Веретено, челнок и иголка (Гримм; Снессорева)
| ← Настоящая невеста | Веретено, челнок и иголка | Умный мужик → |
| Оригинал: нем. Spindel, Weberschiffchen und Nadel. — Источник: Братья Гримм. Народные сказки, собранные братьями Гримм. — СПб.: Издание И. И. Глазунова, 1871. — Т. II. — С. 353. |
Жила бедная девушка, у которой умерли отец и мать, когда она была ещё малым ребёнком. На самом конце деревни жила её крёстная мать и зарабатывала себе хлеб тем, что пряла, ткала и шила. Старуха взяла к себе сиротку-крестницу, приучала её к работе и воспитывала в страхе Божьем. Когда девушке минуло пятнадцать лет, старуха заболела и, подозвав её к постели, сказала:
— Милое дитятко, чувствую, что конец мой приближается; оставляю тебе этот домик: тут тебе будет защита от ветра и непогоды; да ещё оставляю тебе веретено, челнок и иголку: этим ты можешь заработать себе хлеб.
Старуха положила руки на голову сиротки и благословила её.
— Не выпускай только Бога из сердца — и всё тебе будет хорошо, — были последние слова старухи, после чего она навеки закрыла глаза.
Когда её хоронили, бедная сиротка с горькими слезами шла за гробом, отдавая ей последнюю честь.
Теперь девушка стала жить одна в домике, была трудолюбива, усердно пряла, ткала и шила, и на всём, что она делала, лежало благословение доброй старухи. Лён словно сам в домике разрастался; кончит ли она ткань или ковёр, или кусок сукна, сошьёт ли рубашку — сейчас и покупатель является и даёт хорошую цену, так что сиротка нужды не знала да ещё и другим помогала.
В это время проезжал царевич по своей стране и выбирал себе невесту. На бедной он не мог жениться, а на богатой не хотел. В голове своей он такую мысль держал:
«Та девушка будет моею женою, которая в одно время и самая богатая, и самая бедная».
Приехал царевич в деревню, где сиротка жила, и, по обыкновению, спросил: «Кто здесь самая богатая и самая бедная невеста?» Назвали ему сперва самую богатую, а «самая бедная, — говорят, — должна быть та сиротка, которая живёт на самом конце деревни». Самая богатая сидела у ворот своего дома, в пышном наряде, и когда царевич подъезжал, то она встала, подошла к нему и низко поклонилась. Посмотрел царевич на неё и, не говоря ни слова, проехал мимо. Подъехал он к домику самой бедной — нет девушки за воротами, а сидит она в горнице. Он остановил лошадь и заглянул в окно, куда ясное солнышко загляделось, а девушка сидит за прялкой, прилежно прядёт. Она оглянулась, и когда заметила, что царевич на неё смотрит, она вся зарумянилась и, опустив глаза, продолжала прясть. Уж не знаю, нитка ли так ровно на этот раз тянулась, только красная девица всё тянула её до тех пор, пока царевич не уехал. Тогда она подошла к окну, отворила его и говорит себе:
— Как жарко в комнате!
А сама всё смотрела вслед за ним до тех пор, пока видны были белые перья на его шляпе.
Тогда красная девица опять села за работу и продолжала прясть. Вдруг пришли ей в голову слова, которые её крёстная мать не раз напевала, сидя за работой; припомнив эти слова, девушка стала напевать их про себя:
«Веретено, веретено, выходи вон,
Приведи мне жениха в дом».
Что за чудо? Веретено мигом выскочило из её рук и прямо в дверь. Девушка, от удивления, встала посмотреть ему вслед и видит: её веретено весело кружится по полю и тянет за собою блестящую золотую нитку. Немного погодя, веретено исчезло у неё из глаз. Красная девица, не имея веретена, взяла челнок, села за станок и принялась ткать.
Между тем веретено кружилось всё дальше и дальше, и тогда только нитки был конец, когда оно догнало царевича.
— Что я вижу? — закричал царевич. — Неужто веретено указывает мне дорогу? — и с этими словами повернул назад лошадь и поехал по золотой нитке.
А красная девица сидит за станком и напевает:
«Челнок, челнок, потоньше тки,
Жениха мне приведи».
Челнок мигом выскочил у неё из рук и прямо в дверь. От самого порога начал он ткать ковёр да такой распрекрасный, какого и пером не написать. По обеим сторонам ковра расцветали розы и лилии, а в середине, на золотой земле, расстилались зелёные ветки; между ними скакали зайцы и кролики, из-за них выглядывали головы оленей и ланей, а на ветках сидели разноцветные птицы и только что не пели. Челнок скачет то туда, то сюда, и всё словно вырастало само собой.
Челнок убежал; пришлось красной девице за иголку приниматься. Села она за шитьё, а сама держит иголку в руках и поёт:
«Иголка, иголка, ты остра и тонка,
Очисти мне дом для жениха».
Как выскочит иголка из её пальцев и давай летать по комнате словно молния, так и сверкает. Казалось, невидимые духи работали с нею: столы и скамейки покрылись зелёным сукном, стулья — бархатом, а на окнах повисли шёлковые занавеси. Не успела иголка всё привести в порядок, а девушка и видит уже в окно белые перья царевича, которого веретено по золотой нитке привело к домику. Слез он с лошади, по ковру вошёл в дом и когда вступил в горницу, то увидел молодую сиротку в бедненьком платьице, но она в нём блистала как роза в кусте.
— Ты самая бедная и вместе самая богатая, — сказал царевич, — ступай за мною и будешь моею женою.
Она молчала, но подала ему руку. Он поцеловал её, вывел из дома, посадил с собой на лошадь и привёз в царский дворец, где с большой радостью отпраздновали их свадьбу.
Веретено, челнок и иголку положили на хранение в царскую сокровищницу и содержали в великой чести.