Два брата (Балобанова)/ДО
См. также одноимённые страницы.
| ← Кипарисъ | Два Брата | Таинственный Замокъ → |
| Источникъ: Балобанова Е. В. Легенды о старинныхъ замкахъ Бретани. — СПб.: С.-Петербургская Губернская Типографія, 1896. — С. 94. |
Въ Финистерѣ есть одна очень красивая долина, простирающаяся почти до самаго моря. Она пересѣкается множествомъ холмовъ и холмиковъ, или заросшихъ густымъ лѣсомъ, или же испещренныхъ маленькими деревушками. Живописная проселочная дорожка вьется между засѣянными полями, по временамъ скрываясь въ рощицахъ и яблочныхъ садахъ; то пробирается она между папоротниками по руслу весенняго потока, то взбирается на высокіе холмы.
Множество хорошенькихъ бретонскихъ домиковъ разбросано тамъ и сямъ по долинѣ; цѣлыя деревушки пріютились подъ сѣнью утесовъ и холмовъ, и весело выглядываютъ изъ густой зелени. Очень пріятно ходить по этимъ дорожкамъ и любоваться синимъ моремъ, разстилающимся у самыхъ вашихъ ногъ.
Говорятъ, что въ старину, во времена Крестовыхъ походовъ на двухъ самыхъ высокихъ холмахъ этой долины стояли два совершенно одинаковыхъ замка, о которыхъ давно уже нѣтъ и помину; холмы уже заросли такимъ густымъ лѣсомъ, что черезъ него трудно даже пробраться, и если въ немъ и скрываются какія-либо развалины, то ихъ тамъ и не разыскать теперь.
Въ одномъ изъ этихъ замковъ жилъ со своимъ семействомъ одинъ родовитый бретонскій баронъ; другой же замокъ стоялъ до поры до времени заколоченный и представлялъ собою его «дополненіе». У владѣтеля замковъ было два сына, а потому не трудно было ему и надѣлить ихъ поровну, такъ какъ и земли-то при замкахъ считалось по равному количеству.
Отправился баронъ въ крестовый походъ и оставилъ свою семью на долгіе годы, отчасти, повинуясь призыву своего сюзерена, отчасти же надѣясь пріумножить свое состояніе новой добычей. Но на дѣлѣ оказалось, что вернулся онъ домой ни съ чѣмъ, если не считать маленькой сарацинской дѣвочки, которую привезъ онъ въ торбѣ, притороченной къ сѣдлу: крестоносцы на глазахъ самого барона убили всю семью, къ которой принадлежала дѣвочка, и только баронъ, сжалившись надъ ней, тихонько заслонилъ собою колыбель, гдѣ спалъ этотъ невинный ребенокъ и такъ спасъ его отъ смерти, а потомъ уже волей-неволей пришлось ему заботиться объ этой дѣвочкѣ и возить ее за собою въ торбѣ, притороченной къ сѣдлу.
Женѣ барона давно уже хотѣлось имѣть дочь, но она никакъ не могла дождаться этого счастья, а потому очень обрадовалась и этой посланной Богомъ дѣвочкѣ. Ее окрестили въ христіанскую вѣру и назвали Маріей.
Очень полюбили мужъ и жена красивую тихую дѣвочку: не меньше ихъ полюбили ее и оба сына: они баюкали ее на колѣнахъ, карабкались для нея на деревья и подъ крышу за птичьими гнѣздами, собирали раковины на морскомъ берегу и всячески забавляли ее.
Когда дѣвочка подросла, мальчики и тогда не разставались съ нею, и жена барона не нарадовалась, глядя на дружбу обоихъ братьевъ съ ихъ названой сестрой.
Но годы шли за годами, — старый баронъ давно уже покоился на кладбищѣ подъ великолѣпнымъ монументомъ, мальчики успѣли превратиться въ юношей, Марія — въ красавицу-невѣсту.
Собирался новый крестовый походъ, и въ замкѣ шли большія приготовленія: мать и Марія съ утра до вечера сидѣли за работой, вышивая сѣдла; конюха объѣзжали коней, оруженосцы приводили въ порядокъ и чистили оружіе.
Пришелъ тогда къ Маріи старшій братъ, и сказалъ ей:
— Скоро ужъ уѣзжаемъ мы, Марія, и Богъ вѣдаетъ, когда вернемся, если только суждено намъ когда-нибудь вернуться домой. Береги нашу мать, въ случаѣ же какой-либо опасности дай знать нашему дядѣ: онъ хотя и старъ и изувѣченъ въ бояхъ, но сумѣетъ еще защитить васъ и никому не дастъ въ обиду.
