь, к вам жалует ваш батюшка.
Дон Жуан. Ну вот еще! Недоставало этого посещения, чтобы довести меня до бешенства…
Дон Луис. Я вижу, что мой приход стесняет вас и что вы с удовольствие бы от него отделались. По правде говоря, мы довольно странно докучаем друг другу; как вам невесело видеть меня, так мне невесело видеть ваше беспутство… Ах, до чего мы не понимаем, что делаем, когда не предоставляем небу заботы о наших нуждах и хотим быть догадливее его, и как мы надоедаем ему с нашими безрассудными желаниями и бессмысленными требованиями! Неудержимо страстно желал я иметь сына, неустанно и неимоверно горячо выпрашивал я его, и этот сын, которого наконец даровало мне утомленное моими мольбами небо, этот сын является не отрадой и не утехой моей жизни, как я надеялся, а ее горем и мукой!.. Какими глазами, по-вашему, могу я смотреть на эту груду мерзких поступков, всю нечистоту которых трудно и скрыть от постороннего взгляда, на эту нескончаемую вереницу гнусных деяний, которая ежечасно вынуждает нас злоупотреблять снисходительностью государя, подрывая и значение моих заслуг, и положение моих друзей!.. О, как низко вы упали! Неужели вас не заставляет краснеть мысль о том, как мало вы достойны своего происхождения?! Вправе ли вы, скажите мне, хоть сколько-нибудь тщеславиться им и что вы в вашей жизни сделали для того, чтобы быть дворянином? Или вы думаете, что для этого достаточно носить имя и оружие и что, при бесчестном образе жизни, благородство крови имеет какую-нибудь цену? Нет-нет, происхождение без доблести ничего не стоит!.. Мы ровно настолько разделяем славу наших предков, насколько стараемся походить на них, и наследуемый нами блеск их деяний налагает на нас обязанность воздавать им ту же честь, следовать по их стопам и не изменять их доблести, если мы хотим быть достойными потомками. Не считайте же своими предками тех, кто дал вам существование: они порывают кровные узы с вами и лишают вас завещанного ими драгоценного наследия; наоборот, — их сияние отражается на вас к вашему же бесчестию, их слава — светоч, освещающий для всякого позор ваших поступков!.. Поймите наконец, что дворянин, дурно ведущий себя, — уродливое дитя природы, что добродетель — первый признак благородства, что я меньше обращаю внимание на имя, которым мы подписываемся, чем на дела, которые мы совершаем, и что я скорее окажу почтение сыну носильщика, когда он честный человек, чем сыну венценосца, когда он так же распущен, как вы!..
Дон Жуан. Если бы вы присели, батюшка, вам было бы удобнее говорить…
Дон Луис. Нет, дерзкий мальчишка, я не сяду и говорить больше не буду; я вижу прекрасно, что мои слова не проникают в твою душу… Но знай, недостойный сын, что отцовская любовь исчерпана твоим поведением и что я сумею раньше, чем ты ожидаешь, положить предел твоим бесчинствам и, наказав тебя помимо небесной кары, искупить позор, нанесенный мне твоим рождением!.. (Уходит.)
Дон Жуан (вслед дон Луису). Эх, убирались бы вы скорее к вашим предкам — это самое лучшее, что вам остается сделать… Каждому свой черед, и нестерпимо видеть, когда отцы живут дольше, чем им полагается… (Садится в кресло.)
Сганарель. Ах, сударь, нехорошо вы поступили!
Дон Жуан (вставая). Нехорошо поступил?!
Сганарель (дрожа). Сударь…
Дон Жуан. Нехорошо поступил?!.
Сганарель. Да, сударь, нехорошо; чем слушать его, повернули бы за плечи, да в дверь… Что за наглость, в самом деле! Отец приходит читать наставление сыну, убеждает его исправиться, вспомнить о происхождении, жить, как честные люди живут, и разные этакие глупости!.. Может ли это стерпеть человек, который сам всякого научит, как жить надо? Я удивляюсь вашему терпению, и, наскочи он на меня, я бы его живо спровадил!.. (Про себя.) О, проклятая угодливость, до чего ты меня доводишь!
