Мне странно подумать, что трезвые люди Способны затеять войну.
Я весь — в созерцательном радостном чуде, У ласковой мысли в плену.
5 Мне странно подумать, что люди враждуют, Я каждому рад уступить.
Мечты мне смеются, любовно колдуют, И ткут золотистую нить.
Настолько исполнен я их ароматом, 10 Настолько чужда мне вражда,
Что, если б в сражении был я солдатом, Спокойно б стрелял я тогда.
Стрелял бы я метко, из честности бранной, Но верил бы в жизнь глубоко. 15 Без гнева, без страха, без злобы обманной, Убил бы и умер легко.
И знал бы, убивши, легко умирая, Что всё же мы братья сейчас,
Что это ошибка, ошибка чужая 20 На миг затуманила нас.
2
Да, я наверно жил не годы, а столетья,
Затем что в смене лет встречая — и врагов,
На них, как на друзей, не в силах не глядеть я,
На вражеских руках я не хочу оков.
5 Нет, нет, мне кажется порою, что с друзьями
Мне легче жёстким быть, безжалостным подчас: —
Я знаю, что для нас за тягостными днями
Настанет добрый день, с улыбкой нежных глаз.
За миг небрежности мой друг врагом не станет, 10 Сам зная слабости, меня простит легко.
А тёмного врага вражда, как тьма, обманет,
И упадёт он вниз, в овраги, глубоко.
Он не узнает сам, как слаб он в гневе сильном,
О, величаются упавшие, всегда: — 15 Бродячие огни над сумраком могильным
Считает звёздами проклятия Вражда.
Я знаю, Ненависть имеет взор блестящий,
И искры сыплются в свидании клинков.
Но мысль в сто крат светлей в минутности летящей, 20 Я помню много битв, и множество веков.
Великий Архимед, с своими чертежами,
Прекрасней, чем солдат, зарезавший его.
Но жальче — тот солдат, с безумными глазами,
И с беспощадной тьмой влеченья своего.
25 Мне жаль, что атом я, что я не мир — два мира! —
Безумцам отдал бы я все свои тела, —
Чтоб, утомясь игрой убийственного пира,
Слепая их душа свой тайный свет зажгла.
И, изумлённые минутой заблужденья, 30 Они бы вдруг в себе открыли новый лик, —
И, души с душами, сплелись бы мы как звенья,
И стали б звёздами, блистая каждый миг!