9. Нет нужды указывать на то, что термин „археология, как ц множество иных научных терминов, имеет условный характер. Ошибочно думать, что в понятие „археологии“ входит только исследование вещественных памятников старины, что памятники письменные совершенно из нее исключаются. Далеко нет! Разумеется само собою, что всякий письменный источник, имеющий то или иное отношение к вещественному памятнику, помогающий лучше уяснить и понять его, должен быть привлекаем и использован при археологических занятиях, равно как и всякий вещественный источник, имеющий значение для лучшего выяснения и уразумения письменного памятника, должен занимать свое место при тех занятиях, какие мы, в общем смысле, можем обозначить занятиями историко-филологическими. Центр тяжести будет заключаться, очевидно, в том, какому разряду памятников уделено будет исследователем предпочтительное внимание, памятникам ли вещественным, или памятникам письменным. В зависимости от этого и сама дисциплина, исследующая их, будет называться либо археологией, либо филологией, либо историей, и ученый будет причислять себя к разряду либо археологов, либо филологов, либо историков.
Археология, как общая наука о вещественных памятниках, развилась, главным, чтобы не сказать исключительным, образом, из занятий вещественными памятниками классической древности („классическая археология“). Точно также и филология, как общая наука о письменных памятниках, имеющая в настоящее время такое множество специальных подразделений (филология германская, романская, русская, восточная, со всеми их подразделениями и т. д. и т. д.), выросла на основе филологии классической, т. е. той филологии, которая имеет в виду изучение памятников греческой и римской письменности. В этом отношении классическая филология и классическая археология являются, в цикле гуманитарных дисциплин, родными сестрами. Эдуард Гергард, неутомимый организатор археологических занятий — об этом речь впереди — был прав, когда, в 1833 г., он давал такое определение археологии: „Археология есть основанная на монументальном знании (т. е. на исследовании вещественных памятников) половина общей науки о классической древности“. Очевидно, под другою половиною этой общей науки Гергард разумел филологию. Стоя, как и многие ученые того времени, на филологической основе, Гергард позже предлагал называть археологию даже „монументальною филологиею“, в противоположность к „литературной“ филологии, но такая терминология не привилась; да она была бы и двухсмысленной. Мы увидим ниже, что методы археологического и филологического исследования совпадают в своей основе; тем не менее, сама основа обеих дисциплин, филологии и археологии, точнее сказать, тот фундамент, на котором возводится и филологическое и археологическое построение, различен, и этого различия никоим образом не следует упускать из виду. Иначе обе, близко родственные, дисциплины расплывутся одна в другой, тогда как, в конечном итоге научных стремлений, они должны слиться, чтобы на данных, доставляемых тою и другою, возможно было возвести более общее нестроение, имеющее в виду уже не специфические какие-либо интересы человеческого знания, но интересы, преследующие воссоздание общих основ человеческой культуры.
Пока в область археологии входило занятие исключительно памятниками классического искусства и старины, против вошедшего в обиход термина не раздавалось противоречивых голосов. Но когда было обращено внимание на памятники и средневекового, и нового искусства и старины, стали подвергать сомнению пригодность самого термина „археология“. Один из видных археологов-классиков, Велькер, признавался даже, что этот термин вселяет в него „отвращение“. Другой археолог Штарк, написавший обстоятельную историю археологии и пробовавший дать ее систематику, порицал термин „археология“ за то, что в нем отсутствует „более точное обозначение конечной цели“, и настаивал на том, чтобы к слову „археология“ обязательно было добавлено „классическая“, хотя и при этом добавлении можно, по словам Штарка, только отчасти примириться с термином „археология“, если принять в расчет „разнообразные ступени развития античного искусства, не имеющие никакого отношения к понятию классического“[1]. Штарк был, во всяком случае, совершенно прав, когда он, не чувствуя себя удовлетворенным термином „археология“, считал недопустимым — на это еще указывал Винкельман — заменить этот термин термином „история искусства“: Обе эти дисциплины, как бы они близко ни соприкасались между собою, о чем речь впереди, глубоко различны по содержанию. Пробовали заменить, одно время, термин „археология“ термином „археография“ (он был пущен в оборот еще Споном), но и от этого пришлось отказаться, так как с течением времени с понятием археографии стало связываться представление о самостоятельной дисциплине. Еще недавно, один из авторов общего руководства по классической археологии (Фр. Кёпп) готов был признать самый термин „археология“ „странным, понятным только в силу давнего его употребления“. В конце концов, решили, однако, остаться при этом термине, соединяя с ним представление о науке, посвященной исследованию всех остатков прошлого, сохранившихся в виде вещественных памятников и имеющих к этим последним непосредственное отношение памятников письменных[2].
