Введение в археологию. Часть I (Жебелёв)/IV

[31]
IV.

11. Наиболее надежный путь для этого — ретроспективный обзор того, что̀ сделано в области той или иной науки в предшествующие теперешнему этапы ее развития. Ученый исследователь в уроках прошлого, в его положительных и отрицательных сторонах, короче говоря, в истории своей науки, всегда почерпнет для себя много полезного и живительного.

Археология — наука молодая. Она сравнительно недавно могла бы отпраздновать лишь столетний юбилей своего существования. Археология — наука, выросшая и развившаяся преимущественно в течение прошлого и наступившего за ним настоящего века. Нужно подчеркнуть, однако же, теперь, что рост археологии шел „не по дням, а по часам“ в силу, как мы увидим, благоприятно сложившихся для этого обстоятельств. Таким образом, рост этот был естественный, а не искусственный, и подготовлен он был теми успехами, [32]каких достигло археологическое знание к началу XIX в. и о главных сторонах которых речь была выше.

Мы видели, что, начиная уже с эпохи Возрождения, внимание лиц, интересующихся вещественными памятниками прошлого, направлено было, главным, почти исключительным, образом, на греко-римскую, древность. В этом направлении, уже к началу XIX в., сделано было очень много, и в смысле материального обогащения археологии памятниками древности и в отношении научной разработки этих памятников. Поэтому неудивительно, что из всех отделов археологии, „классический“ отдел ее оказался наиболее подготовленным к тому, чтобы из него могла создаться строго-научная дисциплина. И действительно, XIX в. может быть назван веком классической археологии с таким же правом, с каким называют его веком естествознания, техники и т. п. Все остальные отделы археологии обособились и выделились в самостоятельные научные дисциплины лишь тогда, когда классическая археология могла считать себя уже вполне созревшею; все эти отделы вырабатывались на ее основе. Поэтому читателя не должно удивлять, что в дальнейшем обзоре придется говорить, главным образом, об успехах классической археологии, ибо успехов этих было всего больше и дали они наиболее осязаемые и ценные, в научном отношении, результаты. Мы считаем себя, однако, в праве сократить до минимума обзор успехов, достигнутых классической археологией в XIX и в начале XX в., так как можем рекомендовать вниманию читателя превосходную книгу на этот сюжет, где он изложен и полно и компетентно и увлекательно. Эта книга написана была покойным профессором Страссбургского университета Ад. Михаэлисом (Ad. Michaelis). В первом ее издании, появившемся в 1906 г. (Лпц.) она носила заглавие „Die archäologischen Entdeckungen des neunzehnten Jahrhunderts“; во втором издании, 1908 г., она озаглавлена: Ein Jahrhundert kunstarchäologischer Entdeckungen[1]• Главным предметом книги служит, по словам автора, „археология заступа и ее результаты“, причем под археологией оын разумеет только художественную археологию, привлекая лишь при случае продукты культуры без ясно выраженного художественного характера. Книга распадается на 11 глав, носящих такие заглавия: Сведения о произведениях античного искусства к концу XVIII в.; Наполеоновский период; новооткрытая Греция; этрусские гробницы и античная живопись; открытия на Востоке; греческие святилища; античные [33]города; доисторический период и ранняя Греция; отдельные открытия в классических странах; отдельные открытия за пределами классических стран; открытия и наука. Все главные успехи, каких достигла классическая археология за более, чем столетний период ее развития, нашли в изложении Михаэлиса достаточно и полное и ясное выражение (лишь об успехах, достигнутых классической археологией у нас в России, даются скудные сведения); все важнейшие проблемы, которые ставила на разрешение археологическая наука в XIX в., намечены и раз‘яснены обстоятельно и беспристрастно. Книга Михаэлиса одна из тех книг, знакомство с которой необходимо всякому археологу, хотя бы его интересы вращались и не в области специально классической археологии. Более того: книгу Михаэлиса с удовольствием и интересом прочтет всякий просвещенный читатель — настолько она содержательна и занимательна. Если бы нашелся человек, который для нового издания книги присоединил к ней, к качестве приложения, и необходимый библиографический указатель, мы имели бы в ней незаменимое справочное пособие[2].

В то время как Винкельман и стоявшие под его непосредственным воздействием лица создавали основы строго-научной археологии, а в тиши кабинетной работы росли люди, ставившие себе разрешение ее дальнейших задач, на арене мировой истории совершались события, оказавшие большое влияние на последующий ход развития археологических знаний, и притом в благоприятном для него смысле. В ту эпоху, когда вся Италия, с ее археологическими сокровищами, оказалась под властью Франции, когда французская армия проникла в Египет, когда все европейские государства охвачены были длительными и чреватыми по своим последствиям войнами, неизбежно, должны были выработаться новые формы общения между отдельными науками, пасть преграды, мешавшие до тех пор такому общению, исчезнуть казавшиеся прежде непреодолимыми затруднения. Военная гроза, долго свирепствовавшая в начале XIX в. над Европой, конечно, не была благоприятна для развития науки и искусства, но эта же гроза сыграла благотворную роль для археологической деятельности, сфера которой чрезвычайно [34]расширилась и которая стала получать более или менее планомерную организацию. Два события, в особенности, придали археологии новое направление: а) об‘единение наиболее знаменитых античных произведений Европы в одном месте, в Париже и б) „переселение“ скульптур Парфенона с афинского акрополя в Лондон. Во время Наполеоновских войн, веденных в Италии, ее музеи были ограблены; из каждого последующего победоносного похода своего Наполеон посылал предметы древности в Париж. Там, по его плану, должен был быть создай „Центральный Музей“, или „Музей Наполеона“, к организации которого, как мы упоминали, привлечен был Висконти. Этот „мировой музей“ должен был, разумеется, оказать мощное влияние на французскую археологию. „Переселение“ скульптур Парфенона в Лондон было непосредственным результатом поражения понесенного французами в Египте и нового под‘ема политической мощи Англии.

Благодаря тому политическому значению, какое Англия получила, английскому посланнику при Оттоманском дворе, лорду Эльгину, удалось получить от турецкого правительства разрешение сначала зарисовывать и формовать памятники древности, находившиеся в подвластных туркам Афинах, а затем и увести с афинского акрополя значительное количество первоклассных мраморных скульптур в Лондон, где они были помещены в Британский Музей. Лишь с того времени ученым археологам, художникам и любителям искусства явилась возможность изучать шедевры греческого искусства и составить себе о нем надлежащее представление: ранее, как мы видели, изучение его покоилось почти исключительно на римских копиях. Знакомство со скульптурами Парфенона направило всю будущую задачу археологии на собирание и исследование оригинальных созданий греческого искусства, так как ученые теперь ясно сознали, что лишь изучение оригиналов, а не копий с них, должно быть поставлено во главу угла археологической науки.

Из французских ученых конца XVIII и первой четверти XIX в. особенно замечателен своею кипучею и разностороннею деятельностью Миллэн (Millin), занимавшийся изучением и местных французских древностей (Antiquités nationales, 1790—98), и римских памятников южной Франции (Voyage au midi de la France, 1807—11), и греческими вазами южно-италийского происхождения (Tombeaux de Canose; Tombeaux à Pompéi — оба труда вышли в 1812 г.). В других своих трудах Миллэн выступает как истолкователь различных памятников старины (Monuments antiques, 1802; Peintures de vases antiques, 1808; о переиздании последнего труда С. Рейнаком речь ниже). Миллэну же принадлежит честь основания археологических журналов (Magasin encyclopédique, [35]1795—1816; Annales encyclopédiques, 1816—1818), художественных словарей (Dictionnaire de la fable, 1800: Dictionnaire des beaux-arts, 1806), справочных пособий; „Galerie mythologique“ Миллэна, вышедшая в 1811 г., в течение долгого времени, несмотря на все несовершенство, в смысле научной точности, воспроизведения в ней памятников, была полезным пособием). Наряду со всеми этими изданиями, необходимо упомянуть и о первых попыткак графической реконструкции античных памятников, предпринятых Катрмером де Кенси (Quatrèmere de Quincy), в его больших трудах „Jupiter Olympien“ (1814) и „Monuments restitués“ (1826 сл.). Реконструкции Катрмера де Кенси, исполненные им на основании свидетельств литературных источников и имеющих отношение, — с точки зрения содержания, или формы — к реставрируемым памятникам аналогичных памятников вещественных, имеют, конечно, теперь лишь историческое значение, но они послужили прообразом подобного же рода „реконструкциоиыых“ работ для последующих исследователей.

Следует еще упомянуть, что французская экспедиция в Египет 1799 г., в которой участвовал целый штаб ученых различных специальностей, привела не только к дешифровке иероглифов, но и вызвала появление в свет первого обстоятельного описания Египта и его памятников, что̀, в свою очередь, положило начало египтологии, как особой дисциплине, пышно затем, в течение XIX в., расцветшей.

Англичане и в начале XIX в. продолжали производить исследования на почве Греции. Из числа их Додуэл (Dodwell) и Джель (Gell) проследили, от Италии до Малой Азии, остатки тех из древнейших архитектурных сооружений, сложенных из полигональных камней, которые, долгое время, слыли под именем киклопических стен[3], а полковник Мартин Лик (Leake) в своей „Топографии Афин“ (1821)[4] положил основу первому обстоятельному и систематическому изучению афинской исторической топографии.

К началу же XIX в. относится и первая организация двух международных археологических предприятий в Греции: исследование остатков храмов на острове Эгине и в Фигалии (в Аркадии). Датчанин Брёндстед (Bröndsted) и его друзья немцы, архитектор Галлер фон Галлерштейн (Haller von Hallerstein) и пейзажист Линк (Linckh), эстляндский уроженец, барон Штакельберг (Stackelberg), к которым примкнуло в Афинах несколько англичан, [36]предприняли, в 1811—12 гг., планомерные раскопки храма, расположенного на возвышенности Эгины; открытые при раскопках храма его фронтонные изваяния, при посредстве Галлера и скульптора Мартина Вагнера, были приобретены баварским кронпринцем Людвигом и вошли в состав Мюнхенской Глиптотеки. В 1812 г., при особенно энергичном участии Штакельберга, произведены были раскопки храма Аполлона в Фигалии: скульптурное убранство храма попало в Британский Музей. Обстоятельные и планомерные исследования на Эгине и в Фигалип, поставленные на вполне научной базе, хотя и произведенные без надлежащего еще технического приспособления, — исследования, в которых приняли участие археологи, архитекторы и художники, были первыми ласточками тех многочисленных, широко поставленных и в совершенстве выполненных археологических раскопок, которые, в течение XIX в., достигли такого пышного процветания и привели к таким выдающимся результатам. Отчет Штакельберга о фигалийских раскопках (Stackelberg, Der Apollontempel zu Bassae in Arcadien und die daselbst ausgegrabenen Bildwerke, Рим 1826), равно как и его последующее сочинение о древне-греческих некрополях (Die Gräber des Hellenen, Берлин 1837) были первым образцами правильно задуманных и более или менее научно выполненных отчетов об археологических раскопках.

Подобно тому, как поход Наполеона в Египет привел к первому обстоятельному ознакомлению ученого мира с египетскими памятниками, так предпринятая, в 1829 г., французским правительством „Морейская экспедиция“ в Архипелаг познакомила нас с одним из наиболее достопримечательных центров древне-эллинской религиозной и общественной жизни, ч с Олимпией. При произведенных там раскопках установлено было местоположение храма Зевса, причем некоторые остатки его скульптурного убранства перевезены были в Лувр[5].

Из ученых археологов, оказавших, наряду с упомянутым выше Висконти, особенно мощное влияние на дальнейшую разработку, в духе Винкельмана, археологии, нужно выделить Георга Цоэгу (Zoega). По происхождению, он был датчанин, хотя предки его были итальянцы. Пройдя школу у Гейне в Гёттингенском университете, Цоэга, в начале 80-х гг. XVIII в., попал в Рим, где вскоре и стал главным руководителем, советчиком и наставником всех стекавшихся отовсюду в Рим ученых, художников и любителей [37]искусства, явившись в этом отношении прямым преемником Винкельмана[6]. К кружку Цоэги в Риме принадлежал, между прочим, Вильгельм Гумбольдт, также учившийся ранее у Гейне, а затем стоявший в тесном общении с „Веймарцами“; бывший в 1802—8 гг. немецким посланником в Риме, знаменитый историк Нибур; Бунзен, составивший, в сотрудничестве с другими учеными, первое научное описание Рима (Bunsen, Beschreibung der Stadt Rom, 1830—42). Но в особенности плодотворное влияние Цоэга и его сподвижники оказали на одного из великих археологов-классиков XIX в., бывшего затем профессором Берлинского университета, Эдуарда Гергарда (Gerhard), прочно обосновавшегося в Риме с 1819 г. В течение долголетнего пребывания в Италии, Гергард приобрел великолепное знакомство с ее памятниками. Он дал (в сотрудничестве с Панофкою) описание античных скульптур Неаполя, но, в особенности, сосредоточил свое внимание на изучении греческих ваз, которые тогда стали появляться в изобилии в результате открытых многочисленных этрусских некрополей. Отчет Гсргарда о раскопках в Вульчи (Rapporto volcente, 1831) впервые установил хронологию греческих расписных ваз, в общих чертах сохраняющую свое значение по сие время. Под влиянием бывших в то время мифологических теорий Крейцера, Гергард обращал главное внимание на содержание памятников, уделяя значительно меньше места их стилистическому анализу. Незабвенную услугу археологии Гергард оказал своим трудами, дающими сопоставление и каталогизацию рассеянных и большею частью неизданных памятников искусства и художественного ремесла, главным образом, ваз[7] и этрусских зеркал[8].

Гергард обладал редким организаторским талантом. Он прекрасно сознавал, что, при занятиях археологией, по свойству подлежащего ее ведению материала, рассеянного по разным местам, важное значение имеет об‘единенная систематическая работа. Еще в 1825 г. об‘единились, под руководством Гергарда в „Гиперборейско-римское общество“ (Società iperborea-romana) проживавшие [38]в Риме немецкие ученые, к которым присоединился вернувшийся из Греции Штакельберг. По возвращении в Германию, Гергард явился основателем одного из важнейших периодических археологических органов XIX в. „Археологической Газеты“ (Archäologische Zeitung), и Берлинского Археологического Общества, которое, начиная с 1841 г., стало регулярно издавать ежегодно появлявшиеся ко дню рождения Винкельмана так наз. программы, посвященные его имени (Winckelmannsprogrammen), где подвергались обсуждению различные вопросы из области классической археологии, или издавались впервые относящиеся к ней памятники[9]. Еще бо̀льшая заслуга Герарда заключалась в том, что ему удалось осуществить идею, высказанную Велькером в 1819 г., — создать международный „Институт археологической корреспонденции“. Целью Института было собирание, регистрация и быстрое опубликование сильно увеличивавшегося, рассеянного археологического материала путем совместной работы многих членов Института и его корреспондентов. Институт должен был быть международным, причем его местопребыванием избран был Рим. Istituto di corrispondenza archeologica открыт был в Риме 21-го апреля 1829 г. Услуги, оказанные им археологии, неоценимы. Трудами его членов пущена была в научное обращение масса неизданного до тех пор материала, в особенности, на первых порах, греческих ваз, так как находки их в то время были чрезвычайно обширными, а также и других памятников. Материал этот издавался и обсуждался в печатных органах Института: в его Monumenti inediti, Annali и Bulletino. Но еще более важное значение Института было научно-образовательное: целый ряд археологов-классиков XIX в. завершил в нем свое образование и усовершенствовал свою научную подготовку, причем это относится в равной степени как к немецким археологам, так и к археологам других национальностей. По справедливости, Институт должен быть признан главным центром классической археологии XIX в.[10].

Современником Гергарда был другой выдающийся немецкий ученый, гёттингенский профессор Карл Отфрид Мюллер (К. O. Müller), несмотря на свою короткую жизнь (умер в 1840 г., 43 лет от роду), успевшим сделать очень много. К. О. Мюллер был на редкость разносторонний, богато одаренный человек, стремившийся к [39]всестороннему исследованию античного мира и особенно много сделавший для его археологии. В 1830 г. он издал в свет свое „Руководство по археологии искусства“ (Handbuch der Archäologie der Kunst; последнее 4-е издание, в переработке Велькера, вышло в Штуттгарте в 1878 г.), в 1832 г. — „Памятники древнего искусства“ (Denkmäler der alten Kunst, 3 издание, в обработке Wieseler'a, в 1876—81 г.г.). Достаточно пересмотреть бегло содержание „Руководства“ К. О. Мюллера, чтобы убедиться, какое богатство материала оно содержит и в какой ясной системе материал этот изложен. „Введение“ посвящено „теоретическим вопросам“ (понятие искусства, его законы, его подразделение). За „Введением“ следует „История искусства древности“ с древнейших времен, причем впервые в этой истории нашло себе место не только греческое и греко-римское искусство (до начала Средневековья), но и искусство „не греческих народов“ (египтян, ассиро-вавилонян, финикиян и соседних с ними племен, персов и индийцев). Далее идет „Систематическое обсуждение античного искусства“: географическое распределение памятников античного искусства и его „тектоника“ (архитектура, утварь, скульптура и ее различные материалы, живопись и ее подразделения), „формы пластического искусства“ (человеческая фигура — нагая и одетая), „сюжеты пластического искусства“ (мифологические, героические, жанр, портрет, живая и мертвая натура, пейзаж, орнамент). Такого полного, обстоятельного, стройного, увлекательно изложенного, основанного на тщательном изучении источников — и письменных и вещественных — и литераратѵры предмета изложения античной археологии, какое представляет собою „Руководство“ К. О. Мюллера, наука до тех пор не имела. Поэтому не удивительно, что появление „Руководства“ встречено было в ученых кругах с энтузиазмом. По книге К. О. Мюллера учились многие поколения и археологов и историков и филологов, к ней постоянно обращались за справками, из нее почерпали темы для специальных исследований. Можно утверждать, что книга К. О. Мюллера для своего времени имела такое же значение, какое, за 70 слишком лет до того, выпало на долю „Истории искусства древности“ Винкельмана, с тою, однако, разницею, что К. О. Мюллеру явилась возможность привлечь в сферу своего исследования значительно большее количество матерала, чем это было доступно для Винкельмана. Не только в настоящее время, но уже давно, даже в пору последнего издания „Руководства“, оно устарело: слишком большое приращение материала за последние 50—60 лет получила археология, а отчасти изменился, и в существенных пунктах, метод его исследования. Поэтому для справок книга К. О. Мюллера более не пригодна; тем не менее проштудировать ее [40]должен всякий археолог — так много поучительных, трезвых мыслей в книгу вложено, так систематически-стройно все рассуждения автора построены, с такою любовью к делу и с таким пониманием основных сторон его К. О. Мюллер подошел к своему заданию. В этом отношении все последующие попытки — о них речь впереди — дать общее руководство по археологии и в малой степени не могут итти в сравнение с тем, по истине замечательным, делом, какое выполнено было К. О. Мюллером, выполнено, для своего времени, блестяще. Что касается „Памятников античного искусства“ К. О. Мюллера, то это был, в сущности, первый учено-учебный атлас, по образцу которого стали создаваться последующие пособия этого рода (недостатком атласа К. О. Мюллера, не зависевшим, конечно, от его составителя, было то, что воспроизведения в нем памятников даны были не на основании неизвестных еще в то время фото-механических способов, а по рисункам, исполненным Эстерлеем). Отличительной чертой всей ученой деятельности К. О. Мюллера было то, что он, в равной мере, способен был уделять внимание как общему, так и частностям, что он умел мастерски схватить проблемы археологии в связной картине ее развития и, вместе с тем, с жаром отдаться изучению детальных вопросов. Ученый энтузиазм К. О. Мюллера и свел его преждевременно в могилу: при списывании надписей в Дельфах, под палящими лучами солнца, его постиг солнечный удар, вызвавший кратковременное заболевание, от которого К. О. Мюллер скончался в той стране, восторженным поклонником и глубоким знатоком прошлого которой он был[11].

Наряду с К. О. Мюллером главными представителями классической археологии в 40-х и 50-х г.г. XIX в. в Германии были Велькер (Fr. Welcker) и Отто Ян (Jahn). Велькер не обладал такими разносторонними дарованиями, как К. О. Мюллер, но он превосходил его более сильно развитым художественным чутьем и вкусом, уподобляясь в этом отношении Винкельману. Самою сильною стороной Велькера было уменье всесторонне и глубоко истолковывать памятники искусства с точки зрения их содержания, на основании внимательного изучения греческой мифологии. Главные работы Велькера об‘единены в пяти томах его „Alte Denkmäler“ (Гёттинген 1849—64; I т. фронтонные группы и иные греческие группы и статуи. II т. — Барельефы и резные камни. III т. — Картины на [41]греческих вазах. IV т. — Росписи Геркуланея и Помпеи. V т. — Статуи, барельефы и вазовые картины)[12]. В противоположность Велькеру, Отто Ян, отличавшийся разносторонними дарованиями (между прочим, занимался и новою литературою и историею музыки), был более склонен к разработке художественно-исторических и стилистических проблем, умел прекрасно ориентироваться в большом, иногда трудно обозримом материале, выделить из него наиболее существенное и на этом существенном дать исчерпывающее, ясное и тонкое объяснение того или иного вопроса. Ян был не только глубоким ученым, но, по отзывам лиц, учившихся у него в Боннском университете, и образцовым учителем[13].

Нужно быть справедливым: немецкая наука по классической археологии первой половины XIX в., блещущая такими именами, как Гергард, К. О. Мюллер, Велькер и Ян, имела руководящее значение и давала тон и направление ученым всех других национальностей. Она оказала, между прочим, сильное влияние и на французскую археологическую науку, многие из деятелей которых принадлежали к составу Института археологической корреспонденции. В числе их нужно отметить имена: исследователей ваз Ленормана и де-Витта (Ch. Lenormant et J. de Witte, Elite des monuments céramographiques. Matériaux pour l'histoire des religions et des moeurs de l'antiquité, 3 тт. Пар. 1844—58), герцога Люиня, составившего большое собрание ваз (H. D. de Luynes, Description de quelques vases peints étrusques, italiotes, siciliens et grecs, Пар. 1840), Рауль Рошетта (Raoul Rochette, Monuments inédits d'antiquité figurée grecque, étrusque et romaine, Пар. 1833). Для изучения памятников „grand art“, в особенности греческой скульптуры, чрезвычайно плодотворна была деятельность хранителя Лувра, графа Шарля Кларака (Clarac), который возымел впервые смелое намерение издать, в контурных рисунках, все наиболее достопримечательные в то время античные статуи и рельефы, с об‘яснительным к ним текстом (Musée de sculpture antique et moderne, 11 т.т., Пар. 1826—53).