Дон Жуан. Что ж, дадут мне сегодня ужинать?!.
Раготен. Какая-то женщина под покрывалом желает с вами говорить, сударь.
Дон Жуан. Кто бы это мог быть?!.
Сганарель. Не увидав, не скажешь…
Эльвира. Не удивляйтесь, дон Жуан, что видите меня в такой час и в таком наряде. Это посещение вызвано важной причиной, и то, что я должна вам сказать, не может быть отложено. На этот раз не гнев привел меня к вам, — с сегодняшнего утра я во многом изменилась. Той донны Эльвиры, которая так была возмущена против вас и душа которой, ослепленная яростью, метала угрозы и дышала местью, той донны Эльвиры больше нет. Небо навсегда изгнало из моей души это недостойное стремление к вам, эти мятежные порывы преступной привязанности, эти постыдные вспышки земной, плотской любви и сохраняло в ней одно чистое пламя, одну целомудренную любовь, ничего уже не желающую для себя и пекущуюся только о вас…
Дон Жуан (тихо Сганарелю). Ты плачешь, кажется?..
Сганарель. Простите!..
Эльвира. Во имя этой чистой и совершенной любви я и пришла сюда, для вашего блага, чтобы передать вам предостережение Неба и удержать вас на краю той пропасти, в которую вы готовы упасть. Да, дон Жуан, ваша порочная жизнь для меня не тайна, и то самое Небо, которое пробудило мою совесть и показало мне воочию мои заблуждения, направило меня к вам. Узнайте же, что ваши грехи истощили его милосердие, что его страшный гнев уже приближается к вам, что от вас зависит избежать его немедленным раскаянием и что, может быть, не пройдет дня, как разразится над вами величайшая кара… Нас больше ничто не связывает! По небесной благости я освободилась от всех грешных мыслей; мое отречение от мира решено, и одного теперь прошу я у Неба: продлить мою жизнь настолько, чтобы успела я искупить свою вину и вымолить себе прощение за то, что безрассудно предалась постыдной страсти… Но в моем отшельничестве мне было бы крайне горестно думать, что человек, которого я нежно любила, послужил грозным примером небесного правосудия, и неимоверно радостно было бы для меня сознание, что я помогла вам отклонить голову от направленного в вас страшного удара. Умоляю вас, дон Жуан, доставьте мне, как последнюю милость это сладостное утешение; не лишайте меня вашего спасения, о котором я прошу вас со слезами, и если вы вполне равнодушны к собственной судьбе, то не будьте равнодушны по крайней мере к моим мольбам, избавьте меня от жестокой скорби видеть вас осужденным на вечные муки!..
Сганарель (про себя). Бедная женщина!..
Эльвира. Я любила вас с безграничной нежностью; ничего на свете не было для меня дороже вас, ради вас я забыла свой долг, ради вас я была готова на все! В награду за это не откажите мне в единственной просьбе — исправьте ваше поведение, предотвратите вашу гибель! Спасите же, спасите себя если не из любви к себе, то из любви ко мне!.. Еще раз, дон Жуан, умоляю вас об этом со слезами, а не довольно вам слез женщины, которую вы любили, тогда заклинаю вас всем, что наиболее способно тронуть вас…
Сганарель (про себя, смотря на дон Жуана). Каменное сердце!..
Эльвира. Затем я ухожу: больше сказать мне нечего…
Дон Жуан. Останьтесь, сударыня! Уж поздно… Здесь для вас найдется достаточно удобное помещение.
Эльвира. Нет, дон Жуан, не удерживайте меня дольше.
Дон Жуан. Уверяю вас, сударыня, что вы доставите мне большое удовольствие, если останетесь…
Эльвира. Нет, я уже сказала… Не будемте терять времени в напрасных разговорах. Позвольте мне уйти, не настаивайте на том, чтобы провожать меня, и думайте об одном, как воспользоваться моим советом… (Уходит.)