При современной дифференциации научного знання термин „археология“, с теоретической точки зрения, является вовсе не плохим, тем более, что он вполне удовлетворяет своему значению и назначению; развился же он, как мы видели, на почве античной терминологии, понимавшей под „ἀρχαὶα“ все то, что̀ относится к старине, в том числе, конечно, и старинные вещественные памятники, сделанные рукою человека. Нужно только раз навсегда условиться понимать под этими старинными вещественными памятниками не только произведения искусства и стоящего под непосредственным его воздействием художественного ремесла, но и такие памятники, которые, хотя и не носят печати художественности, тем не менее исполнены человеческими руками из более или менее прочного материала. В последнее время предметы такого рода стали называть памятниками материальной культуры. И было бы очень удобно обозначить археологию, как такую науку, которая имеет своей задачей исследование памятников материальной культуры, если бы в археологию не входило также, и в очень значительной и существенной части, исследование памятников искусства, которые неудобно связывать с понятием культуры исключительно материальной и которые мы привыкли — и это вполне, конечно, правильно — относить к разряду памятников культуры духовной. Поэтому, во избежание каких бы то ни было недоразумений, было бы более приемлемо определять археологию так, как мы определили ее выше, т. е. как науку, имеющую своей задачей исследование вещественных памятников прошлого, причем в данном случае „вещественным памятникам“ противополагаются, конечно, „памятники письменные“, изучение которых составляет предмет филологии, в широком смысле этого слова.
10. Так как вещественные памятники, в зависимости от тех целей, обслуживать которые они предназначены, могут подразделяться на категории — число последних установить и раз навсегда зафиксировать, конечно, не представляется возможным — то, в соответствии с этими категориями, и археология могла бы распадаться на большое число подразделений. В этом смысле можно было бы говорить о церковной археологии, поскольку в задачи ее исследования входят памятники старины, имеющие отношение к религии и религиозному культу; или можно было бы говорить о военной археологии, в область ведения которой относятся памятники, непосредственно касающиеся военного дела; или можно было бы выделить театральную археологию, занимающуюся изучением всех памятников, так или иначе связанных с театром и т. д., и т. д. Точного числа таких подразделений все равно установить не оказалось бы возможным, да, в конце концов, это было бы и бесцельно, так как, в некоторых случаях, точного разграничения между отдельными категориями памятников провести не удалось бы, а следовательно, и соответственные подразделения археологии, по необходимости, оказались бы условными, а иногда и фиктивными. Поэтому лучше от таких дробных подразделений отказаться. Тем не менее, все же нельзя забывать того, что среди вещественных памятников старины резко отличаются друг от друга памятники художественного характера, памятники искусства и художественного ремесла, и памятники бытового характера, памятники домашнего обихода. В этом отношении возможно было бы наметить два крупных отдела археологии и назвать их, примерно, так: археология художественная и археология бытовая. Однако, и тут провести резкую границу между обоими этими отделами иногда представляется на практике невозможным, а в некоторых случаях и нецелесообразным и нежелательным.
Определеннее можно установить подразделение археологии по отдельным хронологическим эпохам, или культурам, соответственно такому же общепринятому, хотя, со строго научной точки зрения, и не выдерживающему критики делению истории. Тут можно было бы наметить опять-таки целый ряд отделов археологической науки с ее более мелкими многочисленными подразделениями. Можно было бы, напр., выделить археологию древне-восточную, греческую, римскую, древне-христианскую, византийскую, кельтскую, германскую, французскую, русскую, финскую, мусульманскую, китайскую, индийскую, американскую и т. д., и т. д. — опять всего не перечислишь. Или же можно было бы систематизировать в особые отделы археологию доисторическую, древнюю, средневековую, эпохи Возрождения и т. д., причем в каждом из этих отделов, в свою очередь, наметились бы особые под‘отделы, или разряды, распределяющиеся по тем или иным хронологическим, этнологическим, географическим и т. п. группам, число которых даже и предугадать было бы трудно. Не отрицая самодовлеющего значения каждого из таких отделов, под‘отделов, разрядов и тому подобных групп археологии, признавая не только их целесообразность, но, с практической точки зрения, даже и неизбежную необходимость для всякого исследователя, не стремящегося „об‘ять необ‘ятное“, мы должны все-таки постоянно помнить, что целью всякого научного знания является полученный на основе тщательного анализа более или менее связанный синтез, а потому и излишне проведенная спецификация или специализация в научном обиходе представляется и нежелательной, и вредоносной. Дробить ту или иную научную дисциплину на те или иные отделы приходится ее представителям, памятуя о слабости сил человеческих и недолговечности деятельности человеческой, хотя и тут опять-таки опасно оказаться в положении человека, который из-за деревьев леса не видит. В научном знании важно не создание той или иной системы, тем менее — установление какой-либо догмы; важно определение того метода, которому исследователь следует в своей научной работе. Но и всякая методология той или иной научной дисциплины должна, прежде всего, основываться не на каких-либо априорных и идеальных построениях, а на конкретных и реальных, из самой дисциплины извлекаемых, данных.
Примечания править
- ↑ C. B. Stark, Handbuch der Archäologie der Kunst. I. Systematik und Geschichte der Archäologie der Kunst. Лпц. 1880. Для истории классической археологии до 70-х гг. XIX в. книга Штарка и по сие время является незаменимым пособием, заключая в себе обилие фактического материала; в своей систематической части труд Штарка в значительной мере устарел.
- ↑ О значении письменных памятников для археологии речь будет во второй части.