28. Столь же серьезное внимание обращено было Николаем I на исследование памятников классических и „скифских“ древностей, найденных на территории южной России. Эти древности стали привлекать к себе внимание значительно ранее — со времени присоединения северного побережья Черного моря и Крыма к составу Русского государства. Уже тогда стали собирать античный материал, находившийся на поверхности земли, устанавливать местонахождение развалин древних городов, снимать планы их. Работа эта производилась как иностранными путешественниками, так и лицами, состоявшими на русской службе и действовавшими, отчасти, по поручению русских государственных деятелей. Из числа иностранных путешественников, заслуживают упоминания имена: Кларка (E. D. Clarke, Travels in various countries of Europa, Asia and Africa, 2 тт., Кэмбридж), Рёльи (Reuilly, Voyage en Crimée, Пар. 1806) и, в особенности, Дюбуа де Монперё (Dubois de Montpereux, Voyage autour du Caucase, 6 тт., с атласом, Пар. 1839—43). Из русских, Иван Потоцкий об‘ездил, в конце XVIII и в начале XIX в., юг России, Крым и Кавказ с историческими и археологическими целями. Большой археологический материал собрали во время своей поездки по югу России, в конце XVIII в., академики Паллас (P. S. Pallas, Bemerkungen auf einer Reise in die südlichen Statthalterschaften des russischen Reiches in den Jahren 1793 und 1794, 2 тт., с атласом, Лпц. 1799—1801; то же Лпц. 1804—05), в начале XIX в. Кёлер (см. ЗООИД. VIII), Кёппен (P. von Köppen, Altertümer am Nordgestade des Pontus, Вена, 1823; русское издание, M. 1828). Наряду с этими, строго научными, экспедициями, имевшими в виду не только собирание но и исследование археологического материала, следует вспомнить о „Досугах крымского судьи“ П. Сумарокова (М. 1800. П., 1803—5), давшего, в описании своего путешествия по Крыму, ряд интересных наблюдений; о дневниках Грибоедова (III т. Академического издания его сочинений), очень интересовавшегося, во время своего путешествия, в 1825 г., памятниками Крыма[1]. Все эти путешествия возбудили живой интерес к Крыму и его памятникам как среди западных ученых, так и в руководящих русских административных сферах. Случайно попавший, после французской революции, в Керчь француз Дюбрюкс (Paul Dubrux), этот, как его называет С. Рейнак, „создатель Боспорской археологии“, увлекся разысканием местных древностей, произвел тщательное археологическое исследование Керчи и ее окрестностей и произвел там ряд археологических с‘емок и раскопок древних погребений, давших немало любопытных находок (они поступили в Керченский музей). Одновременно с Дюбрюксом работал керченский градоначальник (1829—1832) Стемпковский, положивший начало изучению исторической топографии Черноморского побережья. Вообще первые десятилетия XIX в. поставили дело добывания археологического материала на более или менее систематическую почву и придали ему регулярный характер. В Петербурге южно-русскими древностями заинтересовались тогдашние археологи и нумизматы: упомянутые уже Оленин, Кёлер, Кеппен, а также Муральт, Кёне и др., сгруппировавшиеся около преобразованного тогда Эрмитажа. На эти древности было обращено серьезное внимание и со стороны таких просвещенных административных деятелей, как Румянцев, Сергей Уваров и др., не говоря уже о самом Николае I[2]. Для хранения местных древностей стали основываться на юге музеи: в Феодосии в 1811 г., в Одессе в 1825 г. (туда переданы были вещи и из первого археологического музея, возникшего на юге России, в Николаеве, основанного в 1806 г.), в Керчи в 1826 г. В связи с основанием Керченского музея древностей стоит и появление в Керчи особых чиновников, на обязанности которых возложено было Министерством Внутренних Дел — в ведении его тогда находилась охрана древностей — производство раскопок в Керчи и в ее окрестностях. К числу этих „казенных“ археологов принадлежали и директор Керченского музея, голландский эмигрант И. П. Бларамберг, достигший своими раскопками значительных научных результатов, и, одновременно с ним, правитель канцелярии керченского градоначальника, Карейша, правою рукой которого был Бегичев, хороший рисовальщик и практик-раскапыватель. Преемником Бларамберга по управлению Керченским музеем был сербский уроженец А. Б. Ашик, сделавший при своих раскопках много ценных открытий, обнародованных им в ряде его трудов (из них важнейшие: „Боспорское царство“, 3 тт., Од. 1848; „Часы досуга, с присовокуплением писем о керченских древностях“, Од. 1850).
Наряду с Керчью и Одессой важным местным центром систематических исследований памятников древности, с сороковых годов XIX в., сделался Киев, где археологическая работа сгруппировалась около комиссии по разбору древних актов.