Дон Жуан. А знаешь, ее посещение несколько взволновало меня, это было что-то необычно новое и не лишенное приятности; скажу даже, что ее небрежный наряд, томный вид и в особенности слезы разожгли во мне остатки потухшего огня!
Сганарель. Выходит, стало быть, что ее слова никакого другого действия на вас не произвели?
Дон Жуан. Скорее ужинать!
Сганарель. Слушаю-с…
Дон Жуан (садясь за стол). А и вправду, Сганарель, надо подумать о том, чтобы исправиться.
Сганарель. Что и говорить!..
Дон Жуан. Надо, надо исправиться!.. Лет двадцать и тридцать поживем еще так, а потом начнем думать…
Сганарель. О!..
Дон Жуан. Что?
Сганарель. Ничего-с… Извольте кушать… (Берет кусок с одного из принесенных блюд и кладет себе в рот.)
Дон Жуан. У тебя как будто щека вздулась, с чего это, а?!. Говори же, что такое?!.
Сганарель. Ничего…
Дон Жуан. Покажись-ка… Э, да у тебя флюс! Скорей ланцет, проколоть надо… Бедняга чуть жив и, того гляди, задохнется!.. Постой, нарыв уже созрел… Ах, мошенник ты этакий!..
Сганарель. Верьте слову, сударь, я хотел попробовать, не переложил ли повар соли или перцу…
Дон Жуан. Ну садись и ешь! У меня к тебе дело есть, после ужина потолкуем. Ты, я вижу, голоден.
Сганарель (садясь за стол). Так точно, сударь, — с утра маковой росинки во рту не было. Отведайте-ка вот этого, превкусная штука… (Раготену, который, по мере того как Сганарель кладет себе что-нибудь на тарелку, принимает ее, едва тот отвернется.) Тарелку мою, тарелку!.. Эк тебя подмывает! Больно уж ты охоч, куманек, тарелки менять!.. А ты, малыш, плесни-ка мне винца!..
Дон Жуан. Кто это может так стучаться?
Сганарель. Какой черт мешает нам пировать?!.
Дон Жуан. Пусть дадут мне спокойно поужинать и никого не пускают!
Сганарель. Позвольте, я сам схожу.
Дон Жуан. (Сганарелю, возвращающемуся в ужасе). Что такое?.. Что с тобой?..
Сганарель (кивая головой, как статуя). Этот… который там…
Дон Жуан. Посмотрим и покажем, что меня ничем не проберешь…
Сганарель. Ах, несчастный Сганарель, и куда тебе спрятаться?!.
Дон Жуан (слугам). Стул и прибор, живо!.. (Садится за стол вместе 0 спгатуей; Сганарелю.). Ну садись же!..
Сганарель. Я уже сыт, сударь!..
Дон Жуан. Садись, говорят!.. Вина! За здоровье Командора! И за твое, Сганарель! Дать ему вина!..
Сганарель. Мне пить не хочется, сударь…
Дон Жуан. Пей и пой в честь Командора!..
Сганарель. У меня насморк, сударь…
Дон Жуан. Не беда!.. Ну!.. (Слугам.) Эй, вы, подпевайте ему!
Статуя. Довольно, дон Жуан!.. Приглашаю тебя завтра к себе на ужин. Хватит у тебя храбрости на это?
Дон Жуан. Да. Я приду с одним Сганарелем…
Сганарель. Покорнейше вас благодарю, я завтра пощусь…
Дон Жуан (Сганарелю). Возьми факел!
Статуя. Кто послан небом, тот в свете не нуждается…
О сын мой, неужели Небо в благости своей услышало мои молитвы? Неужели ты говоришь правду? Не обольщаешь ли ты меня ложной надеждой и могу ли я быть уверенным в том, что это чудесное перерождение действительно совершилось?!.
