Два брата — Часть вторая, XIV
автор Константин Михайлович Станюкович
Дата создания: 1879-1880, опубл.: В журнале «Дело», 1880, №№ 1, 2, 4-10. Источник: Станюкович К.М. Собр.соч. в 10 томах. Том 2. - М.: Правда, 1977. Lib.ru


XIV

Как легко, весело стало нашему молодому человеку, когда Лаврентьев ушел! Тяжелый кошмар прошел, мысли его просветлели; он испытывал радость жизни, ему хотелось веселиться, как ребенку. Завтра он встанет когда захочет. Завтра… ничего не будет завтра ужасного. Не надо будет подставлять под дуло грудь. В то же время он не без приятного чувства к себе самому думал, что поступил как порядочный человек. Он не трусил (о, он и на барьере бы не струсил!) и в то же время искренно протянул руку, когда Лаврентьев извинился. «В самом деле, бедняге, должно быть, тяжело. Он так любит Леночку, и что у него останется, кроме личного счастья?» — не без снисхождения подумал Николай.

Он даже в эту минуту пожалел Григория Николаевича и мысленно обвинил Леночку в легкомыслии. «Зачем она давала ему слово? Надо быть осторожнее… Так нельзя шутить! Впрочем, и ей было тяжело. Чем же она виновата, что полюбила меня! И Леночка славная. Славная!» — повторял он.

Все в эту минуту казались ему славными.

Ожидаемый секундант, однако, не являлся, а Николай с утра ничего не ел и теперь почувствовал голод. Он, однако, написал обещанную докладную записку и стал одеваться с особенною тщательностью, собираясь пообедать где-нибудь в ресторане («Можно сегодня раскутиться и хорошо пообедать!») и оттуда ехать к Нине Сергеевне. Он вспомнил, что следовало бы побывать у Леночки, но решил, что к Леночке можно завтра. Он обещал Нине Сергеевне, и надо исполнить обещание, неловко. «Пожалуй, Леночка обидится? Глупости!» — решил он после минутного колебания. — Что ж тут дурного? Разве он теперь привязан, что ли, оттого, что женится? Разве ему нельзя бывать где вздумается? Леночка умная, она поймет, что нельзя же вечно быть друг с другом и… Да и что ему Нина Сергеевна? Просто интересный субъект для наблюдений. В ней что-то таинственное, и он сегодня узнает, что это за женщина. Слава богу, он не юбочник! — вспомнил он выражение Прокофьева, и ему даже досадно стало. С ней можно провести приятно вечер, вот и все. А Леночку он любит, и она может быть спокойна. Да и как не любить Леночку? Она его так любит!

В начале десятого часа Николай позвонил у двери, на которой блестела узенькая дощечка с надписью: «Нина Сергеевна Ратынина». Лакей доложил, что барыня у себя, и через гостиную провел его до портьеры следующей комнаты и проговорил:

— Пожалуйте!

Николай отвел тяжелую портьеру и вошел в большую, ярко освещенную комнату. Никого не было. Он с любопытством оглядывал необыкновенно изящный кабинет молодой женщины. Ничего в нем не бросалось в глаза, но все свидетельствовало об артистической жилке и тонком вкусе. Каждый стул, каждая безделка на столах были художественной вещью. Картины на стенах показывали, что хозяйка знает в них толк. В углу стоял мольберт с опущенным коленкором. «Ого! Она пишет, и никогда не сказала!» — подумал Николай, продолжая разглядывать этот кабинет, нисколько не похожий на обыкновенные дамские кабинеты. Он подошел к библиотеке и еще более удивился. Выбор книг был необыкновенно хороший. Иностранные классики, произведения лучших русских писателей, затем серьезные книги. «Дарвин, Спенсер, Бокль, Маркс, Лассаль, Фурье, Прудон! — прочитывал Николай названия книг. — Верно, после мужа остались. Не читает же она. А впрочем, кто знает!» Он продолжал разглядывать книги, как сзади него раздался мягкий голос:

— Простите, Николай Иванович, я заставила вас ждать.

Николай обернулся.

