[66-67]Великанъ-эгоистъ.
У одного великана былъ чудный большой садъ.
Заросшій зеленью и цвѣтами, онъ представлялъ красивое зрѣлище. Самымъ прелестнымъ мѣстечкомъ этого сада была большая зеленая лужайка, среди которой возвышались двѣнадцать персиковыхъ деревьевъ. Съ наступленіемъ весны деревья покрывались розовыми и бѣлыми цвѣтами. Среди ихъ вѣтвей порхали птички, которыя неустанно чирикали и пѣли чу́дныя пѣсни.
Какъ только кончались занятія въ школѣ, дѣти спѣшили въ садъ великана поиграть и послушать пѣвчихъ птичекъ.
— Ахъ, какъ здѣсь хорошо!—говорили они.
Дѣти не боялись великана, потому что его никогда не было дома. Говорили, что онъ уже семь лѣтъ гоститъ у своего друга на сѣверѣ и едва ли вернется домой.
Но вотъ въ одинъ прекрасный денекъ разнеслась вѣсть, что великанъ вернулся въ свой замокъ. И дѣйствительно, когда дѣти пришли въ садъ, великанъ страшно закричалъ на нихъ:
— Какъ вы смѣете ходить въ чужой садъ? Онъ принадлежитъ мнѣ, и никто не имѣетъ права распоряжаться въ немъ.
И великанъ построилъ кругомъ сада высокую стѣну, а на входныхъ воротахъ сдѣлалъ надпись: „Всѣхъ нарушителей права собственности я буду преслѣдовать закономъ“.
Великанъ былъ страшнымъ эгоистомъ, т.-е. любилъ только самого себя, а до другихъ ему не было никакого дѣла.
Съ того времени у дѣтей не стало хорошаго мѣстечка для игръ. Игры на пыльной дорогѣ имъ не нравились.
— Какъ хорошо было тамъ!—грустно говорили они, смотря на высокую стѣну сада и вспоминая свои игры въ немъ.
Съ наступленіемъ весны вся окрестность разукрасилась зеленью и красивыми цвѣтами. Лишь въ саду великана не таялъ снѣгъ. Высокая каменная стѣна и густыя вѣковыя деревья дѣлали этотъ садъ погребомъ. Въ саду было мертво. Птицы не оглашали его своимъ пѣніемъ, дѣти не рѣзвились въ немъ, и даже зелень не появлялась, только снѣгъ да морозъ радовались своему покою.
— Да, здѣсь хорошій пріютъ для насъ!—говорили они.
Холодный вѣтеръ часто приходилъ къ нимъ въ гости и потѣшалъ хозяевъ своимъ пѣніемъ и танцами, завывая по саду и кружась вихремъ вокругъ деревьевъ.
— Странно, почему это весна забыла мой садъ,—говорилъ эгоистъ-великанъ, смотря на холодный садъ изъ окна своего замка.
Великанъ былъ правъ; весна не приходила въ его садъ, а наступившее лѣто только слегка покрыло зеленью нѣкоторыя деревья его сада.
Такъ прошелъ цѣлый годъ; въ саду великана была постоянная зима. И великанъ не могъ понять, отчего это происходитъ.
Какъ-то весеннимъ утромъ великану почудилось, что гдѣ-то играетъ чу́дная музыка. „Навѣрное, королевскій полкъ проходитъ мимо“, подумалъ великанъ. Но королевскій полкъ на самомъ дѣлѣ не проходилъ и
[68-69]музыка не играла. Просто-напросто подъ окномъ великана запѣла случайно залетѣвшая сюда коноплянка. Великанъ же такъ давно не слыхалъ пѣнія птицъ, что оно теперь показалось ему прекраснѣйшей музыкой.
Великанъ отворилъ окно и выглянулъ. Обычнаго завыванья вѣтра не было, а чрезъ растворенное окно доносилось нѣжное благоуханіе весны.
— Наконецъ-то настала весна!—воскликнулъ великанъ и вышелъ въ садъ. Но только повернулъ онъ налѣво, какъ увидѣлъ слѣдующее. Сквозь маленькое отверстіе въ стѣнѣ дѣти пролѣзли въ садъ и засѣли на деревьяхъ. Каждый малышъ избралъ себѣ по дереву. Садъ какъ будто такъ обрадовался дорогимъ гостямъ, что, казалось, мгновенно расцвѣлъ. Деревья зазеленѣли, цвѣты улыбались изъ травы, а птицы весело защебетали. Это была чудная картина. Великанъ остолбенѣлъ. Онъ не могъ оторваться отъ восхитительнаго зрѣлища. Случайно его взоръ упалъ на отдаленный уголокъ сада. Тамъ, близъ дерева, стоялъ маленькій мальчикъ и плакалъ. Онъ никакъ не могъ взобраться на дерево. И бѣдное дерево все еще было покрыто снѣгомъ. Великанъ былъ растроганъ. Его сердце вдругъ растаяло.