— Зачѣмъ говоришь ты мнѣ это, милый братъ? Развѣ мало для нашей защиты одного Генри? Разъ ты въ походѣ, — онъ долженъ быть дома.
— Нѣтъ, дитя, Генри такъ же, какъ я, долженъ повиноваться своему сюзерену, и мы уѣдемъ съ нимъ вмѣстѣ черезъ недѣлю.
— Генри долженъ повиноваться своему сердцу: онъ нѣженъ душой, и не покинетъ женщинъ однѣхъ, безъ защиты, на такіе долгіе годы.
Удивился старшій братъ, но промолчалъ, и пошелъ къ младшему брату.
— Марія увѣрена, что ты не пойдешь съ нами въ крестовый походъ, — сказалъ онъ ему. — Какъ бы намъ разубѣдить ее въ этомъ?
— Да я и дѣйствительно не пойду въ походъ, — отвѣчалъ ему братъ, — не тянетъ меня вдаль и не хочу я оставить однѣхъ нашу мать и Марію.
Поблѣднѣлъ старшій братъ при этомъ отвѣтѣ; и самъ онъ готовъ былъ положить душу свою за Марію, но тутъ только понялъ онъ, почему остается дома Генри, понялъ, что онъ и Марія любятъ другъ друга и рады его отъѣзду. Ни слова не сказавъ объ этомъ матери и затаивъ въ душѣ свою тоску, весело простился онъ со всѣми и пустился въ путь съ первымъ же отрядомъ крестоносцевъ.
Генри и Марія остались въ замкѣ одни. Почти все время проводили они вмѣстѣ, гуляли по замковому парку, выходили въ лодкѣ въ море. Мать видѣла, что любятъ они другъ друга и радовалась этой любви, хотя и грустно было ей, что изъ-за нея сынъ ея не исполнилъ своего долга вассала.
Черезъ годъ вернулся домой старшій братъ, — вернулся славнымъ рыцаремъ, но пріѣхалъ онъ не на долго: оказался неудаченъ этотъ крестовый походъ, и французскій король снаряжалъ уже новое войско.
Много разсказывалъ онъ Маріи и брату о Палестинѣ, обо всякихъ заморскихъ диковинкахъ и обо всемъ, что случилось ему видѣть и слышать. Младшему брату было немного обидно, что ничего такого не видалъ онъ, просидѣвъ этотъ годъ въ своемъ замкѣ.
— Какъ много узналъ ты за это время и сколько всего пришлось тебѣ видѣть! — вздыхая говорилъ онъ старшему брату.
— Поѣдемъ со мною въ Палестину, и самъ ты столько же узнаешь и увидишь, — отвѣчалъ ему братъ. — Право, стыдно тебѣ сидѣть дома въ то время, какъ всѣ другіе идутъ биться съ врагами Христа.
— Нѣтъ, я останусь въ родномъ замкѣ съ Маріей: не могу я оставить ее здѣсь одну, когда замкамъ нашимъ со всѣхъ сторонъ угрожаетъ столько враговъ: теперь и пираты со стороны моря, и разбойники со стороны лѣса пользуются беззащитностью семействъ крестоносцевъ и безпрепятственно нападаютъ то на тотъ, то на другой замокъ.
— Ну, такъ иди ты, а я останусь съ матерью и Маріей: король отпустилъ меня домой, и ты замѣнишь меня въ этомъ походѣ.
— Нѣтъ, поѣзжай ты, я же люблю Марію, и останусь съ нею.
Вздохнулъ старшій братъ, и опять, по первому же зову своего сюзерена, ушелъ въ Палестину. Младшій снова остался съ Маріей, и опять цѣлые дни прогуливались они по замковому парку и вмѣстѣ выходили въ лодкѣ въ море.
Но вотъ, протрубилъ герольдъ, сзывая новыхъ крестоносцевъ. Сидѣли Генри съ Маріей на берегу моря и слушали его призывъ. Лѣто стояло во всемъ разгарѣ. Солнце такъ и пекло, деревья поблекли отъ жара… Выслушалъ Генри призывъ герольда, и вдругъ потянуло его туда, въ Грецію, въ Малую Азію, въ Палестину, о которыхъ разсказывалъ ему столько чудесъ его старшій братъ.