Из английских ученых первой четверти XIX в. следует выделить Миллингена (J. Millingen), одного из основателей Римского Института; он издал много греческих расписных ваз, хранившихся в различных частных собраниях (Peintures antiques de vases grecs, Рим 1817; Ancient unedited monuments. Painted greek vases from collections in various countries principally in Great Britain, Лонд. [42]1822). В Италии продолжаемы были работы по каталогизации римских музеев (особенно важно было издание Museo Gregoriano, 1842), исследования Этрурии (Fr. Inghirami, Monumenti etruschi o di etrusco nome, 10 тт., Фьезоле 1821—26; Micali, Monumenti inéditi, 1821). Политическая обстановка — раз‘единение Италии — не могла благоприятствовать успешному развитию там археологических занятий.

В этом отношении в значительно более счастливом положении оказалась Греция, после того, как она, в результате освободительной войны (1821—33), избавилась от турецкого ига. Интерес к славному прошлому Греции пробудился тогда чрезвычайный, сначала среди иноземцев, потом среди самих греков. Уже в 1831 г. немецкий ученый Фридрих Тирш (Thiersch) приехал в Афины, завязал там тесные связи с местным населением, об‘ездил значительную часть Греции и начал даже небольшие раскопки в Дельфах. Систематическая археологическая работа в Греции началась, однако, со времени основания Греческого королевства, и первым деятелем здесь оказался немец, Людвиг Росс (Ross), назначенный генеральным эфором (инспектором) древностей. Недолго оставался Росс на своем посту, но успел сделать много: он расчистил афинский акрополь, произвел при этом несколько пробных раскопок, давших возможность уже тогда установить на нем несколько культурных слоев, восстановил на акрополе храм Победы, собрал и опубликовал много надписей, издал па греческом языке „Руководство“ К. О. Мюллера, наконец, предпринял ряд путешествий по Греции, по островам Архипелага, описание которых и по сие время читается с захватывающим интересом (Reisen und Reiserouten in Griechenland, 1841; Inselreisen, 1840—52; перепечатано в I т. „Klassiker der Archäologie“, Галле 1912—13). Росс был первым профессором археологии в только что основанном тогда Афинском университете. Его коллега, профессор латинской филологии, Удьрихс (Ulrichs), предпринял путешествие по Средней Греции и подготовил почву для последующих исследований в Дельфах (Reisen und Forschungen in Griechenland, 1840).

Со времени освобождения Греции путешествия по ней европейских ученых участились, что̀ неизбежно должно было повести к археологическому изучению прошлого Греции. Эрнст Курциус (Curtius), в середине XIX века, совершил путешествие по южной Греции, описание которого дано им в его классическом труде „Peloponnesos“ (2 тт., Лпц. 1851—2). Несколько позже Конце (A. Conze) посетил острова Фракийского моря, т.-е. северной части Архипелага (Reise auf den Inseln des thrakischen Meeres, Ганновер 1860). Из археологических путешествий, предпринятых французами, [43]особенно богатые результаты дало путешествие, предпринятое в 40-х г.г. XIX века, энергичным Леба (Lebas), который привлек в сферу своих интересов не только Грецию, но и Малую Азию, причем ему удалось собрать много неизвестных до тех пор надписей (Voyage archéologique en Grèce et en Asie Mineure, Париж 1847—48; продолжение этого труда появилось позже, в обработке Фукара и Ваддингтона).

В 50-х и 60-х г.г. продолжались археологические исследования отдельных областей и местностей Малой Азии французскими и английскими учеными. Перро и его спутники исследовали Галатию, Вифинию и отчасти другие области[14], Ланглуа—Киликию[15], Феллоус—Ликию[16], Ньютон—Галикарнасс и Книд[17].

Мало-по-малу взоры ученых стали обращаться и на более отдаленные страны Востока — Месопотамию и Персию. Еще в первые десятилетия XIX века английские путешественники открыли развалины Ниневии на Тигре (на месте теп. Куюнджика), тщательно исследованные в описываемое нами время Лэярдом[18]. Французы производили раскопки вблизи Хорсабада[19].

В 40-х г.г., по почину французского министерства иностранных дел, предпринято было большое путешествие в Персию Фландэном и Костом, давшими в своем описании воспроизведения памятников не только древней, но и новой Персии[20]. Было определено положение и общий план Персеполя и его дворцов, найдены интересные скульптуры, реконструирована тронная зала Ахеменидов. Палестина, в виду ее особого для христианского мира значения, с давних пор привлекала к себе внимание путешественников. На научную почву археологическое исследование Св. Земли встало с тех пор, как ее посетил, в конце 30-х годов, американец Робинсон, оставивший дневник своего путешествия, в особенности же когда было учреждено международное специальное общество для исследования Палестины. Palestine Exploration Fund[21]. Были исследованы и [44]сопредельные с нею страны: Финикия, по почину Наполеона III, снарядившего туда экспедицию, с Ренаном во главе[22], и Сирия, где путешествовал Вогюэ[23]. Для археологии восточной части Малой Азии и прилегающих к ней областей Кавказа и Персии продолжали оставаться руководящими многотомные труды Тексье[24].

На африканском побережье преимущественное внимание археологов продолжал привлекать Египет. За тоскано-французской экспедицией, в конце 20-х годов, под руководством Розеллини[25], последовала, в 40-х г.г., большая прусская экспедиция, под руководством Лепсиуса[26], затем экспедиция Бругша и Дюмихена[27]. Наряду с немцами, работал в Египте француз Мариетт, открывший Серапеум в Мемфисе[28]. При всех этих работах исследователи не ограничивались только древне-египетскими памятниками; они привлекали, наряду с ними, памятники и Египта греко-римского и Египта христианского. В соседней с Египтом Киренаике, после Пашо[29], путешествовали Смис и Порчер[30].

Так расширялись все более и более археологические горизонты. Италия, Греция, острова Архипелага, Малая Азия, страны ближнего Востока и сопредельные с ними области постепенно входят в круг научного исследования. Изучаются вопросы топографии; регистрируются, описываются, издаются памятники искусства и старины, самого разнообразного содержания и происхождения. Материал растет и растет. Его изучают не только ученые; им заинтересовываются также и художники.

Знакомство с памятниками архитектуры, созданными в период процветания греческого искусства, привлекло к ним внимание архитекторов-практиков и заставило последних обратиться к рассмотрению многих вопросов из истории античного зодчества, как специального, так и общего характера. В этом отношении особую важность представляют исследования Гитторфа об архитектурной [45]полихромии, прослеженной им на сицилийских памятниках (J. Hittorff et. L. Zanth, L'architecture antique de la Sicile ou Recueil des plus intéressants moments d'architecture des villes et des lieux les plus remarquables de la Sicile ancienne, Пар. 1827 сл.). Ту же задачу поставил себе Земпер в отношении афинских сооружений (G. Semper, Die Anwendung der Farben in der Architektur und Plastik, Дрезден 1836)[31]. Вопросу о так называемых курватурах в греческой архитектуре посвящено изданное „Обществом дидеттантов“ исследование английского архитектора Пенрозе (Fr. Cr. Penrose, An investigation of the principles of athenian architecture, Лонд. 1851). В середине века появилось и первое руководящее сочинение по греческой архитектуре, долгое время остававшееся незаменимым, Карла Бёттихера (К. Bötticher, Die Tektonik der Hellenen, 2 тт., Подтсдам, 1852; 2 изд., Берлин 1874—81; в 1-м томе дается изложение так называемых ордеров — дорийского, ионийского и коринфского; во 2-м — конструкция и убранство греческого храма).

Вместе с тем все яснее и яснее стала созревать необходимость, для более успешного проведения археологических исследований и занятий, пользоваться не только знаниями отдельных лиц, но и об‘единить разрозненные археологические силы в более или менее обширные организации. Среди последних, первое место принадлежало, конечно, римскому „Институту Археологической Корреспонденции“. Наряду с ними, возникают, однако, и иные организации, правда не столь обширного размера. В Афинах, уже в 1846 г., открыта была для французских стипендиатов-археологов „Французская школа“ (Ecole française d'Athènes), к которой позже, в 1875 г., присоединилась такая же школа в Риме. Археологические проблемы служат предметом занятий академий и археологических обществ. Последние очень часто возникали для обслуживания местных археологических нужд. Таковыми были, напр., Боннское археологическое общество для исследования рейнских древностей (Verein von Altertumsfreunden in Rheinlahde, с 1842 г.), Цюрихское археологическое общество (Züricher antiquarische Gesellschaft, также с 1842 г.), Британское археологическое общество (Britisch archaeological Association), Датское общество для северной археологии (основано в 1812 г), Археологическое общество (Άρχαιολογικὴ Εταιρεία) в Афинах и т. д. и т. д. Растут и развиваются музеи, большие и малые, с общим и специальным назначением. Наконец, появляются периодические издания, посвященные специально [46]археологии (наряду с упомянутой выше „Archäologische Zeitung“, нужно, в особенности, отметить начавшее выходить с 1843 г. „Revue archéoogique“). Можно сказать, к 70-м годам XIX в. археология, в особенности, классическая, вполне созрела, как наука. Для ее дальнейших успехов трудами предшествующих поколений сделано было так много и в количественном и в качественном отношениях, что ее грядущее развитие могло считаться обеспеченным прочно и надежно.

12. Пятидесятые и шестидесятые годы XIX в. были, в особенности, благоприятны для того, чтобы поставить занятия археологией на вполне солидную базу, расширить ее пределы и подготовить тот пышный ее расцвет, которым ознаменовались последние полвека. В политическом отношений особенно плодотворным для археологических занятий было последовавшее, в 1861 г., об‘единение Италии — факт тем более важный, что археология, как мы видели, зародилась в Италии и, в течение длинного ряда веков, успела пустить в ней глубокие корни. Однако, вследствие политической раздробленности ее, научная работа там не могла быть налажена в таком размере и с такою планомерностью, как это было, напр., во Франции. К археологической работе в Италии приходилось привлекать, по необходимости, иноземные силы, группировавшиеся, главным образом, вокруг римского Института Археологической Корреспонденции. Но влияние Института, естественно, не могло распространяться на всю территорию Италии, и южная, например, ее часть стояла почти совершенно вне этого влияния. После того, как произошло об‘единение Италии, дело быстро наладилось. Прежде всего было обращено самое серьезное внимание на систематическое и планомерное, путем раскопок, исследование Помпей, суливших такую массу ценного археологического материала. Во главе помпеянских раскопок поставлен был Джузеппе Фиорелли (Fiorelli), обладавший большою энергией и крупным организаторским талантом. Его ведению подчинен был и Неаполитанский музей, в котором вновь открываемые помпеянские древности сосредоточивались по-прежнему. Фиорелли удалось создать повсюду в Италии целую плеяду энергичных помощников. Наряду с Помпеями, обращено было серьезное внимание на исследование самого Рима как в топографическом, так и в археологическом отношениях, для чего организована была особая „Римская археологическая муниципальная (позже коммунальная) комиссия“, в которой вся работа была централизована. Одновременно с исследованном исторического прошлого Италии положено было начало и работам в области ее так наз. доисторической археологии. [47]

Термин „доисторическая археология“ — термин неудачный, вследствие его расплывчатости и неопределенности. Под „доисторией“ или „преисторией“ (Praehistorie) понимается обыкновенно исследование того периода в жизни того или иного народа, той или иной страны, от которого не сохранилось письменных памятников, а имеются памятники исключительно вещественные, притом характера примитивного и большею частью лишенные художественной обработки. Таким образом, в этом смысле понятие „доисторический“ совпадало бы, отчасти, с понятием „первобытный“, и с доисторической археологией, пожалуй, правильнее было бы связывать представление о таком отделе археологической науки, который занимается исследованием первобытных древностей. На самом деле, к области доисторической археологии стали относить все такого рода остатки человеческой культуры, которые не укладываются в рамки ее истории, и под доисторической археологией в этом смысле склонны понимать историю так наз. первобытной культуры, к которой, в зависимости от различных точек зрения, причастны весьма различные науки: антропология, краниология (наука о черепах), палеонтология, геология, этнология, история первобытной религии и т. п. Ясное дело: периоды первобытной культуры для отдельных стран и народов далеко не совпадают в хронологическом отношении; поэтому и памятники, принадлежащие к числу доисторических или первобытных, для различных стран и народов допускают самую разнообразную датировку, на основании самых разнородных признаков. В общем, должно лишь подчеркнуть, что всякая датировка таких памятников всегда может и должна быть лишь датировкой приблизительной, в пределах не только столетий, но даже иногда и тысячелетий.

Интерес к памятникам первобытной культуры проявился, режде всего, на севере Европы, в Скандинавских странах, где памятники эти сохранились в наиболее значительном и разнообразном виде. Там же положено было начало и научной разработке доисторической археологии. В 1832 г., датский ученый Томсен (Chr. J. Thomsen) установил три „главных“ века ее: каменный, бронзовый и железный, в зависимости от того материала, который являлся особенно характерным для каждого из упомянутых веков. Прежде всего наиболее ясно обрисовалась та эпоха каменного века, которая позлее получила наименование „неолитической“, младшей, в противоположность, „палеолитической“, старшей[32]. Для [48]неолитической эпохи наиболее характерными являются так наз. мегалитические памятники — постройки из огромных каменных глыб. Они встречаются чаще всего в Скандинавии и в западной Франции и называются или менгирами (отдельные вертикально поставленные колоссальные глыбы), или кромлехами (каменные круги, выведенные из таких глыб), или дольменами (простые каменные помещения, служившие гробницами[33].

Из датских ученых первым предпринявшим раскопки северных курганов был Ворсо (I. J. A. Worsaae). Раскопки эта обогатили Копенгагенский музей богатейшими коллекциями, на основании которых можно проследить развитие культуры на севере. Ворсо составил описание этого музея, имеющееся и на русском языке (Северные древности Королевского музея в Копенгагене, II. 1861[34]).

Для изучения древностей Швеции много потрудился Оскар Монтелиус (Montelius)[35], Норвегии — Риг (О. Rygh)[36].

Главным центром находок памятников палеолитической эпохи была, в средине XIX в., Франция, в особенности ее юго-западная часть, до Пиренеев, где много находок дали открытые там пещеры[37]. Тогда же в Швейцарии открыты были первые свайные постройки, число которых стало быстро увеличиваться и за пределами Швейцарии, особенно в долине По, где оне оказались и на озерах (так наз. палафиты) и в долинах (так наз. террамары). Чрезвычайно важное значение для доисторической археологии имело открытие, в 1846 г., древнего могильника, расположенного выше Галльштатта, городка в Верхней Австрии, раскопки которого продолжались, затем, в течение почти 20 лет. Этот могильник дал всей открытой здесь культуре название Галльштаттской[38]. Произведения ее были открыты повсеместно в Альпах и далее на запад, вплоть до Бургундии, и на восток, вплоть до Венгрии и Боснии. Особенно же богато Галльштаттская культура оказалась представленной к югу от Альп, [49]в местностях по течению По, где, в 1853 г., открыт был подобный же могильник в Вилланове, около Болоньи, а в 1865 г. в находящемся по соседству с Виллановой Марцаботто[39]. К более позднему времени, чем Галльштаттская культура, относится культура, получившая название культуры Ла-Тэн, по имени местечка на берегу озера Невшателя, La Tène, где, в средине 70-х г.г., сделаны были любопытные находки, познакомившие нас с национальным искусством кельтских народов.

Итак, к 70-м г.г. заложены были прочные основы доисторической археологии. Число памятников ее сильно возросло; их начали распределять по определенным группам и в каждой из таких групп систематизировать, подвергать детальному анализу. Но подводить итоги всем достигнутым успехам было еще преждевременно, так как многие вопросы, и вопросы существенные, в области доисторической археологии могли быть только намечены. Разрешения их приходилось ждать от будущих исследовании. Как бы то ни было, наше знакомство с вещественными памятниками старины восходило теперь в такую глубь веков по сравнению с известными до того памятниками классической археологии, о какой и мечтать еще было нельзя в начале XIX в.

13. Приблизительно в одно время с доисторической археологией встало на прочную базу и изучение христианской археологии. Начало изучению памятников христианского искусства и старины положено было в Риме еще в XVI в., когда первые, по времени, христианские памятники Рима, его катакомбы, подземные „места упокоения“ (coemeteria) римских христиан первых трех веков, рассеянные в большом числе вокруг города, стали служить предметом раскопок и исследований. Уже в 1632 г. уроженец Мальты, Антонио Бозио (Bosio), издал сочинение, посвященное катакомбам и их росписям („Roma sotteranea“)[40]. В первой половине XIX в. появилось важное, для своего времени, исследование о катакомбах и других ранне-христианских римских древностях ученого иезуита Марки (P. Marchi, I monumenti primitivi delle arti cristiane nella metropoli del cristianesimo dissegnati ed illustrati, Roma 1844)[41]. Однако, на истинно научную почву исследование катакомб встало [50]лишь с тех пор, как за дело это взялся римский дворянин Джиамбаттиста де Росси (Rossi), ставший основателем науки христианской, правильнее сказать, древне-христианской археологии[42]. Тщательно подготовившись к своим занятиям изучением паломничеств раннего средневековья и памятников ранней средневековой церковной литературы, Росси, в 50-х годах XIX в., пользуясь покровительством папы Пия IX, произвел ряд основательнейших исследований в катакомбах, которые повели к очень важным открытиям в отношении и их устройства и их декоративного убранства и нацарапанных на стенах их надписей. Книга Росси о катакомбах (La Roma sotteranea cristiana descritta ed illustrata, 3 тт., Рим 1864—77) навсегда останется классическим о них исследованием. Росси же наука обязана монументальным изданием мозаик римских церквей-базилик, начиная с древнейших и кончая XV в. (Musaici cristiani et saggi dei pavimenti delle chiese di Roma anteriori al sec XV. Tavole cromolitografiche con cenni storici e critici, текст на итальянском и французском языках, вып. I—XXII, всего 53 таблицы, Рим 1873 сл.)[43]. Наконец, созданием специального периодического органа, посвященного исследованию различных вопросов, относящихся к области христианской археологии, „Bulletino di archeologià cristiana“ (начал выходить с 1863 г.), Росси об‘единил разрозненные до тех пор занятия отдельных лиц в сфере того отдела археологической науки, который, по праву, может гордиться им, как своим основателем[44]. То, что̀ Росси дал для христианской археологии собственно Рима, пытался дать для южной Италии Салацаро (D. Salazaro) своим большим изданием „Studi sui monumenti della Italia Méridionale dal IV al XIII secolo“ (Неаполь 1871—81). [51]

Первою попыткою дать связное изложение христианской археологии было 12-титомное сочинение Аугусти (J. Chr. W. Augusti) „Denkwürdigkeiten der christlichen Archäologie" (Лпц. 1817—31), написанное, однако же, „mit beständiger Rücksicht auf die gegenwärtigen Bedürfnisse der christlichen Kirche“, т. е. с узкобогословской точки зрения. Гораздо выше его стоит пользовавшийся, в течение долгого времени, заслуженною известностью большой труд Серу д'Аженкура (J. В. L. G. Seroux d'Agincourt) „Histoire de l'art par les monuments“, где дается первое связное изложение истории всего средневекового искусства, с его упадка в IV и до Возрождения в XVI в. (6 тт., Пар. 1823), переработанный по-немецки, под редакцией Кваста (Sammlung von Denkmälern der Architektur, Sculptur und Malerei von IV bis zum XVI Jahrh., Берлин 1840). В этом труде давалась, впрочем, не столько история средневекового искусства, сколько сопоставление памятников искусства и старины, с пояснительным к ним текстом. Такой же характер носит и монументальный труд Гарруччи (R. Garrucci) „Storia dell'arte cristiana“ (6 тт., Прато 1873—81), в котором дано воспроизведение (в рисунках, а потому далеко не всегда точное) огромного количества христианских памятников первых восьми веков. Труды Серу д'Аженкура и Гарруччи, имевшие большое значение в свое время, как полезные и обстоятельные справочные пособия, впоследствии оказались замененными более пригодными и точными, а потому в настоящее время они могут представлять лишь исторический интерес. Но и теперь еще полезно обращаться к сочинениям французского археолога первой половины XIX в. Дидрона (А. N. Didron), который показал большое знание и искусство к исследовании средневековых памятников, как западных, так и восточных, положил прочное начало изучению христианской иконографии своим сочинением „Histoire de Dieu, iconographie des personnes divines“ (Пар. 1843) и, в течение длинного ряда лет, редактировал „Annales archéologiques“ (28 тт., Пар. 1844—81), заключающих в себе много ценного археологического материала. В этом отношении такое же значение навсегда останется за очень ценными сборниками, издававшимися Кайэ (Ch. Cahier) и Мартэном (Arth. Martin) под заглавием „Melanges“ (4 тт., Пар. 1847—56) и „Nouveaux mélanges“ (Пар. 1874—77) „d'archéologie, d'histoire et de littérature sur le moyen âge“. В этих сборниках нашло себе место обсуждение целой серии памятников, как французского, так и иного происхождения, средневековой художественной промышленности (предметов золотых дел мастерства, эмалей, миниатюр, слоновых костей, тканей и пр.). Все эти и им подобные монографические исследования сделали возможным появление во Франции, уже в 6О-х гг., трудов объединяющего [52]характера по художественной промышленности Лабарта (4. Labarte) „Histoire des arts industriels au moyen âge et à l'époque de la Renaissance“ (2 изд., Пар. 1872—75, 3 тт.), no архитектуре Гайлабо (J. Gailhabaud) „L'architecture du V-e au XVII-e siècle et les arts qui en dépendent: la sculpture, la peinture murale, la peinture sur verre, la mosaïque, la ferronnerie etc“ (4 тт., Пар. 1869—72). Из средневековых памятников „большого искусства“ особенное внимание исследователей привлекала, конечно, архитектура, сохранившаяся в столь многих образцах. Наряду со специальными трудами, посвященными наиболее замечательным из них[45], появлялись издания и общего характера[46]. В отдельных странах Европы ученые, начиная с средины XIX в., энергично принялись за исследование местных, национальных, древностей и достигали иногда в этом случае успешных результатов. Так, в Германии Линденшмит (L. Lindenschmit) в своем сочинении „Die Altertümer unserer heidnischen Vorzeit (3 тт., Майнц 1858—81) сопоставил и исследовал германские „языческие“ древности, хранившиеся в общественных и частных собраниях, а Мюлленхоф (К. Müllenhoff), правда, позже дал обстоятельное сочинение общего характера по германской археологии (Deutsche Altertumskunde, 5 тт., Берл. 1879—92). Во Франции много потрудился над изучением национальных древностей Комон (A. de Caumont), заботившийся об учреждении особых обществ с целью исследования древностей, возбудивший любовь к ним своими лекциями. Из трудов Комона в свое время пользовались большим значением „Histoire de l'architecture religieuse, militaire et civile au moyen-âge (2 изд., 1837); „Histoire de l'art dans l'Ouest de la France“ (6 тт., 1831—40); „Abécédaire, ou rudiments d'archéologie“ (3 изд., 1869). В 70-х годах предпринято было издание „Археологического словаря Галлии“ (Dictionnaire archéologique de la Gaule. Epoque celtique, Пар. 1875) и „Топографического словаря Франции“ (Dictionnaire topographique de la France, contenant les noms de lieux anciens et modernes, Пар. 1877—81). Первую попытку дать связный обзор кельтской и галльской археологии представляла книга Бертрана (Al. Bertrand) [53]„Archéologie celtique et, gauloise“ (Пар. 1876, 2 изд. 1889). Большой труд специально по бронзовому веку во Франции дал Шантр (Ern. Chantre, Age du bronze. Recherches sur l'origine de la métallurgie en France, 3 тт., Пар. 1875—6), по монументальной статистике Парижа — Ленуар (A. Lenoir, Statistique monumentale de Paris, 2 тт., Пар. 1867). Руководство по древностям Ирландии составлено было еще в 1848 г. Уокеменом (W. T. Wakeman, Archologia hibernica, Дублин). Испания дала два монументальных издания своих памятников и древностей (Monumentes arquitectonicos de Espana, Мадрид 1859; Museo Espanol de antiqüedades, 11 тт., Мадрид 1872 сл.).

