27. Трудно представить, в общем и сжатом очерке, историю археологических открытий и научных их исследований в России. Такая история до сих пор не только не нанисана, но даже и подготовительных работ сделано для нее слишком мало[1]. Приходится в дальнейшем наметить лишь общие рамки этого развития в его наиболее существенных и характерных чертах.
Первую попытку создать собрание вещественных памятников страны представляла собою Московская Оружейная Палата, упоминаемая в памятниках письменности Московской Руси уже в начале XVI в. под именем Государевой Мастерской Палаты и Царицыной Мастерской Палаты, наряду с особыми мастерскими для царевичей и царевен. При Петре Великом все эти палаты об‘единены были в одну и причислены к приказам дворцового управления, слитым в одно ведомство, под названием „Мастерская и Оружейная Палата“. Она находилась в ведении Сената и была предназначена для хранения царских сокровищ и для управления московскими дворцами и волостями. В начале XIX в. Палата приобрела отчасти уже характер музея, а в 1831 г. окончательно была обращена в таковой, под именем Оружейной Палаты. То обстоятельство, что первые археологические шаги в России были связаны с царским двором, с царским управлением, наложило свой отпечаток на все дальнейшее развитие у нас археологии. Она, в течение всего времени существования монархического строя, пользовалась особым вниманием со стороны царского двора, а отсюда проистекало и то, что преимущественное расположение к ней имели и покровительство ей оказывали лица, так или иначе со двором связанные; это же обстоятельство повело, далее, к тому, что и формально-юридически все вопросы археологического характера сосредоточены были, в значительной степени, в ведении Министерства Императорского Двора. Такое положение создавало для археологии нередко большие выгоды, в смысле добывания всякого рода кредитов на нее. Но, с другой стороны, долголетнее пребывание в недрах Министерства Императорского Двора имело для археологии и отрицательные стороны: на археологию нередко смотрели, как на своего рода забаву, развлечение. Находясь в одном и том же ведомстве, где значились и казенные театры, и царская охота, и иридворно-конюшенная часть и т. п., археология не имела часто в глазах лиц, власть предержащих, того Значения, какое ей, по праву принадлежать должно было бы, как мощному орудию распространения знания. Лишь со времени крушения монархического строя, археологии отведено было то место в ведомстве народного просвещения, какое ей всего более там и приличествует занимать.
Впрочем, как видно будет ниже, русские цари в истории археологии должны быть помянуты добрым и благодарным словом. Они постоянно заботились об ее нуждах и старались содействовать ее процветанию. Уже Петру Великому, особенно во время его второй поездки по Европе, удалось составить коллекцию предметов старины, которые и были помещены в основанной им при Академии Наук Кунсткамере[2]. Особенно много внимания предметам искусства и старины уделяла просвещеннейшая особа из наших государей, Екатерина II. При ней академическими экспедициями собраны были сведения о многих памятниках местной старины. Наибольшие услуги археологии императрица оказала, разумеется, основанием Эрмитажа, как первого художественно-исторического и археологического музея в европейском смысле этого слова.[3] Но если в царствование Екатерины было много сделано для успехов грядущей археологической науки, то тогда же многие из монументальных памятников русской старины, в угоду царившему ложному вкусу, утратили свой первоначальный вид, вследствие произведенных в них перестроек, неудачных реставраций и т. п., не говоря уже о том, что некоторые из памятников были разрушены.
В царствование Александра I намечается новое, очень важное явление: лица, интересующиеся памятниками старины, приходят к мысли, что „один в поле не воин“, что необходимо об‘единить исследовательские силы, взаимно обсуждать и критически изучать памятники прошлого. В начале XIX в. основано было при Московском университете „Общество Истории и Древностей Российских“, первый председатель которого, Платон Бекетов, был страстным коллекционером, а секретарь общества, К. Ф. Калайдович, живо интересовался не только памятниками письменности, но и остатками вещественной старины. Преемник Бекетова, А. Ф. Малиновский, составил „Описание Оружейной Палаты“. Возникшее в Москве движение в пользу археологии нашло себе просвещенного покровителя в лице государственного канцлера Румянцева, посвятившего всю свою жизнь изучению русской истории и ее памятников. Румянцев искал повсюду людей, могущих помочь ему, оказывал им постоянную поддержку в их научных занятиях. Он составил богатую библиотеку и музей, завещанный им Москве и ныне известный под именем „Румянцевского“.
