В бюро по найму прислуги
правитьПриемная, с голыми стенами, выкрашенная в серый цвет.
Палисандровая мебель, крытая красным плюшем. Паркет без копра, весь испачканный разнообразными следами ног.
В одном углу за маленькой конторкой директриса бюро, седая, в черном платье; она держится сурово, с достоинством. Комната переполнена сидящими н стоящими дамами, перед которыми стоят скромные, или живые, едкие, или покорные служанки, ищущие места.
Каждую минуту на пороге открывающихся и закрывающихся дверей, раздается голос служителя, врезающийся в глухой шум разговоров. И на повелительный призыв: «Кухарка», «Горничная», «Прислуга за одну», проходит вереница нищеты, со своими лицами хитрости, покорности, зависти, на которые рабство, — слишком часто невольное, наложило свою неизгладимую печать.
Под модным шиньоном, под шляпкой с перьями, под провинциальным чепцом попадаются круглые, наивные лица, с честными глазами, или миловидные рожицы с тонкими чертами.
Если сравнить эти лица с безобразием тех, которые высокомерно, или снисходительно их осматривают и оценивают, как продажный скот, часто зарождается вопрос: кто из них на каком месте должен бы быть?
В душной, узкой комнате, под прикрытием жестоких или лицемерных слов, происходила трагикомическая борьба интересов.
Низкая, бесчувственная человеческая душа показывается здесь во всей своей наготе.
Это бюро, где борьба идет но всю, напоминает рынки древнего мира, эту торговлю рабами, которую современное общество порицает, продолжая ее.
Вот вошла толстая дама, затянутая в яркий лиф. Важно подвигаясь вперед, он вздыхает:
— Сколько народу!
Это хорошая клиентка: она меняет прислугу по два раза в месяц. Бюро часто зарабатывает и она здесь пользуется уважением.
Заметив ее, директриса предупредительно поспешила на встречу:
— Ах, m-me Трион! Чем можем вам служить?
M-me Трион снова вздыхает. Ей нужна кухарка. Та, что была нанята на прошлой неделе, никуда не годилась.
Боже мой! Сколько возни теперь с прислугой!.. Но может ли быть иначе при теперешних правах, стремлениях к равенству и при этом правительстве?..
М-me Трион--консерваторша в душе, вздыхает по свободам и славе прошлого. Какие свободы? Она сама хорошо не знает — и с яростью набрасывается на слово «революция».
Она ненавидит настоящее и боится будущего.
— Нет более ни религии, ни нравственности… ни хороших кухарок! Все идет хуже и хуже.
— Я знаю, что вам требуется m-me! Присядьте, пожалуйста.
На пороге соседней комнаты раздался голос служителя: «Кухарка»!
Через полураскрытую дверь видны ряды скамеек, на которых сидят вереницы ожидающих женщин, с глазами, устремленными на эту дверь, которая является Сезамом их будущего, волшебным занавесом, за которым развернется еще один драматический эпизод из их безотрадной жизни.
— Представьтесь! — бросает властный голос, и молодая, хорошенькая девушка кланяется г же Трион. Ей 25 лет. На ней коричневое шерстяное платье, простое, чистое. Лицо, почтительно, улыбается. Добрые глаза, розовые щеки, приличные манеры.
M-me Трион молчаливо созерцает ее. Первое впечатление нехорошее… Эта девушка слишком изящна! М-me Трион не любит, чтобы прислуга была слишком изящна. Она строго начинает разговор.
— Вставать в 6 час, убирать кухню, зажечь огонь, приготовить лампы; в 7 часов подать первый завтрак, затем убрать столовую, переднюю…
Девушка внимательно слушает. Бесконечная картина работы развертывается, растет…
Уж 1/4 часа говорит m-me Трион. Ужасный поток слов изредка прерывается короткими вопросами. «Как вас зовут, милая?»… Мари Бруа? хорошо… Итак вы поняли?.,. Мари Бруа покорно слушала. Наконец, m-me Трион кончает: — Ну-с, вы обдумали^
Мари Бруа не обдумывала, но она согласна: надо жить. Она хотела бы только попросить… Брови m-me Трион хмурятся:
— В чем дело?
Скромно краснея, она сознается:
— Я замужем пять дней, и я бы просила позволения уходить вечером к мужу. Я буду возвращаться рано утром, когда madame не потребует: в половине шестого, если надо… Я…
Но слова сами собой останавливаются пред сердитым взглядом m-me Трион, которая величественно объявляет:
— Я не могу допустить, чтобы мои служанки не спали в своей комнате. Ищите другое место.
М-me Трион негодует, что столько говорила напрасно. Она осматривается кругом с обиженным видом… Какие претензии имеют эти твари!…
Снова возглашает служитель: «Кухарка»! У этой простоватый, грустный вид. M-me Трион не любит, когда у прислуги грустный вид.
Ну, живо условия! Но раньте, чем терять свое красноречие, наученная опытом, m-me Трион, приступает к допросу. Имя, годы? рекомендации?.. Затем она произносит с горечью в голосе:
— Итак, Леонтина, раньше всего скажите мне, нет ли у вас какого-нибудь особенного желания, требования?.. Ах, вы тоже… говорите же!..
Здоровая, коренастая бретонка багровеет от смущения и усилия воля. Наконец она решается:
— Я прошу три часа в неделю после обеда по четвергам.
М-me Трион задыхается от негодования. Три часа каждый четверг?… Нельзя ли знать, зачем? Ирония дрожит в ее голосе.
— Чтобы навещать моего ребенка, который находится у кормилицы в Левелуа.
M-me Трион раздражается: — Замужем! Вы замужем?!
Но Леонтина грустно качает головой: «Нет я не замужем». Она бледнеет, готова заплакать… M-me Трион из красной делается пунцовой… Она почти рычит:
— Девушка-мать! Это еще не доставало! И резким жестом изгоняет грешницу.
— О времена! О нравы!..
Опять зов, дверь хлопнула.
На этот раз пред m-me Трион предстала женщина лет 35, со строгим лицом, в черном платье. Единственный упрек, который могла бы ей сделать с первого взгляда m-me Трион, — это то, что она казалась слишком «значительной».
M-me Трион не любит «значительный» вид.
— Итак, Мелани Дювен, вы говорите?.. И… (молчание)… Замужем без сомнения, если только не…
— Я вдова, madame…
— Вдова?… Лицо m-me Трион прояснилось. — Вдова! это прекрасно!.. Вдова… ничто не может быть приличнее.
— Но я должна предупредить madame…
Лицо m-me Трион омрачается.
— …Я потеряла мужа месяц тому назад. И у меня есть основания думать… я даже уверена, что к несчастью…
— Ну, кончайте!
— Я предпочитаю откровенно сказать madame, что я беременна… О, это не помешает мне работать" Я так нуждаюсь!.. До последнего дня я буду работать за двоих… Только чрез семь месяцев я попрошу маленький отпуск… Две недели, может быть, или…
M-me Трион произносит ледяным тоном:
— Довольно!
Затем она встает и, оставив сконфуженную вдову, направляется решительными шагами к конторке директрисы.
— Право это ужасно! — думает она, — куда мы идем! Выходить замуж! Иметь детей… Разве выходят замуж, разве имеют детей, когда хотят «служить?»… — Сегодня неудачный день; я приду завтра.
И со вздохом прибавила:
— Невозможно теперь найти настоящую прислугу. Право, скоро придется самим себе прислуживать!
Текст издания: журнал «Пробуждение», 1910, № 4.