14. Винкельман, а позже его К. О. Мюллер подвели итоги и установили общие точки зрения для того отдела археологии, который имел непосредственное отношение к античному миру. В течение первой половины XIX в. настолько шагнула вперед средневековая археология, во всех ее разновидностях, что являлась настоятельная потребность дать более или менее общий ее синтез, чтобы тем самым облегчить исследователям дальнейшие занятия. За выполнение этой задачи взялись трое немецких ученых. Куглер (Kugler)[47], в начале 40-х гг., дал впервые общее „Руководство по истории искусства“; в двух томах его представлено полное прагматическое изложение истории искусств во все времена и у всех народов (руководство Куглера много раз переиздавалось; имеется его русский перевод „Руководство к истории искусства“, М. 1869—70, исполненный с 4-го нем. издания). Такого же характера „Очерк истории искусства“ Любке (W. Lübke, Grundriss der Kunstgeschichte, 1860; много раз переиздавался; последнее 12-е издание, в обработке Semrau, 2 тт., Штуттгарт 1899. 1901). Сочинения Куглера и Любке давали краткие обзоры исторического развития искусства. Более подробное изложение дал Шнаазе (С. Schnaase, Geschichte der bildenden Künste“, 8 тт., 1-е изд. 1843—64; 2-е 1866—79), где изложение историк искусства доведено до XVI в. И теперь еще с пользою могут быть прочитаны, в особенности, те томы сочинения Шнаазе, где говорится о древне-христианском, византийском, мусульманском, каролингском (т. III), романском искусстве (т. IV) , о возникновении и развитии готики (т. V). До известной степени, Шнаазе сделал для уяснения средневекового искусства то же, что Винкельман — для искусства античного. Но для составления такого руководства по средневековой археологии, какое представляла собою книга К. О. Миллера по археологии античной, время, очевидно, еще не наступило. [54]

15. В последнюю четверть XIX в. и в первое десятилетие XX в., до начала Европейской войны, развитие археологии шло таким быстрым темпом, что уследить за всеми сторонами его, в кратком обзоре, не представляется возможным. Приходится ограничиться указанием лишь на наиболее существенные стороны этого развития.

Прежде всего нужно отметить, что об‘ем археологических знаний и занятий чрезвычайно расширился, что к археологической работе привлечено было много человеческих сил, что к услугам ее образован был целый ряд организаций, созданы были разнообразные вспомогательные средства. Такова внешняя сторона дела. Но и с внутренней стороны в нем сказался несомненный прогресс: самые методы археологического исследования стали более точными, более тонкими, более совершенными.

Успехи, каких достигло археологическое знание, коснулись почти равномерно всех его отделов. В центре, по прежнему, стояла классическая археология, как дисциплина, прошедшая наиболее долгий период своего развития и ранее всего выработавшая свои методы исследования. Эти методы старались применять также и к другим ветвям археологии. Благодаря обильному приросту материала, сильно подвинулось вперед археологическое исследование древнего Востока. Попрежнему, Египет в этом исследовании занимал первенствующее место и давал наиболее обильную жатву не только для времен самостоятельного существования египетского государства, но и для греко-римской, христианской и мусульманской эпох Египта. Для охраны и извлечения древностей, хранящихся в почве Египта, правительство его учредило особую „Service des antiquités,“ наряду с которой работали постоянная „Французская Археологическая Миссия“ (Mission Archéologique Française de Caire), при которой состоит „Французский Институт восточной археологии“ (Institut Français d'archéologie orientale de Caire): английское общество „Egypte Exploration Fund,“ „Archaeological Survey of Egypte“, Британская школа; Немецкое Восточное Общество (Orientgesellschaft). Сверх того в Египте постоянно предпринимались раскопки и частными лицами[48]. Археологические изыскания производились также и в сопредельных с Египтом областях: в Нубии, на Синайском полуострове[49]. [55]

В Ассирии, после исследований Лэярда, должно отметить раскопки Рассама, которому удалось открыть в Балавате (к ю.-в. от Моесула), между прочим, замечательные бронзовые врата с барельефами, изображающими подвиги Салманассара II[50], и Немецкого Восточного Общества на месте древнего Ассура. Более обширные исследования произведены были в Вавилонии, где работали французы, немцы и американцы. В 70-х и 80-х гг. француз Сарзек, при раскопках в Телло, открыл удивительные остатки древних храмов и дворцов, великолепные статуи из диорита, изделия из бронзы и глины и пр.[51]. Экспедиция, снаряженная Пенсильванским университетом, производила раскопки, к юго-востоку от Вавилона, развалин древнего города Ниппура, открыла остатки большого храма, много гробниц и пр.[52]. Наконец, в конце XIX в., начала к Вавилоне свои работы экспедиция, снаряженная Немецким Восточным Обществом[53]. В Персии, в 80-х гг., ценные археологические материалы дали исследования супругов Дьёлафуа в Сузах, где открыты были остатки дворца Артаксеркса I и украшавшего его замечательного эмалевого фриза; при исследованиях обращено было внимание на памятники не только Ахеменидской, но и Сасанидской Персии[54]. Персидский шах разрешил, в 1894 г., Франции производить раскопки по всей Персии, под условием уступок персидскому правительству половины сделанных находок; в 1900 г. за Францией признана была вообще монополия археологических изысканий в Персии. Французами предприняты были раскопки в Эламе (Сузиане), области граничившей с древней Вавилонией, где де-Морганом сделаны были замечательные открытия памятников всех эпох, [56]начиная с доисторической[55]. В области, примыкавшей с севера к Месопотамии, в Ванском царстве, работала, в начале XX в., немецкая экспедиция Лемана и Белька, обследовавшая Армению — русскую, турецкую и персидскую[56].

В область культуры хеттов, распространенной в Малой Азии и в северной Сирии, предпринята была, в 1889 г., экспедиция Немецкого Восточного Общества. Под холмом в Зендширли открыты были характерные произведения хеттской культуры в виде барельефов, колоссальных царских статуй, сосудов, архитектурных обломков и пр.[57]. В следующем, 1890 г., экспедиция Рамзея и Гогарта исследовала главные местности Капиадокии и открыла достаточное количество хеттских памятников. Наконец, в 1906 г., Винклер сделал замечательное открытие в центре хеттской культуры, в Богазкёе[58]. Американские экспедиции, под руководством Бётлера, в Хауран (к юго-востоку от Иордана) дали замечательные результаты для архитектуры римского времени в Сирии[59].

В пределах распространения финикийской культуры сделаны были замечательные открытия в Сидоне, где найдены были, между прочим, великолепные саркофаги, хранящиеся ныне в Оттоманском Музее, в Константинополе[60];. на Кипре — раскопки американского консула Чеснолы и англичан[61]; в Карфагене, где, по почину кардинала Лавижери, французскими монахами-миссионерами велись раскопки пунических, римских и других некрополей, опоясывающих Карфаген[62]. Различные пункты Палестины энергично исследовались в течение первого десятилетия XX в. англичанами и немцами. Экспедиции Глазера (в 80-х гг.) в Аравии дали много материала для археологии этой самой южной области семитического мира[63]. Покорение англо-египетскими войсками Судана (1900) [57]и приобщение южной Нубии к культурному миру открыли широкое поприще для производства там археологических изысканий, в особенности со стороны английских и американских ученых[64].

Над археологическими исследованиями Алжира и Туниса с блестящим успехом работала Франция, в лице Канья, Гоклера, Гзеля и др. Раскопки в различных пунктах этих стран поставлены были образцово и дали изумительные результаты, в особенности, для эпохи римской империи. Самые развалины городов бережно охраняются, или осторожно восстанавливаются. Для найденных предметов искусства и старины создано много местных музеев, отлично каталогизированных[65].

Малая Азия, в 80-х и 90-х гг. XIX в., привлекала к себе большое внимание со стороны археологов, и в различные части ее совершено было несколько больших археологических экспедиций, давших ценные результаты. Так, по юго-западной части Малой Азии путешествовали Бенндорф и Ниман, по поручению австрийского министерства народного просвещения[66], Петерсен и Лушан — по поручению австрийского общества для археологического исследования Малой Азии[67]. Прусская Академия Наук командировала в Малую Азию и Северную Сирию Тумана и Пухштейна[68]. Граф Ланцкоронский исследовал остатки городов Памфилии и Писидии[69]. Австрийцы Гебердей и Ка̀линка совершили двоекратное путешествие по юго-западной части Малой Азии[70]. В 90-х же годах Зарре предпринял путешествие по Малой Азии специально для исследования находящихся в ней сельджукских памятников[71].

Археологическое исследование стран древнего (классического) Востока велось, в течение последних 30—40 лет, столь напряженно, привело к таким обильным важным, а иногда и неожиданным результатам, что предпринятая, в свое время, попытка Перро и Шинье дать почти исчерпывающее изложение восточной археологии, [58]в значительной степени, должна быть признана теперь устаревшею, хотя к этому изданию долго еще придется обращаться, как к справочному пособию, и пользоваться многочисленными помещенными в нем иллюстрациями[72].

Из стран Дальнего Востока всего более было сделано для археологического изучения Индии[73]. Главные труды как по регистрации и описанию памятников, так и по собиранию литературных сведений о них связаны с именами Каннингема[74], Бэрджеса[75] и Флита (Fleet). Инженер Александр Каннингэм положил начало „археологической с‘емке“ Индии, т. е. составлению археологической карты страны, периодически проверяемой и дополняемой. Подобной регистрации археологических памятников нет до сих пор ни в одной из других областей Востока[76].

16. Как ни много было сделано, за последние 40—50 лет, для археологического изучения тех стран и областей, которые об‘единяются, в широком смысле, в понятие стран восточных, все же еще больших результатов достигло, за указанное время, исследование стран, хранящих в себе памятники „классической“ культуры, т. е. Греции с прилегающими к ней островами и малоазийским побережьем, и Италии (с Сицилией) и ее провинций. Говорить подробно о достигнутых тут успехах потребовало бы очень много места. Поэтому, отсылая за подробностями к указанной (стр. 32) книге Михаэлиса, мы напомним лишь выдающиеся хронологические даты произведенной работы.

1870—74. Раскопки — сначала тайные — в беотийском городе Танагре, приведшие к открытию знаменитых „танагрских“ статуэток, живописущих греческий быт IV в. и воспроизводящих наглядно в произведениях художественной промышленности отголоски „большого“ искусства IV в.[77]. [59]

1871—1890. Раскопки Генриха Шлимана в Трое, Микенах, Орхомене и Тиринфе, открывшие пред нашими взорами одну из начальных страниц эллинской культуры („микенская культура“). После смерти Шлимана раскопки в Трое продолжал Дёрнфельд[78].

1875—81. Раскопки германского правительства в Олимпии, под главным руководством Э. Курциуса и Адлера. Раскопки воскресили пред нами всю историю знаменитой обще-греческой святыни и повели к открытию массы самых разнообразных памятников искусства и быта, в том числе таких шедевров, как Гермес Праксителя, Ника Пеѳния, метопы и фронтоны храма Зевса и пр. и пр.[79].

1887—1894. Раскопки Французской Школы в Афинах на Делосе, возобновившиеся с 1902 г. на средства герцога Луба̀ и ко времени начала войны не законченные. По своим результатам делосские раскопки, приведшие к открытию изобилия памятников эллинской культуры архаической, классической и эллинистической эпох, не уступают раскопкам олимпийским[80].

1878—86. Раскопки, предпринятые Берлинскими Королевскими Музеями, под главным руководством Гумана, в Пергаме, обогатили наши знания касательно эллинистического искусства („Пергамский алтарь“) и вообще эллинистическо-римского быта. С 1900 г. раскопки возобновились под руководством Дёрпфельда[81]. [60]

1881—1903. Раскопки Греческого Археологического Общества, под руководством Каввадии, в святыне Асклепия в Эпидавре (в Арголиде) познакомили нас с расположением святыни, служившей в древности своего рода курортом, и принесли обилие всякого рода памятников — архитектурных (между прочим, отлично сохранившийся театр), скульптурных, эпиграфических[82].

1882—90. Раскопки того же Общества, под руководством Филия, в Элевсине, давшие возможность проследить историю развития этого важнейшего места греческого религиозного культа и пролившие не мало света на внешнюю сторону Элевсинских мистерий[83].

1885—91. Раскопки того же Общества, под руководством Каввадии, на афинском акрополе, при которых была систематически раскопана значительная часть площади его. Раскопки вскрыли картину акрополя в эпоху до-персидского погрома в 480 г. и повели к открытию замечательных памятников архитектуры, скульптуры и вазовой живописи[84].

1891—95. Раскопки Берлинских Королевских Музеев, под главным руководством Гумана, в мало-азийской Магнесии на Меандре, поведшие к открытию храма Артемиды, остатков скульптур эллинистической эпохи и пр.[85].

1893—1901. Грандиозные раскопки французского правительства, под главным руководством Омолля, в Дельфах, результаты которых, не уступающие олимпийским и афинским, открыли пред нами всю историю знаменитой святыни Аполлона, дали изобилие [61]находок всякого рода, в том числе первоклассные памятники искусства, колоссальное количество надписей[86].

1895—99. Раскопки Берлинских Королевских Музеев в малоазийском городе Приене, значительно обогатившие наши сведения об устройстве эллинистических городов[87].

1895—1901. Раскопки Гиллера фон-Гертрингена, произведенные им на свои средства на острове Фере; при них был открыт древний город на скале, с религиозными, общественными и частными зданиями[88].

1896—1907. Раскопки, под руководством Гебердея, австрийцев в Эфесе, особенно важные для истории города в эллинистическо-римскую эпоху[89].

1889 . Начало больших немецких, под руководством Виганда, раскопок в Милете, ко времени начала войны не законченных, но давших уже богатейшие результаты, особенно важные для эллинистической и римской эпох города[90].

1900. Начало раскопок на Крите, ко времени войны не законченных. Англичанин Эванс копал в Кноссе, на северном берегу острова, итальянцы — в Фесте, на его южном берегу. Результаты раскопок открыли пред нами начальную страницу истории греческой культуры („эгейской“)[91].

1901—5. Раскопки баварского правительства, под руководством Фуртвенглера, на острове Эгине, давшие, помимо других находок, новые остатки фронтонов, украшавших Эгинский храм[92]. [62]

Вот наиболее замечательные из крупных раскопок, произведенных за промежуток 30 лет в собственной Греции, на островах Архипелага и на побережье Малой Азии. А наряду с крупными раскопками сколько было произведено раскопок, в тех же местах, менее внушительных, иногда мелких, и, тем не менее, постоянно дававших богатые и неожиданные результаты. Одно голое перечисление названий тех мест, где раскопки были произведены, „заняло бы не одну страницу нашей книжки[93].

Все не только великие, но и многие малые европейские державы принимали в этом участие; все они отдавали для археологии не только значительное количество ученых своих сил, но и приносили на алтарь ее большие материальные жертвы[94]. Энергично и плодотворно работали и наследники, если „не духовные“, то „территориальные“ великого прошлого эллинской культуры — греки, хотя, по ограниченности своих материальных средств и из-за недостатка ученых сил, играть роль „первой скрипки“ в археологии они должны были предоставить другим — преимущественно французам, немцам, англичанам. В общем, нужно сказать, в археологической работе на эллинском Востоке, каждый делал, что мог, по мере своих сил и средств. Работа велась дружно, принесла богатейшие результаты, потому что, за немногими исключениями, она велась систематически и планомерно, потому что при ведении ее все ее участники — были ли то целые государства, или общественные организации, или частные лица — были обуреваемы не какими-либо личными рассчетами, но лишь высшими побуждениями — интересами научного знания. И если тут замечалось иногда своего рода соревнование, то это было соревнование благородное, то „состязание“ (ἀγών), которое является столь характерным для древних греков в их общественной н государственной жизни.

Наряду с памятниками античными, энергично исследовались и средневековые, византийские, памятники Греции и сопредельных с нею стран — церкви Константинопольские, Солунские, Афонские, монастыри св. Луки в Фокиде и Успения Богоматери в Дафни (около Афин), памятники Мистры (около Спарты), христианские [63]древности Малой Азии и т. д. и т. д.[95]. Если ранее с памятниками византийской археологии мы были знакомы, главным образом, на основании древностей Константинополя, Равенны, Рима и других итальянских городов, то теперь к ним присоединился такой запас памятников из пределов самой Византийской империи, который заставил ученых пересмотреть совершенно заново всю историю византийского и вообще восточно-эллинского христианского искусства.

17. Столь же энергично, столь же плодотворно протекала за последние 40—50 лет археологическая работа в западной части Средиземноморья, прежде всего в Италии и в западных римских провинциях. В противоположность Греции, где греки, как мы видели, принимала посильное участие в раскопках и в археологических исследованиях наряду с иноземцами, итальянцы, со времени образования Итальянского королевства, взяли всю практическую археологическую работу почти исключительно в одни свои руки. С национальной точки зрения это, конечно, должно быть только приветствуемо и делает итальянцам большую честь. Но, с другой стороны, ясно, что у одних итальянцев не могло хватать ни материальных средств, ни ученых сил для осуществления в Италии археологических предприятий в таком большом масштабе, в каком в Греции были осуществлены, хотя бы, немецкие раскопки в Олимпии или французские раскопки в Дельфах. Впрочем, сами условия, в каких протекала на протяжении веков историческая жизнь Италии, делали невозможным производство в ней таких археологических предприятий, какие мыслимы а отчасти и осуществлены в Греции, на островах Архипелага и в Малой Азии. Во многих местах древне-эллинского мира, где в древности жизнь била ключом — вспомним, опять-таки, хотя бы Олимпию, — эта жизнь давно уже прекратилась, места эти поросли „травой забвения“, и для производства на них археологических изысканий не было никаких препятствий. Не то в Италии, где культурная жизнь, и после того, как угасла античная культура, никогда не замирала, где на прежних культурных слоях постоянно возникали новые. В Афинах, например, было можно раскопать не только весь акрополь, но производить какие угодно раскопки и во всех прилегающих к нему местах, ибо последние необитаемы. В Риме можно производить [64]раскопки на форуме. Но как производить раскопки в окружающих его местах, коль скоро эти места продолжают „жить“ и по сие время? Таких примеров „в пользу“ археологии Греции и „во вред“ археологии Италии можно привести неисчерпаемое количество. Говоря коротко: площадь для производства археологических исследований на греческом Востоке неизмеримо превышает таковую же площадь на римском Западе; на Востоке можно производить раскопки, в конце концов, где хочешь, на Западе лишь там, где это оказывается, по условиям теперешней жизни, возможным, где это не нарушает ни государственных, ни общественных, ни частных интересов.

Лишь два пункта в Италии представляли и представляют полный простор для археологии. Эти засыпанные лавой еще в древности и с тех пор необитаемые города Помпеи и Геркуланей (так правильнее говорить, а не Геркуланум: по-латыни город назывался Herculaneum).

Что касается последнего, то после раскопок, продолжавшихся в нем с 1828 по 1875 г. (с перерывами), они не производились. План американца Вальдштейна произвести грандиозные раскопки на средства, полученные от всемирной подписки, но под главным руководством Италии, разбился о протесты некоторых итальянских археологов, хотя, несомненно, планомерное и всестороннее исследование города не под силу одной Италии[96].

Планомерные раскопки Помпеи, начавшиеся в 1860 г., непрерывно продолжались последнее время под главным руководством Сольяно. Теперь расчищено уже почти ⅗ города. Несмотря иа то, что в Малой Азии раскопано было, как мы видели выше, несколько эллинистических городов, все же Помпеи, как город, являются самым лучшим и типичным представителем эллинистически-римской эпохи и давали и дают наибольшее количество памятников для характеристики эллинистическо-римского быта. Лишь Помпеи дают возможность проследить историческое развитие эллинистического города, равно как и историческое развитие италийского дома, в его переходе от чисто италийского к эллинистическому типу. Ни один город не дал такого обилия домашней утвари из бронзы, начиная от самой ординарной и до роскошной. Наконец, помпеянские фрески являются и по сие время нашими главными источниками для истории античной декоративной живописи. Один из наилучших, если не наилучший, знаток Помпой, Авг. Мау в своей обильно и прекрасно иллюстрированной книге „Pompeji in Leben [65]und Kunst“ (2 изд., Лпц. 1908), в сжатой форме, знакомит читателя с открытыми в Помпеях общественными зданиями, частными домами и виллами, могилами, номпеянским искусством и надписями. Книга Мау — наилучшее пособие для ознакомления с помпеянскою археологией[97].