Все же до царствования Николая I изучение вещественных памятников в России велось более или менее случайно и, во всяком случае, лишь попутно с изучением памятников старинной письменности. Археологических исследований, в прямом смысле этого слова, не производилось. Лишь с Николая I можно говорить о зарождении в России правильных археологических разысканий, о создании особой археологической дисциплины. Николай I прекрасно понимал необходимость сохранения памятников старины, уже известных, добывания памятников новых, издания и изучения тех и других[4]. Роль своего рода государственного археолога исполнял при нем, занимавший последовательно посты директора Публичной библиотеки и президента Академии Художеств, А. Н. Оленин, написавший сам много работ по различным археологическим вопросам[5]. По повелению Николая I, предпринято было особою комиссиею, в составе Оленина, Сергея Строганова, Сонцева, Вельтмана и Снегирева, выполнение монументального и роскошного издания „Древности Российского Государства“ (М. 1849—53), материал в котором, в сопровождении описательного текста, распределен был по шести томам в таком порядке: 1) иконы, кресты, утварь храмовая и облачение сана духовного; 2) древний чин царский, царские утвари и одежды; 3) броня, оружие, карты и конская сбруя; 4) древние великокняжеские, царские, боярские и народные одежды, изображения и портреты; 5) древняя столовая и домашняя утварь; 6) памятники древнего русского зодчества[6]. Изданием „Древностей Российского Государства“, равно как и произведенными, по повелению Николая I, реставрациями дворца бояр Романовых в Москве, Ипатьевского монастыря вблизи Калуги, Киево-Софийского собора и пр. оказаны были существенные услуги отечественной археологии.
Примечания
править- ↑ П. С. Уварова дала краткий, поверхностный „Aperçu sommaire du développement, des sciences archéologiques en Russie“ в „Recueil de Mémoires publiées par la Société des antiquaires de France à l'occasion de son centainaire“ (Пар. 1904). Михаэлис в упомянутой выше (стр. 32) книге посвятил классическим древностям южной России около двух страниц, Зауср (стр. 86) — несколько строк. О книге Миннза речь ниже. Из общих курсов русской истории пытались привлечь археологию в общее русло изложения И. Е. Забелин, История русской жизни с древнейших времен, 2 изд., М. 1908; М. Грушевский, История Украиня Руси, I. 1898, Иллюстрированная история Украины, 1912, Киевская Русь 1913; Д. И. Багалей, Русская история, I, М. 1914.
- ↑ В течение XVIII в. разнообразные коллекции, хранившиеся в Кунсткамере, стали распределяться по разным музеям Академии, в которой долгое время оставалась лишь та часть Кунсткамеры, которая называлась Кабинетом Петра Великого и где хранилась одежда государя, его оружие, мебель, все, что окружало его в частной жизни. В средине XIX в. Кабинет был передан в Эрмитаж, но в 1910 г. снова возвращен в Академию Наук, где теперь и составляет один из отделов Музея Антропологии и Этнографии имени Петра Великого.
- ↑ История образования и постепенного роста Эрмитажа не написана. Прекрасный этюд М. И. Максимовой „Императрица Екатерина Вторая и собрание розных камней Эрмитажа“ (Сборник Эрмитажа, вып. I, II 1921) показывает, что подобного рода тема заслуживает интереса.
- ↑ Н. Н. Врангель, Искусство и государь Николай Павлович, П. 1915.
- ↑ Об Оленине см. статью И. А. Кубасова в „Русском Биографическом словаре“ (1904 г.).
- ↑ Почти одновременно с изданием „Древностей Российского Государства“ появились также большие издания А. Мартынова и Н. Снегирева „Русская старина, в памятниках церковного и гражданского зодчества“ (М. 1846, 3 изд., М. 1852—60, 6 тт.) и „Памятники древнего художества в России“ (М. 1850).