Проявленія народнаго творчества.—Пословицы и поговорки.—Школы въ Туровской епархіи.—Католическія, кальвинскія и православныя братскія школы.— Іезуитскіе коллегіумы.—Базиліанскія и другихъ орденовъ школы.—Типографіи въ Бѣлоруссіи.—Іезуиты при Екатеринѣ.— Вице-генералъ Черневичъ.—Іезуитскіе новиціаты.—Генералъ іезуитовъ Груберъ.—Павелъ I покровительствуетъ іезуитамъ.—Пій VII возстановляетъ іезуитовъ въ Россіи.— Ректора коллегіумовъ.— Трагическая кончина Грубера.—Генералъ іезуитовъ Бржозовскій.—Гр. Де-Местръ.— Основаніе Полоцкой Академіи.—Ея факультеты, библіотека, кабинеты, музей. — Великолѣпіе жилища іезуитсвъ, ихъ гостепріимство.—Закрытіе Академіи и удаленіе іезуитовъ изъ Россіи.— Основаніе новыхъ школъ.—Кадетскіе корпуса въ Шкловѣ и Могилевѣ. —Учебное заведенiе для бѣдныхъ дѣвицъ въ Пипекбергѣ.— Горы-Горѣцкій Земледѣльческій Институтъ.—Вольное Экономическое Общество.—Школа въ Радковщизнѣ Монюшки.—Замѣчательные уроженцы Бѣлоруссіи.— Слово о полку Игоревѣ.—Св. Кириллъ Туровскій.—Туровское Евангеліе.—Лѣтопись Аврамка.—Лѣтописецъ Генрихъ Лотышъ.—Скорина.—Симеонъ Полоцкій.— Смотрицкій.—Поэты: Маньковскій, Марцинкевичъ, Верига, Сырокомля. —Сборники народныхъ пѣсенъ.— Польскіе и русскіе писатели о Бѣлоруссіи.—Польскіе поэты, писатели и артисты — Бѣлорусскіе уроженцы.—Настоящій составъ учебныхъ заведеній въ Минской губерніи.
«Теперь таковъ
У насъ обычай; отправляемъ
Мы молодежь въ столицу, тамъ
Ей средства всѣ предоставляемъ
Учиться, — и пріятно намъ,
Что наши сыновья и внуки,
Усвоивъ знанья всѣхъ вѣковъ,
Вникаютъ глубже стариковъ
Въ премудростъ — въ книжныя науки.
Но — вижу я: науки нѣтъ
Одной совсѣмъ у нихъ; предметъ
Забытъ важнѣйшій: наши дѣти
Не узнаютъ, что значитъ — «свѣтъ»,
Какъ надо жить съ людьми на cвѣmѣ.
МИЦКЕВИЧЪ.
Со времени присоединенія къ Литвѣ и ранѣе, при туземныхъ князьяхъ, не смотря на введеніе христіанства, въ теченіе цѣлаго ряда столѣтій, никто не думалъ о развитіи умственныхъ силъ народа въ Бѣлорусскомъ краѣ. Не было школъ, не было никакихъ средствъ учиться, и грамотный крестьянинъ считался рѣдкостью. Школы стали заводиться для народа едва въ нынѣшнемъ столѣтіи, сначала въ городахъ и мѣстечкахъ и только въ послѣднее время по деревнямъ.
Народъ въ умственномъ отношеніи предоставленъ былъ самому себѣ. Никто его не направлялъ, никто ему не объяснялъ значенія великихъ и таинственныхъ силъ природы, природы полудикой, причудливой, поражающей своимъ величіемъ, своими фантастическими проявленіями, такъ сильно дѣйствующими на воображеніе необразованнаго человѣка.
А между тѣмъ въ этомъ народѣ испоконъ вѣка таилось много творческихъ силъ, воображеніе было живое, умъ отъ природы сосредоточенный, склонный къ гипотезамъ, къ неестественнымъ предположеніямъ, къ своеобразнымъ истолкованіямъ. Вотъ гдѣ надобно искать источника этой богатой фантазіи въ объясненіи разныхъ явленій природы, въ упорномъ сохраненіи древнихъ языческихъ обрядовъ.
Народное творчество проявлялось въ народныхъ пѣсняхъ, легендахъ, преданіяхъ, поговоркахъ, пословицахъ. Все это слагалось цѣлыми столѣтіями. Кто были эти поэты, эти разскащики, никому не извѣстно, но ихъ произведенія живутъ въ устахъ народа и передаются изъ рода въ родъ. По этимъ пѣснямъ, но этимъ пословицамъ, поговоркамъ, можно-бы прослѣдить всю жизнь Бѣлорусса въ былое и настоящее время. Это исторія его быта, его вѣрованій, тяжкихъ испытаній, бѣдственной жизни и немногихъ радостей. Тяжелая трудовая жизнь выработала свои особыя воззрѣнія на людей и событія. Остроуміе и способность анализировать всего нагляднѣе выражаются въ пословицахъ и поговоркахъ. Однѣ заимствованы и общи съ другими славянскими народами; другія же самобытныя, несомнѣнно бѣлорусскаго происхожденія и ужь отсюда перешедшія къ другимъ народамъ.