В самом Риме раскопки сосредоточены были, прежде всего, на форуме. Итальянское правительство предприняло, иод руководством Пьетро Роза и за ним Ланчани, обширные раскопки на форуме в 70-х и 80-х г.г. С 1898 г. раскопки эти, руководимые инженером Бонн, увеличили раскопанную площадь почти вдвое и привели к замечательным открытиям, относящимся как к древнейшему периоду истории Рима, так и к наиболее блестящим эпохам империи. Эти же раскопки повели к открытию церкви S. Maria Antiqua, украшенной великолепными фресками[98]. Продолжались начатые еще Наполеоном III работы на Палатине, охватившие почти всю площадь холма[99]. Открыт был, при регулировании Тибра, в саду Villa Farnesina дом эпохи Августа, с прекрасно сохранившимися фресками[100]. Сделано было много и других отдельных прекрасных находок, нашедших себе место в новообразованном Museo Nationale в термах Диоклетиана[101]. Обстоятельно исследованы были и достойным образом изданы памятники ранее известные: „Жертвенник мира“ (Ara Pacis Augustae), колонны Траяна и Марка Аврелия, и пр.[102]. [66]

Заняло бы слишком много места перечисление тех мест, где в Италии и в Сицилии произведены были с 1870 г. раскопки античных некрополей. Эти раскопки, в значительной своей части, направлены были на выяснение доисторического прошлого Италии. С главными результатами их можно удобно ознакомиться по книге В. И. Модестова „Введение в римскую историю“ (I т. Вопросы доисторической этнологии и культурных влияний в до-римскую эпоху в Италии и начало Рима. II. Этруски и Месеапы, II. 1902—4), который широко использовал обширную литературу предмета, рассеянную по многочисленным итальянским периодическим изданиям. В некоторых местах раскопки повели к открытию храмов и познакомили нас с типом древне-италийского храма вообще[103]. Давно известные уже греческие храмы в южной Италии и Сицилии были подвергнуты обстоятельному исследованию в труде Пухштейна и Кольдевея (O. Puchstein und R. Koldewey) „Die griechischen Tempel in Unteritalien und Sicilien“ (2 тт., Берл. 1899). В Сицилии произведены были изыскания древне-христианских катакомб[104]. Продолжалось исследование римских катакомб, начатое Росси, при чем наиболее деятельным из его преемников был Вильперт, руководитель Римского Института для исследования древностей, автор большого числа исследований о росписях катакомб, давший, до известной степени, об‘единение своих работ в монументальном издании „Die Malereien der Katakomben Roms“ (Фрейбург 1903), где впервые катакомбные фрески, в большом выборе, были представлены в вполне точных воспроизведениях. Чуть ли не все, более или менее замечательные, средневековые римские базилики послужили, за последнее 50-летие, предметом нового более или менее обстоятельного исследования и обсуждения[105]. То же, до известной степени, [67]приложимо и к средневековым памятникам многих других городов Италии[106]. Всякому, кто желает „войти“ в изучение многочисленных и разнообразных памятников искусства и быта Италии, необходимо и теперь еще начать свои занятия с усвоения старинной, но замечательной книги Я. Буркгардта (J. Burckhardt) „Der Cicerone. Eine Anleitung zum Genuss der Kunstwerke Italiens“ (8 изд. 1901), глубокого знатока и тонкого ценителя всего прошлого Италии.

Из римских провинций всего полнее и обстоятельнее, как сказано выше, исследована была Африка (Алжир, Тунис). На Пиренейском полуострове, помимо исследований, относящихся к доисторическим древностям Испании и Португалии[107], нужно отметить значительные раскопки в Нуманции (на р. Дуэро), при которых расследованы были различные фазы населения: доисторического, иберского, римского, а также осадные сооружения римлян и их лагери[108]. В Галлии (теп. Франции) большое внимание обращено было на расследование доисторических памятников[109]. Менее сделано было для археологии Прованса, столь обильного памятниками римской культуры[110]. Точно также и в Британнии (Англии) систематическая археологическая работа коснулась, главным образом, первоначального периода ее истории; она дала при этом много интересных случайных открытий[111]. В Германии, как и во Франции, оживленно работали многочисленные местные археологические организации в особенности прирейнские) над исследованием местных древностей. Были обследованы старые римские города по Мозелю и Рейну: Трир, Бонн, Кёльн и др. С 1892 г. германское государство, по инициативе Моммзена, обратилось к систематическому исследованию германского пограничного вала (limes), давшему много ценных сведений для знакомства с римской фортификацией, для истории отношений между Римом и его германскими соседями. Сделанные при исследовании limes'а находки, в особенности глиняная посуда, [68]важны для уяснения характера римского прикладного искусства[112]. В пределах бывшей Австрии нужно отметить плодотворные раскопки римской крепости Карнунта и собирание и разработка памятников, происходящих из римской колонии Аквилеи, служившей передаточным пунктом в сношениях Италии с северо-востоком. Для древностей раннего средневековья много ценного материала дали раскопки, а также и случайные находки в Венгрии[113]. Наконец, нужно упомянуть об оживленной археологической деятельности в Болгарии и Румынии, где, в Добрудже, откопан был, на средства румынского правительства, большой памятник в Адамклисси, украшенный характерными рельефами[114].

Производившаяся археологическая работа в странах, расположенных в Средней Европе, имела важное значение в двояком отношении: с одной стороны, она теснее связала классическую археологию с доисторической, с другой — открыла новые горизонты для археологии западного средневековья. Отныне „классический мир“ перестал казаться чем-то изолированным и самодовлеющим, и историческая преемственность чередования отдельных культурных эпох и их взаимоотношение стали обрисовываться во все более и более ясных формах. То большое внимание, какое уделено было исследованию памятников эллинистической культуры дало возможность лучше и правильнее выяснить основы материальной культуры восточного средневековья, а это, в свою очередь, повлияло на более отчетливое и верное представление об основах материальной культуры романо-германского запада. Таким образом, можно, в общем, сказать, что археология в значительной степени содействовала установлению той тесной связи, которая сближает и должна, в силу господствующей в исторической жизни преемственной эволюции, сближать мир античный и мир средневековый, а это, в свою очередь, позволяет, чрез эпоху Возрождения, покоющегося на основах культур античной и средневековой, правильнее понять и оценить культуру новой Европы.

18. Археология принадлежит к числу тех научных дисциилин, развитие и преуспеяние которых зависит не только от усилий отдельных лиц, посвящающих себя разработке их, ио и еще более, пожалуй, от умело поставленной и хорошо организованной совокупной работы отдельных представителей науки. Археологические [69]занятия, сосредоточенные лишь в кабинетной работе, заранее, можно сказать, обречены на неудачу и, во всяком случае, будут не в такой степени плодотворны. Для постановки правильной организации археологических занятий сделано было, за последние 30—40 лет, очень много, благодаря содействию как правительственных, так и общественных сил.

Сыгравший большую роль в истории археологии „Римский Институт Археологической Корреспонденции“, бывший ранее между народным, с 1875 Г. превращен был в „Немецкий Археологический Институт“ (Kaiserlich Deutsches Archäologisches Institut). Местопребыванием Института, управляемого „Центральной дирекцией“ с „Генеральны секретарем“ во главе, является Берлин. Его филиальными учреждениями служат отделение в Афинах и отделение и Риме. Во главе каждого из этих отделений стоят по два секретаря. Позже к афинскому и римскому отделениям присоединилось третье, во Франкфурте на Майне, имеющее специальное задание — исследование римских памятников и древностей на территории Германии. Институт в Берлиые, состоящий из почетных, действительных членов и членов-корреспондентов (не исключительно немцев), ведет, так сказать, общую „археологическую политику“, поскольку это касается классической археологии, ведает филиальными отделениями, предпринимает более или менее обширные раскопки, снаряжает экспедиции. Периодическими органами Института являются: 1) Jahrbuch des Deutschen Archäologischen Instituts (заменивший прежнюю Archäologische Zeitung), где помещаются археологические исследования; дополненном к Jahrbuch'у служит Archäologischer Anzeiger, где находят себе место, между прочим, обстоятельные ежегодные хроники-отчеты об археологической работе, произведенной за год не только немцами, но и другими национальностями, а также подробная библиография но классической археологии; 2) Antike Denkmäler — роскошное издание in folio, предназначенное для публикациии, с пояснительным текстом, неизданных, или недостаточно хорошо ранее изданных памятников. В качестве „Генерального секретаря“ Института долгое время стоял видный археолог Конце (Alexander Conze), которому Институт во многом обязан своим процветанием[115].

Афинское и Римское отделения Института имеют свои периодические органы, кратко называемые „Athenische Mitteilungen“ и „Römische Mitteilungen.“ В них помещаются работы, посвященные изданию и исследованию отдельных памятников, находимых на территории Греции, островов Архипелага, Малой Азии, Рима и [70]Италии, описанию произведенных раскопок и т. п. Для участия в занятиях отделений прикомандировываются молодые немецкие археологи-стипендиаты, которые в Греции и в Италии завершают свое археологическое образование, и теоретическое и практическое — путем участия в раскопках, иутешествий но стране и пр. К услугам занимающихся и в Афинах и в Риме имеются прекрасно оборудованные библиотеки, доступ к которым щедро предоставлялся и археологам других национальностей. Особенно хорошо были обставлены занятия в библиотеке Римского отделения, которая должна быть признана образцовой археологической библиотекой[116]. В 90-х гг. пользовались большим успехом „Путешествия“ (Peloponnesosreisen, Inselreisen), устраиваемые ежегодно Афинским отделением по Греции и по островам Архипелага, иод руководством одного из тогдашних секретарей отделения, Дёрпфельда. Римское отделение „Путешествий“ по Италии не предпринимало, но зато ежегодно выдающийся знаток Помпеи, Мау, об‘яснял помпеянские памятники на месте, а известный знаток топографии Рима, Гюльзен (Hans Hülsen), руководил об‘яснениями топографии и памятников римского форума, Палатина и других римских достопримечательностей. Вообще услуги, оказанные как „Институтом“, так, в особенности, его отделениями классической археологии неоценимы, и каждый из археологов-классиков последнего поколения, занимавшийся в Афинах и в Риме, должен себя чувствовать во многом обязанным руководителям этих отделений. Став учреждением национально-немецким, „Институт“, в лице своих отделений, сохранил, строго говоря, по примеру „Института Археологической Корреспонденции“, интернациональный характер.

Афинское отделение Института в программу своих занятий ставило исключительно греческую археологию (видное место в ней всегда отводилось и греческой эпиграфике; в 70-х и 80-х гг. одним из секретарей отделения был знаменитый эпиграфист Ульрих Кёлер[117]). В противоположность этому, „Французская Школа в Афинах“ (Ecole Française d'Athènes), отпраздновавшая в 1896 г. свой полувековой юбилей[118], с самого же начала своего существования, уделяла [71]видное место и христианской археологии и греческой филологии, как классической, так и средневековой. На первых порах школа проявляла себя не очень заметно. Но с 70-х гг., когда во главе ее, в качестве директоров, стояли такие выдающиеся ученые, как эпиграфист Поль Фукар (Foucart), и прославивший себя своими раскопками на Делосе и в Дельфах Теофиль Омолль (Homolle), работы школы пошли быстрым темпом и увенчались большими успехами, а ее периодический орган „Bulletin de correspondance hellénique“, начавший выходить с 1877 г., заключал в себе всегда массу свежего и интересного материала археологического и, в особенности, эпиграфического, не только из Греции, но и из Малой Азии. Школою предпринят был ряд раскодок в различных пунктах эллинского мира. К участию в этих раскопках привлекались командируемые французским правительством молодые археологи, становившиеся за время их пребывания (обыкновенно четырехлетнего) в Афинах „членами,“ школы и именовавшиеся потом „anciens membres“ школы. К числу этих членов принадлежали и принадлежат почти все французские археологи-классики, эпиграфисты, филологи и, отчасти, историки нынешнего и близкого к нему в прошлом поколения. По образцу „Афинской Французской Школы“ основана была позже „Римская Французская Школа“, проявившая себя в деле исследования Италии не очень заметно, но в своем органе „Mélanges d'archéologie et d'histoire“ (с 1881 г.) давшая много ценного материала[119].

По примеру французов и немцев, и другие европейские национальности — к ним присоединилась и Америка — стали основывать в Афинах и в Риме, как в главных центрах археологии, свои институты. Так в 1871 г. открыт был American Archeologlcal Institut, со школами в Афинах (с 1881 г.) и в Риме (с 1885 г.)[120]. Затем последовало открытие английской школы в Афинах и в Риме[121], итальянской школы в Афинах[122]. [72]

По инициативе покойного австрийского археолога Отто ВБенндорфа (Benndorf), основан был, в 1897 г., в Вене Австрийский Археологический Институт, с филиальным отделением в Афинах, ставивший своею главною задачею археологическое исследование Малой Азии. Органом Института были издаваемые с 1898 г. Jahreshefte des Oesterreichischen Archäologischen Instituts[124]. В Австрии „для исследования и охраны художественных и исторических памятников“ функционировала особая „Центральная комиссия“, издавшая свои „Jahrbuch“ и свои „Mittheilungen“. В Италии археологическое дело, в существенной своей части, находится в ведении „Королевской Академии Линчеев“ (Reale Accademia dei Lincei), которая, помимо отчетов о производимых археологических исследованиях (Notizie dogli scavi di antichità, с 1876 г.), публикует свои „Monumenti antichi“ (с 1890 г.) Кроме того, в Риме действует „Археологическая Коммунальная Комиссия“, издающая свой „Bulletino“[125].

Число общественных организаций или, что то же, археологических обществ, начало возникновения которых положено было с того времени, как обращено было внимание на памятники искусства и старины, возросло за последние десятилетия до больших размеров. В каждой из европейских стран, а также в Америке, имеется их по нескольку, причем одни из них ставят себе обще-археологические задачи, другие — специальные. Мы отмечаем лишь главнейшие их археологических обществ. В Греции исследование всех ее вещественных памятников сосредоточено в руках „Афинского Археологического Общества“, основанного еще в 1837 г. Помимо „Отчетов“ (Πρακτικά), Общество издавало „Археологический дневник“ (Έφημεριἀρχαιολογική), где публикуется постоянно новый материал (особенно с 1883 г.)[126]. Из итальянских археологических обществ следует выделить римское „Società italiana di archeologia e storia dell'arte“, издававшее с 1907 г. свои журнал „Ausonia“. В Германии особенно оживленную деятельность, помимо упомянутых „Берлинского [73]Археологического Общества“ и „Общества любителей древности в Рейнской области“, проявили Берлинские же „Общество антропологии, этнологии и первобытной истории“, издающее, о 1869 г., свою „Zeitschrift für Ethnologie“, „Немецкое Восточное общество“ (Orient-Gesellschaft.). В Англии лондонское „Общество антиквариев“ издало, в период времени с 1770 ко 1898 г., 76 томов своей „Археологии (Archaeologia) или различных трактатов, относящихся к древности“; „Великобританский и Ирландский Археологический Институт“ издал 44 тома (1845 по 1887) „The Archaeological Journal“, посвященного, главным образом, Вещественным памятникам средневековья. Из французских археологических обществ давно уже заслуженною известностью пользуется парижское „Национальное общество антиквариев“ (Société nationale des Antiquaires de France), издающее „Mémoires“ и „Bulletin“. По образцу этого общества, возникло много аналогичных обществ в провинции, а также во французских владениях в Африке. Не упоминая об археологических обществах в остальных европейских странах, укажем лишь, что в славянских странах, в Болгарии и Сербии, за последнее время значительно пробудился интерес к археологии[127].

В отмеченных публикациях, издаваемых на правительственные и общественные средства, содержится большое количество разнообразного археологического материала. Наряду с ними, существует не мало иных периодических изданий, обслуживающих археологические и художественные интересы и печатаемых либо исключительно на частные средства, либо с правительственною, или общественною субсидией. Из этих изданий мы отметим лишь самые главные. Одним из старейших и почтеннейших археологических органов является отмеченное уже ранее „Revue archéologique“, посвященное публикации и исследованию памятников искусства и старины древнего мира, средневековья и эпохи Возрождения. Еще обширнее программа „Gazette des beaux-arts“, с приложением еженедельного „Courrier Européen de l'art et de la curiosité“; в „Gazette des beaux-arts“ помещается обстоятельная библиография преимущественно французских публикаций археологического содержания. С 1894 г. Академия Надписей издает, выпусками, роскошное периодическое издание „Monuments et mémoires“ на средства, завещанные Пио (Piot). Классическую археологию специально обслуживали „Gaztéte archéologique“ (1875—1890), „Monuments grecs“ (1872—97) и „Revue des études grecques“ (с 1888 г.); в последнем журнале помещалась обстоятельная археологическая хроника, после того, как ее [74]перестал вести С. Рейнак в „Revue archéologique“. Из английских журналов нужно отметить очень ценную серию „The Portfolio“ (1870—93) и специально для классической археологии „Journal of Hellenic Studies“. В Германии классическая археология помимо указанных выше периодических изданий, обслуживалась также филологическими журналами, а также журналом по древней истории „Klio“. Памятники средневековые и новые издавались, главным образом, в „Jahrbuch der Königlich Preussischen Kunstsammlungen“ (с 1880 г.)[128], а исследовались в „Repertorium für Kunstwissenschaft“ (с 1870 г.), где давалась очень подробная библиография. Из итальянских журналов для средневековой и новой археологии служил журнал „“Karte (с 1898 г.; ранее назывался „Archivio storico dell'arte“), для доисторической археологии „Bulletino di paletnologia italiana“ (с 1875 г.)[129].

19. Наряду с периодическими изданиями археологического содержания, памятники искусства и старины — отдельно ли взятые, или сведенные в те или иные группы, или размещенные по категориям их — издаются и об‘ясняются, равно как и всякого рода вопросы археологического характера обсуждаются, в специальных монографиях. Обозревать монографическую литературу по археологии не входит в нашу задачу; да она была бы и почти невыполнима: настолько литература эта обширна, если бы даже ограничиться указаниями на лишь наиболее значительные ее проявления. Главные сведения по этой части читатель найдет в обозреваемых ниже общих трудах и справочных и иных пособиях по археологии, в каталогах музеев и в указанных выше библиографических обзорах, помещаемых в периодических изданиях[130].

Прежде чем перейти к обзору общих трудов по археологии, вышедших за последние 30—40 лет и не утративших своего [75]значения по настоящее время, необходимо предпослать несколько указаний общего характера относительно характера археологических исследований, произведенных за указанное время.

Обильный прирост нового археологического материала, полученного путем раскопок и случайных находок, более тщательное и углубленное исследование материала ранее известного — все это чрезвычайно расширило рамки общей археологической дисциплины и вызвало неизбежное деление ее на те специальные рубрики, о которых речь была выше и число которых невозможно было бы установить с непререкаемою и для всех приемлемою точностью и определенностью. Можно утверждать одно: в настоящее время — да так, пожалуй, было и раньше — вряд ли найдется такой ученый археолог, который чувствовал бы себя полным хозяином во всех многочисленных отраслях и подразделениях археологии. Специализация знания в данном случае вытекает сама собою. Более того: даже в пределах тех или иных рубрик археологических дисциплин приходится допускать и считаться с неизбежностью еще более дробной спецификации и, соответственно этому, специализации и считать, например, одного ученого специалистом по памятникам греческой архитектуры, или греческим вазам, другого — по катакомбньш росписям, или византийским миниатюрам, третьего — по русским иконам, или сасанидским блюдам и т. д., и т. д. Такая специализация, повторяем, неизбежна, и она способствует более точному знанию избранной области, хотя, с другой стороны, будучи проводима слишком односторонне, она, несомненно, суживает ученые горизонты исследователя и ведет часто к тому, что из-за деревьев он перестает видеть лес. Всякая специализация должна быть построена на разумном начале; иначе она обратится в никому ненужное, для интересов науки вредное, а для самого специалиста пагубное „буквоедство“. Поэтому, допуская и считаясь с неизбежно необходимою снецпализациею в более или менее крупных отделах археологии, — напр., классической, византийской, доисторической и т. п., мы решительно отвергаем полезность специализации слишком узкой и настаиваем на необходимости для всякого археолога, специалиста в той или иной области археологии, иметь общее знакомство со всею археологическою дисциплиною, или, хотя бы, с теми ее частями и отделами, которые имеют непосредственное отношение к предмету специально облюбованной им области археологии.

Пока не было и нет, да и вряд ли скоро будет, такого общего обзора археологии, который охватывал бы ее всю во всей ее совокупности. Зато имелись и имеются такого рода общие обзоры всей истории искусства. Мы указываем их, так как они, хотя и преследуют иные цели и задания, чем какие должен был бы иметь [76]в виду общий обзор всей археологии, все же являются крайне полезными и необходимыми ориентирующими пособиями для последней.

Из всех отраслей археологии классическая археология продолжает оставаться наиболее разработанною, а в методологическом отношении и всего лучше обоснованною. Поэтому нисколько неудивительно, что методы исследования, выработанные классическою археологиею, могут и должны быть переносимы в другие отрасли археологической дисциплины и с пользою усвояемы ею. В течение долгого времени в классической археологии оставались господствующими те методы ее разработки, которые созданы были Винкельманом и К. О. Мюллером, а затем были усовершенствованы трудами их преемников и последователей. С 70-х гг. эти методы, хотя и остались непоколебимыми в своих основах, все же подверглись дальнейшему усовершенствованию и утончению. К этому привел неизбежный ход вещей, период того блестящего развития, в какой классическая археология вступила с указанной эпохи.

Прежде всего, благодаря огромному приросту материала, хронологические рамки классической археологии значительно расширились. Уже со времени Винкельмана она углублялась, шаг за шагом, в своих истоках к все более и более ранним эпохам, но в изучении их шла как бы ощупью. С тех пор, как на севере Европы было положено начало доисторической археологии, наступила пора для научной разработки первоначальных стадий развития культуры в области как эллинского, так и италийского мира. Раскопки и находки, связанные с именем Шлимана, имели для археологии принципиальное значение и являлись как бы поворотным пунктом в истории двух родственных, но до того времени державшихся друг от друга в стороне дисциплин: археологии классической и доисторической. Со времени Шлимана, обе они вошли в тесное соприкосновение, и многому одна от другой научились. Систематические раскопки Шлимана в Трое и в Микенах, за которыми последовали английские, итальянские и американские раскопки на Крите и в других пунктах доисторических поселений в районе эллинского и италийского мира, повели к установлению как бы нового закона археологических исследований, ставшего обязательным для археолога вообще, но не всегда, к сожалению, соблюдаемого: всякое археологическое исследование-раскопка не должно ограничиваться отдельною, произвольно вырванною эпохою, но должно охватить собою всю историю данной местности, и даже, по возможности, с прилегающими к ней окрестностями, и хранящихся в ней памятников, от начала и до конца ее исторического существования. Этот закон является благодетельным, потому, что он [77]служит связующим звоном между отдельными, специальными отраслями археологии, сколько бы их и каковы бы они ни были. Однородный метод исследования вещественных памятников, как в практическом, так и в теоретическом его применении ко всем отраслям археологической науки, обеспечил за нею право на ее самостоятельное и самодовлеющее существование.

