Во дворце богдыхана (Жаботинский)
| Во дворце богдыхана[1] |
| Опубл.: 1898. Источник: Жаботинский (Зеэв) Владимир, СОЧИНЕНИЯ В ДЕВЯТИ ТОМАХ, ТОМ II, Минск, 2008, стр.60 |
Чун-Линг обошел огромный дворец, укрываясь в тени стен, и очутился в узком дворе. Тут, у колонны, темнела неподвижная фигура.
— Это ты, Матико? — прошептал по-японски Чун-Линг.
— Я, — отозвался японец. — Тебя ожидают, господин.
Оба скользнули в узкую дверь, которую Матико запер за собой на замок. В течение пяти минут они шли по темным коридорам. Наконец японец остановился перед стеклянной дверью и сказал:
— Здесь.
Он низко поклонился и ушел. Чун-Линг вступил в невысокую комнату. В ту же минуту портьера распахнулась, и ему навстречу вышел человек среднего роста, моложавый, бородатый, в странном наряде — полуевропейском, полукитайском.
Это был император Китая.
Чун-Линг пристально взглянул на него и поклонился:
— Поздравляю тебя, Куанг, — наконец-то!
Молодой монарх покраснел:
— Ты говоришь о косе… Да, я остригся, но клянусь тебе, что это было нелегко.
Чун-Линг пожал плечами и авторитетно сказал:
— Со старыми предрассудками вообще трудно расставаться. Тем больше чести для того, кому удается отделаться от них.
Император упал на диван — он не привык стоять так долго на ногах — и проговорил, ломая руки:
— Одобряй меня, одобряй… Ах, Чун-Линг, мне трудно. Скажи мне, приходилось ли кому-нибудь из императоров Европы вести такую тяжелую борьбу, какую веду я?
Чун-Линг молчал. Император вдруг вспыхнул и сказал:
— Отчего ты стоишь? Сядь здесь, рядом со мною… Ты знаешь о моем вчерашнем распоряжении?
— Относительно одежды придворных? Да. Канн-Юмей показал мне экземпляр приказа. Я теперь от него с важными вестями.
— Что такое? Говори свободно, нас не подслушают.
Чун-Линг осмотрелся, наклонился к богдыхану и тихо сказал:
— Тебя хотят свергнуть. Против тебя заговор.
К его удивлению, Куанг-Си только махнул рукою.
— Я давно подозревал это. И пусть. Меня утомляет все это… Я уже измучен.
Чун-Линг вскочил.
— Да, — вскричал он, — уступи им место! Позаботься о своем покое и уйди на отдых! Погуби начатое дело, оставь свою родину, спасти которую призван, в жертву ее собственной темноты! Браво, Тианг-Дзи! Половину Китая растащат добрые друзья, другая половина будет обливаться кровью междоусобиц — ничего! Зато тебе будет хорошо — ты избавишься от работ, не так ли?
Император сидел, низко понурив голову.
— Ты прав, — решительно сказал он после небольшой паузы. — Ты прав. Я останусь.
— Тогда вели сейчас же арестовать главарей.
— Да. Кто они?
Чун-Линг пристально смотрел ему в глаза.
— Ты велишь арестовать их? Кто б они ни были, Куанг?
— Да.
Чун-Линг ответил:
— Во главе заговора находится твоя мать.
Император вскочил, как ужаленный, но Чун-Линг выпрямился, властно протянул руку и твердо проговорил:
— Арестуй ее, Тианг-Дзи, сдержи свое императорское слово.
Куанг-Си всплеснул по-китайски руками:
— Арестовать?! Никогда!
В эту минуту за дверью послышался шум. Голос японца Матико произнес: «Здесь». Дверь распахнулась, и в комнату внесли открытый паланкин. За ним вошли человек двадцать придворных с обнаженными саблями.
Император закричал, отступая:
— Мать!
Чун-Линг вынул из кармана револьвер и прошептал:
— Матико нас выдал… Конец!
Императрица неподвижно сидела в паланкине, оглядывая сцену. Когда она заметила сына, ее лицо изменилось от гнева, она прошипела:
— Ты остригся?
Она выпрямилась, подняла голову, указала рукою на Чун-Линга и крикнула:
— Взять его!..
— Стой, — сказал Чун-Линг, подымая револьвер. — Не меня надо арестовать. Назад! Тианг-Дзи, великий сын неба, исполни свое обещание. Прикажи им арестовать твою недостойную мать как заговорщицу против твоей священной особы. Императрица пошатнулась. Солдаты стояли в нерешимости. Их офицер медленно перевел глаза на лицо богдыхана. Император молчал.
— Куанг! — закричал Чун-Линг, — вспомни о своей родине! Прикажи арестовать эту женщину, или небесная империя погибла. Куанг! Эти солдаты ждут твоего властного слова — одного только слова! Не отступай — неужели право матери священнее блага твоего народа?! Куанг, опомнись!
Император молчал.
Императрица повторила:
— Взять его!..
Солдаты встрепенулись. Тогда Чун-Линг проговорил:
— Если сын неба — полный трус, то я покажу ему, как надо действовать.
И он прицелился в императрицу.
В ту же минуту Куанг-Си кинулся к нему и ударом руки подбил револьвер кверху. Пуля ударилась в огромное зеркало на стене. Послышался испуганный крик императрицы; ее паланкин мгновенно загородился живой стеною солдат. Чун-Линг с проклятием оттолкнул богдыхана, который тяжело рухнул на диван и закрыл лицо руками.
Солдаты кинулись на Чун-Линга.
— Будь же ты проклят, подлый изменник! — закричал он, приставив револьвер к своему виску.
Выстрел грянул как-то страшно громко. Тело революционера упало к ногам солдат, которые испуганно расступились.
Императрица, бледная, но спокойная, холодно приказала:
— Добить его.
Затем, сделав знак носильщикам, которые тотчас же подняли паланкин, она сказала сыну:
— Тианг-Дзи, врачи утверждают, что твое здоровье расстроено от государственных забот. Я позаботилась, чтобы тебе не нужно было выходить из своих покоев.
газета «Одесские новости», 4.10.1898
Примечания
править- ↑ Богдыхан — (от монг. богдохан — священный государь) — термин, которым в рус. грамотах 16–17 вв. называли императоров Китая.
|
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода. |