Дон Жуан. Да, я отрекся от всех моих заблуждений; я уже не тот, что был вчера, и небо в одну ночь изменило меня, на удивление всему миру. Его благодать проникла мне в душу и открыла мне глаза; теперь я с ужасом оглядываюсь на то ослепление, в котором раньше находился, и на ту распутную, порочную жизнь, которую вел до сих пор… Я мысленно переживаю все совершенные мною мерзости и удивляюсь, что Небо могло так долго терпеть их и двадцать раз не поразить меня ударами своего грозного правосудия… В том, что оно не наказывало моих преступлений, я вижу его особенную милость и хочу воспользоваться ею как следует, хочу явно для всех изменить мою жизнь, рассеять соблазн моих прошлых поступков и заслужить у неба полное прощение за них. Вот к чему я буду стремиться, и прошу вас, батюшка, помогите мне в этом намерении, дайте мне такого руководителя, который не допустил бы меня оступиться на новом пути…
Дон Луис. Ах, сын мой, как легко воскресает отцовская любовь и как быстро улетучиваются сыновние обиды! Я уже позабыл те огорчения, какие ты причинил мне, — все исчезло от сказанных тобою слов… Сознаюсь, я вне себя, я плачу от счастья, все мои желания исполнены и мне более нечего просить у Неба. Обними же меня, сын мой, и заклинаю тебя, укрепись в этом похвальном намерении! А я поспешу сообщить радостную новость твоей матери, разделить с нею мой восторг и возблагодарить небо за то, что оно внушило тебе это святое решение!.. (Уходит.)
Сганарель. Ах, сударь, до чего я рад вашему обращению! Долго я дожидался этого, и вот наконец, благодарение небу, желание мое исполнилось.
Дон Жуан. Дурак!
Сганарель. Дурак?!.
Дон Жуан. Неужели ты принимаешь мои слова за чистую монету? Неужели ты думаешь, что я говорил искренно?
Сганарель. Как?! Стало быть… вы… не… ваше… (Про себя.) О, что за человек, что за человек, что за человек!..
Дон Жуан. Нет-нет. Я нисколько не изменился и чувства у меня прежние!
Сганарель. Так на вас не подействовало даже это изумительное чудо, эта ходящая и говорящая статуя?
Дон Жуан. Тут, правда, есть что-то, чего я не понимаю; но, что бы это ни было, оно не способно ни убедить мой разум, ни затронуть мое сердце; и если Я сказал, что хочу исправиться и отныне вести примерную жизнь, то это чисто из-политики: я должен был прибегнуть к военной хитрости, к притворству, чтобы поладить с отцом, который мне нужен, и обеспечить себя от всяких неприятных неожиданностей. Я с готовностью посвящаю тебя в это, Сганарель, и очень рад, что имею в тебе свидетеля моих истинных побуждений…
Сганарель. Как?!. Оставаясь тем же распутником и развратником, вы хотите прослыть добродетельным человеком?
Дон Жуан. Отчего ж!.. Таких, как я, достаточно и, при помощи этой личины они очень ловко всех обманывают…
Сганарель (про себя). Ах, что за человек, что за человек!..
Дон Жуан. Теперь этого не стыдятся: лицемерие — модный порок, а все модные пороки идут за добродетель. По нынешнему времени роль добродетельного человека — из всех ролей самая благодарная и ремесло лицемера из всех ремесл самое выгодное. Людские пороки вообще доступны осуждению, и никому не возбраняется открыто нападать на них; но лицемерие — порок привилегированный; оно всем зажимает рот и наслаждается неограниченною безнаказанностью. Притворство помогает людям крепко стоять друг за друга. Тронешь одного — разделывайся со всеми; при этом те, кто в подобных случаях поступают искренно и оказываются действительно задетыми, те, говорю я, служат пешками для других: они простодушно попадают в сети притворщиков и волей-неволей становятся их обезьянами. Мало, ты думаешь, я знаю таких, что при помощи этой уловки искусно припрятали грехи своей молодости, прикрыли себя непроницаемым щитом благочестия и под этой священной охраной развязали себе руки на всевозможные пакости! Их козни могут обнаружиться, на них могут указывать пальцами, и они все-таки не теряют доверия со стороны общества; достаточно им склонить голову, сокрушенно вздохнуть да поднять глаза к потолку, чтобы окружающие примирились со всеми их проделками… Этим-то прибежищем я и хочу воспользоваться для ограждения себя на будущее время. Излюбленных привычек своих я не брошу, но постараюсь притаиться и буду срывать цветы удовольствия втихомолку. Если меня даже изобличат, я пальцем не шевельну: вся наша братия встанет за меня как один человек и защитит меня против кого угодно. Словом, это верное средство безнаказанно совершать все что ни вздумается. Я объявлю себя блюстителем общественной нравственности, ни о ком не скажу доброго слова, а возведу в образец добродетели одного себя. Пусть меня хоть сколько-нибудь заденут, я не прощу никогда и затаю в себе непримиримую ненависть… Я выступлю защитником святыни и под этим благовидным предлогом буду гнать своих врагов, обвинять их в безбожии и натравливать на них болтливых ревнителей, а уж те свое дело сделают: прокричат о них на всех перекрестках, закидают их грязью и сами произнесут над ними обвинительный приговор. Вот как надо пользоваться людскими слабостями и вот как можно, обладая умом, применяться к слабостям своего времени!..