В чем состоит сущность этого метода, об этом речь впереди. Здесь достаточно пока отметить, что он выработался, прежде всего, как это и естественно ожидать, в классической археологии, перешел в археологию христианскую и все более и более завоевывает себе место в археологии доисторической, которая, в течение долгого времени, не могла получить подобающего ей значения и встречала подчас презрительное к себе отношение („scienza dei illiterati“, отзывался о ней Моммзен) именно потому, что в занятиях доисторическою археологиею, вместо определенного метода, было или блуждание из стороны в сторону, или топтание на одном месте.

Метод, выработанный классической археологией на основе тех памятников ее, которые могут быть более или менее точно датированы, оказался пригодным не только для памятников, восходящих к доисторическому, или протоисторическому прошлому античного мира, но и для памятников поздних эпох античности, на которые было обращено, в последние десятилетия, большое внимание. В областях, которые, уже сравнительно поздно, в качестве римских провинций, вошли в тесное соприкосновение с греко-римскою культурою, исследование местных древностей началось давне. Оно шло отчасти рука об руку с изучением доисторического прошлого данной области, отчасти велось самостоятельно, и хотя этому исследованию не хватало, в общем, строго-научной постановки, все же оно, в качестве работы предварительной, имело важное значение. Успешнее дело пошло с тех пор, как на исследование памятников поздней античности перенесены были те методы стилистического их анализа, которые уже ранее, с успехом, были применены к памятникам классической археологии. Это дало, между прочим, Риглю, одному из тонких знатоков вопросов, связанных со стилем (Al. Riegl, Stielfragen. Grundlegungen zu einer Geschichte der Ornamentik, Берл. 1893), дать исчерпывающий, руководящий труд по истории поздне-римской художественной промышленности (Die spät-römische Kunstindustrie).

О сущности стилистического анализа и применении его в археологии речь будет во второй части книги. Здесь, в историческом очерке развития археологии, должно указать, что впервые этот метод нашел свое применение при изучении и оценке памятников [78]нового искусства, преимущественно живописи эпохи Возрождения. С особою определенностью он проведен был в работах Румора еще в конце 20-х гг. XX в. (C. F. Rumohr, Italienische Forschungen, 3 тт., Берл. 1827.31), а затем, значительно позже, в трудах итальянского историка искусства Джованнн Морелли, писавшего на немецком языке под псевдонимом Iwan Lermolieff (Die Werke italienischer Meister in den Gallerien von München, Dresden und Berlin, Лпц. 1880; Kunstkritische Studien über italienische Malerei, 3 тт., Лпц. 1890—93). В области классической археологии метод стилистического анализа с особенной яркостью и плодотворностью сказался в работах двух главных ее представителей последней четверти XIX и начала XX в., мюнхенских профессоров Брунна и Фуртвенглера.

Генрих Брунн (1822—94), после Винкельмана и К. О. Мюллера, пожалуй, самая крупная величина в области классической археологии. И он, подобно Винкельману, в молодости, десять лет провел в Риме, добывая себе средства к жизни заработками чичероне, чтением корректур и пр. Первый труд, которым Брунн обратил на себя внимание ученого мира, была его история греческих художников (Geschichte der griechischen Künstler, 2 тт., Брауншвейг 1853—55; второе издание напечатано без перемен, Штуттгарт 1889). С беспримерною обстоятельностью в этом труде были собраны и критически рассмотрены, в хронологической последовательности, все сохранившиеся, как литературные, так и документальные сведения о греческих художниках: скульпторах, живописцах, архитекторах, резчиках гемм и пр. В своем труде Брунн не дал истории греческого искусства на новых началах, с привлечением нового материала, но он заложил прочный фундамент для такой истории. И в настоящее время „История греческих художников“ Брунна, хотя значительно устарела, все же продолжает оставаться незамененным и незаменимым справочным пособием. С 1856 по 1865 г. Брунн был одним из секретарей римского Института Археологической Корреспонденции, а с 1865 г. и до конца жизни состоял профессором Мюнхенского университета. Под его руководством воспиталась целая плеяда археологов, создалась особая „Брунновская“ школа, царящая и по сие время в значительной части германских университетов[131]• Изданные, после [79]смерти Брунна, его сыном Германом и учеником Булле, в трех томах, „Kleine Schriften“ (Лпц. 1898—1906) заключают в себе статьи ио изданию и толкованию римских, древне-италийских и греческих памятников, по критике литературных источников, по искусству итальянского Возрождения и пр. В книге „Griechische Götterideale in ihren Formen erläutert“ (Мюнх. 1893) Брунн собрал ряд своих в высокой степени поучительных и интересных трудов по греческой художественной мифологии[132]. Тогда же появился первый том труда, задуманнаго Брунном еще в 1871 г. и долженствовавшего завершить собою, в общем синтезе, его полувековую научную деятельности Griechische Kunstgeschichte. При жизни Брунн успел издать первую часть своего труда, посвященную „началам и древнейшему декоративному искусству“ (Мюнх. 1893)[133]; вторая часть, излагающая архаическое искусство греков, издана была после смерти Брунна Флашем (1897). Значительная часть трудов Брунна навсегда сохранит свое значение благодаря тому, что в них метод стилистического анализа памятников, их художественных форм, лежащих в основе их художественных мотивов, художественных приемов отдельных мастеров и целых школ проведен с неподражаемым совершенством, хотя и не доведен до тех крайностей, в которые он стал впадать за последнее время в трудах некоторых ученых, считающих себя его учениками[134].

Из учеников Брунна самый выдающийся, бесспорно, Адольф Фуртвенглер (Furtwängler, 1853—1907), обладавший разносторонними и глубокими знаниями в своей области, отличавшийся удивительною энергиею и продуктивностью, ведший все свои исследования на основе широкого исторического кругозора. Из многочисленных трудов Фуртвенглера, посвященных или изданию новых памятников классической древности, или новому об‘яснениго памятников, ранее известных[135], необходимо отметить, как самые выдающиеся, два труда Фуртвенглера. Это, во-первых его „Meisterwerke der griechischen Plastik“ (Лпц. 1893, английский перевод: Masterpieces of greek [80]sculpture, Лонд. 1895). Это сочинение Фуртвенглера вызвало ожесточенные нападки со стороны одних, восторженный энтузиазм со стороны других. Основная мысль „Meisterwerke“ может быть формулирована так: оригиналы греческого искусства, за очень немногими, хотя и блестящими исключениями, дошли до нас только второ- и третье-степенные; необходимо, поэтому, обратиться к самому внимательному изучению сохранившихся копий и среди них постараться отыскать копии знаменитых оригиналов, пользуясь, с одной стороны, по примеру Брунна, в его „Истории греческих художников“, литературными известиями о художниках и их произведениях, с другой стороны — обращаясь к сравнительному стилистическому анализу сохранившихся копий. Эта основная мысль Фуртвенглера, бесспорно, справедлива. Но возникают вопросы и недоумения чисто-методического характера: прежде всего надо доказать, что римские копиисты копировали только знаменитые оригиналы; затем нужно установить, как относились копиисты к оригиналам — рабски или с большею или меньшею свободою; наконец, стилистический анализ всегда, волей-неволей, в значительной степени суб‘ективен. Фуртвенглер смело преодолел в „Meisterwerke“ все эти вопросы и написал блестящую картину развития греческой скульптуры в V и VI вв. Конечно, не все в этой картине одинаково убедительно, многое в ней не доказано и преувеличено, но много результатов бесспорно положительных, масса наблюдений, облегчающих путь для дальнейших исследований.

Другой капитальный труд Фуртвенглера посвящен античной глиптике (Die antiken Gemmen. Geschichte der Steinschneiderkunst im klassischen Altertum, 3 тт., Лпц. 1900). Верный своему историческому методу исследования, Фуртвенглер вводит в этом труде античные геммы в общую историю классического искусства и попутно исследует целый ряд вопросов более общего характера, относящихся к памятникам более ранних эпох, чем те, рассмотрению которых были посвящены „Meisterwerke“[136].

Свойми работами Фуртвенглер не только ввел в научный обиход огромное количество памятников, до того времени или вовсе неизвестных, или мало привлекавших к себе внимание, но своим толкованием их он значительно содействовал углублению и расширению стилистического анализа, ставшего отныне основною базою всякого археологического исследования как в Германии, так и за ее пределами. [81]

Метод стилистического анализа, примененный к памятникам классической археологии, вскоре получил доступ и в другие отрасли археологической науки и всюду принес плодотворные результаты. На умелом применении этого метода Гёрнесу удалось впервые дать действительно строго-научную историю доисторического искусства в Европе (M. Hoernes, Urgeschichte der bildenden Künste in Europa, Вена 1896; его же Kultur der Urzeit, Лпц. 1912, русский перевод: М. Гёрнес, Первобытная культура, Рига 1914). Тот же метод стилистического анализа постепенно завоевал себе место и в исследованиях памятников древне-христианской и средневековой археологии. А это повело, в свою очередь, к более правильной оценке памятников ее с точки зрения отношения их к памятникам классической древности. В настоящее время древне-христианскую археологию, занимавшую прежде обособленное место, начинают рассматривать как непосредственное продолжение и развитие археологии классической, точнее сказать — эллинистическо-римекой. С такой точки зрения древне-христианские памятники прекрасно рассмотрены в труде Зибеля (L. v. Sybel) „Christliche Antike. Einführung in die altchristliche Kunst“ (2 тт., Марбург 1906. 1909), первый том которого посвящен катакомбам и их живописному убранству, второй — древне-христианским саркофагам и прочим скульптурным памятникам, а также, в более кратком изложении, древнехристианской архитектуре, мозаике и миниатюре. Само собою разумеется, тесная связь, и связь вполне естественная, древне-христианской археологии с классическою вовсе не лишает первую самодовлеющего значения, и в некоторых случаях даже необходим свой „подход“ к об‘яснению ее памятников. Но и тут метод стилистического анализа древне-христиныских и ранне-средневековых памятников приводит к разрешению или, по крайней мере, к постановке таких вопросов, которые до тех пор казались лежащими в совершенно различных плоскостях. Достаточно указать в этом отношении на исследования Стржиговского (J. Strzygowski), которые поставили на совершенно новую почву вопрос о взаимоотношениях между Востоком и Западом в период Средневековья. Попытка Викгофа (F. Wickhoff und R. Hartel, Die Wiener Genesis, Вена 1895), из обстоятельного стилистического анализа миниатюр, украшающих знаменитую Венскую рукопись книги Бытия, притти к заключениям о характере поздне-античной живописи и скульптуры, может быть, несколько и рискованна, но она ценна тем, что заставила исследователей острее провести границу между эллинистическим и римским искусством и точнее определить их отношение к искусству ранне-византийскому. Если, по мнению Викгофа, руководящая роль в поздне-античном искусстве принадлежала Риму, [82]дававшему во всем тон и направление своим провинциям, как западным, так и восточным, то, по исследованиям Стржиговского (особенно Orient oder Rom? Beiträge zur Geschichte der spät-antiken und früh-christlichen Kunst“, Лпц. 1901), наоборот, движение художественных сил шло с Востока, наложившего особый отпечаток на все поздне-античное искусство. Вопрос этот, сводящийся к формуле „Восток или Рим“?, будучи поставлен в такой острой форме, быть может и не позволяет дать вполне определенного ответа. Но каков бы он ни был, будет ли он в пользу Востока или в пользу Рима, или в пользу и Востока и Рима, обоснование его должно покоиться на самом тщательном стилистическом анализе подлежащих обсуждению памятников.[137]

То или иное решение вопроса об основных элементах поздне-античного искусства имеет принципиальное значение для всей средневековой археологии, возьмем ли мы ее западную или восточную ветви, так как вся средневековая культура явилась прямым продолжением культуры поздне-античной. Не уяснив себе основ ранне-средневекового искусства и на Западе и на Востоке, нельзя составить себе ясного представления о характерных свойствах и особенностях дальнейших стадий развития средневекового искусства, на Западе — каролингского и романского, на Востоке — византийского, со всеми его разветвлениями. И если для западного искусства в указанном вопросе исследователи пока что лишь нащупывают почву, то для византийской археологии наметился уже вполне определенный ответ, и в выработке его самую видную роль участия приняла, как видно будет ниже, археологическая наука в России.

20. Приступая к обзору и краткой характеристике принадлежащих иностранным ученым трудов общего характера по археологии, мы, конечно, имеем возможность и считаем полезным остановиться только на тех из них, которые, с одной стороны, помогут желающему „войти“ в изучение археологии и без особого труда в ней ориентироваться, с другой — более основательно с нею ознакомиться, чтобы затем обратиться к специальным занятиям в той или иной области археологической дисциплины и в различных ее ответвлениях. Как в сочинениях первого, так, в особенности, второго типа читатель найдет достаточное указание библиографических сведений по заинтересовавшему его вопросу.

Общего сочинения, хотя бы лишь ориентирующего характера, по археологии во всей ее совокупности, как указано выше, [83]не имеется. Такое сочинение приходится пока заменять тем или иным трудом по истории искусства. С усвоения такого труда мы и рекомендовали бы начать свои занятия желающему „войти“ в археологию. Приступая к этим занятиям, ему будет очень полезно предварительно получить общее представление о ходе развития искусства с древнейших времен до наших дней, чтобы затем уже сосредоточить свои специальные интересы в той или иной области археологии.

Из числа самых кратких, но все же достаточно ориентирующих трудов можно указать на имеющиеся и в русских переводах книги С. Рейнака (S. Reinach) „Apollo, histoire générale des arts“ (I изд. Пар. 1905) и Байэ (C. Bayet) „Preis d'histoire de l'art“ (Пар. 1888). Значительно более подробными и обстоятельными являются, из появившихся за последнее время, руководства по истории искусства Шпрингера, Вёрмана и Куна. Книга Шпрингера, одного из тонких знатоков искусства, „Gründzüge der Kunstgeschichte“, первоначально предназначена была служить пояснительным текстом к изданному им атласу „Kunsthistorische Bilderbogen“, состоявшему из пяти частей: 1) Древность, 2) Средневековье, 3 и 4) Новое время, 5) Дополнительные таблицы. Начиная с 4-го издания (1896) „Grundzüge“, сочинение Шпрингера стало называться „Handbuch der Kunstgeschichte“, причем иллюстративный, обильный и хорошо подобранный, материал, сопоставленный ранее в отдельных атласах, введен был теперь в текст, распределенный но четырем томам (I. Древность, II. Средневековье, III и IV. Новое время). Этот „Handbuch“ Шпрингера, начиная с 5-го издания, переиздавался неоднократно, в обработке уже специалистов по каждому из отделов, составляющих „Handbuch“, причем каждая такая переработка, в соответствии с приростом нового материала, появлявшейся новою литературою предмета, всегда стояла на высоте современного ей состояния науки[138]. Наибольшим успехом из „переработанного Шпрингера“ пользовался первый том, посвященный древности. Редактор его, Михаэлис, строго говоря, на основе труда Шпрингера, составил новый, совершенно самостоятельный труд и дал в нем такое общее руководство по истории древнего искусства, лучше которого желать не приходится. Правда, читать и изучать книгу Шпрингера—Михаэлиса не легко: так много материала в него вложено, на сравнительно небольшом количестве страниц[139]. Но, можно быть уверенным, всякий, кто [84]„одолеет“ книгу, не раскается в потраченном, хотя бы и потребовавшем большого напряжения, труде[140]. То же можно сказать и об остальных томах сочинения Шпрингера, „Handbuch“ которого для первоначального изучения истории искусства все еще должен быть признан наилучшим и наиболее достигающим цели.

Единственным недостатком труда Шпрингера является то, что в нем изложена история лишь европейского искусства — искусство восточно-азиатское в нем опущено. Известный знаток истории искусства, директор Дрезденской картинной галлереи, Вёрман (K. Woermann) дал, в трех томах, сжатый, но очень содержательный обзор истории искусства „всех времен и народов“ (Geschichte der Kunst aller Zeiten und Völker, Лпц. 1900—05; русский перевод издан товариществом „Просвещение“). В первом томе Вёрман излагает искусство древнего мира, а также искусство последующего времени не-христианских народов, во втором — христианское искусство до конца XV в., в третьем — от XVI до конца XIX в. Ясное и трезвое изложение сопровождается большим количеством иллюстраций: в конце каждого тома даны библиографические указания тех ученых работ, которыми автор пользовался. Для желающего получить наглядное представление об общем ходе развития искусства с древнейших его проявлений вплоть до наших дней труд Вёрмана — прекрасное пособие. Наконец, в „Allgemeine Kunstgeschichte“ Куна (Alb. Kuhn), начавшей выходить с 1891 г., особепно удачно выполнена иллюстративная часть: дана масса воспроизведений памятников искусства также „всех времен и народов“, причем эти памятники оцениваются с точки зрения эстетики, истории и техники; в конце каждого отдела приложены и необходимые библиографические указания[141]. [85]

21. Если составление общих обзоров всей истории искусства требует от автора исключительного уменья и в подборе подлежащего обсуждению материала и его расположения, то составление такого же общего обзора всей сложной археологической дисциплины, принимая во внимание ее обширность и разносторонность, а также далеко не одинаковую разработанность отдельных ветвей, вряд ли под силу даже и незаурядному работнику. Поэтому неудивительно, что попыток составления такого общего обзора или руководства всей археологии, как сказано, до сих пор мы не имеем. Зато неоднократно предпринималась работа по составлению общих руководств по отдельным ветвям археологии применительно или к хронологическому, или к иному ее подразделению: так, напр., давались обзоры или античной археологии вообще, или греческой, или римской, или христианской, или французской, или мусульманской, пли доисторической и т. п.

И здесь наибольшее количество таких обзоров или руководств имеется для наиболее разработанного отдела археологии — классической, с отношением к ней иногда и археологии древнего Востока. Мы не будем перечислять всех имеющихся подобного рода руководств. Остановимся на характеристике лишь тех из них, которые, в том или ином отношении, не утратили своего значения в настоящее время.

Для классической археологии, в течение долгого времени настольного книгою служил „Handbuch der Archäologie der Kunst“ К. О. Мюллера (см. выше, стр. 39). Предпринятая Штарком попытка заменить руководство К. О. Мюллера остановилось на первом томе (см. выше, стр. 28). В 1895 г. вышла в свет „Archäologie der Kunst“ Зиттля (G. Sittl), как часть (VI том) обширной энциклопедии по классической филологии, издаваемой Ив. Мюллером. Зиттль составил огромную, почти в 1000 страниц, книгу и приложил к ней особый атлас иллюстраций. Материал, собранный в книге Зиттля, колоссальный; он распределен на две основных части. Первая, озаглавленная „Denkmälerkunde“, состоит из следующих глав: 1) Судьба памятников, 2) Открытие сохранившихся памятников, 3) Находки и раскопки, 4) Собрания и музеи, 5) Археологическая топография, 6) Материал и техника предметов художественной промышленности, 7) Форма и орнаментация их, 8) Материал и техника памятников архитектуры, 9) Виды их, 10) Памятники скульптуры и живописи. Вторая основная часть книги Зиттля содержит историю древнего искусства. Эта вторая часть, за исключением имеющихся в ней библиографических указаний, в настоящее время никакого ни интереса, ни значения не представляет. Что касается первой части, то и в ней изложение [86]довольно бессвязное, но как справочное пособие — особенно в отношении библиографии — эта часть книги Зиттля, во многих случаях, может принести свою пользу, а одна из ее глав — археологическая топография — является пока ничем не замененной. Несомненно, составление руководства потребовало от Зиттля большого труда, и если он со своею задачею справился неудачно, то это об‘ясняется тем, что автор взял на себя труд, непосильный для одного человека.

Это ясно было сознано, когда явилась мысль заменить, для той же энциклопедии Ив. Мюллера, книгу Зиттля другим сочинением. Оно получило общее заглавие „Handbuch der Archäologie“. Главный редактор его, Булле, привлек к составлению „Руководства“ многих специалистов. Весь материал должен был уместиться уже не в один, а в четыре тома (пятый том должен был заключать в себе иллюстрации) в таком порядке: первый том должен был быть посвящен об‘ектам и вспомогательным средствам археологического исследования; второй и третий — „Истории искусства в древности“, четвертый — „Систематике археологии“ (Systematische Denkmälerkunde). В 1913 г. появились, как первый выпуск всего сочинения, три первых главы первого тома. Они трактуют: 1) о сущности и методе археологии (автор Булле), 2) об истории археологии (автор Зауер), 3) о гибели и воскрешении памятников (Untergang und Wiedergewinnung der Denkmäler; автор Виганд). Судя по имеющимся трем главам „Руководства“, последнее должно стать действительно, энциклопедией классической археологии, и если ему, в силу обстоятельств, стоящих в связи с переживаемым Германиею кризисом, не суждено будет осуществиться в тех рамках, в каких оно задумано, об этом каждый археолог-классик будет очень жалеть.

В „Sammlung Göschen“ (№№ 538—540), под общим заглавием „Archäologie“ Кёпп (Fr. Koepp) дал научно-популярное изложение основ классическое археологии, оставив в стороне историческую и систематическую ее части. В трех небольших томиках сочинения Кёппа говорится о термине „археология“, об отношении археологии к истории искусств и к филологии, о „воскрешении“ памятников (в частности о раскопках), о методах описания, издания и об‘яснения памятников. Для приступающего к занятиям археологией вообще — не только классической — книжки Кёппа дадут много полезных руководящих указаний.