Продолжительный гнетъ древняго невольничества, а потомъ крѣпостной зависимости породилъ много типичныхъ поговорокъ, нелишенныхъ остроумія и своеобразныхъ философскихъ взглядовъ. «Кали ня вѣруць — не божися; кали бьюць — не прасися». Вотъ лучшая характеристика отношеній Бѣлорусса къ его владѣльцу. Это же отношеніе выражается въ другой нословицѣ: «кабы не паньски розумъ, а не нашая хитросць, пропалибъ». Въ случаѣ перемѣны владѣльца или управляющаго, Бѣлоруссъ говоритъ: «Чортъ безъ болота ня будзѣць, а болото безъ чорта».— Когда весною голодъ и нужда заставятъ продать послѣднюю одежду, а экономъ или и самъ помѣщикъ бранятъ за это, Бѣлоруссъ отвѣчаетъ: «якъ не даяси (не доѣшь), то и карету продаси».— По какому-то случаю помѣщикъ показывалъ мужику шелковую ткань, поясняя, что это атласъ. Мужикъ, будто не разслышавъ, отвѣчалъ: «ага, aт насъ!» — Отсюда и вышла пословица: «не атласъ, а атъ насъ». Несговорчивому говорятъ: «Попъ сваіо, чортъ сваіо, аддай маю малитву». Когда Бѣлоруссъ загуляетъ, онъ утѣшается: «па насъ (послѣ насъ), ня будзѣць насъ».—«Якъ пьянъ, такъ капитанъ; якъ прасьпицца, такъ и свиньи баицца». — Про слабаго характеромъ человѣка говорятъ: «Іонъ добры челавѣкъ: што укусиць, то зьѣсьць». Про неповоротливаго говорятъ: «ни сюды, ни туды, мае милые дуды» (дуда инструментъ, играя держать его неудобно и надобно для этого особенное умѣнье). Кто на все и со всякимъ соглашается, говорятъ: «Якъ дуды надмешъ, такъ дуды играюць». Про человѣка изнуреннаго, ослабѣвшаго, говорятъ: «Бывъ конь, да зъѣздзився». Когда кто говоритъ не кстати: «Ни сѣла, ни пала, дай баба сала». Если объ одномъ предметѣ вдругъ всѣ разомъ заговорятъ: «Утри сѣкачи сякуць, аднаго рака пякуць». — «Моцъ (сила, воля) Божая! Я отъ плоту, а яна да плоту», т. е. пьяный хочетъ идти отъ плота, а она, т. е. воля Божья, тащитъ его къ плоту. Тутъ воля Божья, просто водка. Замѣчательна пословица: «Не адзинъ Гаврила у Полоцку».
Такихъ пословицъ и поговорокъ можно бы привести множество.
И. Зеленскій, авторъ Статистическаго описанія Минской губерніи, приводитъ изъ записки игумена Анатолія слѣдующія извѣстія: «Въ Туровской епархіи съ самаго начала оной, возникло въ Туровѣ училище, которое никогда не закрывалось, даже въ періодъ уніи.
«Рядомъ съ Туровскимъ училищемъ возникли школы въ Пинскѣ, Мозырѣ, Слуцкѣ и Мннскѣ. Представителемъ Туровской школы является св. Кириллъ; представителемъ Пинской — Митрофанъ лѣтописецъ; Слуцкой — іерей Евгеній; Минской — Баянъ, пѣвецъ Всеслава (!).» Игуменъ Анатолій не приводитъ намъ источниковъ, изъ которыхъ почерпнуто имъ это извѣстіе. Онъ упоминаетъ только про отрывки изъ монастырскихъ лѣтописей и другія епархіальные источники, которые однако, по его же словамъ, требуютъ критическаго разбора. Что онъ увлекается, видно уже изъ того, что у него полумиѳическій Баянъ является учителемъ Минской школы.
Надобно думать, что какъ въ Туровѣ, такъ точно въ Полоцкѣ и въ нѣкоторыхъ другнхъ большихъ городахъ, при монастыряхъ могли быть заведены школы; но слѣдовъ ихъ дѣятельности мы вовсе не видимъ. Существенная польза отъ школъ въ распространеніи грамотности дѣлается замѣтною едва въ ХVI и въ XVII столѣтіяхъ, когда братства стали заводить школы. Въ средѣ иноковъ конечно были люди образованные по своему времени, были духовные проповѣдники и хроникеры, но они не могли распространять просвѣщеніе въ народѣ, ежели-же при монастыряхъ кое-гдѣ и учили грамотѣ, то больше городскихъ жителей.
Первыя католическія школы основаны были въ Гайнѣ, въ Борисовскомъ уѣздѣ, при мѣстномъ костелѣ, около 1522 г., и въ Медвѣдицахъ, въ Слуцкомъ уѣздѣ, около 1545 г.
Письменность на бѣлорусскомъ языкѣ быстро распространяется со второй половины XV столѣтія. Высшія сословія стали уже изучать польскій и латинскій языки: городскіе классы писали и читали на родномъ языкѣ — сельскіе же жители оставались безграмотными. Что сознавалась нужда въ книгахъ, это подтверждается основаніемъ типографій, сначала въ Литвѣ, а потомъ и въ Бѣлоруссіи. Высшее сословіе въ XVII столѣтіи, особенно во второй половинѣ получало образованіе въ кальвинскихъ школахъ, нѣкоторые учились въ Краковской Академіи и вообще за границею. Князь Николай Радзивиллъ Черный основалъ кальвинскую гимназію въ Слуцкѣ, кромѣ того училища въ Новогрудкѣ, Несвижѣ, Заславѣ, Оршѣ, Минскѣ, Свислочи, Шкловѣ и Витебскѣ. Почти одновременно для православнаго населенія основаны были братствами училища въ Полоцкѣ, Пинскѣ, Оршѣ и потомъ на основаніи граматы Сигизмунда III, въ 1592 г., въ Минскѣ. Въ этихъ училищахъ преподавались кромѣ русскаго и греческій языкъ. езуитъ Ростовскій говоритъ, что православные жители Пинска въ 1640 г., желая оттянуть своихъ единовѣрцевъ отъ іезуитскихъ школъ, основали собственное училище, въ которомъ преподавали все то, чему учили іезуиты. Училище это однако не долго существовало; стараніями ревнителя іезуитовъ князя Радзивилла, оно было закрыто.
Мы уже знаемъ, что первый іезуитскій коллегіумъ въ Бѣлоруссіи основанъ былъ Баторіемъ въ Полоцкѣ въ 1580 году; затѣмъ въ 1585 году князь Николай Христофоръ Радзивиллъ основалъ такой же коллегіумъ въ Несвижѣ; около 1600 Сигизмундъ III въ Оршѣ и въ Динабургѣ; въ 1616 Петръ Пацъ основалъ коллегіумъ въ Мстиславлѣ; въ 1635 князь Альбрехтъ Станиславъ Радзивиллъ въ Пинскѣ; въ 1640 г. воевода Александръ Корвинъ Гонсѣвскій въ Витебскѣ; въ 1657 г. епископъ князь Иронимъ Сангушко основалъ коллегіумъ въ Минскѣ и въ 1696 г. Станиславъ Лещинскій въ Слуцкѣ.
