Кончается второй день Декамерона, и начинается третій, въ который, подъ предсѣдательствомъ Неифиле, ведется рѣчь о тѣхъ, кто изворотливостью своего ума, добился исполненія того, кь чему всѣми силами стремился, или возвратилъ утраченное.
Недалекъ былъ восходъ солнца, и заря изъ розовой становилась золотистою, когда, въ воскресенье, королева встала сама и подняла на ноги всю компанію. Домоправитель заранѣе послалъ въ то мѣсто, куда всѣ должны были отправиться, всякій скарбъ, чтобы подготовить все нужное для пріема гостей. Видя, что королева готова тронуться въ путь, онъ озаботился захватить весь остальной багажъ — точно лагерь снялся съ мѣста — и всѣ, наконецъ, отправились съ кладью и съ служителями. Королева тихо шла впередъ, сопровождаемая своими дамами и тремя кавалерами, среди стрекотанія двухъ десятковъ соловьевъ и другихъ птичекъ, по мало замѣтной тропинкѣ, поросшей травкою и цвѣтами, которые начинали распускаться при свѣтѣ восходящаго солнышка. Путь лежалъ на западъ; компанія шла весело разговаривая, перекидываясь шутками и смѣхомъ; не успѣли пройти и двухъ тысячъ шаговъ, какъ около половины третьяго часа, королева подвела ихъ къ прекрасному и богатѣйшему дворцу, выстроенному на возвышенности, вздымавшейся среди равнины. Всѣ вошли въ него, осмотрѣли большую залу, опрятныя, разукрашенныя комнаты, со всѣми обиходными принадлежностями, расхвалили все это и отдали должную справедливость добрымъ привычкамъ и рачительности владѣльца этого дома. Потомъ сошли внизъ, оглядѣли широкій и веселый дворъ, погреба съ прекрасными винами, большіе запасы самой свѣжей воды и вновь еще усерднѣе все похвалили. Послѣ того всѣ пожелали отдохнуть и сѣли подъ навѣсомъ, осѣнявшимъ дворъ, усыпанный вѣтвями и цвѣтами, какіе можно было достать въ то время; тотчасъ явился услужливый домоправитель и угостилъ ихъ лакомствами и тонкими винами. Послѣ того открыли садъ около дворца, со всѣхъ сторонъ окруженный стѣною, вошли въ него и сначала полюбовались его общимъ изящнымъ видомъ, а потомъ осмотрѣли его во всѣхъ подробностяхъ. Вокругъ сада и поперекъ его по разнымъ направленіямъ шли широкія аллеи, прямыя какъ стрѣлы, и перекрытыя виноградомъ, который, судя по виду, обѣщалъ въ томъ году богатый урожай. Виноградъ въ это время былъ весь въ цвѣту, и его запахъ, сливаясь съ ароматомъ другихъ цвѣтовъ, напомнилъ о всей роскоши благоуханій Востока. Аллеи были сплошь обсажены по сторонамъ бѣлыми и красными розами и жасминами. Такимъ образомъ, не только въ утренніе часы, но и днемъ здѣсь можно было пользоваться благоухающею тѣнью, охранявшею отъ жгучаго солнца. Долго было бы разсказывать сколько и какихъ именно цвѣтовъ было насажено тамъ; не было ни одного рѣдкаго цвѣтка, выносящаго нашъ климатъ, который не находился бы въ этомъ саду. Одною изъ особыхъ примѣчательностей этого сада была просторная луговинка, поросшая мелкою травкою, имѣвшею такую густую зелень, что вся лужайка казалась темною, но она была испещрена тысячью разнообразныхъ цвѣтовъ и окружена могучими, зелеными апельсинными и лимонными деревьями, на которыхъ виднѣлись цвѣты и плоды, частью поспѣвшіе, частью созрѣвающіе; отъ нихъ падала сильная, густая тѣнь и несся превосходный ароматъ. Посреди лужайки возвышался водоемъ изъ снѣжно-бѣлаго мрамора съ чудными украшеніями; со средины водоема поднималась колонна, а на ней было поставлено изваяніе, изъ котораго билъ фонтанъ, можетъ быть, искусственный, а можетъ быть и натуральный; вода поднималась кверху и падала внизъ съ пріятнымъ журчаніемъ и такою обильною струею, что ее хватило бы, чтобы двигать мельницу. Вода, переливавшаяся за края водоема, была отводима съ лужайки по закрытой канавѣ, а затѣмъ, въ видѣ множества мелкихъ ручейковъ и канавокъ обтекала со всѣхъ сторонъ лужайку; потомъ вся эта вода собиралась вмѣстѣ на одномъ концѣ сада, выводилась изъ него по канавѣ въ долину и здѣсь приводила въ движеніе двѣ мельницы, работая на пользу владѣльца имѣнія. Видъ этого сада, его устройство, цвѣты, фонтанъ — все это совершенно очаровало всѣхъ дамъ и молодыхъ людей, которые единодушно согласились, что если бы рай существовалъ на землѣ, то ему непремѣнно былъ бы приданъ видъ такого именно сада: нельзя было даже и придумать, какую еще новую прелесть можно было бы къ нему прибавить. Они ходили, чрезвычайно счастливые и довольные по этому саду, сплетали изъ разныхъ вѣтокъ изящные вѣнки, слушали щебетанье множества птичекъ, пѣвшихъ на перебой одна другой, и тутъ только замѣтили еще одну прелесть сада, которая раньше ускользнула отъ ихъ вниманія, поглощеннаго другимъ, а именно, они увидѣли, что садъ наполненъ разными красивыми звѣрями, которыхъ было до сотни породъ, и они стали ихъ показывать другъ другу. Тутъ были кролики, тамъ бѣгали зайцы, дальше лежали козы, въ другой сторонѣ ходили молодые олени, и виднѣлись еще многія другія безвредныя животныя, казавшіяся почти ручными. Все это усугубляло множество другихъ удовольствій. Послѣ прогулки, налюбовавшись всѣмъ вдоволь, они приказали накрыть столъ около водоема и сѣли обѣдать, предварительно спѣвъ нѣсколько пѣсенокъ и потанцовавъ. Ихъ усладили тонкими и хорошо изготовленными яствами; всѣ еще болѣе развеселились, послѣ обѣда снова принялись за музыку, пѣніе и танцы, и развлекались пока королева не предложила отдохнуть, кому угодно, чтобы переждать установившуюся жару. Одни отправились на отдыхъ, а другіе, прельщенные красотою мѣстности, не захотѣли уходить, и взялись, кто за чтеніе, кто за шахматную игру, и занимались такъ, пока прочіе отдыхали. Послѣ девяти часовъ всѣ встали, освѣжились умываніемъ холодною водою, и по повелѣнію королевы собрались у фонтана. По установившемуся порядку всѣ усѣлись въ кружокъ и поджидали начала разсказовъ на тему, избранную королевою. Первый, съ кого началась очередь, по указанію королевы, былъ Филострато. Онъ началъ свой разсказъ такъ: