Однажды я сидѣлъ задумавшись въ моей комнатѣ, когда въ окно влетѣлъ Таэ и сѣлъ около меня на диванѣ. Я всегда былъ радъ посѣщеніямъ этого ребенка, такъ какъ въ его обществѣ я чувствовалъ себя менѣе подавленнымъ ихъ высшимъ умомъ и развитіемъ, чѣмъ съ взрослыми Ана. Какъ уже было говорено, мнѣ позволяли гулять съ нимъ, и, желая воспользоваться этимъ, чтобы обозрѣть мѣсто моего спуска, я предложилъ ему пройтись за городъ. Мнѣ показалось, что лицо его было серьезнѣе обыкновеннаго, когда онъ отвѣчалъ: — «Я нарочно здѣсь, чтобы пригласить тебя со мною».
Мы скоро очутились на улицѣ и еще не успѣли далеко пройти отъ дому, когда встрѣтились съ цѣлою группою молодыхъ Джай-и, возвращавшихся съ полей съ корзинами, наполненными цвѣтами, и пѣвшими хоромъ. Молодая Гай чаще поетъ, чѣмъ говоритъ. Онѣ остановились и заговорили съ нами, обращаясь ко мнѣ съ тою почти галантною любезностью, которая отличаетъ Джай-и въ ихъ обращеніи съ нашимъ, здѣсь болѣе слабымъ поломъ.
Во время этого разговора насъ увидѣла изъ верхнихъ оконъ дома ея отца сестра Таэ и, устремившись на своихъ крыльяхъ съ этой высоты, опустилась посреди насъ. Она прямо обратилась ко мнѣ съ довольно неумѣстнымъ вопросомъ: — «Отчего ты никогда не приходишь къ намъ?»
Пока я собирался ей отвѣтить, Таэ быстро сказалъ съ выраженіемъ строгости: — «Сестра, ты забываешь, что чужестранецъ принадлежитъ къ моему полу, и ему неприлично унижать свое достоинство въ погонѣ за обществомъ Гай».
Этотъ отвѣтъ видимо произвелъ хорошее впечатлѣніе на прочихъ, но бѣдная сестра Таэ была сильно сконфужена.
Въ это время какая то тѣнь упала между мною и стоявшею противъ меня группою; повернувъ голову, я увидѣлъ правителя, приближающагося къ намъ тою мѣрною величавою походкою, которая отличаетъ Вриль-я. При взглядѣ на его лицо, меня охватилъ тотъ-же ужасъ, который я испыталъ при своей первой встрѣчѣ съ нимъ. Въ этихъ глазахъ, во всемъ выраженіи лица скрывалось что-то необъяснимое, враждебное нашей расѣ; въ немъ былъ и ясный покой и сознаніе высшей силы, спокойной и непреклонной, какъ у судьи, изрекающаго свой приговоръ. По всему моему тѣлу пробѣжала дрожь; поклонившись ему, я взялъ за руку моего друга-ребенка и хотѣлъ продолжать путь. Туръ остановился на одно мгновенье передъ нами и безмолвно посмотрѣлъ на меня; потомъ онъ перевелъ взглядъ на свою дочь, и съ привѣтствіемъ, обращеннымъ къ ней и другимъ Гай, прошелъ далѣе черезъ ихъ группу, не сказавъ ни одного слова.