Всѣ іезуитскіе коллегіумы образованы были на одинъ ладъ. При каждомъ коллегіумѣ состояла гимназія изъ 5-ти классовъ, кои назывались: инфима, грамматика, синтаксисъ, поэтика и риторика. Главнымъ предметомъ преподаванiя въ трехъ низшихъ классахъ былъ латинскій языкъ. потомъ греческій. Два высшіе класса назывались гуманіора. Это была школа свѣтская. Особая духовная школа предназначалась собственно для тѣхъ, коп желали поступить въ орденъ іезуитовъ. Эта школа имѣла семилѣтній курсъ: трехлѣтній философіи и четырехлѣтній богословiя.
Кромѣ коллегіумовъ были учреждены въ XVII и XVIII столѣтіяхъ особыя среднія училища при іезуитскихъ резиденціяхъ: въ Бобруйскѣ, Могилевѣ, Слонимѣ, Борисовѣ, Юревичахъ (въ Мозырскомъ уѣздѣ) и въ другихъ мѣстахъ.
Такимъ образомъ, въ ХѴII столѣтіи, особенно со второй половины, высшее и среднее образованіе находилось всецѣло въ рукахъ іезуитовъ. Изъ кальвинскихъ школъ уцѣлѣла едва одна Слуцкая гимназія. Православныя школы закрывались сами собою, поддерживать ихъ было некому. Базиліане-уніаты заводили школы при своихъ монастыряхъ. Вначалѣ въ Бѣлоруссіи былъ одинъ только Базиліанскій монастырь въ Березвечѣ; потомъ въ Мстиславльскомъ, три православные монастыря: мужскіе—Пустынскій, Онуфріевскій и дѣвичій Мазаловскій обращены въ базиліанскіе, и при всѣхъ трехъ были заведены училища.
Впослѣдствіи и другіе ордена тоже содержали училища въ разныхъ мѣстахъ Бѣлоруссіи. Бернардины содержали гимназію, состоявшую изъ шести классовъ, въ Мстиславлѣ. Гимназія эта просуществовала до 1831 года. Мало кому извѣстенъ фактъ, что какъ Мстиславльская гимназія, такъ и другія духовныя училища, содержимыя католическими монахами, были упразднены вслѣдствіе донесенія объ отсутствіи въ нихъ всякаго педагогическаго направленія, бывшаго профессора С.-Петербургскаго Университета О. И. Сенковскаго (барона Брамбеуса), который былъ командированъ для обревизованія ихъ. Монахи кармелиты содержали училище въ Глубокомъ (прежде въ Полоцкомъ, нынѣ въ Дисненскомъ уѣздѣ, Виленской губ.). Преобразователи системы народнаго образованія, піаристы, содержали въ Бѣлоруссіи одну только гимназію, именно въ Любешевѣ (въ Пинскомъ уѣздѣ) и при ней конвиктъ для бѣдныхъ воспитанниковъ. Это было лучшее учебное заведеніе въ Бѣлоруссіи. У піаристовъ была богатая библіотека, ботаническій садъ, даже лабораторія и аптека.
Эдукаціонная коммисія, заправлявшая учебнымъ вѣдомствомъ послѣ удаленія іезуитовъ изъ Польши, могла распоряжаться въ одной только Минской губерніи, какъ извѣстно, присоединенной къ Россіи по второму раздѣлу. Поэтому только въ этой губерніи она учредила свѣтскія школы, болѣе соотвѣтствовавшія педагогическимъ требованіямъ. Школы раздѣлялись на высшія изъ шести и низшія изъ трехъ классовъ. Были и приходскія школы при монастыряхъ и костелахъ; но собственно народныхъ школъ вовсе не было. Народныя школы стали понемному учреждаться едва въ нынѣшнемъ столѣтіи, но число ихъ было самое ограниченное и самое устройство болѣе произвольное. Эпоха развитія народныхъ школъ начинается едва въ 1861— 1862 г., когда было положено болѣе твердое начало какъ заведенію школъ, такъ и правильной ихъ организаціи. Съ этого времени въ народныхъ школахъ стали преподавать: законъ Божій, русскій языкъ, чтеніе по книгамъ гражданскимъ и церковнымъ, письмо, первыя четыре дѣйствія ариѳметики и церковное пѣніе.
