(Grandle plage et aspect général)
Сияет яркий день на «плаже» знаменитом,
Где в тихом воздухе могучая волна,
Зелено-синяя, как яшма с малахитом,
Стремится к берегу, вся пеной убрана.
Желтеет ровный скат пред вольным океаном,
Пестро усеянный нарядною толпой;
Внизу шумит детей отряд передовой
И отражается на зеркале песчаном;
В крылатых юбочках, босые до колен,
Резвятся девочки с прибрежною волною
И быстро пятятся, боясь достаться в плен
С нежданной силою бегущему прибою…
Иная устоит, одежду приподняв,
И на лице ее — спокойная отвага,
И вкруг ее ступней, их чуть облобызав,
Журчит в обратный бег пустившаяся влага…
А там лазоревым расплавленным стеклом
Вздымаются валы, отвесные как стены,
И вдруг завихрятся летучей гривой пены
И падают, кипя обильным жемчугом…
Те горы влажные, кишащие народом,
Полны воздетых рук, чернеющих голов,
Оттуда мчится клик веселых голосов,
Там пляшут женщины, сплетаясь хороводом,
Иль, взявшись за руки, с оглядкою стоят:
Волна обрушится — и вдруг ее раскат
Сорвет им чепчики, иной размечет косу —
И двинет всю толпу к песчаному откосу!..
И чем сердитей вал — тем громче дружный смех,
Тем лица мокрые румянее у всех…
Но часто в стороне, отставшего от стада,
Пловца отважного умчит водоворот —
И вот сигнальный свист тревогу подает:
Матросы кинулись, но шумная громада
Им воли не дает, вздымая гребни гор,
И с тайной мукою следит тревожный взор
Чернеющую тень в далеком водомете,
Полуготовый труп, качаемой сквозной
Неодолимою зеленою волной…
Но баски смуглые, бесстрашные в работе,
Уже перенеслись чрез буйные валы
И с бледной ношею всплывают у скалы.
[И] солнце чудное, блестящее над морем,
Досуга не дает задуматься над горем:
Горячий юный луч прибрежье золотит,
Сапфирный океан несет дыханье волн,
А пена шумная и светлая до боли
Грядами белыми навстречу вам бежит…
С горы, украшенной ветвями нежной туи,
Уж всяк торопится на ласковый припек
Всадить наемный стул в уступчивый песок,
Принять воздушные от моря поцелуи.
Толпа на береге невидимо растет,
Все — стулья серые да зонтики над ними;
Халаты белые с тенями голубыми
Под солнцем движутся, минуя весь народ,
И ряд нагих ступней мелькает откровенно;
Но, впрочем, женщины, умно и вдохновенно,
И здесь придумали красивый башмачок
Иль род сандалии, ныряющей в песок;
Колпак соломенный с широкими полями
Им прячет волосы, скрывает пол-лица,
Но под навесами глубокого чепца
Порой вы встретитесь с волшебными глазами!
И если этот взгляд, застигнутый в тени,
С ленивой негою укроется в ресницы,
Тревожьтеся вдвойне: испанки в наши дни
Здесь часто странствуют вблизи своей границы…
Снуя меж публикой, взывают продавцы
Скороговоркою, с рифмованною шуткой:
Сударыни, я здесь! Воспользуйтесь минуткой!
Первейшие на свете леденцы!
Я сам их изобрел и жду от них карьеры:
Хранят от насморка, подагры, филоксеры!.."
И вдруг, укрытая в купальный свой хитон,
Как в складках мраморных, в плаще до подбородка
Проходит светлая и юная красотка:
Черты столь нежные дарит лишь Альбион.
Без шляпки на кудрях воздушных и златистых
И в детском чепчике с повязкой за ушком,
Как бы румяняся передрассветным сном,
С улыбкой синих глаз, наивных, но искристых,
Пленительная мисс направилась к волнам,
Досужих зрителей смутив по сторонам…
И вот она, раскрыв мохнатую хламиду,
В пунцовой курточке, как резвый мальчуган,
Уж входит, прыгая, в блестящий океан,
Дав руку млечную купальщику Давиду…
А здесь, у края волн, француз лежит ничком,
Себя осыпавши целительным песком,
И море теплое ему, как господину,
И плещет на ноги и тихо моет спину;
Он шутит, нежится; он счастлив и ленив…
Но полдень близится, кончается прилив.
Взойдемте на гору: привольная картина!
Необозримая лазурная равнина
Пред желтой выемкой изрытых морем скал…
Венчая к западу протянутый обвал,
Белеет фароса гигантская колонна,
А ниже, с выступа, меж зелени скупой,
Глядится в океан, забытый и пустой,
Дворец развенчанный Луи-Наполеона;
Отели пышные и стены пестрых вилл
Богатый луч небес вокруг позолотил;
Волной любуются скалистые изгибы
И, взморье синее чудесно испестрив,
Лежат от берега оторванные глыбы…
Каймами пенными к ним ластится залив —
И вечной песнею шумят его набеги
В краю пленительном сияния и неги…