Общего руководства специально по археологии древнего Востока, которое удовлетворяло бы современным требованиям, нет. „Manuel d'archéologie orientale“ Бабелона (E. Babelon) устарело (1888 г.). С археологией Египта лучше всего можно ознакомиться по названной ранее (стр. 55) небольшой книжке Масперо, где дана обширная библиография. Для греческой археологии наиболее пригодным [87]пособием может служить небольшой, недостаточно полный, „Handbook of greek archäology“ H. N. Fowler'а и J. К. Wheeler'а (Нью-Иорк 1909; из издания „Greek series for colleges and schools“, издаваемой H. Weir Smyth'ом). Книга состоит из следующих глав: 1) Краткий очерк истории греческой археологии, 2) Доэллинская Греция (эгейская культура), 3) Архитектура, 4) Скульптура, 5) Терракотты, 6) Металлические изделия (бронзы, предметы из золота и серебра), 7) Монеты, 8) Геммы, 9) Вазы, 10) Фрески и мозаики. В конце книги, украшенной многочисленными рисунками, приложена основная — по всем затронутым вопросам — библиография. Книга Fowler'а и Wheeler'а — учебное руководство, толково и обстоятельно составленное. Научно-популярный характер носит „L'archéologie grecque“ (из серии „Bibliothèque de l'enseignement des beaux-arts“, издаваемой под редакцией Конта — J. Comte) Коллиньона (M. Collignon; новое издание 1907 г.). Книга, сопровождаемая также библиографическими указаниями и рисунками, состоит из семи основных отделов: 1) Начала греческого искусства, 2) Архитектура, 3) Скульптура, 4) Терракоттовые статуэтки, 5) Расписные вазы, 6) Нумизматика и глиптика, 7) Бронзы и изделия из золота. Для приступающего к изучению греческой археологии полезнее будет прежде, чем обратиться к книге Fowler'а и Wheeler'а, прочитать изящно составленную книгу Коллиньона: она не так полна и обстоятельна, как первая, но очень легко усваивается. Сжатое, но в то же время обстоятельное изложение греческого искусства, поскольку оно проявилось в памятниках архитектуры, скульптуры и живописи, дает Винтер (Fr. Winter) во II т. „Einleitung in die Altertumswissenschaft“, изданном Gercke и Norden'ом (Лпц. 1910). В очерке Винтера намечаются все основные проблемы греческой археологии и даются обильные указания на литературу предмета. Достаточно уже „вошедший“ в греческую археологию, обратившись к очерку Винтера (или к названному ранее „Руководству“ Шпрингера—Михаэлиса), без труда наметит себе план дальнейших занятий по интересующим его специальным вопросам, или отделам. Тем же целям, в качестве дополнительного пособия, прекрасно удовлетворяет помещенный в том же томе „Einleitung“, Герке-Нордена очерк Перниса (E. Pernice) „Griechishes und Römisches Privatleben“, где даются сведения о греческих и римских: доме, одежде, прическе, обрядах, связанных с браком, рождением детей и похоронами; в очерке Перниса содержится обилие необходимых библиографических указаний.

Для греческой археологии, однако, пока нет еще такого обстоятельного, толкового и исчерпывающего руководства, какое имеется для археологии римской, в виде двухтомного сочинения Канья (R. Cagnat) и Шапо (V. Chapot) „Manuel d'archéologie romaine“ [88]Пар. 1917—20, с массою иллюстраций). Это, в полном смысле слова, энциклопедия римской археологии, необходимая настольная книга для каждого, кто ею занимается. Первый том, имеющий подзаголовок „Памятники. Украшение памятников“, после краткого введения, где дается общая характеристика римской археологии, посвящен рассмотрению следующих основных вопросов: материалы, употреблявшиеся для римских сооружений, как общественных, так и частных, разнообразные виды этих сооружений и их скульптурное убранство. Во втором томе речь идет о живописном убранстве сооружений, о римской общественной, религиозной и частной жизни. „Руководство“ Канья—Шапо заключает исчерпывающее изложение всех вопросов, относящихся к римской археологии, понимая последнюю в широком смысле — не только как археологию Рима и Италии, но и всех римских провинций. Материал авторами привлечен колоссальный, расположен очень наглядно, по отдельным рубрикам, так что в книге легко ориентироваться; к тому же изложена она чрезвычайно вразумительно. Обстоятельные указатели облегчают наведение всякого рода справок. Приступающему к изучению римской археологии все же полезно предварительно прочитать, хотя и несколько устаревшую, небольшую книгу Марта (J. Martha) „Manuel d'archéoloie étrusque et romaine“ (из упомянутой серии “Bibliothèque“ Конта). Более обстоятельное изложение специально этрусской археологии дал тот же Марта в сочинении „L'art étrusque“ (Пар. 1889), значительно, впрочем, устаревшем.

22. Общего сочинения, в котором рассматривалась бы вся христианская археология, как средневекового Запада и Востока, так и эпохи Возрождения, не имеется. Да и вряд ли возможно ожидать его появления: настолько предмет, который должен был бы войти в него, и обширен и разнообразен. Имеются лишь руководства по отдельным частям средневековой археологии: ранне-христианской, византийской, французской, мусульманской и пр. Ощущается недостаток в таком пособии, которое охватывало бы средневековый романо-германский мир во всей его совокупности.

Для эпохи раннего христианства наиболее пригодным пособием, помимо указанных выше (стр. 81, 84) сочинений Зибеля и Вульфа, должны быть признаны руководства — более подробное Леклерка „Manuel d'archéologie chrétienne depuis les origines jusqu'au VIII siècle“ (2 тт., Пар. 1907; из той же серии и по тому же плану составленное, что и руководство по римской археологии Канья—Шапо), или более краткое — Кауфмана (C. M. Kaufmann) „Handbuch der christlichen Archäologie“ (Падерборн 1905). Материал в книге Кауфмана расположен по следующим отделам: источники древне-христианской археологии и история ее научной разработки, древне-христианские: [89]архитектура, эпиграфика, живопись, скульптура, мелкое и ремесленное искусство. Книга Кауфмана составлена толково, достаточно иллюстрирована, снабжена обильными библиографическими указаниями. Оба руководства, и Леклерка и Кауфмана, могут служить надежными справочными пособиями. Прежде, чем к ним обратиться, полезно прочитать небольшую книжку Ператэ (A. Pératé) „L'archéologie chrétienne“• (Пар. 1892, из серии „Bibliothèque“ Конта), или Лоури (W. Lowrie) „Christian art and archaeology“ (Лонд. 1903).

Для византийской археологии наука располагает двумя прекрасными, равноценными, пособиями. Английский ученый Дальтон (O. M. Dalton) в своей „Byzantine art and archaeology“ (Оксфорд 1911) дал исчерпывающий обзор византийских памятников, привлек огромную литературу предмета, в том числе и русскую, украсил изложение прекрасными снимками. В книге Дальтона порядок расположения материала систематический: район распространения памятников византийского искусства; памятники архитектуры, скульптуры (в том числе предметы из слоновой кости) и живописи (фрески, мозаики, миниатюры); эмали; предметы из драгоценных металлов; текстильное производство; предметы из глины и стекла; монеты и геммы и пр.; сверх всего этого отдельные главы посвящены византийской иконографии и орнаменту. Для всякого рода справок книга Дальтона — пособие незаменимое. Известный византинист Диль (Ch. Diehl) построил свое „Manuel d'art byzantin“ (Пар. 1910; из той же серии, что и руководства Канья—Шапо и Леклерка) на исторической канве. Изложив вопрос о происхождении и образовании византийского искусства, Диль дает его историю до средины XVI в., причем включает в свой обзор памятники как „большого“, так и „мелкого“ искусства. По полноте собранного материала, обилию литературных указаний (в том числе и постоянные ссылки на русскую литературу) и иллюстраций, книга Диля не уступает книге Дальтона, а по изяществу изложения и по легкости усвоения, пожалуй, превосходит ее[142]. Все же приступающему к занятиям византийской археологией полезно предварительно прочитать устаревшую, правда, небольшую книгу Байэ „Византийское искусство“ (перевод с франц., II. 1888).

Средневековая археология Франции подробно и обстоятельно рассмотрена в большом труде Анлара (C. Enlart) „Manuel d'archéologie française“ (Пар. 1902, сл.; из той же серии, что и руководство Канья—Шапо и Диля), где взят период от Меровингов до эпохи Возрождения[143], причем рассмотрены в I томе (в двух [90]частях) памятники архитектуры религиозной, во II — гражданской и военной, в III — костюм (готовится IV том, куда должен войти обзор домашней обстановки). И в руководстве Анлара также дан обильный иллюстрационный материал и подробная библиография. Прежде, чем обратиться к изучению руководства Анлара, полезно ознакомиться с небольшими книжками Корруайе „L'architecture romaine“ и „L'architecture gothique“ (Пар. 1888. 92, из „Bibliothèque“ Конта[144]. С средневековыми памятниками Италии удобнее всего ознакомиться по первым четырем томам „Истории итальянского искусства“ Вентури (A. Venturi, Storia. dell' arte italiana, Милан 1901 сл.). Для эпохи итальянского Возрождения все еще наилучшим и наиболее обстоятельным пособием должно быть признано сочинение Мюнца (E. Müntz) „Histoire de l'art pendant la Renaissance“ (I. Les primitifs. II. L'age d'or. III. La fin de la Renaissance, (Пар. 1889—91—95)[145]. Общий обзор „позднего Возрождения“ дан в книге G. Ebe „Spät-Renaissance“ (2 тт., Берл. 1886), где излагается история искусств в европейских странах с половины XVI до конца XVIII в. Стоящую на высоте современных наших знаний общую историю искусства от эпохи раннего христианства и до нашего времени дает коллективный труд, составленный, при участии многих специалистов, иод общей редакцией Мишеля (André Michel) „Histoire de l'art“. До войны издание не было закончено; вышедшая в 1913 г. 2-я часть V тома излагает историю искусства северного Возрождения). В этом труде обилие и рисунков и библиографических указаний. Наконец, специально для истории средневековой и новой (до конца XVIII в.) художественной промышленности имеется, начавшее выходить с 1895 г. и незаконченное еще, роскошное издание Молинье (Em. Molinier) „Histoire générale des arts appliqués à l'industrie“, в котором предметы ее рассмотрены в систематическом порядке (напр. изделия из слоновой кости; мебель; предметы золотых дел мастерства; ковры и пр.[146]. [91]

23. Мусульманская археология прекрасно наложена в руководстве, снабженном многочисленными и иллюстрациями и библиографическими указаниями, „Manuel d'art musulman“ (2 тт., Пар. 1907; из той же серии, что и руководства Анлара и др.) Саладэна (H. Saladin) и Мижона (G. Migeon). Из них первый дал исчерпывающий обзор памятников архитектуры, расположив его в топографическом порядке (сиро-египетская школа — Египет, Сирия, Аравия; мавританская школа — Тунис, Алжир) Марокко, Испания, Сицилия; персидская школа — Персия, Месопотамия, Туркестан; оттоманская школа — европейская Турция. М. Азия; индийская школа — Индия, Китай, Дальний Восток). Мижон с такою же обстоятельностью обследовал памятники пластических искусств и художественной промышленности, расположив их в систематическом порядке (миниатюра, скульптурные изделия из дерева, слоновой кости, предметы золотых дел мастерства и ювелирного искусства, монеты, инкрустации, предметы вооружения, керамика, эмалированное стекло, резные камни, ткани, ковры), а в заключении представил общие соображения о влиянии мусульманского искусства на искусство Запада. Для ориентировки полезны краткие руководства (из „Bibliothèque“ Конта): Al. Gayet, L'art arabe (1893) и L'art persan (1895)); для археологии буддийской, китайской и японской: A. Grünwedel, „Buddhistische Kunst in Indien“ (2 изд., Берл. 1900); M. Maindron, L'art indien (Пар. 1898); A. Pouvourville,. L'art indo-chinois (1894); Al. Paléologue, L'art chinois (1887); A. L. Gonse, L'art japonais (1886; ему же принадлежит большое, в 2 тт., роскошное издание под тем же заглавием, Пар. 1889). О недоступной мне книге W. Cohn, Indische Plastik (Берл. 1921) см. рецензию Б. Н. Денике в „Новом Востоке“, I (1922).

Для осведомления во всех вопросах, касающихся доисторической археологии, наука обладает в настоящее время прекрасным, вполне надежным, на строго-научных данных построенным, пособием Дешелетта (J. Dechelette) „Manuel d'archéologie préhistorique, celtique et gallo-romaine“ (Пар. 1908—14; из той же серии, что и упомянутые выше руководства Канья—Шапо и др.). Первый том труда Дешелетта, посвященный доисторической археологии в строгом смысле, трактует о каменном веке (палеолит и неолит); второй том, озаглавленный „Кельтская или протоисторическая археология“, состоит из трех частей: бронзовый век, первый железной век или [92]Гальштаттская эпоха, второй железный век или Латэнская эпоха. В сочинении Дешелетта мною рисунков и библиографических указаний. Оно смело может быть названо наилучшим из всего того, что̀ в области доисторической археологии до сих пор появилось[147]. Дешелетт построил свое изложение на материале, происходящем, главным образом, из южной и средней Европы. Дополнением к его труду может служить руководство Мюллера (Sophus Müller) „Nordische Altertumskunde“ (2 тт., Страсбург 1897—9), который, на основании находок, сделанных на почве Дании и Шлезвига, представил картину развития каменного, бронзового и железного веков на севере. Для доисторических древностей Венгрии исчерпывающее изложение предмета дает упомянутый труд Гамнеля (стр. 68). Желающему получить предварительные сведения но доисторической археологии можно рекомендовать книги барона де Бая (de Baye) „L'archéologie préhistorique“ (Пар. 1880; из „Bibliothèque“ Конта), Л. Нидерле „Человечество в доисторические времена (перевод с чешского, П. 1898) и М. Гёрнеса „Культура доисторического прошлого“ (М. 1914; перевод отдела из I т. „Weltgeschichte“ в изд. Ullstein'а).

24. При помощи указанных выше пособий и руководств по различным отраслям археологии, желающий „войдет“ в сущность и основные проблемы каждой из них и получит достаточное количество необходимых библиографических сведений для того, чтобы расширить и углубить свои познания, в зависимости от своих специальных интересов. При обслуживании их ему принесут также большую пользу имеющиеся пособия справочного характера: археологические словари, энциклопедии и т. п. Укажем главные из них но отдельным отраслям археологической науки.

Для занимающихся археологией Греции и Рима все еще продолжает сохранять свое значение большая энциклопедия, изданная, с 80-х гг. XIX в., при участии нескольких специалистов, под общей редакцией Баумейстера (A. Baumeister) „Denkmäler des klassischen Altertums“. Она состоит на трех томов и содержит в себе расположенные в алфавитном порядке статьи „для об‘яснения жизни греков и римлян“, поскольку она находила свое выражение в „религии, искусстве и домашнем быте“. Энциклопедия Баумейстера, или, как его кратко называют „Баумейстер“, как и всякий коллективный труд, неравноценен в отдельных частях: имеются статьи и хорошие и посредственные; одни из статей сохраняют свое [93]значение по настоящее время, другие должны быть признаны устаревшими. Достоинством „Баумейстера“ и посейчас остается обилие помещенных в нем иллюстраций. Библиографическая часть в „Баумейстере“ требует значительного дополнения и освежения. Несмотря на все это, ко многим, в особенности, мелким статьям энциклопедии, приходиться обращаться за необходимыми справками и теперь.

Первостепенное значение имеет для всех археологов-классиков монументальное издание, начавшее выходить с 1877 г. и законченное лишь в последние годы, „Dictionnaire des antiquités grecques et romaines,“ изданное, при участии многих специалистов, нод редакцией Дарамбера (Ch. Daremberg) и Сальо (Edm. Saglio), к которым позже присоединился Поттье (Edm. Pottier). Словарь Дарамбера-Сальо заключает в себе расположенные в алфавитном порядке статьи, относящиеся к домашнему быту, учреждениям, религии, искусствам, наукам, костюму, мебели, военному и морскому делу, ремеслам, монетам, мерам и весам и пр. и пр., греков и римлян. В словаре, богато иллюстрированном, при каждой статье даются ссылки на источники (литературные тексты, надписи и вещественные памятники) и литературу предмета. Достоинство статей, конечно, неодинаково: некоторые из них, впрочем, настолько обстоятельно составлены, что могут быть сравниваемы с монографиями. В общем, нужно сказать, словарь Дарамбера-Сальо, по полноте материала, по обстоятельности и наглядности изложения, принадлежит к числу наиболее замечательных явлений в области ученых предприятий за последние полвека, и составители его оказали неоцененную услугу классической археологии, дав в руки всем занимающимся ею образцовое справочное пособие. Словарь издавался в течение чуть ли не 50 лет, и потому неудивительно, что некоторые статьи, помещенные в первых томах (всего словарь заключает 5 больших томов, или 10 полутомов, in 4°), в настоящее время устарели.

Этот недостаток легко может быть восполнен при помощи другого справочного пособия, столь же замечательного, что и словарь Дарамбера-Сальо. С 1894 г., в Штуттгарте, стало выходить, в новой обработке, пользовавшаяся большою известностью „Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft“ Паули. В сущности, это была не новая обработка „Паули“, а совершенно самостоятельное издание, составленное лишь по плану прежнего, но значительно его переросшее и изменившее. К участию в „Энциклопедии“, привлечен был ряд (более ста) специалистов; общую редакцию вел сначала Виссова, затем Кролль. Для археолога представляют интерес в „Энциклопедии Паули-Виссова“ статьи, касающиеся археологии и истории искусства, так называемых древностей (метролигия и нумизматика, частный быт, военное и морское дело, театр и [94]всякого рода зрелища), мифологии и культа, топографии (в последнюю включены статьи не только по эллинскому и римскому миру, но также и по странам древнего Востока). Почти все статьи в „Энциклопедии“ стоят на высоте современных научных требований, содержат в себе ссылки и на источники и на литературу предмета. Некоторые из статей „Энциклопедии“, как и в „Словаре“ Дарамбера-Сальо, носят характер монографий. Имея, в качестве настольных, оба этих пособия, археолог-классик чувствует себя, при своих специальных занятиях, вооруженным с ног до головы: такое обилие материала — и тщательно собранного и критически обсужденного — они заключают. Издание „Энциклопедии Паули-Виссова“ далеко еще не закончено: до начала войны вышло в свет восемь полных томов (в каждом до 3000 столбцов текста), оканчивающихся словом „Hyagnis“, начало IX тома (до слова Iao), начало тома от слова „Ra“ до слова „Rex“, два дополнительных выпуска к первым восьми томам.

Поскольку археологу-классику приходится иметь, при своих занятиях, дело с историей религии, мифологией, древностями религиозного культа, отличным справочным пособием для него послужит издаваемый Рошером (W. H. Roscher), при участии многих специалистов, „Ausführliches Lexikon der griechischen und römischen Mythologie“ (до 1914 г. вышло три больших тома и четвертый до слова „Summanus“, также три дополнительных тетради, где сопоставлены „Epitheta deorum“, встречающиеся у греческих и римских поэтов, и „Mythische Kosmographie der Griechen“ E. H. Berger'а). В словаре Рошера обилие рисунков и богатство библиографических указаний, равно как и ссылок на источники — и литературные и монументальные.

Труды Дарамбера-Сальо, Паули-Виссова, Рошера — громоздкие, многотомные издания. Кому нужно сделать короткую справку, быстро ориентироваться в том или ином археологическом вопросе, тот может обратиться к новой переработке известного „Reallexikon des klassischen Altertums“ Фр. Любкера (Fr. Lübker), вышедшей в 1914 г. под редакцией Геффкена (J. Geffcken) и Цибарта (E. Ziebarth)[148]. Краткие статьи в этом словаре сопровождаются ссылками иа главнейшие источники и литературу предмета. Полезны также для быстрых справок о тех или иных греческих и латинских технических терминах, касающихся археологии, небольшие словари: Пари (P. Paris) „Lexique des antiquités grecques“ (Пар. 1909) и Канья (R. Cagnat) „Lexique des antiquités romaines“ (Пар. 1896). [95]

Когда будет закончен издаваемый, при участии многих специалистов, под редакцией Каброля (F. Cabrol) и Леклерка (H. Leclercq) монументальный „Dictionnaire d'archéologie chrétienne et de liturgie“, христианская археология получит такое же незаменимое и прекрасное справочное пособие, каким является для археологии классической словарь Дарамбера-Сальо. Словарь Каброля, начавший выходить с 1907 г., дошел в 1920 г. до слова „Domestici“ (1-я часть IV тома). Можно сказать, что с каждым новым выпуском словарь совершенствуется: так полно его содержание, так обширны его указания и на источники и на литературу предмета. Для тех статей по христианской археологии, которые не нашли себе места в словаре Каброля, следует обращаться к более кратким, но надежным, хотя, в некоторых своих частях, и устаревшим справочникам, как „Realencyclopädie der christlichen Altertümer“ (2 тт., Фрейбург 1882—6) Kpayca (F. X. Krauss)[149], „A dictionary of christian antiquities“ W. Smith'а и G. Cheetham'а (2 тт., Лонд. 1893; взята эпоха до Карла Великого), „Dictionnaire des antiquités chrétiennes“ (Пар. 1877) Мартиньи (Martigny). Для кратких справок пригодится „Archäologisches Wörterbuch“ (Лпц. 1877) Отте (H. Otte).

Для археологии Средних веков и эпохи Возрождения подробного справочного пособия не имеется, если не считать доведенного только до слова „Guy“ хорошего, хотя и несколько теперь устаревшего „Glossaire archéologique du Moyen Age et de la Renaïssance“ (Пар. 1887) Гея (V. Gay), задуманного автором по широкому плану, с ссылками на источники и литературу предмета, и снабженного рисунками. Обстоятельны были, для своего времени, словари по французскому средневековью Виолле ле Дюка (Viollet le Duc) „Dictionnaire raisonné du mobilier français de l'époque Carlovingienne à la Renaissanse“ (6 тт., Пар. 1871—75). „Dictionnaire raisonné de l'architecture française de XI-e au XVI-e siècle“ (10 тт., Пар. 1858—68); теперь они устарели, хотя своего научного значения не утратили. Существующие краткие словари германских древностей Мюллера и Мольтеса (H. A. Müller und O. Moltes) „Illustrirtes archäologisches Wörterbuch der Kunst des germanischen Altertums des Mittelalters und der Renaissance“ (2 тт., Лпц. 1877—8) и Гётцингера (E. Götzinger) „Reallexicon der deutschen Altertümer“ (2 изд., Лпц. 1885) устарели. Имеется специальный подробный словарь библейской археологии, составленный при участии многих [96]сотрудников Рима (Ed. Riehm) „Handwörterbuch des biblischen Altertums“ (2 тт., Лпц., 1884), дополнением к которому может служить руководство Новака (W. Nowack) „Lehrbuch der hebräischen Archäologie“ (2 тт., Фрейбург 1894); обильно иллюстрированный словарь по доисторической археологии Форрера (R. Forrer) „Reallexicon der prähistorischen, klassischen und frühchristlichen Altertümer“ (Берл. 1907; статьи, относящиеся к классической и ранне-христианской археологии, значения не имеют); краткие словари терминов искусства Аделина (J. Adeline) „Lexique des termes d'art“ (Пар. s. a.) и художественной промышленности Бухера (Br. Bucher) „Reallexicon der Kunstgewerbe“ (Вена 1884). Наконец, для мимолетных справок принесет свою пользу „Kunstlexicon“ W. Spemann'а (Берл. 1905) и его же „Goldenes Buch der Kunst“ (Берл. 1910[150]).