Первая типографія въ Бѣлоруссіи основана была въ Несвижѣ княземъ Николаемъ Радзивилломъ Чернымъ. Кальвинскимъ министромъ или проповѣдникомъ въ то время состоялъ извѣстный ученый Лаврентій Кржишковскій, заправлявшій дѣлами кальвиновъ въ Несвижѣ, а слѣдовательно и типографіею. Въ 1562 году напечатана здѣсь первая книга кирилицей. Это былъ катехизисъ, составленный и изданный подъ руководствомъ Симеона Буднаго, Матвѣя Кавѣчинскаго и Л. Кржишковскаго. Нѣтъ сомнѣнія, что катехизисъ былъ кальвинскій, но уже съ примѣсью началъ социніанскихъ, которыми уже тогда былъ проникнутъ Будный. Изданіе же его кирилицею ясно доказываетъ цѣль распространенiя ученія въ городскомъ населеніи и въ средѣ шляхты, незнакомыхъ съ польскимъ языкомъ. Въ томъ же году напечатана ими на бѣлорусскомъ языкѣ книга, подъ заглавіемъ «Объ оправданіи грѣшнаго человѣка предъ Богомъ». Потомъ подъ редакціею Даніила изъ Ленчицы здѣсь же перепечатана Брестская кальвинская библія на польскомъ языкѣ. Послѣ смерти князя Николая Чернаго (1565) обстоятельства измѣнились. Кржишковскій началъ явно приставать къ аріанизму и усвоилъ его себѣ. Найдя сочувствіе у мѣстныхъ дворянъ и помощь со стороны несвижскаго старосты Ковѣчинскаго и его братьевъ, Кржишковскій сдѣлалъ Несвижъ гнѣздомъ литовскихъ и бѣлорусскихъ аріанъ. Несвижская типографія, которою тогда управлялъ Даніилъ изъ Ленчицы, начала печатать исключительно аріанскія книги, сочиненія извѣстныхъ реформаторовъ— Григорія Паули, Буднаго и самого Кржишковскаго. Въ 1570 году напечатана здѣсь социніанская библія, переведенная на польскій языкъ самимъ Буднымъ. Вѣроятно она была встрѣчена сочувственно и быстро распространилась, потому что черезъ два года, въ 1572 году, видимъ уже второе изданіе этой библіи въ томъ же Несвижѣ. Между аріанами и социніанами въ ихъ вѣрованіяхъ почти не было разницы, также какъ въ главныхъ сектахъ, на кои раздѣлялся аріанизмъ: эбіонистовъ, меннонистовъ, унитаріевъ, антитринитаріевъ анабаптистовъ, новокрещенцевъ, раковянъ, куявянъ и нурковъ. Библія Буднаго удовлетворяла всѣхъ, ибо основная задача ученія состояла въ томъ, что Іисусъ Христосъ былъ боговдохновеннымъ человѣкомъ, но не Сыномъ Божіимъ. Какъ социніане, такъ и аріане, со всѣми ихъ разноименными послѣдователями, не вѣрили въ св. Троицу, отвергали откровеніе святыхъ, крещеніе и нѣкоторыя другія таинства. Послѣднее аріанское сочиненіе Григорія Паули (Antiditum) напечатано въ Несвижѣ въ 1578 или въ 1579 г.; но еще прежде, около 1575 года, сынъ князя Николая Чернаго, Николай Христофоръ Сирота, уже ревностный католикъ, отдалъ іезуитамъ кальвинскій соборъ, а вскорѣ послѣ того отнялъ или пріобрѣлъ отъ Ковечинскихъ типографію и подарилъ тоже іезуитамъ. Несвижская типографія опять сдѣлалась собственностью Радзивилловъ. Когда Августъ II посѣтилъ Несвижъ, въ этой же типографіи печаталась газета.
Послѣ несвижской старѣйшія типографіи были въ Любчѣ и въ Слуцкѣ, основанныя подъ конецъ XVI столѣтія. Затѣмъ слѣдуютъ типографіи въ Заславѣ, въ Могилевѣ, въ Полоцкѣ, Минскѣ, Пинскѣ, Бялыничахъ.
«Вы за сими (іезуитами) наипаче недреманно смотрѣть имѣете, яко за коварнѣйшими изъ всѣхъ прочихъ латинскихъ орденовъ, ибо у нихъ безъ согласія начальниковъ подчиненные ничего предпріять не могутъ». Такъ писала Екатерина II въ своемъ наказѣ отъ 28 мая 1772 г. бѣлорусскому генералъ-губернатору Чернышеву. Такъ она думала о іезуитахъ, а между тѣмъ, когда громъ ударилъ въ орденъ, когда папа Климентъ XIV въ 1773 году уничтожилъ орденъ іезуитовъ, Екатерина приняла находившихся въ присоединенныхъ къ Россіи по первому раздѣлу Польши областяхъ (т. е. въ предѣлахъ нынѣшнихъ Могилевской и Витебской губерній) іезуитовъ подъ свое покровительство и даже не позволила обнародовать папское бреве.
Іезуитовъ въ то время въ Бѣлоруссіи, въ шести коллегіумахъ и 9 резиденціяхъ, было 200 человѣкъ. Провинціаломъ литовско-бѣлорусскихъ іезуитовъ состоялъ Казиміръ Соболевскій. Какъ подданный Польши, гдѣ бреве было обнародовано, онъ тотчасъ же сложилъ съ себя званіе провинціала и поступилъ въ бѣлое духовенство. Но въ Бѣлоруссіи жилъ вице-провинціалъ и въ то же время ректоръ полоцкаго коллегіума Станиславъ Черневичъ. Пользуясь благосклонностію Екатерины, онъ не послушался папы и принялъ бразды правленія надъ всѣми іезуитами, оставшимися въ Бѣлоруссіи. Черневичъ былъ человѣкъ умный и дальновидный. Еще за годъ до уничтоженія ордена, когда, въ 1772 г., Бѣлоруссія была присоединена къ Россіи, когда не только католическое, но и уніатское духовенство не торопилось принесеніемъ присяги новой монархинѣ, Черневичъ со всѣми іезуитами, первые присягнули, мало того — во всѣхъ своихъ храмахъ совершили съ особенною торжественностью благодарственное молебствіе и произнесли проповѣди, восхваляя Екатерину. Конечно, все это не могло не понравиться Екатеринѣ, тѣмъ болѣе, что іезуиты увлекли за собою шляхту и народъ. Императрица измѣнила свое мнѣніе и увидѣла, что она въ іезуитахъ можетъ имѣть точныхъ исполнителей своей воли. Въ то же время іезуиты успѣли снискать довѣріе и особенное расположеніе генералъ-губернатора Чернышева и, что еще важнѣе, успѣли заручиться покровительствомъ могущественнаго князя Потемкина.