Сганарель. О небо, что мне приходится слышать!.. Недоставало еще вам сделаться лицемером, чтобы дойти до последнего предела: это уж верх безобразия! Чаша моего терпения переполнилась, сударь, и дольше молчать я не в силах. Делайте со мной что хотите: бейте меня, увечьте меня, казните меня, если угодно, но я должен облегчить свое сердце и сказать вам то, что считаю себя обязанным сказать. Помните, сударь: повадился кувшин по воду ходить — там ему и голову сломить. По этому поводу отлично говорит один неизвестный мне писатель: «Человек в этом мире — то же, что птица на ветке; ветка прикреплена к дереву; кто прикреплен к дереву, тот следует добрым правилам; добрые правила лучше красивых слов; красивые слова гнездятся при Дворе; при дворе же гнездятся придворные; придворные следуют моде; мода порождается фантазией; фантазия есть одна из способностей души; душа есть то, что Дает нам жизнь; жизнь оканчивается смертью; смерть заставляет нас думать о небе; небо находится над землей; земля — отнюдь не море; море подвержено бурям; бури колеблют суда; суда требуют хорошего кормчего; хороший кормчий обладает благоразумием; благоразумие отсутствует у молодых людей; молодые люди должны слушаться стариков; старики любят деньги; деньги создают богачей; богачи не бедняки; бедняки терпят нужду; нужда не знает закона; Кто не знает закона, тот живет как дикий зверь», — следовательно, вас отправят ко всем чертям.
Дон Жуан. Превосходное рассуждение!..
Сганарель. Если и это не проняло вас, пеняйте на себя!..
Дон Карлос. Очень рад, что встретил вас, дон Жуан. Здесь нам лучше переговорить, чем в вашем доме. Я должен спросить у вас, к какому вы пришли решению; вы помните, конечно, что я в вашем присутствии взял на себя эту обязанность. Что касается меня, не скрою: мое пламенное желание — покончить дело миром; я все готов сделать, для того чтобы вы последовали моему примеру и согласились всенародно утвердить за моей сестрой ваше родовое имя!
Дон Жуан (лицемерно). Увы, от всего сердца хотел бы я дать вам требуемое удовлетворение, но Небо решительно противится этому; оно внушило моей душе намерение переменить образ жизни, и у меня теперь одна мысль: бесповоротно порвать все связи с миром, безотлагательно совлечь с себя все суетные похоти и строгим поведением загладить отныне все преступные деяния, до которых довела меня пылкость безрассудной молодости…
Дон Карлос. Это намерение, дон Жуан, нимало не идет вразрез с тем, что я говорю, и законный брак только поможет вам осуществить эти похвальные, внушенные небом мысли…
Дон Жуан. Увы, совсем нет! Ваша сестра приняла такое же намерение; мы удостоились внушения одновременно, и она также решилась отречься от мира…
Дон Карлос. Это решение не может удовлетворить нас, так как оно может быть приписано тому, что вы пренебрегли и ею, и нашим семейством, а наша честь требует, чтобы сестра жила с вами…
Дон Жуан. Уверяю вас, что это невозможно… Таково же было и мое искреннее желание: еще сегодня испрашивал я у Неба указания по этому поводу и услышал голос, возвестивший мне, что с вашей сестрой я не обрету спасения и потому должен забыть о ней.