Слегка зевая и потягиваясь, стояла Нина Сергеевна в голубом, вышитом шелками капоте, ласково протягивая ему обе руки.

— Я заснула! — продолжала она, щуря глаза на свет. — Устала сегодня с этими разъездами, ну и от скуки вздремнула перед вечером… Пойдемте туда, в мой уголок. Я там люблю сидеть.

— В том-то и беда, что я, пожалуй, некстати потревожил ваш сон.

— Очень кстати. Я очень рада вас видеть!

— И, быть может, думали — в последний раз. Вы любите все интересное, а это тоже интересно. Но увы, дуэли не будет! — смеясь заметил Николай.

— Не будет?! Ну, слава богу! — повторила она и медленно перекрестилась, к удивлению Николая. — А говорить вам так — стыдно!.. Вы подумали, что я позвала вас из любопытства? Непроницательный же вы! Мне просто стало жаль вас. Вы такой молодой, вам так жить хочется. Ведь хочется?.. И вы теперь рады, что все прошло?

— Рад!

— То-то. А я испугалась, что вы скажете фразу. Юный вы какой! — тихо проговорила она. — А все-таки с вами весело… глядишь на вас и невольно сама вспомнишь о молодости!.. Ну, ну, не вздумайте обижаться, я ведь старше вас. Рассказывайте мне вашу историю. С кем? Из-за чего? Теперь я смею вступить в свои права и быть любопытной, как и должно быть женщине. Кто жаждал вашей крови?

— Лаврентьев.

— О, это интересно. Этот медведь?

— И вдобавок Отелло!

— Из-за этой барышни? Как ее звать, я все забываю?

— Леночка.

— Да, Леночка! Так из-за Леночки? Он считает вас похитителем своего счастья. И что ж, вправе был?

— Он слышал разные сплетни, приехал и прямо ко мне.

— Требовать объяснений?

— Я их не дал.

— Понимаю. Как можно дать человеку, для которого эта Леночка, говорят, дороже жизни? — иронически подсказала Нина Сергеевна. — Ведь он ее очень любит?

— Любит, но…

— Но она его не любит, как обыкновенно бывает, и он искал виновника? Но как же дело уладилось?

— Он думал, что я…

— Увлекли, пошутили и… Тоже старая история!

— То-то и ошиблись. Он думал так же, как и вы, но когда узнал, то пришел и извинился.

— Узнал, что не вы соперник?

— Напротив, узнал, что я женюсь.

— Вы? Вы женитесь? Вы сегодня как будто нарочно хотите изумлять меня?

— Разве так удивительно, что я женюсь? Скоро наша свадьба.

— И, пожалуй, так же расстроится, как и ваша дуэль, и мне снова придется порадоваться за вас.

Николай даже рассердился. Она говорила об его женитьбе с каким-то недоверием.

— Да вы не сердитесь, Николай Иванович. Ей-богу, меня эта новость огорчила не менее, чем новость о дуэли. Еще вопрос, что лучше?

— Вы, Нина Сергеевна, против браков вообще или против моего в частности?

— Против вашего. Нельзя жениться ни слишком рано, ни слишком поздно. Одинаково скверно, а вам и подавно. Вы еще не перегорели.

— Вы преувеличиваете опасность. Во-первых, никто нас не остановит, если…

— Если вы друг друга достаточно измучаете?

— А во-вторых, я люблю свою невесту.

— Любите? Вам кажется, что вы любите!

Нина Сергеевна говорила с участием, точно мать с сыном. Этот тон раздражал Николая.

— Вы не верите?

Она тихо покачала головой.

— «То кровь кипит, то сил избыток…» Еще сколько раз вам будет казаться!

Николай стал говорить о Леночке, о том, как он Леночку любит. Он рассказывал, какая Леночка замечательная девушка, сколько в ней ума, энергии, оригинальности, самоотвержения, и, увлекаясь искренним образом, не жалел красок для ее возвеличения. Ему как будто хотелось уверить и себя и Нину Сергеевну, как он любит Леночку, и, когда он говорил о Леночке, слова его звучали такой страстью, такой нежностью! Нина Сергеевна жадно слушала. Казалось, эти горячие слова любви подействовали и на нее. Она как-то притихла, не спуская глаз с возбужденного лица Николая.

