Когда завоеванныя страны до своего покоренія управлялись собственными законами, пользовались свободными учрежденіями, то завоеватель можетъ удержать ихъ за собою тремя способами. Первый способъ — раззорить и обезсилить ихъ, второй — лично въ нихъ поселиться и третій — оставить неприкосновенными существующія въ нихъ учрежденія, обложивъ только жителей данью и учредивъ у нихъ управленіе, съ ограниченнымъ личнымъ составомъ, для удержанія жителей въ вѣрности и повиновеніи. Такое управленіе, власть и значеніе котораго — дѣло рукъ завоевателя, будетъ очень хорошо сознавать свою отъ него зависимость и станетъ употреблять всевозможныя мѣры къ сохраненію и поддержанію его власти, да и обыкновенно особыхъ безпорядковъ въ странѣ не происходитъ, такъ какъ страны, привыкшія къ свободнымъ учрежденіямъ, лучше всего управляются этимъ способомъ, при которомъ въ управленіи принимаютъ участіе тѣ самые граждане, которые стояли во главе управленія и до завоеванія страны.
Спартанцы и Римляне могутъ въ подобномъ случаѣ служить намъ примѣромъ.
Спартанцы держались въ Аѳинахъ и Ѳивахъ, (хотя въ послѣдствіи ихъ и потеряли), только тѣмъ, что поручили въ нихъ власть весьма небольшому числу людей. Римляне, чтобы утвердить свое господство въ Капуѣ, Карѳагенѣ и Нуманціи, раззорили эти провинціи и сохранили ихъ за собою. Въ Греціи однако они хотѣли послѣдовать примѣру Спартанцевъ, оставя завоеванные города свободными и не нарушивъ существовавшихъ въ нихъ учрежденій, — и имъ это неудалось, такъ что для того, чтобы удержать за собой эту покоренную провинцію, имъ пришлось раззорить и уничтожить многіе города. Очевидно, что способъ разоренія покоренныхъ странъ — самый лучшій и наиболее безопасный. Вообще всякій завоеватель, не разорившій завоеваннаго имъ государства, привыкшаго къ свободнымъ учрежденіямъ, можетъ и долженъ впоследствіи ожидать себѣ отъ него погибели. Никакая продолжительность времени, никакія благодѣянія не помогутъ жителямъ завоеванной области позабыть свою утраченную свободу и народныя учрежденія; эта утраченная свобода дѣлается лозунгомъ при всѣхъ недоразуменіяхъ, производя возмущенія; если только жители не разъединены и не разсѣяны по другимъ странамъ государства завоевателя, то всякій удобный случай подаетъ имъ поводъ возставать во имя этой свободы и своихъ утерянныхъ учрежденій: такъ Пиза, послѣ столѣтняго рабства, все таки поднялась и свергла иго Флорентійцевъ.
Совершенно иначе бываетъ въ странахъ привыкшихъ жить подъ управленіемъ своего государя. Какъ скоро династія его угасла, жители, привыкшіе къ повиновенію, не умѣя ни согласиться между собой въ выборѣ новаго Правителя, ни жить свободно, не очень скоро принимаются за оружіе, такъ что завоеватель можетъ, какъ легко завладеть ими, также легко впослѣдствіи и держать ихъ въ покорности и повиновеніи. Это не республики — жизнь въ которыхъ дѣятельна и складывается совершенно иначе, отчего у республиканцевъ и ненависть къ завоевателю болѣе глубока, и жажда мщенія — неугасимѣе; эта жажда мщенія во имя утраченной свободы не оставляетъ ихъ мысли ни на одну минуту, такъ что завоевателю, покоривъ республику, остается только или раззорить ее, или перенести туда свою резиденцію.