Сказалъ онъ объ этомъ Маріи. Поблѣднѣла она при его словахъ, но ничего не могла возразить ему. Сказалъ онъ объ этомъ и матери, и мать отвѣчала, что давно уже ожидала этого.
Снова начались въ замкѣ приготовленія къ отъѣзду. Марія сквозь слезы вышивала для Генри сѣдло, конюхъ объѣзжалъ коня, оруженосецъ чистилъ оружіе.
Когда все было готово, Генри простился съ Маріей, обѣщая ей вернуться черезъ годъ, и черезъ три дня послѣ возвращенія сыграть свадьбу.
Все затихло въ замкѣ послѣ его отъѣзда. Цѣлыми днями Марія безмолвно сидѣла на берегу или на своей высокой башнѣ и смотрѣла вдаль.
Прошелъ годъ, прошелъ и другой, и третій, а Генри все еще не вернулся. Но вотъ, разъ вечеромъ затрубили трубы, опустили подъемный мостъ, и стража радостно салютовала копьями, встрѣчая рыцаря. Всѣ выбѣжали къ нему навстрѣчу. — Марія впереди всѣхъ… но это былъ старшій братъ.
— Гдѣ же Генри? — спросила она его вмѣсто привѣта.
— Генри ѣдетъ вслѣдъ за мною, и будетъ здѣсь завтра къ закату солнца.
— Жду я его уже цѣлыхъ два года, и мое вѣнчальное платье совсѣмъ пожелтѣло.
— Боюсь, Марія, что оно распадется въ куски прежде, чѣмъ надѣнешь ты его на свою свадьбу съ Генри.
Поблѣднѣла Марія, сердце ея замерло, и едва проговорила она прерывающимся голосомъ:
— Ты обманываешь меня, — вѣрно, Генри къ намъ ужъ не вернется.
— Что ты, Марія? Завтра же будетъ онъ здѣсь. Но спроси его ты сама, когда же будетъ ваша свадьба.
Разсердилась Марія, и много горькихъ и неразумныхъ словъ наговорила она старшему брату. Ни минуты не захотѣлъ онъ оставаться въ этомъ замкѣ, и перешелъ въ старый замокъ, стоявшій заколоченный многіе годы.
На другой день вернулся и Генри. Марія кинулась къ нему навстрѣчу. Ласково поздоровался онъ съ нею и равнодушно отвернулся, отдавая приказанія, куда поставить коней и спѣша въ замокъ брата.
— Любишь ли ты меня попрежнему? — допытывалась Марія, какъ только остались они вдвоемъ.
— Да, я люблю тебя, — отвѣчалъ ей Генри, — у тебя такое доброе сердце и ты такъ предана мнѣ. Но больше всѣхъ на свѣтѣ люблю я одну молодую дѣвушку, которую я спасъ отъ смерти нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ.
Молча взглянула на него Марія, хотѣла встать, но пошатнулась, и упала на руки старшаго брата, вошедшаго въ ту минуту въ комнату.
Долго проболѣла Марія, но наконецъ оправилась, и призвавъ къ себѣ обоихъ братьевъ, просила Генри разсказать ей всю правду.
— Шелъ я разъ по берегу моря въ Греціи, — сказалъ онъ ей, — и смотрѣлъ на горы. Смотрѣлъ я на Парнасъ съ его снѣгами и думалъ о тебѣ, о матери, о нашемъ замкѣ… Но вотъ, невольно взглянулъ я на море и увидалъ недалеко отъ берега лодку. Сталъ я машинально слѣдить за лодкой, — и вдругъ набѣжала волна, лодку сильно качнуло, и дѣвушка, сидѣвшая въ лодкѣ, упала въ воду. Я кинулся къ ней на помощь, и вынесъ на берегъ дѣвушку небесной красоты. Она была безъ чувствъ. Я дѣлалъ все, что могъ, чтобы привести ее въ чувство, но всѣ усилія мои, казалось, ни къ чему не приводили. Какъ безумный рыдалъ я надъ нею, какъ безумный цѣловалъ ее и, наконецъ согрѣтая моими объятіями, она вздохнула и открыла глаза. Бережно донесъ я ее до ближайшей хижины, гдѣ жили какіе-то рыбаки, и тутъ я узналъ, что это была дочь пирата Аксаніо. Сообщивъ мнѣ объ этомъ, рыбаки посовѣтовали мнѣ поскорѣе убраться оттуда по-добру и по-здорову, пока не случилось со мною какой-либо бѣды. Слова эти показались обидны рыцарю-крестоносцу, и я медлилъ. На меня уже никто больше не обращалъ вниманія, кромѣ молодой дѣвушки, а она упрашивала меня уйти и не возвращаться, пока она не позоветъ меня. Наскоро сказалъ я ей, кто я, и ушелъ. Съ тѣхъ поръ я не видалъ ея, но чувствую, что въ цѣломъ мірѣ никого не могу я любить такъ, какъ люблю ее. Ты похожа на нее, Марія, постарайся же вытѣснить образъ ея изъ моего сердца.
