Светлоликая писала: «Ты мне матери милей,
Посмотри, что мир содеял с бедной пленницей своей!
Он, терзающий мой разум, увеличил вихрь огней,
Но пришло твоё посланье, стало на сердце светлей.
От волхвов двоих спасла ты горевавшую в плену.
Ныне, каджами хранимых, я ворот не отомкну,
Ибо тысячи злодеев стерегут меня одну,
И мои не тронут стоны роковую тишину!
О каких ещё событьях написать возможно тут?
Дулардухт не возвратилась, каджи скоро не придут.
Но бесчисленные стражи замок зорко стерегут.
Будут поиски бесцельны и бесплоден всякий труд.
Кто искать меня приехал, жизнь цветущую казня,
Тот напрасно подвергает сердце ярости огня.
Всё же, солнце созерцавший, он счастливее меня,
И к нему питаю зависть я, не видящая дня.
Я тебе не рассказала нашей повести тогда:
Это стоило бы сердцу непосильного труда.
Пусть возлюбленный смягчится, или ждёт меня беда,
Напиши ему, пускай он не является сюда.
Без его мучений лютых здесь тоски довольно мне,
Коль его увижу мёртвым, я умру в двойном огне,
Мне никто помочь не сможет в этой дьявольской стране.
Да побьют меня камнями, если этой быть войне!
Ты велишь прислать что-либо для того, кто мной любим.
Шлю обрывок покрывала, мне подаренного им.
Дар его являлся взору наслажденьем неземным,
Хоть с моею долей чёрной он окраскою сравним».
