А теперь она, рыдая, шлёт возлюбленному вдаль
То письмо, что раздирает сердце внемлющим, как сталь.
Слёзы гасят жгучий пламень, что зажгла её печаль,
И разорванная роза обнажает свой хрусталь.
«Из души письмо я выну, тело будет мне пером,
Горькой желчью напишу я, вспоминая о былом.
На листе трепещет сердце, как на сердце дорогом.
Сердце, к сердцу припадая, век останешься вдвоём!
Ты, мой свет необычайный, чародейных полный сил,
Без тебя темнеет сердце и сияние светил.
О, недаром взору мудрых мир неверностью не мил!
Без тебя меня безмерно гнёт печали истомил.
Разлучили нас навеки жизнь тревожная и рок,
Я чужда теперь веселью — веселивший так далёк.
Ах, оторванный от сердца, ты страдать его обрёк!
Что таил доселе разум, то в узоре этих строк.
Я, клянусь твоим сияньем, мертвецом тебя сочла,
И была палящей скорбью радость выжжена дотла;
Но узнала — жив, и к небу вознеслась моя хвала.
Прежний мрак уравновесить весть отрадная пришла.
В сердце весть проникла светом дорогого бытия,
И оно презрело раны обожжённые края.
Пусть к затерянной стремится грёза нежная твоя
И растёт любовь, что в сердце для тебя взрастила я.
Так пишу, но не опишешь всей истории моей,
Так язык иссохнет, правда станет вздором для ушей.
Помогла Фатман вначале; небеса молю о ней.
Снова мир меня терзает в злобной ярости своей.
И теперь, прибавив к горю горе горше во сто крат,
Он израненную ранить снова бедствиями рад.
Под конец меня он ввергнул в необорный этот ад.
Так, подосланные роком, нас случайности казнят.
До подножья этой башни не достигнет острый взор,
Вглубь скалы ведёт дорога, и стоит на ней дозор.
Смена вовремя приходит по угрюмым рёбрам гор,
Чужака хватая, стража превращается в костёр.
Знай, что способом особым начинают битвы тут.
Горше этого мне будет, коль тебя они убьют.
И сгорю, как от огнива загорающийся трут.
Так смирись, храбрец хоть сердцем, как утёс отвесный, крут!
Не хочу я, чтоб любимый так терзался и страдал.
Не подумай, что другому рок любовь твою отдал,
Не бывать тому вовеки! Обречённая меж скал,
Лучше брошусь я с обрыва или кинусь на кинжал.
Я, клянусь тобою, солнце, буду век твоей луной,
Я не дамся, если даже трое солнц придут за мной,
И скорей со скал низринусь в сумрак пропасти ночной.
Обратись, любимый, к небу с окрылённою мольбой!
Будь заступником пред Богом. Тяжко мне в краю земном,
Окружённой гулким ветром, влагой, прахом и огнём.
Окрыли меня, Всевышний, чтобы в сумраке и днем
Я с лучом не разлучалась и жила, как птица, в нём.
Без тебя погаснет солнце, ты ведь часть его огня,
Так сопутствуй же светилу, вечный жар его храня.
Буду зреть тебя, и сердце озарится у меня.
Жизнь горька, и смерть подходит, к темной пропасти маня.
Не страшит меня погибель. Возносясь к тебе душой,
Я любовь твою вобрала, и она во мне, со мной.
Хоть разлука ранит сердце и томит его тоской,
Не рыдай и не печалься, пламень сердца дорогой.
Мой родитель в затрудненье. Устремись туда, где он
Разъяренными врагами отовсюду окружён;
Бездочернему будь сыном и, сияньем озарён,
Помни деву, от которой мир слезами отделён.
Мой удел, достойный жалоб, мною ныне изъяснён,
Эта правда, тронув сердце, порождает долгий стон.
Скоро стану я причиной злого карканья ворон,
А пока жива я, будет взор твой влагой орошён.
Берегу я твой подарок, это чудо из чудес,
Символ радости, чей светоч неожиданно исчез.
Шлю герою покрывала, им подаренного, срез.
В гневе кружится над нами колесо семи небес».
Так любимому посланье дописала и потом
Край отрезала у шали, эту память о былом,
И открывшиеся косы чудным прянули ручьем.
Ворон пальмы ароматы развевал своим крылом.
В Гуланшаро возвратился к госпоже слуга опять,
Долгий путь он был способен во мгновенье совершать.
Он явился к Автандилу, не заставив долго ждать,
И восславил солнцеликий провиденья благодать.
Он Фатман с улыбкой молвил: «Я по милости твоей
Всё узнал, услуга эта мне сокровища ценней.
Пробил час. Приходит время. Надо рать сбирать скорей.
В царство каджей приведу я их нежданных палачей».
Отвечала: «В отдаленье от живых твоих огней
Мне в страдающее сердце заползет орда теней,
Но не думай обо мне ты, следуй помыслом за ней.
Если каджи всё узнают, будет справиться трудней».
И прислужников созвал он, коих дал ему Придон.
Повелел он: «Каждый мертвый днесь да будет воскрешён!
Мы желанное узнали. Вестью падший окрылён.
В прах врагов пора повергнуть, слышать горестный их стон.
Передайте Нурадину, что пришлось увидеть вам.
С ним пока я не увижусь. Путь мой дальний скор и прям.
Пусть, возвысив мощный голос, он готовится к боям.
Всё, чем ныне я владею, вам, служители, отдам.
Остаюсь теперь я вашим благодарным должником,
Расплачусь, когда с Придоном повстречаемся потом.
Ныне выдам, что с пиратов общим взяли мы трудом
Здесь я больше не имею. Покажусь я вам скупцом.
Не при мне мои богатства, не смогу раздать наград».
Тут корабль им подарил он и для каждого наряд
И велел: «Дорогой прежней вы отправитесь назад!
Вот письмо. Придону дайте, я писал, как брату брат!»