Съ упраздненіемъ ордена, немыслимо было увеличеніе числа іезуитовъ новыми членами. Вопросъ этотъ въ особенности занималъ Черневича. Чтобы упрочить навсегда сущестованіе іезуитовъ въ Бѣлоруссіи, а затѣмъ и во всей Россіи, ему необходимо было устроить новиціатъ, т. е. пріемъ желающихъ поступить въ орденъ, съ правомъ, по окончаніи ими наукъ, посвященія въ орденъ іезуитовъ. Эта мѣра совершенно противорѣчила изданному папою бреве. Папа, узнавъ о намѣреніи Черневича, прибѣгъ къ посредству разныхъ дворовъ, кои писали и умоляли Императрицу не нарушать каноническаго догмата католицизма. Но Екатерина не обратила вниманія на эти просьбы, и по ея повелѣнію 30 іюня 1779 г., епископъ Сестренцевичъ обнародовалъ свое посланіе о разрѣшеніи учрежденія іезуитскаго новиціата въ Полоцкѣ и о пріемѣ въ оный желающихъ поступить въ орденъ іезуитовъ: 2 февраля 1780 года новиціатъ былъ торжественно открытъ. При первой вѣсти объ этомъ событіи, обезпечивавшемъ іезуитамъ существованiе ихъ ордена вопреки папскому распоряженiю, бывшіе іезуиты стали стекаться въ Полоцкъ изъ Польши, Франціи, Германіи и Италіи.
Вслѣдъ затѣмъ былъ открыть новый новнціатъ въ Динабургѣ. Но іезуиты еще не достигли своей цѣли: — у нихъ былъ новиціатъ, но не было генерала, т. е. главнаго начальника, по правиламъ ордена, который бы сосредоточивалъ бразды правленія въ своихъ рукахъ.
Сильное заступничество Потемкина устранило и это неудобство. Екатерина разрѣшила избрать главнаго начальника, назвавъ его до поры до времени вице-генераломъ, но съ правами и властью, присвоенными орденскими статутами генераламъ.
Вице-генераломъ избранъ былъ тотъ же Черневичъ, а послѣ его смерти Ленкевичъ. Потемкинъ на собственный счетъ построилъ для нихъ въ Полоцкѣ большое зданіе для помѣщенія вице-генерала и профессовъ. Гр. Чернышевъ учредилъ въ собственномъ имѣніи Чечерскѣ резиденцію іезуитовъ.
Средства ихъ въ это время были громадныя. Они владѣли имѣніями, въ которыхъ считалось 14,000 душъ, имѣли суконныя и другія фабрики, водочные и разные другіе заводы, получали значительную плату отъ пансіонеровъ въ коллегіумахъ.
Однимъ изъ умнѣйшихъ іезуитовъ былъ австрійскій уроженецъ, пріѣхавшій изъ Вѣны, Груберъ. Когда скончалась Императрица Екатерина, Груберъ поспѣшилъ въ Петербургъ, проникъ во дворецъ и успѣлъ расположить Императора Павла I въ свою пользу. Расположенiе это было такъ велико, что Павелъ склонилъ даже папу Пія VII возстановить орденъ іезуитовъ въ Россіи.
Въ 1802 году, послѣ смерти Керау, избранъ былъ генераломъ Груберъ. Новый генералъ поселился въ Петербургѣ и отсюда заправлялъ дѣлами ордена не въ одной Россіи, но уже и въ Неаполитанскомъ королевствѣ,—гдѣ особымъ бреве, даннымъ Груберу въ 1804 году, Пій VII тоже возстановилъ іезуитовъ, — въ многочисленныхъ іезуитскихъ миссіяхъ въ Китаѣ и въ разныхъ мѣстахъ, на Востокѣ, на Кавказѣ, въ Сибири, въ Грузіи, въ Ригѣ и т. д.
Груберъ не измѣнилъ системы образованія, но усилилъ средства коллегіумовъ, умѣлъ привлекать сыновей вельможъ и богатѣйшихъ дворянъ. При немъ провинціаломъ (т. е. первымъ лицомъ послѣ генерала) былъ полоцкій ректоръ Люстигъ. Во всѣ остальные коллегіумы Груберъ назначилъ ректорами поляковъ: такъ, въ Оршѣ былъ Вихертъ, въ Динабургѣ Рогалинскій, въ Могилевѣ Тыванкевичъ, въ Мстиславлѣ Обромпальскій, въ Витебскѣ Ржевускій. Генеральнымъ секретаремъ ордена былъ Бржозовскій.
Груберъ былъ замѣчательнѣйшимъ дѣятелемъ въ орденѣ Лойолы. Необыкновенный этотъ человѣкъ прибылъ въ Россію простымъ монахомъ, но въ теченіе двадцати лѣтъ (1785— 1805), своимъ умомъ, находчивостью, настойчивостью, добился огромнаго вліянія на дѣла іезуитовъ, и даже еще пока не былъ генераломъ, собственно онъ заправлялъ всѣмъ. Значеніе его было очень велико не только въ Россіи, но и въ Римѣ, въ Неаполѣ, на Востокѣ. Груберъ былъ отличный механикъ, архитекторъ, физикъ, изобрѣтатель нѣсколькихъ физическихъ инструментовъ, гидравликъ, математикъ, химикъ, музыкантъ, отлично владѣлъ шестью языками, былъ даровитымъ живописцемъ, превосходно зналъ исторію, имѣлъ много свѣдѣній въ медицинѣ и былъ опытнымъ и искуснымъ зубнымъ врачемъ. Наконецъ этотъ самый Груберъ былъ изысканнымъ маэстро-кондитеромъ. Начавъ съ того, что вылечилъ отъ зубной боли Императрицу Марію Ѳеодоровну, онъ втерся такимъ образомъ во дворецъ, приготовлялъ Императору Павлу шоколадъ какимъ-то особеннымъ, ему извѣстнымъ способомъ, сдѣлался домашнимъ человѣкомъ у всѣхъ знатныхъ лицъ, дарилъ имъ свои картины, въ которыхъ знатоки видѣли въ немъ талантливаго художника по части перспективной живописи, въ Академіи наукъ читалъ публичныя лекціи, добился общаго уваженія, славы и наконецъ достигъ величайшей, послѣ папской, въ католической церкви власти, именно генерала іезуитскаго ордена.
Кончина этого необыкновеннаго человѣка весьма печальна: онъ погибъ въ пламени, въ собственной квартирѣ, на 65 году жизни, во время пожара іезуитскаго дома въ Петербургѣ 26 марта 1805 года.