— Теперь вы убедились? — воскликнул Николай, оканчивая свою горячую исповедь.

— Нет!.. И знаете ли что? Я готова пари держать, что вашу свадьбу легко расстроить.

— Уж не вы ли? — насмешливо спросил он, весь вспыхивая.

Она подняла на него серьезное лицо, только глаза ее странно улыбались.

— Да хоть бы и я!

— Попробуйте!

— Вы уж забыли деревню?..

— Что прошло, то не повторится! — резко сказал Николай.

Нина Сергеевна усмехнулась.

— Будьте спокойны, я пошутила. Я с вами больше не сделаю опыта! — тихо проронила Нина. — Довольно и прежних.

— А их было много?

— Бывало.

— И все удавались?

— Иногда! — задумчиво протянула Нина.

Николай вспомнил слова отца об одном молодом человеке, который застрелился из-за этой женщины, и ему хотелось спросить об этом опыте, но, взглянув на Нину, он не решился. Грустным выражением светились теперь эти насмешливые глаза.

— Странная вы, Нина Сергеевна! — прошептал Николай.

— Странная? Говорят! И не то еще говорят!.. Пусть говорят! — прибавила она равнодушно. — Не все ли равно?.. Так вы женитесь, Николай Иванович? Что ж, с богом! Не вы первый, не вы последний…

— Уж докончите: делаете эту глупость?

— Пожалуй, что и так!

— А я все-таки попробую!

Она тихо усмехнулась.

— Да вы не сердитесь! Пожалуйста, не сердитесь и не примите моих слов за кокетство! — прибавила она, дотрогиваясь рукой до его руки. — Этого бы еще недоставало! Я в самом деле за вас боюсь. Вы, сколько я вас знаю, впечатлительны, легко увлекаетесь и к тому же… Говорить ли?

— Говорите.

— Самолюбивы, очень самолюбивы. Вас гложет червь. Вы ждете от жизни чего-то особенного. Вам хочется славы, вам хочется известности. Не так ли?

— Положим, и так.

— Вот в том и беда! Вам показалось, что вы любите, и вы, недолго думая, руку и сердце.

— Что же дальше?

— А дальше вот что. Если бы будущая ваша жена была похожа… ну, положим, на меня, такая же скучающая натура, тогда ничего, не беда. Мы бы скоро надоели друг другу и разошлись в разные стороны; но ваша невеста, сколько я знаю, не такая. Она лучше нас с вами! Она любит, верно, вас так, как мы с вами не умеем, так, как, говорят, можно и должно любить.

— Говорят, — подчеркнул Николай.

— Да, говорят! Ну, и что ж тогда? Вы сделаете одним несчастным человеком больше. Вот и все!

— Какая мрачная картина! Разве можно знать, что случится? Я люблю, а что будет вперед… будь что будет!

— Будь что будет. Вот Лаврентьев ваш так бы не сказал. Он любит, а кто любит, тот так не говорит!..

— А как же?

— Иначе…

— Вы слышали, как?

— Полно шутить! А впрочем, не верьте мне… право… Я сегодня мрачно настроена и, быть может, слова мои слишком жестки… Согрейте их в вашем любящем сердце, и дай бог вам славы, хорошеньких детей и согласия!.. — сказала она как-то задушевно.

— Вы нынче в особенном настроении.

— Так, стих такой напал, желать всем счастья! — улыбнулась она.

— А самой не давать ни другим, ни себе?

— Кому как… Однако давайте лучше чай пить…

Она позвонила и приказала подать чай.

— А история скучающей женщины? Вы ее расскажете?

— Не боитесь хандры? А впрочем, похандрите… Это не мешает! Я расскажу вам эту историю… Пожалуй, можете сообщить какому-нибудь беллетристу… Сюжет пикантный… Но только пусть он не делает из героини какой-нибудь демонической натуры. Выйдет глупо, это вы и сами увидите. Это вместо предисловия, а вам и в виде предостережения!

— Уж я сам выведу заключение, не беспокойтесь…

— И откровенно произнесете свой приговор?