Дон Карлос. И этими прекрасными отговорками вы думаете обольстить нас, дон Жуан?
Дон Жуан. Я повинуюсь голосу Неба.
Дон Карлос. Как, вы хотите, чтобы я удовольствовался подобными речами?
Дон Жуан. Такова воля Неба!..
Дон Карлос. Чтобы вы заставили сестру выйти из монастыря, а потом бросили ее?!.
Дон Жуан. Так повелевает Небо!..
Дон Карлос. Чтобы мы снесли это семейное бесчестие?!.
Дон Жуан. Воззовите к Небу!..
Дон Карлос. Все Небо да Небо!..
Дон Жуан. Небо желает, чтобы так было…
Дон Карлос. Довольно, дон Жуан, я вас понимаю. Не здесь мы рассчитаемся с вами, это было бы и неудобно… Я сумею разыскать вас и ждать себя не заставлю!..
Дон Жуан. Делайте что угодно. Вы знаете, что я не трус и умею владеть шпагой, когда нужно. Я сейчас пойду этим глухим переулком, который ведет к монастырю, но заявляю вам, что лично я драться не желаю, — небо воспрещает мне даже мысль о поединке; если же вы употребите насилие — увидим, каковы будут последствия…
Дон Карлос. Увидим, действительно увидим!.. (Уходит.)
Сганарель. Что за черт, сударь, какую вы повадку взяли! Это гораздо хуже всего остального, и вы больше нравились мне таким, как были прежде… Я никогда не терял надежды на ваше спасение, но теперь отчаиваюсь и думаю, что небо, до сих пор снисходившее к вам, не потерпит наконец такого глумления…
Дон Жуан. Пожалуйста!.. Небо не так исполнительно, как ты думаешь, и если бы каждый раз, когда люди…
Сганарель (увидев призрак). Ай, сударь, вот вам и посланница! Вот вам и предостережение!..
Дон Жуан. Если небо посылает мне предостережение, оно должно выражаться яснее, чтобы я понял его.
Призрак. Немного времени осталось дон Жуану на то, чтобы воспользоваться небесным милосердием, и, если он немедленно не раскается, гибель его решена…
Сганарель. Слышите, сударь?!.
До н Жуан. Кто смеет так говорить со мной?! Я, кажется, узнаю этот голос…
Сганарель. Ах, сударь, да ведь это призрак, — я по походке вижу…
Дон Жуан. Призрак, бред или черт, я сейчас узнаю…
Сганарель. О небо! Видите вы, сударь, это преображение!..
Дон Жуан. Нет-нет! Ничто не в силах внушить мне ужас, и я хочу испытать своей шпагой, тело это или дух…
Сганарель. Ах, сударь, неужто вам еще мало доказательств?! Кайтесь скорее!..
Дон Жуан. Нет-нет! Что бы ни случилось, никто не скажет, что я способен раскаяться! Идем!..
Статуя. Остановись, дон Жуан! Вчера ты дал слово прийти на ужин ко мне.
Дон Жуан. Да. Куда же?..
Статуя. Дай руку!
Дон Жуан. Изволь!..
Статуя. Дон Жуан, кто погряз в грехах, тому суждена страшная смерть, и Кто отверг небесное милосердие, тому нет пощады!
Дон Жуан. О небо, что со мной? Незримый огонь жжет меня… Я теряю силы… все тело горит… А!..
Сганарель (один). Вот смерть, удовлетворяющая все и всех!.. Оскорбленное небо, поруганные законы, обольщенные девушки, обесчещенные семьи, опозоренные родители, развращенные жены, осмеянные мужья — все должны быть довольны!.. Только мне, несчастному, после стольких лет службы ничего не перепало, кроме одного утешения: собственными глазами увидеть, как страшная кара постигла моего господина за безбожие!..