— Я люблю тебя, Марія, — говорилъ ей старшій братъ, — Генри измѣнилъ тебѣ, — постарайся забыть его.
— Нѣтъ я не измѣню ему: онъ никогда больше не увидитъ своей гречанки, я же буду всегда возлѣ него, могу ухаживать за нимъ, любить его, отдать за него жизнь!
Между братьями завелась глухая вражда, Марія же тихо гасла и увядала, видя, что Генри не можетъ забыть свой гречанки, и что она сама — причина вражды между братьями.
Прошелъ годъ, и не выдержалъ Генри: уѣхалъ онъ разыскивать ту дѣвушку, что спасъ онъ отъ смерти тамъ, на берегу прекраснаго моря, у подножія Парнаса.
— Прощай, — сказалъ онъ Маріи, — если я не найду моей гречанки, то вернусь домой. Жди меня ровно черезъ годъ и три мѣсяца, и тогда можешь выбирать себѣ въ мужья любого изъ насъ: меня или брата.
Онъ поцѣловалъ ее, и она улыбнулась ему на прощанье.
Ровно черезъ годъ вернулся онъ, но вернулся не одинъ, а съ прекрасной гречанкой, которую когда-то спасъ отъ вѣрной смерти. Привезъ онъ ее не какъ плѣнницу или рабыню, а какъ свою невѣсту и будущую госпожу своего замка.
Долго смотрѣла на нее Марія и должна была сознаться, что болѣе красиваго лица она не видала на свѣтѣ.
— Какъ я счастливъ! — сказалъ Генри Маріи. — Сбылось то, о чемъ я не смѣлъ и мечтать. Рада ли ты за меня?
Молча поцѣловала его Марія, и показалось ей, что сердце ея разорвется отъ боли.
Пришелъ къ ней и старшій братъ и спросилъ:
— Хочешь, я отомщу за тебя брату? Пусть Судъ Божій рѣшитъ это дѣло: я вызову его на поединокъ.
— Нѣтъ. Возможно ли, чтобы братъ поднялъ руку на брата? Неужели захочешь ты быть Каиномъ? Поклянись мнѣ, что въ душѣ своей не станешь питать вражды противъ брата!
Поклялся старшій братъ, и ушелъ изъ замка съ твердымъ намѣреніемъ исполнить свою клятву.
Дня черезъ два весело звонили колокола въ замковой церкви: то Генри вѣнчался съ прекрасною гречанкой. Было шумно и весело на свадебномъ пиру, — не доставало на немъ только Маріи. Какъ ни искалъ ее старшій братъ, ея нигдѣ не оказалось. Матросы съ стоявшаго поблизости корабля разсказывали, что въ то время, когда звонили въ замкѣ колокола, надъ замкомъ поднялось странное розовое облако и понеслось къ облакамъ, плывшимъ въ небѣ.
Съ тѣхъ поръ братья жили каждый въ своемъ замкѣ и очень рѣдко видались между собою. Не было между ними вражды: свято хранили они завѣтъ Маріи, но тѣнь ея всегда стояла между ними.
Говорятъ, что въ замковомъ паркѣ болѣе ста лѣтъ жила какая-то невиданная бѣлая кукушка, и такъ печально куковала она, что нельзя было слушать ее безъ слезъ.
Отъ обоихъ замковъ давно уже не осталось никакого слѣда, нѣтъ и слѣда также отъ парка: давно уже разросся онъ въ густой дикій лѣсъ. Но въ лѣсу этомъ и до сихъ поръ еще не переводятся бѣлыя птицы, — то кукуетъ тамъ бѣлая кукушка, то стонетъ бѣлый голубь, сидя на развѣсистомъ дубу у самаго того мѣста, гдѣ стоялъ когда-то замокъ Генри.
Такъ говорятъ по крайней мѣрѣ въ народѣ.
Можетъ статься оно и правда, а можетъ статься и нѣтъ.