— Еще бы!..

— Ну, начинаю… Детство оставим в стороне… И неинтересно и долго. Замечу только, что моя героиня выросла в роскоши. Институт тоже в сторону. Начнем с того времени, когда нашей героине минуло восемнадцать лет, она выезжала и влюбилась в одного молодого человека. Он был юный, увлекающийся, порывистый. Он был недурен, богат надеждами и беден. Она тоже была бедна… Состояние после отца расстроилось. Они дали друг другу слово в вечной любви, а через несколько месяцев она уже венчалась с одним богатым чиновным стариком. Он был сдержан, очень умен и не говорил о любви. Ему нужна была жена…

— И она сознательно пошла замуж?

— Сознательно или нет, а пошла и даже очень была рада… подите! Она, моя героиня, любила роскошь, любила блеск, а это все было. Тогда как у молодого человека… одни надежды. Вдобавок…

— Просьбы матери?

— Отчасти… Но только отчасти. Не воображайте самоотвержения… вообще раздирающих сцен… Ничего этого не было. Мать взглянула на вопрос практически и рассказала все шансы… Она выслушала и не мешала устройству свадьбы…

— А после?..

— Вы ждете драмы?.. — усмехнулась Нина Сергеевна. — Никакой драмы не случилось. Муж был, как я вам сказала, умен, внимателен и понимал людей… Он умел скрывать свою ревность — а он был очень ревнив! — и никогда не говорил ей о любви. Во-первых, он был всегда занят, а во-вторых, понимал, что она его не любила и не могла любить! Он не стеснял ее свободы; она выезжала, кокетничала, за ней много ухаживали, она была недурна…

— Что так скромно?.. Она была красавица! — воскликнул Николай.

— Допустим! — улыбнулась Нина. — Жизнь проходила, как обыкновенно проходит жизнь светской женщины… весело и пусто. Она не имела времени скучать, хоть изредка хандрила и была верной женой.

— А что же случилось с рыцарем? И его клятва оказалась пустым словом?

— О нет. Он, бедный…

— Застрелился?

— Вы угадали… Верно, слышали об этой истории? — тихо проговорила Нина.

— Слышал! Что же она?

— Пожалела.

— И только?

— А что же больше? Не в монастырь же идти! Муж догадался свезти ее за границу. Они пробыли полгода и вернулись. Между тем светская жизнь начинала надоедать моей героине. Люди казались скучными, все эти ухаживания — однообразными. Она стала читать, сперва от скуки, а там увлеклась. Стала больше хандрить. Попробовала было заняться филантропией, но скучно стало. В один прекрасный день умер муж, и она осталась вдовой с состоянием. Сперва она обрадовалась — она не жалела о муже! — но скоро опять стала скучать. Одно время ей даже пришла сумасбродная мысль сделаться доктором, но вскоре и эта мысль показалась ей нелепой. К чему? Для чего? Разве ей нужно доставать средства? О, в это время разные сумасбродные мысли лезли в голову. Она старалась рассеяться, рисовала, читала, пробовала слушать лекции Присухина и Горлицына, — они сейчас же руку и сердце. Тоска…

— Итак, ваша героиня никого не любила?

— Так… один обман… а, впрочем, история не кончена…

— Начинается только?

— Случайно она встретилась с человеком, непохожим на тех, кого она встречала, ее заинтересовал этот человек… и…

— Она стала делать опыты?

— Сперва, а потом…

— Полюбила?

— Вроде этого. Если хотите, полюбила даже!

— Чем же этот замечательный человек увлек вашу героиню?