Эпоху в деле археологического исследования юга России составили те годы, когда во главе Министерства Внутренних Дел, а затем Министерства Уделов, стоял Л. А. Перовский, широко образованный человек, страстный любитель археологии. Перовский сумел найти себе подходящих сотрудников и начертал широкую, строго научную программу систематического исследования, в археологическом отношении, юга России, путем планомерного раскапывания руин греческих городов и их некрополей — Керчи, Херсонеса, Фанагории, Ольвии и всей массы рассеянных по южно-русской степи курганов. По инициативе и под руководством Перовского, энергично и хорошо стали работать агенты Министерства в Керчи. Благодаря ему же несколько петербургских ученых командированы были на юг России и начали там, насколько это им было доступно, планомерное и систематическое исследование.
Большую поддержку оказывал Перовский и начавшим тогда работать общественным археологическим организациям. Первое археологическое общество в России возникло в Прибалтийском крае, в Митаве, где в 1817 г. основано было „Kurländische Gesellschaft für Literatur und Kunst“; за ним последовало открытие, в 1834 г., в Риге „Gesellschaft für Geschichte und Alterthumskunde der Ostseeprovinzen Russlands“ и, в 1838 г., в Дерпте „Gelehrte oestnische Gesellschaft“. Названные общества посвящали свою деятельность исследованию исключительно Прибалтийского края и достигли в этом направлении больших и ценных результатов. В 1839 г. основано было в Одессе Общество Истории и Древностей, уже с начала своего существования приступившее к энергичному обслуживанию археологических нужд юга России. В 1846 г. возникло в Петербурге Русское Археологическое Общество, деятельность которого, равно как и Одесского Общества, развилась особенно блестяще во вторую половину XIX в.
Как бы в pendant к изданию „Древностей Российского Государства“ предпринято было, по повелению Николая I, роскошное издание, проект и план которого был представлен императору, в 1843 г., Петром Волконским и которое вышло в свет, в трех томах (два тома текста на русском и французском языках, один том атласа), в Петербурге в 1854 г. Это издание носит название „Древности Босфора Киммерийского, хранящиеся в императорском музее Эрмитажа“. Издание было отпечатано в количестве всего 200 экземпляров, которые были распределены по учреждениям, в частную же продажу не поступили[3]. Издание было расчитано не только на ученых, но и на образованную публику вообще. Целью его было познакомить с сокровищами античного искусства, найденными на обоих берегах Боспора Киммерийского (теп. Керченский пролив), преимущественно в окрестностях Пантикапея (теп. Керчи). Памятники, вошедшие в атлас, воспроизведены были в гравюрах. Введение об истории раскопок, помещенное в тексте, составлено было на основании извлечений из рукописей Дюбрюкса, отчетов Ашика, Карейши, Бегичева и др. В тексте помещено было также „историческое введение“, перепечатанное и в издании Рейнака, где содержатся сведения о ходе археологических изысканий на Боспоре, приложены две карты окрестностей Керчи и Боспора, планы некоторых, наиболее важных, из раскопанных курганов и описание таблиц атласа. Для своего времени издание „Древностей Босфора Киммерийского“ было событием первостепенной важности. Благодаря этому изданию, впервые дана была возможность ознакомиться, в художественном воспроизведении, с наиболее замечательными памятниками из керченских находок. Б настоящее время „Древности“ представляют, скорее, исторический интерес; материал, сопоставленный в них, нуждается в значительном дополнении, да и самое воспроизведение памятников, как сделанное не механическим, т. е. не всегда достаточно гарантирующим абсолютную точность воспроизведения, способом, не может удовлетворять предъявляемым теперь к изданию памятников требованиям. Тем не менее, и по сие время к „Древностям Босфора Киммерийского“ постоянно приходится обращаться при занятиях, так как лишь, сравнительно, очень незначительная часть памятников, изданных в „Древностях“, переиздана в лучших и более надежных воспроизведениях.
Примечания
править- ↑ То же нужно сказать, но уже для более позднего времени, о Пушкине. См. А. Л. Бертье-Делагард, Память о Пушкине в Гурзуфе (Пушкин и его современники, XVII—XVIII, П. 1913).
- ↑ Особенное впечатление произвела находка в так называемом Куль-Обском кургане, в нескольких верстах от Керчи, в 1831 г., знаменитой Куль-Обской вазы.
- ↑ Случайно попадавшие на книжный рынок „Древности“ стояли всегда в высокой цене, доходившей иногда до 3.000 франков. В 1892 г. „Древности“ были переизданы С. Рейнаком в „Bibliothèque des monuments figurés grecs et romains“, под заглавием „Antiquités du Bosphore Cimmérien reeditées avec un commentaire nouveau et un index général des Comptes Rendus“ (см. ниже). Издание С. Рейнака представляет точное, хотя и в уменьшенном виде, воспроизведение таблиц „Древностей“, исполненное более дешевым способом и в одни тон (в оригинальном издании были цветные таблицы). Что касается об‘яснитольного текста, то он, в значительной степени, переработан и освежен С. Рейнаком, так что этому тексту должно отдать предпочтение пред текстом оригинального издания. С. Рейнак не перепечатал, впрочем, весь текст целиком, но извлек из него лишь то, что̀ представляет „длительный интерес для археологических занятий“; он отбросил из ученого аппарата все то, что можно найти в более доступных сочинениях, и присоединил зато ценные библиографические и иные указания.