Преемникомъ ему избранъ былъ секретарь ордена, Бржозовскій. Онъ не владѣлъ талантами Грубера, но былъ такъ-же настойчивъ и исполнителенъ по осуществленію завѣщанныхъ ему предшественникомъ плановъ. При немъ число іезуитовъ достигло 400 человѣкъ, изъ коихъ въ одномъ Полоцкѣ считалось 119.
У Грубера былъ другъ, сподвижникъ, заступникъ, ходатай, іезуитъ во фракѣ, известный графъ Де-Местръ. Теперь онъ сдѣлался главнымъ пособникомъ и даже во многомъ руководителемъ Бржозовскаго. Задушевною мыслію Грубера, еще въ царствованіе Императора Павла I и потомъ при Александрѣ І,—было завладеть виленскимъ университетомъ. Но тамъ былъ попечителемъ князь Адамъ Чарторыскій, человѣкъ близкій Государю, и онъ, хотя и преданный іезуитамъ, отстоялъ университетъ. Тогда родилась мысль преобразовать полоцкій коллегіумъ въ академію, съ правами предоставленными университетамъ. Бржозовскій съ Де-Местромъ много поработали, пока осуществили эту мысль. Наконецъ они успѣли исходатайствовать (въ 1811 г.) Высочайшее повелѣніе о возведеніи полоцкаго коллегіума на степень академіи, съ присвоеніемъ оной преимуществъ, дарованныхъ университетамъ. 10 іюня 1812 г., последовало торжественное открытіе академіи въ присутствіи герцога Виртембергскаго, тогдашняго генералъ-губернатора Бѣлоруссіи. Совершена была процеесія изъ зданія въ костелъ; воспитанники несли 70 знаменъ съ гербами разныхъ народовъ и областей, подвластныхъ Россіи; грамату, врученную герцогомъ Виртембергскимъ, несли на золотой подушкѣ. Въ костелѣ указъ, данный Сенату, и самая грамата были прочтены во всеуслышаніе. Во время богослуженія, грамата лежала на особо устроенномъ тронѣ, украшенномъ бюстомъ Императора. Говорились рѣчи, прочитаны стихотворенія на семи языкахъ. Восхвалялся Императоръ, герцогъ Виртембергскій, министръ просвѣщенія графъ Разумовскій, главный сподвижникъ въ этомъ дѣлѣ гр. Де-Местра и Бржозовскаго. Храмъ былъ украшенъ символами и эмблемами, представлявшими добродѣтели Государя.
Полоцкая академія состояла изъ трехъ факультетовъ: 1) лингвистическаго, въ которомъ преподавались языки и словесность: русская, польская, французская, немецкая, латинская, греческая и еврейская; 2) свободныхъ наукъ, именно: философіи, поэзіи, риторики, философіи нравственной, логики, метафизики, физики общей, частной и опытной, химіи, математики чистой и прикладной, архитектуры граягданской и военной, естественнаго права; римскаго и народнаго права, исторіи всеобщей и исторіи естественной; 3) богословскаго, въ которомъ преподавались нравственное богословіе, догматическое, священное писаніе, каноническое право и церковная исторія. Въ академію могли поступать люди всѣхъ званій и вѣроисповѣданій. Кончившіе курсъ получали чинъ 14 класса и кроме того, какъ въ университетахъ, раздавались ученыя степени. Академія безпошлинно и безъ таможенной ревизіи могла выписывать изъ-за границы книги и разные инструменты.
Число студентовъ простиралось до 600. Преподавателей было 39. Учебный годъ начинался съ 5 сентября и продолжался по 5 іюля. За содержаніе студента въ конвиктѣ взималось 600 руб. асс. въ годъ. Библіотека полоцкихъ іезуитовъ была весьма значительна и славилась, какъ одна изъ лучшихъ въ краѣ. Славились также музей достопримѣчательностей, разные кабинеты съ научными пособіями, изъ коихъ въ особенности физическій былъ очень богатъ и превосходно составленъ. Богаче другихъ былъ механическій кабинетъ, превосходно устроенный Груберомъ. Здѣсь помѣщалось не мало предметовъ, имъ самимъ изобрѣтенныхъ. Химическая лабораторія тоже была весьма замѣчательна. Въ музеѣ, обращавшемъ на себя общее вниманіе и считавшемся чемъ-то почти волшебнымъ, много было драгоцѣнныхъ предметовъ, имевшихъ научное значеніе; но, въ общемъ, это было собраніе разныхъ фокусническихъ орудій и предметовъ, имѣвшихъ цѣлію действовать на воображеніе, возбуждать страхъ и удивленіе. Такъ, напримѣръ, чудовищною рѣдкостью, приводившею въ восторгъ и трепетное любопытство — служила колоссальная говорящая человеческая голова. Высоко въ стѣнѣ, почти подъ потолкомъ, вдѣлана была голова старца съ длинными сѣдыми волосами. Подвижная, съ глазами, принимавшими разныя выраженія, и главное говорящая на всѣхъ болѣе употребительныхъ языкахъ, голова эта понятно приводила въ недоумѣніе, восторгъ и въ то же время возбуждала страхъ. Іезуитъ, сопровождавшій посѣтителей музея, приглашалъ ихъ задавать, какіе имъ угодно и на какомъ угодно языкѣ, вопросы чудесной головѣ. Голова немедленно отвѣчала внятно, громко, логично, съ полнымъ знаніемъ обстоятельствъ и обстановки спрашивавшая, такъ что тотъ приходилъ просто въ ужасъ. Какова должна была быть вѣра въ мудрость и почти сверхъестественную силу іезуитовъ, когда никому не приходило на мысль, что за стѣною сидѣлъ опытный механикъ, приводившій въ движеніе глаза и все лицо головы и отвѣчавшій за нее. Всѣ вѣрили, никто не смѣлъ сомнѣваться, а если у кого и являлись подозрѣнія, тотъ не смѣлъ и пикнуть. Были и разные другіе оптическіе снаряды, которыхъ механизма никто не зналъ и съ помощью котораго показывались разные фокусы. Все, что составляло новость, чего въ Бѣлоруссіи нигдѣ нельзя было видѣть, все это вмѣщалъ іезуитскій музей. Былъ напр. большой китайскій билліардъ, составлявшiй въ то время большую рѣдкость; были разные музыкальные инструменты и т. п. Конечно, въ музеѣ были не одни только фокусы. Было довольно древняго оружія, разныхъ достопамятностей и рѣдкихъ произведеній искусства.