— Всем: энергией, умом, характером, отсутствием фразы. Все в нем было непохоже на то, что она встречала в других. Случайно она еще узнала его прежнюю историю, и он заинтересовал мою скучающую женщину. Она попробовала его изучить, а потом незаметно увлеклась, тем более что он не обращал на нее вначале ни малейшего внимания. Все поклонялись, а он хоть бы какое внимание. Это ее взорвало, — она тоже, как вы, самолюбива! Она познакомилась с ним ближе, стала слушать его. Так было страшно, ново и заманчиво. Он все искал бурь, и вся жизнь его была — буря. Она увлеклась, а он принял это как нечто должное, даже и не удивился. Натура деспотическая, упрямая, без уступок. Моя героиня было подумала: вот оно настоящее… вот око счастье. В ней вспыхнула страсть. Вначале тревоги, беспокойства, ожидания… было жутко и весело, а после, когда они ближе узнали друг друга, когда он поставил вопрос прямо, она испугалась и его и бурной жизни. И вот, в один прекрасный день, после многих дней, когда чувствуется, что приближается начало конца, они решили, что довольно… и… разошлись.

— Нашла коса на камень? Сошлись две беспокойные натуры?

— Сошлись, приняли порыв страсти за любовь, обманулись и разошлись!

— И конец?

— Конец. Между ними большая разница. Он ищет борьбы, а она ее боится. Она слишком избалованная женщина.

— И не расстанется с таким уютным гнездышком, как, например, ваше?

— Да и к чему? Здесь так тепло, уютно, не правда ли? А там… Бог знает что там!

— И он, в свою очередь, сюда не придет!

— Еще бы! Да и здесь он будет не на месте, так же, как я там! — заметила Нина, смеясь. — Ведь было бы смешно, если бы я, например, вот этими самыми руками стала готовить кушанье. Зачем я буду это делать и портить руки! Глупо и скучно! — усмехнулась Нина Сергеевна. — Вот вам и история. Вы ждали большего? Не правда ли?

— И этого довольно. Благодарю вас!..

— А приговор?

— Самый строгий! — улыбнулся Николай.

— Какой же?

— Выйти замуж за господина Присухина!

— За Присухина? — воскликнула Нина и рассмеялась. — Вы придумали моей героине действительно ужасный приговор!

— Впрочем, я милостивый судья и, пожалуй, дам снисхождение! Она и так довольно наказана.

— Вы думаете? — промолвила Нина, осторожно макая сухарик в чашку.

— Еще бы! Ведь не удалось приручить рыцаря? Всех приручала, а вот наконец нашелся таинственный рыцарь без страха и упрека, из-за которого наша гордая красавица, пожалуй, не раз омочила слезами свои насмешливые глазки. Вам этих подробностей героиня не сообщала, Нина Сергеевна? — говорил, посмеиваясь, Николай, любуясь в то же время ослепительной красотой Нины. — Она не говорила вам? Были слезы? А тайные свидания при лунном свете бывали, где-нибудь в беседке?

— Верно, — усмехнулась Нина.

— И знаете ли что? Ваша героиня из хищных натур, да к тому ж из артистических. О, она умеет художественно играть с людьми, и вдруг не удалось. Ее соблазнила новизна, заманчивость; она думала, что и этот рыцарь поддастся ей, и… не удалось. Не оттого ли она и хандрит теперь? Пожалуй, она до сих пор неравнодушна? Признаться, Нина Сергеевна, я даже рад, что ваша героиня получила урок…

— Ну, мой строгий моралист, сознайтесь, вы бы обрадовались еще более, если бы моя героиня вас помучила? — насмешливо промолвила Нина. — Вам досадно, что не вы на месте героя?

— Куда мне! — вспыхнул, задетый за живое, Николай. — Слава богу, я незнаком с этой барыней, а то, чего доброго, если б от скуки ей вздумалось удостоить меня своим вниманием, пококетничать, я был бы несчастнейший человек. Слава богу, вы хоть, Нина Сергеевна, смягчились и не намерены разрушить моего семейного счастия, — иронически прибавил Вязников. — Сердце у меня мягкое, доверчивое. Я бы поверил ей сразу и… и полюбил, да как полюбил!.. Все забыл бы ради вашей милой хищницы. За один ее поцелуй, за ласку я готов был бы на самые ужасные жертвы… ну, хоть слушать лекции Горлицына. Я, как раб, ждал бы ее слова, ее взгляда. Я шептал бы ей страстные речи, от которых содрогнулся бы… сам Присухин и понял бы, что такое молодая горячая страсть. А она, ваша гордая красавица, принимала бы эту дань как недурное лекарство от скуки. О, мне остается только радоваться, что ваш сфинкс не удостоивает вниманием обыкновенных смертных.