25. Несмотря на свою молодость, археология успела к началу XX в. настолько созреть и окрепнуть, что оказалось возможным поставить на очередь вопрос о ее методологии. Вопрос этот поставлен был, конечно, своевременно, хотя, быть может, для окончательного решения его время еще не наступило. В имеющихся пока немногочисленных трудах по методологии археологии исследователи лишь нащупывают почву для создания более или менее твердых основ.

В „критических этюдах“ Брютайля (J. A. Brutails) „L'archéologie du Moyen Age et ses méthodes“ (Пар. 1900), автор, исходя из рассмотрения, главным образом, памятников средневековой французской архитектуры, говорит об основных элементах, национальных и иноземных, ее составляющих, и подвергает критическому анализу различные теории о происхождении средневекового французского искусства, останавливаясь, с особенною подробностью, на теории Куражо о византийских влияниях. С большою настоятельностью подчеркивает Брютайль важность установления точной хронологии памятников. В „Этюдах“ Брютайля есть несколько полезных соображений методологического характера, по общей методологии средневековой археологии — если только такая методология может существовать — они не содержат.

То же, приблизительно, можно сказать и о книге Флиндерса Петри (W. М. Flinders Petrie) „Methods and aims in archaeology“ (Лонд. 1904). Автор ее производил, в течение длинного ряда лет, раскопки в Египте и в области практической археологии приобрел почетную известность и большую опытность. Его замечания и [97]соображения о методах и приемах производства раскопок, во всех последовательных их стадиях, о средствах к сохранению добытых при раскопках предметах старины, об их публикации и пр., с интересом и пользою прочтены будут всяким, но для самой теории археологии книжка Флиндерса Петри дает мало.

Значительная часть в имеющемся пока первом выпуске упомянутого (стр. 86) „Handbuch der Archäologie“ Булле посвящена „сущности и методам археологии“. Булле говорит о методах при описании и исследовании вещественных памятников (имея в виду исключительно памятники классической археологии), об установлении их хронологии и о приемах их толкования, а также о целях археологической науки. Эти цели он формулирует, исходя из четырех точек зрения исследования художественной формы памятника: его художественного характера, его значения, его содержания (сюжета), его идеи. В заключении своего трактата Булле рассматривает отношение археологии к родственным ей дисциплинам: истории искусства, филологии, истории, этнологии, антропологии, фольклору, религии, философии и эстетике. Трактат Булле, на небольшом количестве страниц, затрагивает много принцинальных вопросов методологического характера из области археологии и с пользой будет изучен всяким, этими вопросами интересующимся.

Женевскому ученому Деонна (W. Deonna) принадлежит трехтомное сочинение „L'archéologie, sa valeur, ses méthodes“ (Пар. 1912)[151]. Первый том носит подзаголовок „Les méthodes archéologiques“, второй — „Les lois de l'art“, третий — „Les rythmes artistiques“. Эти подзаголовки намечают ту точку зрения, на которой стоит автор: он стремится, установив содержание археологии и ее отношение к другим дисциплинам, а также выяснив законы, управляющие искусством, проследить чередование художественных направлений в их исторической преемственности. Высказывая правильное соображение, что археология не имеет своею исключительною задачею добывать, каталогизировать и описывать остатки прошлого, что она должна отыскивать в совокупности изучаемых сю фактов общие философские законы, Деонна, однако, затрудняет решение этой сложной задачи тем широким и расплывчатым пониманием археологии, какое он ей склонен давать. По его мнению, археология должна изучать прошлое во всех его областях — точка зрения, сближающая Деонна с упомянутыми ранее древними писателями, — а не делать своим об‘ектом какую-нибудь определенную область — [98]хотя бы ограничиваясь вещественными памятниками. Правильному развитию археологии препятствовала, по мнению Деонна, царившая в ней традиция и рутина, стремление установить общую схему развития всех пластических искусств, всякого рода модные, в то или иное время, увлечения, стремления к поспешным обобщениям, предвзятые идеи пр. Все эти методологические ошибки, допущенные и допускаемые при изучении вещественных памятников, иллюстрируются Деониа многочисленными и большею частью удачно подобранными примерами. В них — в этих примерах — заключается главный интерес сочинения Деониа, которое, несмотря на его значительный об‘ем, все же нельзя признать тем, что принято считать методологией той или иной науки.

Методология археологии, как и методология всякой иной науки, должна быть построяема не на почве тех или иных отвлеченных соображений, или суб‘ективных суждений — какою бы глубокомысленностью и основательностью те и другие ни отличались, — а на основе об‘ективных данных, самою наукою — ее главными источниками и их критическою разработкою — доставляемых. В этом отношении история археологии может дать для построения методологии археологии обширный и ценный материал. В нем львиную долю придется отнести на то, что̀ сделано было в области археологии на Западе. Но было бы несправедливо не принять при этом в расчет и того, что̀ сделано было, в течение XIX и XX вв., для успехов археологических знаний в России.