О великолѣпіи жилища іезуитовъ и ихъ учрежденій можно и теперь судить по сохранившимся зданіямъ, въ которыхъ нынѣ помѣщается военная гимназія. Разсказываютъ, что въ этихъ зданіяхъ, въ подвальныхъ этажахъ, для постороннихъ совершенно недоступныхъ, устроены были водочный, пивной и медоваренный заводы.
Нигдѣ не было такихъ старыхъ винъ, медовъ и водокъ, а также разныхъ наименованій настоекъ и наливокъ, какъ вообще въ іезуитскихъ коллегіумахъ и въ особенности въ Полоцкой академіи. Іезуиты славились своими изысканными блюдами, особеннымъ умѣньемъ приготовлять ветчину и копченую рыбу, кончеными двинскими циртами и многими другими произведеніями кулинарнаго искусства. Гостепріимство ихъ было извѣстно во всей странѣ:— но они не только угощали у себя дома, но еще дѣлились съ своими благодѣтелями и милостивцами, отправляя цѣлые караваны въ Крымъ Потемкину, въ Петербургъ Разумовскому, въ Витебскъ Чернышеву, потомъ Пассеку и наконецъ герцогу Виртембергскому.
Полоцкая іезуитская академія существовала восемь лѣтъ. Министръ духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія князь Голицынъ не былъ благопріятелемъ іезуитовъ. По его докладу, въ которомъ іезуиты главнымъ образомъ обвинялись въ томъ, что совращали ввѣренное ихъ попеченію православное юношество въ римско-католическую вѣру, Императоръ Александръ I 13 марта 1820 года, повелѣлъ: «1) іезуитовъ, какъ забывшихъ священный долгъ не только благодарности, но и подданнической присяги, и потому недостойныхъ пользоваться покровительствомъ россійскихъ законовъ, выслать, подъ присмотромъ полиціи, за предѣлы государства и впредь ни подъ какимъ видомъ и наименованіемъ не впускать въ Россію; 2) Полоцкую іезуитскую академію и подвѣдомственныя ей училища упразднить». Разрѣшалось однако іезуитамъ, кои пожелаютъ вступить въ другой орденъ или въ бѣлое духовенство, а также находившимся въ искусѣ, не принявшимъ священническихъ степеней и изъявившимъ желаніе выйти изъ ордена, остаться въ предѣлахъ Россіи съ воспрещеніемъ имъ именоваться іезуитами и пользоваться привиллегіями сего ордена. Сравнительно немногіе остались, всѣ же прочіе отправлены были за границу.
Монастыри полиція окружала часовыми, потомъ читали іезуитамъ высочайшій указъ, опечатывали имущества, предоставляя каждому сохранить при себѣ собственныя вещи, выдавали на дорогу старшему іезуиту по 50, а младшему по 25 червонцевъ и затѣмъ на почтовыхъ отправляли на границу въ Радзивилловъ, а оттуда въ Австрію.
Много книгъ, особенно рѣдкихъ, изъ Полоцкой академіи пропало. Большая часть перевезена въ Петербургъ и Москву; небольшое число поступило въ Витебскую гимназію. Большая часть физическая и другихъ кабинетовъ отправлены въ Петербургъ. Типографія перевезена въ Кіевъ. Великолѣпный органъ полоцкихъ іезуитовъ перевезенъ въ Вильно, гдѣ онъ и теперь находится въ костелѣ св. Яна. Въ Полоцкѣ костелъ обращенъ въ православную церковь, въ зданіяхъ, принадлежавшихъ іезуитамъ, помѣщенъ полоцкій кадетскій корпусъ, основанный въ 1835 году и впослѣдствіи преобразованный въ военную гимназію. Имѣнія взяты въ казну. Наличныхъ суммъ найдено у бѣлорусскихъ іезуитовъ только 1,000 р. с. и до 4,000 ассигнаціями.
Іезуиты дѣйствовали и просвѣщали дворянское сословіе въ Бѣлоруссіи 240 лѣтъ (съ 1580 пo 1820 г.). Такое продолжительное, постоянное, ничѣмъ и никогда не измѣняемое, настойчивое исполненіе предвзятыхъ идей и системы образованія, понятно, не могло не отразиться на жителяхъ, на ихъ характерѣ и умственномъ направленіи.
По удаленіи іезуитовъ Бѣлоруссія почти два года оставалась безъ училищъ. Едва въ 1822 году открыты вновь училища въ Полоцкѣ піаристами, въ Оршѣ доминиканами, въ Мстиславлѣ бернардинами, въ Витебскѣ базиліанами. Мы уже знаемъ, что эти училища закрыты въ 1830— 1831 г., по докладу О. И. Сенковскаго. Кромѣ того въ разныхъ мѣстахъ учреждены свѣтскія училища.
Въ Шкловѣ, Могилевской губерніи, генералъ Семенъ Гавриловичъ Зоричъ основалъ училище для дѣтей бѣлорусскихъ дворянъ. Въ концѣ прошлаго столѣтія въ этомъ училищѣ обучалось до 500 человѣкъ. Павелъ I преобразовалъ это училище въ кадетскій корпусъ, переведенный сначала въ Гродно, оттуда въ Смоленскъ и наконецъ въ Москву, гдѣ онъ существовалъ подъ названіемъ перваго московскаго кадетскаго корпуса.
Нѣкоторое время существовалъ кадетскій корпусъ въ Могилевѣ-на-Днѣпрѣ.
Въ м. Пропойскѣ существовало женское училище. Въ 1828 году оно переведено въ Пипенбергъ, въ 5 верстахъ отъ Могилева, и названо женскимъ учебнымъ заведеніемъ для бѣдныхъ дѣвицъ.