Облокотившись на стол, чуть-чуть отвернув голову, слушала Нина, не прерывая, эту саркастическую речь Николая. В тоне его голоса звучала не одна насмешка. Страстные звуки незаметно вырывались из его груди, лаская слух и щекоча ее нервы. Она тихо повернула голову, взглядывая украдкой из-под ладони на свежее, молодое, красивое, вызывающее лицо Николая. Странная, загадочная улыбка пробежала по ее оживившемуся лицу. В глазах загорался огонек, грудь задышала быстрее. Она как-то вся потянулась, жмуря глаза.

Николай замолчал и взглядывал на Нину, стараясь заметить впечатление своих слов, но лицо ее было прикрыто рукой. Она не подымала головы и молчала.

Когда наконец она тихо отвела руку и повернулась к Николаю, она была совсем спокойна. Только румянец алел на ее розоватых щеках. Она посмотрела на молодого человека насмешливым пристальным взглядом и, словно бы нехотя, проговорила:

— Напрасно вы так иронизировали, Николай Иванович! Моя героиня никогда бы и не подумала серьезно вас сделать своим рабом. Во-первых, рабы скоро надоедают, а во-вторых…

Она остановилась на секунду, как бы в раздумье.

— А во-вторых, — продолжала она, — вы верно заметили: хищница, и даже артистическая. Мне кажется, ее даже и при скуке не заняла бы слишком легкая победа над таким юношей, как вы. Вам не пришлось бы ждать ее поцелуев. Напрасная трата времени! — прибавила она холодно.

Нина нанесла жестокий удар самолюбию нашего молодого человека. Он старался было под смехом скрыть досаду, но смех вышел ненатуральный. Он посмотрел на Нину со злостью. В голосе звучала раздражительная нотка, когда он проговорил:

— А ваша героиня, как видно, очень самоуверенна и раздает поцелуи только…

С уст его чуть было не слетело имя Прокофьева. Но он вовремя остановился.

— Только очень интересным людям! — прибавил он ядовито. — И, верно, тайно, чтобы никто не знал.

— Как видите… самоуверенна. Избаловали ее!.. Однако довольно о ней. Оставим ее в покое.

— В ожидании нового рыцаря? — ядовито добавил Николай.

— Пожалуй, если найдется подходящий!.. Жить ведь хочется!

— О, за этим дело не станет. Стоит поискать только.

— Да вы, кажется, очень недовольны моей героиней? Я и сама ею недовольна… Расскажите-ка лучше о себе, Николай Иванович. Вы только что так хорошо говорили о вашем будущем счастье, о любви, о надеждах, что я готова еще раз прослушать… Я ведь очень люблю слушать счастливых людей.

Николай вспыхнул. В словах Нины Сергеевны звучала тонкая ирония. Над ним, очевидно, потешались, как над школьником.

— С удовольствием бы рассказал, Нина Сергеевна, да боюсь: вам будет, пожалуй, завидно чужому счастью.

— О, я не завистлива.

— Да и поздно. Посмотрите, уж первый час в исходе. Вот как мы заболтались.

— А что ж, и слава богу!.. Я всегда рада поболтать с вами… Впрочем, не смею задерживать вас. Вам теперь столько хлопот.

— Хлопот много! — отвечал, подымаясь, Вязников. — Ах, чуть было и не забыл!.. Вот вам и обещанное прошение.

Он положил бумагу на стол.

— Благодарю вас! — проговорила Нина, пробегая глазами бумагу. — Отлично. Коротко и ясно.

— А имя молодого человека вы все еще, видно, не припомнили? — значительно заметил Николай, прощаясь.

— Оно вас, кажется, очень интересует?

— Нет. Так! — протянул Николай. — Какое мне дело до чужих имен и тайн.

— Какие тайны? — промолвила, чуть-чуть краснея, Нина.

— Я так, под впечатлением истории вашей героини. Она, кажется, любит тайны. А впрочем, бог с ней!.. Прощайте, Нина Сергеевна. Желаю вам не хандрить и поскорей быть такой же веселой, как в деревне. Помните? Ну, да за этим дело не станет, надеюсь?