— Неужели я былъ такимъ эгоистомъ, что не пускалъ дѣтей въ садъ!—сказалъ онъ.—Теперь мнѣ ясно, отчего весна не приходила сюда. Отнынѣ я уничтожу эту стѣну и сдѣлаю свой садъ постояннымъ мѣстомъ для игръ дѣтей.
Великанъ пошелъ къ тому мѣсту, гдѣ стоялъ плачущій малютка. Дѣти увидали его и, испугавшись, бросились бѣжать. Великану показалось, что садъ принялъ свой прежній зимній видъ.
Тихо подкравшись къ мальчику, великанъ осторожно поднялъ его и посадилъ на дерево. Въ этотъ моментъ великану показалось, что дерево зацвѣло, а вблизи
[70-71]запѣли птички. Малютка, обрадованный, что его подсадили на дерево, протянулъ свои ручонки и поцѣловалъ великана. Дѣти въ отверстіе стѣны наблюдали за великаномъ. Они были очень удивлены, что онъ не сердится на нихъ, и полѣзли опять въ садъ. А съ ними какъ будто вернулась и весна.
— Ну, дѣтки, всегда играйте въ этомъ саду: онъ вашъ,—сказалъ великанъ.
Съ этими словами онъ пошелъ ко двору и, взявъ тамъ громадную кирку, началъ разрушать ею стѣну. Потомъ онъ сталъ играть съ дѣтьми и цѣлый день провелъ съ ними. Когда же прощался съ дѣтьми, то замѣтилъ, что того малютки, котораго онъ посадилъ на дерево, не было среди нихъ.
— Гдѣ же тотъ мальчикъ, котораго я подсаживалъ?—спросилъ великанъ у дѣтей.
— Мы не знаемъ, гдѣ онъ живетъ, и никогда его раньше не видали,—отвѣтили дѣти.
Великанъ опечалился: онъ такъ полюбилъ малютку.
Съ этого времени дѣти каждый день приходили играть въ садъ великана. Добрый великанъ игралъ съ ними и забавлялъ ихъ. Онъ тосковалъ только по своемъ первомъ другѣ-малюткѣ.
— Ахъ, какъ мнѣ пріятно было бы увидѣть его!—говорилъ нерѣдко великанъ.
Прошло много лѣтъ. Великанъ постарѣлъ и потерялъ силы. Съ дѣтьми онъ уже не игралъ, но, сидя въ большомъ креслѣ, любовался ихъ играми.
— Вы знаете, у меня много прекрасныхъ цвѣтовъ, но дѣти прекраснѣе ихъ, и я больше всего люблю ихъ,—говорилъ великанъ своимъ знакомымъ.
Разъ зимнимъ утромъ великанъ взглянулъ въ окно, выходившее въ садъ. Вдругъ онъ замѣтилъ, что въ отдаленномъ углу сада стоитъ дерево, покрытое нѣжными бѣлыми цвѣтами. Великанъ изумился. Приглядѣвшись попристальнѣе, онъ увидѣлъ подъ деревомъ того самаго малютку, котораго много лѣтъ тому назадъ подсаживалъ на дерево.
Сердце великана встрепенулось. Обрадованный, онъ бросился къ малюткѣ. Но, подбѣжавъ къ нему, онъ остановился и гнѣвно вскричалъ:
— Кто тебя ранилъ? Какъ смѣли обидѣть тебя?
Ручонки ребенка были въ крови. На его ножкахъ также виднѣлась кровь.
[72-73]
— Кто, кто тебя ранилъ?—кричалъ взволнованно великанъ.—Отвѣчай мнѣ, я сейчасъ пойду и изрублю мечомъ того.
— Это—не настоящія раны, это—раны для испытанія твоей любви ко мнѣ,—тихо отвѣтилъ малютка.
— Кто ты?—спросилъ его великанъ.
Малютка улыбнулся и отвѣтилъ:
— Ты сдѣлалъ доброе дѣло, позволивъ мнѣ играть въ твоемъ саду. Твое сердце растопилось и съ тѣхъ поръ твой садъ сталъ раемъ для дѣтей. Сегодня же я возьму тебя въ мой садъ, который зовется Раемъ. И мы будемъ тамъ навсегда…
Великанъ благоговѣйно склонилъ колѣни предъ малюткой и палъ ницъ…
Послѣ уроковъ дѣти прибѣжали въ садъ великана и стали играть. Одинъ мальчикъ забѣжалъ къ цвѣтущему дереву и споткнулся. Взглянувъ наземь, онъ вскрикнулъ. Дѣти бросились къ нему и нашли подъ деревомъ мертваго великана.
Оскаръ Уайльдъ. Замѣчательные разсказы и сказки. — М.: 1908.