5 Я мыслью далеко. Я въ самомъ сердцѣ Рима.
Тамъ объ Антоніи поставленъ вновь вопросъ.
И разрѣшенъ сполна. Какъ остріями косъ,
Обрѣзанъ стебель травъ, и жизнь невозвратима.
Я знаю, Римлянинъ не долженъ былъ любить, 10 Такъ пламенно любить, какъ любятъ только птицы
Очарованія Египетской царицы.
Но Парки намъ плетутъ, и намъ обрѣжутъ, нить.
Я вѣдалъ въ жизни все. Вся жизнь лишь блескъ зарницы.
Я счастливъ въ гибели. Я могъ, любя, любить.