Примечания править

  1. С этого второго издания имеется русский перевод книги под редакцией Вл. К. Мальмберга: Ад. Михаэлис, Художественно-археологические открытия за сто лет, М. 1913.
  2. Отчасти, но только отчасти, с содержанием книги Михаэлиса совпадает живо написанная книга Ш. Диля (Ch. Diehl) „Excursions archéologique» en Grèce“, имеющаяся и в русском переводе („По Греции“, М. 1913). Краткие обзоры важнейших археологических открытий в Греции и М. Азии за последнне десятилетия см. у А. А. Павловского „Значение и успехи классической археологии“ (Зап. Новороссийск, унив. 57) и Вл. К. Мальмберга „Успехи современной археологии“ (Зап. Юрьевск. унив. 1896). История раскопок в Риме подробно изложена в труде Ланчани (R. Lanciani), Storia degli scavi di Roma, 4 тт., Рим 1902—13.
  3. E. Dodwell, A classical and topographical tour through Greece, 2 тт. Лонд. 1819; Views in Greece, Лонд. 1821.
  4. Немецкий перевод труда Лика „Topographie Athens“, 2 издание, Цюрих 1844.
  5. Результаты Морейской экспедиции опубликованы Блуэ (Abol Blouet) в 3 тт. роскошного издания „Expedition scientifique de Morée. Architecture, sculptures, inscriptions et vues du Peloponnèse, de Cyclades et de l'Attique,“ Париж 1831—38.
  6. Превосходную биографию Цоэги, чтение которой, помимо пользы, может доставить большое удовольствие, написал его ученик, Велькер (Welcker) „Zoegas Leben“, Штуттгарт и Тюбинген 1819; перепечатано в серии „Klassiker der Archäologie“, т. II, Галле 1912; в книгу вошла почти вся переписка Цоэги и обозрение и оценка всего оставшегося после него ученого наследия.
  7. Главный труд, Гергарда: Auserlesene griechishe Vasenbilder, hauptsächlich etruskischen Fundorts, Берл. 1840—58, 4 тт. I т. Götterbilder, II т. Heroenbilder, III т. — Heroenbilder, meistens homerisch, IV т. — griechisches Alltagsleben.
  8. Etruskische Spiegel, 4 тт., 5-й в обработке A. Klügmann'a и G., Körte, Берл. 1843—93. Биографию Гергарда составил его ученик, Ян (О. Jahn), Eduard Gerhard, Берл. 1868
  9. По образцу „Берлинских Винкельманновских программ“ позже, с 70-х г.г., стали издаваться „Hallesche Winckelmannsprogramme“ при участии сначала Гейдемана (H, Heydemann), затем Роберта (К. Robert).
  10. История Института за первые 50 лет его существования составлена Михаэлисом (Ad. Michaelis), Geschichte des Deutschen Archäologischen Instituts, Берл. 1879 (тоже на итальянском языке, Рим 1879).
  11. Мелкие „Kunstarchäologische Werke“ К. О. Мюллера изданы в Ярославле в 1872—73 г.г. Его биография, написанная его братом, Эдуардом, приложена к I т. собрания „Kleine deutsche Schriften“ (Ярославль 1847—8). См. также O. und E. Kern, K. O. Müller. Lebensbild in Briefen an seine Eltern mit dem Tagebuch seiner italienisch-griechischen Reise, Берл. 1908 — увлекательная, своего рода, автобиография К. О. Мюллера по его интимным письмам и дневнику.
  12. Биография Велькера — R. Kekulé, Das Leben Fr. G. Welckers, 1880.
  13. Биография Яна: Ad Michaelis — E. Petersen. Otto Jahn, ein Lebensbild in Briefen 1913. Самое известное сочинение Яна, изданное после его смерти Михаэлисом: Griechische Bilderchroniken, Бонн 1873.
  14. G. Perrot, E. Guillaume et J. Delbet. Exploration archéologique de la Galatie et de la Bithynie, d'une partie de la Musie, de la Phrygie, de la Cappadoce et du Pont, 2 тт., Пар. 1862—72.
  15. V. Langlois, Voyage dans les montagnes du Taurus, Пар. 1861.
  16. Ch. Fellows, An account of discoveries in Lycia, Лонд. 1841.
  17. C. F. Newton and R. P. Pullan. A history of discoveries at Halicarnussus, Chidus and Branchidae, 3 тт., Лонд. 1862—3.
  18. A. H. Layard. The monuments of Nineveh, Лонд. 1853; Second series of the monuments of Nineveh. Лонд. 1873: Nineveh und its remains, 2 тт., 6 изд. Лонд. 1854.
  19. P. E. Botta et F. Flandin, Monuments de Ninive, 5 тт., Пар. 1849—50. V. Place, Ninive et l'Assyrie, 3 тт., Пар. 1867.
  20. E. Flandin et P. Coste, Voyage en Perse, 6 тт.
  21. См. также M. de Vogué, Les églises de la Terre Sainte, Пар. 1860. E. Pierotti, Jerusalem explored, 2 тт., Лонд. 1864.
  22. R. Renan, Mission de Phénicie, 2 тт., Пар. 1864.
  23. M. de Vogue. Syrie centrale. Architecture civile et religieuse du I au VII siècle, 2 тт., Пар. 1865—77.
  24. Ch. Texier. Description de l'Asie Mineure, 6 тт., Пар. 1839—49; Description de l'Arménie, la Perse et la Mésopotamie, 2 тт., Пар. 1842—52.
  25. Ipp. Rosellini, I monumenti dell' Egitto et della Nubia, 8 тт., Пиза 1832—44.
  26. C. R. Lepsius, Denkmäler aus Aegypten und Aephiopien, 13 тт., Берл. 1849.
  27. H. Brugsch, Reiseberichte aus Aegypten, Лпц. 1855. Joh. Dümichen, Resultate der… nach Aegypten entsendeten archäologisch—photographischen Expedition, Берл. 1869.
  28. A. Mariette, Le Sérapeum de Memphis, Пар. 1857.
  29. J. R. Pacho, Relation d'un voyage dans la Marmarique et la Cyrénaïquo, 2 тт., Пар. 1827.
  30. R. M. Smith and Porcher, History of the recent discoveries at Cyrene, Лонд. 1864.
  31. Земперу же принадлежит, появившееся позже, классическое сочинение, общего характера, о стиле (Der Stil in den technischen und tektonischen Künsten oder praktische Aesthetik, 1 изд. Франкфуфт-на-Майне 1860; 2 изд. Мюнхен 1878).
  32. Наименования эти установлены были Джоном Лёббоком (Lubbok), в сочинении „Prehistorical times, as illustrated by ancient remains and the manners“ (Лонд. 1865); книга имеется в русском переводе.
  33. См. J . Fergusson. Rude stone monuments in all countries, their age and uses, Лонд. 1872 (имеется франц. перевод: Les monuments mégalitiques de tous pays, leur âge et leur destination).
  34. Другие труды Ворсо перечислены в XI т. НЭС.
  35. Antiquités suédoises, Стокг. 1873. Монтвлиус — один из выдающихся знатоков доисторической археологии, если не самый выдающийся. Ему принадлежат, между прочим, капитальные труды по доисторической археологии Италии (La civilisation primitive en Italie, 1895—1905), Франции (La chronologie préhistorique en France, 1901) и сочинение о влиянии восточной культуры на Европу в доисторические времена (Der Orient und Europa, Стокг. 1899 сл.)
  36. Antiquités norvégiennes, Христ. 1885.
  37. Em. Carthaillac, La France préhistorique d'après les sépultures et les monuments, Пар. 1889.
  38. Ed. Sacken, Das Grabfeld von Hallstatt, in Oberösterreich und seine Altertümer, Вена 1808.
  39. В. И. Модестов, Введение в Римскую историю I, П. 1902. Введение в науку. История, вып. 8. С. А. Жебелев, Древний Рим, ч. I. (П. 1922), стр. 12 сл.
  40. После Бозио дело исследования катакомб продолжали Аринги (Р. Aringhi, Roma subterranea novissima, 2 тт., Рим 1651) и Боттари (G. G. Bottari, Sculture е pitture sagre estratte da i cimiteri di Roma, 3 тт., Рим 1737-54).
  41. В 50 гг. на средства французского правительства был опубликован большой (в 6 тт.) труд L. Perret, Catacombes de Rome, Париж 1851—5. Введение в археологию.
  42. О Росси см. P. M. Baumgarten, G. B. de Rossi, der Begründer der christlich-archäologischen Wissenschaft. Eine biographische Skizze, Кёльн 1892. Е. К. Редин, Памяти Д. Б. де Росси, основателя христианской археологии, Хар. 1894.
  43. Начало исследования римских базилик положено было и XVI в., когда появился трактат Панвинио (On. Panvinio), Do praecipuis urbis Romae sanctioribusque basilicis, quas Septem ecclesias vulgo vocant, liber, Рим 1570. В 1690 г. появился трактат G. Ciampini, Vetera monumenta, in quibus praecipue musiva opera, sacrarum profanarumque aedium structura, ac nonnulli antiqui ritus, dissertationibus iconibusque illustrantur (Рим). В 40-х гг. XIX в. вышло большое издание: Chr. R. Bunsen, Die Basiliken des christlichen Rom nach ihrem Zusammenhang mit der Idee und Geschichte der Kirchenbaukunst, Мюнхен 1842, франц. издание того же труда: Gutensohn et Knapp, Les basiliques chrétiennes do Rome relevées et dessinées. Texte explicatif et descriptif par Chr. B. Bunsen, Пар. 1872.
  44. После смерти Росси тот же журнал выходил под заглавием: „Nuovo Bulletino di archeoiogia cristiana“, Рим 1895 сл. Наряду с этим журналом следует отметить выходящий в Риме же, с 1887 г., под редакцией de Waal'я, „Römische Quartalschrift für christliche Alterthumskunde und für Kirchengeschichte“ и парижское „Revue de l'art chrétien“ (с 1857 г.).
  45. Например, Константинопольская св. София (G. Fossati, Aya Sophia Constantinople, Лонд. 1852. W. Salzenberg, Altchristliche Baudenkmale von Constantinopel vom V bis XII Jahrh., Берл. 1854), Монреальский собор в Палермо (D. В. Gravina, Il duomo di Monreale, Палермо 1859), памятники Равенны (A. F. Quast, Die alt-christlichen Bauwerke von Ravenna vom 5 his zum 9 Jahrb., Берл. 1842).
  46. Hübsch, Die altchristlichen Kirchen, 2 тт., Карлсруэ 1862—3 (франц. перевод: Monuments de l'architecture chrétienne, Пар. 1866), H. G. Knight, The ecclesiastical architecture of Italy from the time of Constantino to the XV century, 2 тт., Лонд. 1843; Ch. Texier and R. Pullan, Byzantine architecture, Лонд. 1864.
  47. О нем см. К. К. Гёрц. Собрание сочинений, вып. 6 (II. 1900).
  48. Напр., Expedition Ernst Sieglin. Ausgrabungen in Alexandria. Die Nekropole von Kôm-Esch-Schukâfa, bearb. von Th. Schreiber, 2 тт., Лпц. 1908.
  49. Упомянутые учреждения имеют свои периодические органы, где и помещаются отчеты о произведенных в Египте раскопках. Подробную библиографию по древне-египетской археологии можно найти в небольшом, но превосходном очерке истории искусства Египта, составленном первоклассным его знатоком, Масперо (G. Maspero, Histoire générale de l'art. Egypte, Пар. 1912). Для археологии христианского Египта см. Gerspach, Les tapisseries coptes, Пap. 1890. R. Forrer, Römische und byzantinische Seiden-Textilien aus dem Gräberfelde von Achmim-Panopolis, Страссбург 1891; Die frühchristlichen Altertümer aus dem Gräberfelde von Achmim-Panopolis, Страссбург 1893. J. Strzygowski, Koptische Kunst (Catalogue général du Museé du Caire, 1904). Crum, Coptic monuments (тоже, 1902). J. Clédat, Le monastère et la nécropole de Baouit, Каир 1904. Вообще о коптском искусство Al. Gayet, L'art copte, Пар. 1904. Для мусульманской археологии Египта В. A. Stanloy Lane-Poole, The art of the Saracens in Egypt, Лонд. 1886.
  50. Rassam, Excavations and discoveries in Assyria, Лонд. 1880. A. Billerbeck und F. Delitsch, Die Palasttore Salmanassars II von Balawat, Лпц. 1910.
  51. См. E. de Sarzec, Découvertes in Chaldée, 2 тт., Пар. 1887—93. L. Heuzey et Thureau Dangin, Nouvelles fouilles de Téllo, Пар. 1910—11.
  52. Результаты опубликованы в издании „The Babylonian Expedition of the University of Pensylvania“ (1893 сл.) См. также H. V. Hillprecht, Explorations in Bible Lands during the 19 Century, Эдинбург 1903, нем. обработка; Die Ausgrabungen in Assyrien und Babylonien, 1907.
  53. Отчеты помещались в „Mitteilungen“ Общества.
  54. J. Dieulafoy, A Suse, Пар. 1888. M. Dieulafoy, L'art, antique de la Perse, 2 тт.. Пар. 1884—5: L'acropole de Suse, 2 тт., Пар. 1890—2.
  55. J. de Morgan, Délégation en Perse, Пар. 1900 сл.
  56. С. F. Lehmann-Haupt, Armenien einst und jetzt, Берл. 1910.
  57. Ausgrabungen in Sendschirli, 1893—1902.
  58. Garstrang, The Land of the Hittites, Лонд. 1910.
  59. H. Crosby Butler, American Archaeological Expedition to Syria in 1899—1900, Нью-Йорк 1903; Ancient architecture in Syria, Лейден 1907—f14.
  60. O. Hamdy-Bey et Th. Reinach, Une nécropole Royal à Sidon Fouilles de Hamdy-Bey, 2 тт., Пар. 1892—3.
  61. A. S. L. Palma di Cesnola, The antiquities of Cyprus, Лонд. 1873 (нем. обр. 1879). A. S. Murray, A. H. Smith and H. В. Walters, Excavations in Cyprus, Лонд. 1900.
  62. Отчеты, о раскопках помещались в „Comptes Rendus de l'Académie des inscriptions“ и в журнале „Cosmos“. Найденные памятники опубликованы в изданиях местных музеев: Museé St. Louis de Carthage (3 тт.), Musée d'Alaoui (2 тт. 1897—1907).
  63. D. Hogarth, The penetration of Arabia, a record of the development of westerne knowledge concerning the Arabian peninsula, Лонд. 1905. Для сев. Аравии — Brünnow und Domaszewsky. Die Provincia Arabia (3 тт., Страссбург 1904—9).
  64. Литература указана Б. А. Тураевым, История Древнего Востока, I, 2 изд., П., 1913, стр. 44.
  65. См. многотомную серию издания „Musées et collections archéologiques de l'Algérie et de la Tunisie“ (выходит с 1890 г.). Для ориентировки G. Boissier, L'Afrique romaine, Пар. 1895.
  66. O. Bendorf und G. Niemann. Reisen in Lykien und Karien, Вена 1884.
  67. E. Petersen und F. Luschan, Reisen in Lykien, Milyas und Kibyratis, Вена 1889.
  68. K. Humann und O. Puchstein, Reisen in Kleinasien und Nord-Syrien, 2 тт., Берл. 1890.
  69. К. Graf Lanckoronsky, Städte Pamphyliens und Pisidiens, 2 тт., Вена 1890—2.
  70. Отчеты в „Denkschriften“ Венской Академии. В высшей степени ценное пособие дали W. Ruge und Е. Friedrich, Archäologische Karte von Kleinasien, Галле 1899. См. также труды W. M. Ramsay, The historical geographie of Asia Minor, Лонд. 1890; The cities and bishoprics of Phrygia, 2 тт., Оксф. 1896—7.
  71. Fr. Sarre, Reise in Kleinasien, Берл. 1896.
  72. G. Perrot et Ch. Chipiez, Histoire de l'art dans l'antiquité. I. Egypte (1882). II. Chaldée et Assyrie (1884). III. Phénicie. Cypre (1885). IV. Judée. Sardaigne. Syrie. Cappadoce (1887). V. Perse. Phrygie. Lydie et Carie. Lycie (1890).
  73. В. В. Бартольд, История изучения Востока в Европе и в России. П. 1911 (главы X и XI).
  74. A. Cunningham, The stûpa of Bharkuit, Лонд. 1879.
  75. J. Burgess, The ancient monuments, temples and sculptures of India — основной труд.
  76. Вся главная литература по археологии Индии и стран, находившихся под ее влиянием, указана в статье С. Ф. Ольденбурга „Буддийское искусство“ в НЭС. VIII. Тоже для китайской археологии в ст. А. И. Иванова „Китайское искусство“ НЭС. XXI. Большой систематический свод библиографических указаний по мусульманской археологии дали, на основании материалов, собранных бар. В. Г. Тизенгаузеном, К. А. Иностранцев и Я. И. Смирнов в ЗВОРАО. XIV и отдельно, П. 1906.
  77. Публикация R. Kekule, Griechische Thonfiguren aus Tanagra, Штуттгарт 1878, теперь неудовлотворительна. Лучшие воспроизведения типов танагрских терракотт у А. Furtwängler, Die Sammlung Sabouroff, II, Берл. 1887.
  78. Литература указана В. П. Бузескулом, О раскопках Шлимана в Трое, Микенах и Тиринфе. ФО. I (1891); Древнейшая цивилизация в Европе. Харьков 1918. См. также А. А. Захаров, Эгейский мир, М. 1918. Р. Лихтенберг. Доисторическая Греция (перев. с нем.), П. 1913. Подробное, богато иллюстрированное изложение истории микенского искусства у Perrot et Chipiez, Histoire de l'art dans l'antiquité, VI, Пар. 1894.
  79. Оффициальное издание результатов раскопок, антиквировавшее все предыдущие публикации: Olympia Берл. 1890—97. Материал в издании распределен так: I т. Адлер, Курциус и др., Топография и история Олимпии, с приложением карт и планов. II. Адлер, Боррман, Дёрпфельд, Гребер, Грефе, Архитектурные памятники. III. Трей, Скульптура из камня и глины. IV. Фуртвенглер, Бронзы и другие мелкие находки. V. Диттенбергер и Пургольд, Надписи. Для первоначального ознакомления: Олимпия по Лалу и Монсо, изложил К. Мазурин, М. 1892.
  80. Окончательной публикации результатов раскопок только положено начало. Е. Ardaillon и H. Convert дали „археологическую карту острова Делоса“ (Пар. 1902), О. Leroux издал „ипостильную залу“ (Пар. 1909). Отчеты о раскопках и издание отдельных памятников давались в „Bulletin de correspondance hellénique“, в „Comptes Rendus“ Академии Надписей и других периодических публикациях; так открытые при раскопках фрески и мозаики изданы Bulard'ом в XIV т. „Fondation Piot. Monuments et Mémoires" (1908). К сожалению, нет ни одного ориентирующего сочинения о результатах делосских раскопок.
  81. Оффициальнок издание результатов раскопок пока не закончено. Из „Altertümer von Pergamon“ (Берл. 1885—1910) имеются: H. R. Bohn, Das Heiligtum der Athena Polias Nikophoros. III, J. J. Schrammen, Der grosse Altar. III. 2. H. Winnefeld, Die Friese des grossen Altars. IV. R. Bohn, Die Theater-Terrasse. V. 2. H. Stiller, Das Traianeum. VII. 2. Fr. Winter, Die Sculpturen mit Ausnahme der Altarreliefs. VIII, 1. 2. M. Frankel, Inschriften. Для ориентировки J. L. Ussing, Pergamos, seine Geschichte und seine Monumente, Берл. 1899. Sartiaux, Villes mortes d'Asie Mineure, Пар. 1911. В. Цибарт, Культурная жизнь древнегреческих городов, перев. с нем., М. 1916.
  82. Оффициальная публикация Р. Cavvadias, Fouilles d'Epidaure, I, Афины 1893, не может быть названа удовлетворительною. Лучше издание А. Defrasse et H. Lechat, Epidaure, Пар. 1895. О раскопках см. статью Н. А. Александровского в ЖМНП. 1890, июнь. Надписи использованы мною в работе „Религиозное врачевание в древней Греции“ (ЗРАО. VI, и отдельно, П. 1893).
  83. См. пока D. Philios, Eleusine, ses mystères, ses ruines et son musée, Аф. 1899 (русский перевод, в извлечениях, в журнале „Гермес“).
  84. Пока достойным образом опубликованы остатки поросовой архитектуры в труде Th. Wiegand, Die archaische Poros-Architektur der Akropolis zu Athen, Лпц. 1904, и найденные при раскопках вазы: В. Graef, Die antiken Vasen von der Akropolis zu Athen, Берл. 1909. Для общей ориентировки: Р. Kabbadias und G. Kawerau, Die Ausgrabung der Akropolis, Аф. 1901. D'Ooge, The Acropolis of Athens, Лонд. 1908.
  85. C. Humann, J. Kohte und C. Watzinger, Magnesia am Maeander, Берл. 1904.
  86. Из оффициальной публикации „Fouilles de Delphes“, 1902—11, до начала войны имелись: II. Topographe et architecture, вып. 1. III. Epigraphie, вып. 1—3. IV. Monuments figurés, sculpture, вып. 1—2. V. Monuments figurés; petites bronzes, terrecuites, antiquités diverses, вып. 1—3. Для ориентировки: Em. Bourguet, Les ruines de Delphes, Пар. 1914. Fr. Poulsen, Delphi, Лонд. 1920 (перевод с датского). Многие из найденных при раскопках надписой послужили предметом исследований покойного А. В. Никитского.
  87. Th. Wiegand und H. Schrader, Priene, Берл. 1904. Для ориентировки ук. соч. Sartiaux и Цибарта.
  88. Fr. Hiller von Gaertringen, Thera, 4 тт. Берл. 1899—1904. Для ориентировки ук. соч. Цибарта.
  89. Forchungen in Ephesos, I, Вена 1906. Для ориентировки ук. соч. Sartiaux. Храм Артемиды Эфесской, остатки которого были открыты Вудом в 1871 г., послужил предметом раскопок Британского Музея в начали XX в. D. G. Hogarth, The archaic Artemision Лонд. 1908.
  90. Из оффициального издания „Milet“ пока имеется I. Karte der milesischen Halbinsel. IV. H. Knackfuss, Das Rathhaus, Берл. 1906. Для ориентировки ук. соч. Sartiaux и Цибарта.
  91. Для ориентировки полезны книги R. M. Burrows, The discoveries in Crete, Лонд. 1907 и указанные выше книги Захарова и Лнхтонберга. Наиболее замечательные памятники в альбомах G. Maraghiannis'a „Antiquités crétoises“.
  92. Ad. Furtwängler, Aegina, Мюнх. 1906.
  93. Живую и последовательную хронику археологических исследований на эллинском Востоке за 1883—95 гг. дают два тома „Chroniques d'Orient“, С. Рейнака (Пар. 1891—5), перепечатанные из „Revue archéologique“. За десятилетний период существования издававшегося в Москве журнала „Филологическое Обозрение“ (1891—1901), в нем вели „Археологическую хронику эллинского Востока“ сначала А. Н. Щукарев, затем я.
  94. К сожалению, Россия в этой интернациональной работе, как видно будет из дальнейшего, принимала участие более, чем скромное.
  95. G. Millet, Le Monastère do Daphni, Пар. 1899. Monuments byzantins de Mistra, Пар. 1910. R. W. Schultz and L. H. Barnsley, The monastery of Saint Luc of Stiris in Phocis, Лонд. 1910. J. Ebersolt, Les églises de Constantinople, Пар. 1913. J. Strzygowski, Kleinasien, Лпц. 1903. W. M. Ramsay and G. L. Bell. The thousend and one churches, Лонд. 1909. H. Brockhaus, Die Kunst in den Athos-Klöstern, Лпц. 1891.
  96. См. Waldstein — Shoobridge, Herculaneum. Past, present and future, Лонд. 1908.
  97. Отдельным приложением к книге Мау вышел в 1913 г. составленный Дрекселем „Ученый аппарат“, с обильными библиографическими указаниями.
  98. Одному из лучших знатоков топографии Рима, Гюльзену (Chr. Hülsen), принадлежит руководящее сочинение о форуме: Das Forum Romanum, seine Geschichte und seine Denkmäler) 2 изд., Рим 1905. и дополнение к нему: „Die neuesten Ausgrabungen auf dem Forum Romanum, Рим 1910. О церкви S. Maria Antiqua, см. G. M. Rushforth, The church of S. Maria Antiqua. Papers British School of Rome I, 1900.
  99. E. Graf Haugwitz, Der Palatin, seine Gcschichte und seine Ruinen, Рим 1901.
  100. J. Lessing und A. Mau, Wand-und-Deckenschmuck eines römischen Hauses ans der Zeit des Augustus, (Берл. 1891.
  101. Например, мраморная спинка трона с изображением появляющейся из моря Афродиты, бронзовая статуя кулачного бойца и пр.
  102. E. Petersen. Ara Pacis Augustae, Вена 1902. С. Cichorius. Die Reliefs der Traianssäule, 4 тт., Берл. 1896. 1900. E. Petersen, A. Domaszewski, C. Calderini, Die Marcussäule auf Piazza Colonna in Rom, Мюнх. 1896. Хорошие воспроизведения архитектурных памятников Рима у H. Strack, Baudenkmäler des alten Rom, Берл. 1890, образцов декоративного искусства у P. Gusman, L'art décoratif de Rome de la fin de République au XV siècle, Пар. 1909. Для римской топографии незаменимое пособие: H. Kiepert et Chr. Hülsen, Formae urbis Romae antiquae, Берл. 1896, где собраны все древние свидетельства и приведена новая литература. Очерк топографии Рима и историю его раскопок дал М. И. Ростовцев в статьях „Археологическая хроника римского Запада в ФО. IX. X. Для ориентировки полезны книги из серии „Berühmte Kunststätten“: № 1. E. Petersen. Vom alten Rom, № 3. E. Steinmann. Rom in der Renaissance, а также из серии „Moderner Cicerone“ томики, посвященные римским развалинам (H. Holtzinger, Rom I, 1. Die Ruinen), окрестностям Рима (Th. von Schefler. Rom III. Die Umgebung Roms).
  103. Раскопки в Фалериях, теп. Чивита̀ Кастеллана (F. Barnabei, G. F. Gamirrini, A. Cozza, A. Pasqui, Degli scavi di antichità, nel territorio falisco в „Monumenti Lincei“, IV, 1804). в Марцоботто, около Болоньи (отчет E. Brizzio в „Monumenti Lincei“, I. 1890), в Луни, около Каррары (L. A. Milani в „Museo italiano di antichità classica“, I, 1885) и др.
  104. J. Führer und V. Scliultze. Die altchristlichen Grabstätten Siciliens, Берл. 1907.
  105. В особенности нужно отметить издание, посвященное мозаикам S. Maria Maggiore: J. P. Richter and A. Cameron Taylor, The Golden age of classic christian art, Лонд. 1904. Для ориентировки полезно руководство A. L. Frothingham, The monuments of christian Rome from Constantine to the Renaissance, Нью-Йорк 1908, где приведена и главная библиография; вообще для средневекового Рима в археологическом отношении книга Гризара (H. Grisar) „Geschichte Roms und der Päpste im Mittelalter“, Фрейбург 1901 (то же на итальянском языке: Storia di Roma e dei papi nel medio evo, Рим 1908)
  106. A. Colasanti, L'art byzantin en Italie, Пар. s. a. E. Bertaux, L'art dans l'Italie méridionale, Пар. 1904.
  107. E. Carthaillac, Les âges préhistoriques de l'Espagne et du Portugal Пар. 1886.
  108. A. Schulten, Numantia, Лпц. 1914. См. также обстоятельное исследование P. Paris, Essai sur l'art et l'industrie de l'Espagne primitive, 2 тт., Пар. 1903—4.
  109. Руководящее сочинение Al. Bertrand, Archéologie celtique, et gauloise, 2 изд. Пар., 1889. Также M. C. Barrière Flavy, Les arts industriels des peuples barbares de la Gaule, 3 тт., Пар. 1901.
  110. Нужно отметить, однако, большую регистрационную работу Em. Eapérandieu, Recueil général des bas-reliefs de 1a Gaule Romaine, 4 тт., Пар. 1907—11.
  111. Brown G. Baldwin, The arts of early England, 2 тт., ,Лонд. 1903.
  112. Для ориентировки см. статью М. И. Ростовцева „Лимес“ в XXIV, где указана литература предмета.
  113. Капитальный труд о древностях Венгрии: J. Hampel, Altertümer der Bronzezeit in Ungarn, 2 изд., 1890; Altertümer des frühen Mittelalters in Ungarn, 3 тт., Брауншвейг 1901. См. о последнем труде статью Н. П. Кондакова в „Изв. Отд. русск. яз. и слов. Акад. Наук“, 1906, кн. 4.
  114. K. Cichorius, Die römischen Denkmäler in Dobrudscha, Лпц. 1903.
  115. О Конце см. В. Смолин в ЖМНП. 1914, сентябрь.
  116. Составленный Мау (Aug. Mau) „Katalog der Bibliothek des Deutschen Arch. Inst. in Rom“ (2 тт., Рим 1900—02) должен быть признан не только образцовым систематическим каталогом, но и неоценным библиографическим пособием по вопросам классической и христианской археологии. В 1913 г. 1-я половина 1-го тома „Каталога“ вышла в новой обработке Merclin'а.
  117. О нем см. мою статью в ЗКОРАО. III.
  118. Ко дню юбилея составлена была обстоятельная и интересная история Школы G. Radet, Histoire et l'oeuvre de l'Ecole Française d'Athènes. Пар. 1901.
  119. Обе школы, и Афинская и Римская, в издаваемой ими „Bibliothèque des écoles françaises d'Athènes et de Rome“ (с 1876 г.), дали длинную серию монографий но различным вопросам археологии, истории и филологии, принадлежащих, главным образом, бывшим членам школ.
  120. Органами Института служат: Годовые отчеты Института (Annual Reports) с 1880 г., Papers of the American School of Classical Studios at Athens (с 1885 г.), то же in Rome с 1905 г., The American Journal of Archaeology and of The History of the fine arts (с 1885 г.).
  121. Первая издает „The annual of the British Shool at Athens“ (с 1894 г.), вторая — „Papers of the British Shool at Rome“ (с 1902 г.); сверх того в Риме существует „British and American Archeological Society“, издававшее свой Journal (с 1884 г.).
  122. Еще до ее открытия много ценного материала по греческой археологии, особенно из раскопок на Крите, было опубликовано в „Musen italiano di antichità classify“ (3 тт., 1885—90).
  123. Вероятно, опечатка. Должно быть «Sonderschriften» — особые записки. — Примечание редактора Викитеки.
  124. Они заменили издававшееся ранее „Arehäologisch-epigraphische Mittheilungen aus Oesterreich-Ungarn“ (с 1877 по 1897 г.). Помимо „Jahreshefte“ Институт издавал также скои „Sonderhschriften“[123] (до 1914 г. появилось 7 тт.).
  125. Об археологической жизни в Риме см. В. И. Модестов в ЖМНП. 1892, март, апрель, май.
  126. Историю „Общества“ изложил П. Каввадия (Καββαδια). Ίστορία της αρχαιολογικης Έταιρείας, Афины 1900. Оффициальным лицом, в ведении которого находится наблюдение за постановкою археологического дела в Греции, являтся „Генеральный инспектор древностей“ (Ιενικος Έφορος των άρχαιοτήτων), с его помощниками в лице инспекторов, эфоров. В течение длинного ряда лет „генеральным инспектором“ был энергичный Каввадия, умело поставивший на высоту археологическое дело в Греции, особенно в практическом отношении — в производстве раскопок.
  127. Н. Ф . Сумцов, Современная Болгарская Археологии, Харьков 1914 (из V т. „Вестника Харьковского Историко-Филологического Общеста“).
  128. Аналогичного характера было австрийское издание „Jahrbuch, der Kunstsammlungen des allerhöchsten Kaiserhauses (1883—1894).
  129. В Германии для доисторической археологии „Zeitschrift für Ethnologie“, в Австрии „Wissenschaftliche Mitteilungen aus Bosnien und Herzegowina“, в Дании „Memoires de la Société des antiquaires du Nord“ (с 1836 г.).
  130. Большую пользу приносят, конечно, имеющиеся печатные каталоги специальных археологических библиотек, в роде указанного выше (стр. 70) каталога Мау. Из русских археологических библиотек имеются печатные каталоги библиотеки Музея Древностей Петербургского Университета, составленные мною (П. 1896. 1901), и библиотеки Археологической Комиссии. В 1903 г. предпринято было очень ценное библиографическое пособие „Internationale Bibliographie der Kunstwissenschaft“, в ежегодно появлявшихся томах которого давалась исчерпывающая библиография, расположенная в строго выработанном систематическом порядке, по 17 рубрикам, по всем вопросам, связанным с наукою об искусстве и художественной промышленности. В X томе этого издания (1914 г.) даны библиографические сведения за 1911 г.
  131. По общему отзыву, Брунн был образцовым учителем. Для нужд преподавания им был создан прекрасный музей гипсовых слепков, расширен антиквариум, где хранятся предметы художественного ремесла; педагогические же цели преследовало и составленное Брунном введение и текст к изданию Lau «Die griechischen Vasen, ihre Formen und Decorationssystem» (Лпц. 1877), служившему долгое время главным пособием при занятиях греческими вазами.
  132. Об этом труде см. Вл. К. Мальмберг в ЖМНП. 1893, апрель.
  133. См. о нем А. Н. Шварц в ФО. 1893, V.
  134. О Брунне см. статью И. В. Цветаева в ФО. V (1893). Одновременно с Брунном на стилистический анализ памятников классической древности особенно серьезное внимание обратил старший его современник, Фридерикс (C. Friederichs), автор, между прочим, пользовавшегося большою популярностью труда, полезного, во многих отношениях, и в настоящее время: Berlin's antike Bildwerke. I. Die Gypsabgüsse im Neuen Museum in historischer Folge erklärt. Bausteine zur Geschichte der griechisch-römischen Plastik (Берл. 1868, 2-е изд. в обработке Wolters'а, Берл. 1885). II. Gerüthe und Bronzen im Alten Museum. Kleinere Kunst und Industrie im Altertüm.
  135. „Kleine Schriften“ Фуртвенглера изданы ого учениками Joh. Sieveking'ом и L. Curtius'ом пока в двух томах (Мюнхен 1912—13).
  136. О других трудах Фуртвенглера см. в моей статье о нем в ЖМНП 1907, декабрь.
  137. Отмечаю недоступный мне труд Стржиговского: Die bildende Kunst des Ostens. Ein Neublick über die für Europa bedeutungsvollen Hauptströmungen, Лпц. 1916.
  138. К четырем томам присоединен был и пятый, посвященный искусству XIX в. в обработке М. Осборна, Лпц. 1906 (3-е изд.).
  139. 9-е издание, вышедшее в Лейпциге в 1911 г., содержит в себе 550 страниц, украшенных 995 рисунками в тексте: сверх того к книге приложено еще 15 таблиц в красках. В книге отсутствуют указания на литературу предмета. Но Aug. Köster, в особом приложении, дал чрезвычайно обстоятельно и толково составленный „Literaturnachweis“, являющийся прекрасным библиографическим пособием по дровней археологии.
  140. Изданный мною, в свое время (в 1902 г.), на основании 6-го издания Шпрингера—Михаэлиса, „Конспект“ под заглавием „История древнего искусства“ должен быть признан устаревшим; к тому же он давно разошелся.
  141. За год до начала войны было предпринято, под общей редакцией Бургера (Fr. Burger), большое и обильно иллюстрированное издание „Handbuch der Kunstgeschichte“, рассчитанное на 20 основных томов, в которые должна была войти история искусства (искусство мусульманское и буддийское, однако, исключалось) с древнейших времен и до наших дней, и 5 дополнительных. К изданию привлечен был большой штат сотрудников-специалистов. В течение 1914 г. доведен был почти до конца отдел, посвященный древне-христианскому искусству и началам византийского; автор очерка, О. Вульф, дал обстоятельное, толковое и свежее обозрение основных проблем предмета и приложил подробную библиографию.
  142. Рецензия Д. В. Айналова на книгу Диля в ЖМНП. 1911.
  143. Для предшествующего периода см. указываемое ниже (стр. 91) руководство Дешелетта.
  144. Для памятников готики имеется роскошное издание: L. Gonse, L'art gothique. L'architecture — la peinture — la sculpture — le décor, (Пар. s. a). Большую пользу можот принести также усвоение лекций Куражо (L. Courajod), Leçons professées à l'école du Louvre. Origines de l'art roman et gothique. Пар. 1899.
  145. Об архитектуре Ренессанса небольшая книжка (из „Bibliothèque“ Конта) L. Palustre, L'architecture de la Renaissance. Пар. 1892. Классический труд Вёльфлина (НH. Wölfflin) „Die klassische Kunst. Eine Einführung in die italienische Renaissance“ (Мюнхен 1899) имеется и в русском переводе.
  146. В неоднократно уже указанной „Bibliothèque“ Конта имеется ряд небольших полезных, для первоначального ознакомления, пособий по отдельным отраслям художественной промышленности: E. Babelon, La gravure en pierres fines, camées et intailles (1894); Th. Deck, La faïence (1887); Gerspach, L'art de la verrerie (1886); H. Gourdon de Genouillac, L'art héraldique (1889); Lecoy de la Marche, Les sceaux (1889); R. Lefébure, Broderies et denteilles (1887); M. Maindron, Les armes (1890); Ol. Merson, Les vitraux (1895); E. Molinier, L'emaillérie (1891); E. Müntz, La tapisserie (1885); G. Vogt, La porcelaine (1893). Такого же характера и издаваемые Берлинскими музеями краткие, хорошо ориентирующие руководства (Handbücher), напр. J. Lessing, Gold und Silber (1892); O. Falke, Majolika (1896), и др.
  147. В той же серии имеется недоступное мне руководство Бёша (H. Beuchat) по американской первобытной археологии (Archéologie américaine. Amérique préhistorique, civilisations disparues).
  148. Имеющиеся русские переводы словаря Любкера устарели.
  149. Краусу же принадлежит основательное сочинение по истории христианского искусства: Geschichte der christlichen Kunst (2 тт., I — древне-христианское и византийское искусство; начало искусства у народов севера; II — искусство средневековое, Возрождения и нового времени, Фрейбург 1896—1900).
  150. Предпринятое, при участии нескольких сотен специалистов, издание превосходного, по обстоятельности, словаря художников Тиме-Беккера (U. Thieme und F. Becker) „Allgemeines Lexicon der bildenden Künstler von der Antike bis zur Gegenwart“ в 1914 г. дошло до X тома, заканчивающегося словом „Erlwein“.
  151. См. рецензию на эту книгу А. А. Захарова в „Гермесе“ XIV (1914): заключительная глава сочинения Деонна переведена на русский язык Н. В. Рубиновым „Сущность археологии“ (М. 1916).