— Разумеется!.. Зачем «прощайте»? Я не прощаюсь с вами, а говорю: «до свидания», надеясь изредка видеться. Часто заходить не прошу: вам, счастливым влюбленным, не до того; а изредка загляните, я поболтать с вами всегда рада… Надеюсь, вы познакомите меня с вашей женой?

— Непременно! — церемонно проговорил Николай.

— Ну, а затем, дай бог вам всего хорошего! — проговорила Нина, и снова в ее голосе зазвучала задушевная нота.

Она дружески-крепко пожала ему руку и прибавила:

— Да смотрите, не очень сердитесь за скучную историю героини. И сами не походите на нее!

Николай ушел от Нины Сергеевны раздраженный, в скверном расположении духа. Теперь в его глазах она потеряла значительную долю прежнего обаяния.

«Просто самодовольная кокетка!» — подумал он.

— А хороша, дьявольски хороша! — проговорил он с досадой, припоминая ее лицо, плечи, шею и грудь.

Нина Сергеевна долго еще сидела у маленького столика. Наконец она поднялась и тихо прошла в спальню.

— Теперь не скоро придет! — проговорила она, и насмешливая улыбка показалась в ее глазах.

Она зевнула и приказала горничной раздевать себя.

— Нравится, Анна, тебе этот господин? — спрашивала она, ложась в постель.

— Очень. Такой красивый, славный молодой человек, Нина Сергеевна. Он будет, верно, у нас часто бывать?

— А что? — усмехнулась Нина.

— Я так, к слову.

— Нет, не будет, Анна! — проговорила Нина, подавив легкий вздох.

Анна взглянула с недоумением на барыню.

— Он женится… А то бы часто бывал! — усмехнулась Нина, потягиваясь.

Анна, давно служившая у Нины, с участием взглянула на барыню, пожелала ей спокойной ночи и вышла из спальни не без досадного чувства, что барыня упустила такого премилого любовника. Прежний ей не очень нравился.


На другой день, при встрече с Леночкой, Николай несколько смутился, когда Леночка сказала ему, что вчера ждала его.

Он рассказал ей о своем свидании с Лаврентьевым, потом об его извинении («верно, он от Васи узнал, что мы женимся!») и, обнимая Леночку, воскликнул:

— А ты, Лена, и не знала, что из-за тебя мы собирались драться на дуэли?

— Не знала, — солгала Леночка, краснея.

— И что меня могло не быть сегодня на свете? Я не хотел тебя тревожить, Леночка, и мы обещали не говорить тебе о дуэли. Ну, видишь ли, все кончилось отлично. Лаврентьев пожелал нам счастья! — весело говорил Николай, не догадываясь, кому он обязан тем, что история с Лаврентьевым уладилась. — А ты что? Опять сегодня у тебя лицо какое-то нехорошее. Худо спала ночь?

С любовью и гордостью Леночка смотрела на Николая и проговорила:

— О нет, я здорова. Так, сегодня дурно спала. Зубы болели! Теперь, Коля, милый мой, из-за меня тебе более не придется рисковать жизнью!

— Теперь Лена… теперь… Да какая же ты добрая, хорошая моя! — прошептал Николай, глядя на тихо сияющее, счастливое лицо Леночки. — Теперь давай скорей устраивать наше хозяйство и сегодня же пойдем искать квартиру.

Они вышли на улицу. Николай, между прочим, рассказал, что вчера вечером он был у Нины Сергеевны по важному делу. Надо было написать ей прошение.

Он объяснил какое и прибавил смеясь:

— От скуки к министрам ездит. Все по крайней мере, может быть, доброе дело сделает! Вообрази, она желает с тобой познакомиться, Лена, и с Васей.

— Бог с ней!

— Не нравится она тебе?

— Нет! И что ей у нас делать?

— Да и мне, Лена, она не нравится. Пустая женщина!..

Этот отзыв порадовал Леночку, и она поспешила прибавить:

— А впрочем, если хочет познакомиться, отчего же? Быть может, она и добрая женщина!