Въ Горы-Горкахъ существовалъ Земледѣльческій институтъ, подъ названіемъ Горы-Горѣцкаго, въ 1864 году переведенный въ Петербургъ на мѣсто Лѣснаго.
12 января 1826 г., учреждено было въ Бѣлоруссіи вольное экономическое общество; но о дальнѣйшихъ судьбахъ его намъ ничего неизвѣстно.
Изъ частныхъ учебныхъ заведеній въ Бѣлоруссіи намъ извѣстно одно особенно примѣчательное, какъ по своему устройству, такъ и по благимъ послѣдствіямъ, какія оно принесло. Въ началѣ нынѣшняго столѣтія, въ Минской губерніи, помѣщикъ Доминикъ Монюшко (род. въ 1788, ум. 1848) значительное имѣніе свое Радковщизну предоставилъ въ пользу своихъ крестьянъ, оставивъ себѣ небольшой участокъ. Всю жизнь свою онъ посвятилъ образованію ихъ и улучшенію ихъ экономическаго положенія. Благія его стремленія увѣнчались полнѣйшимъ успѣхомъ. Училище, основанное имъ, состояло изъ двухъ отдѣленій, приготовительнаго и высшей школы. Въ нихъ преподавались законъ Божій, языки: славянскій, русскій и польскій, ариѳметика, начальныя понятія изъ технологіи, садоводство, агрономія, лѣсоводство, пчеловодство, начальныя свѣдѣнія о медицинѣ, анатоміи и ветеринаріи; кромѣ того калиграфія, черченіе, рукодѣлья и разныя ремесла. Въ высшихъ классахъ воспитанникамъ особенно отличающимся и болѣе способнымъ преподавались географія, исторія и землемѣріе. Въ 1824 г., тамъ-же, въ Радковщизнѣ основанъ былъ особый пріютъ (конвиктъ) для содержанія и воспитанія крестьянскихъ дѣвушекъ. Заведены аптека и лабораторія, а также для практическихъ работъ и изученія сады ботаническій, овощный и фруктовый. Воспитанное Монюшкою поколѣніе совершенно преобразилось. Это были умные, честные, трудолюбивые и нравственные земледѣльцы. Въ 1839 году все это рухнуло и уничтожилось. Не менѣе того и до сихъ поръ крестьяне Радковщизны во многомъ отличаются отъ своихъ сосѣдей, а имя Монюшки и теперь высоко чтится въ крестьянской средѣ.
Намъ остается указать на замѣчательнѣйшихъ уроженцевъ Бѣлорусскаго полѣсья въ литературномъ и научномъ отношеніи.
Къ неопровержимымъ фактамъ принадлежитъ житіе Св. Кирилла, епископа Туровскаго, и его вдохновенныя произведенія. У него событія, передаваемыя въ евангеліи, украшены поэтическими разсказами, представляющимися, нерѣдко въ разговорной формѣ, въ драматическомъ изображеніи. Проповѣди его (изданныя Калайдовичемъ въ «Памятникахъ словесности XII вѣка») высоко цѣнятся въ духовной литературѣ. До вступленія на епископскую каѳедру, въ монастырѣ онъ былъ учителемъ, изъяснителемъ откровенныхъ истинъ. Поэтому предположеніе игумена Анатолія, что Св. Кириллъ былъ представителемъ туровской школы, не лишено вѣроятія.
Не только въ XII, но даже въ XI ст. въ Туровской области письменность была уже распространена въ средѣ князей и вельможъ и въ монастыряхъ. Въ 1865 году въ Туровѣ открыты Н. И. Соколовымъ въ отрывкахъ Евангельскія чтенія, писанныя на пергаментѣ. Переплетенныя въ корешекъ, онѣ хранились въ Туровской Спасо-преображенской церкви. Въ Евангеліи находились двѣ записки князя Константина Ивановича Острожскаго. И. И. Срезневскій и А. Ѳ. Бычковъ признали, что листы эти писаны въ XI столѣтіи, и подъ непосредственнымъ наблюденіемъ послѣдняго, они хромолитографированы въ факсимиле и изданы подъ заглавіемъ «Туровское Евангеліе одиннадцатаго вѣка» (въ Вильнѣ, въ типографіи Сыркина, въ 1869 г.). Кромѣ того открыта западно-русская лѣтопись раба божія Аврамка (изданная въ ХVІ томѣ «Полнаго Собранія Русскихъ Лѣтописей»). Тотъ-же игуменъ Анатолій свидетельствуетъ, что сами князья собственноручно списывали евангелія для церквей. Къ числу замѣчательнѣйшихъ рукописныхъ евангелій онъ относитъ: Слуцкаго монастыря — князя Олельки, Щорсовской церкви — Любарта Хрептовича, Новогрудскаго Борисо-глѣбскаго собора, тоже Хрептовича.
Въ Лифляндіи, собственно въ такъ названныхъ потомъ Инфлянтахъ (Витебской губерніи), въ землѣ Латышей, въ XII столѣтіи является лѣтописецъ Генрихъ Лотышъ. Нѣмецкій епископъ еще въ молодости взялъ его на свое попеченіе, окрестилъ и потомъ сдѣлалъ священникомъ. Латышъ пишетъ только то, чему самъ былъ очевидцемъ. Разсказываетъ, какъ Нѣмцы появились въ Инфлянтахъ на берегахъ Двины, какъ обращали народъ въ католичество, исчисляетъ первыхъ епископовъ и какъ образовался орденъ Меченосцевъ. Лѣтопись его доведена до 1226 г.
Къ XV и началу XVI столѣтія относится знаменитый дѣятель на пути народнаго просвѣщенія, Юлій Францъ Скорина, полоцкій мѣщанинъ, о которомъ мы уже говорили въ очеркахъ Литовскаго полѣсья, переводчикъ библіи, акаөиста, псалтыря и мн. др., печатавшихся въ Прагѣ и потомъ въ Вильнѣ, съ 1517 г.
Симеонъ Полоцкій, воспитатель царевича Ѳеодора Алексѣевича, авторъ «Жезла правленія», написаннаго въ опроверженіе раскольниковъ, «Блуднаго сына», «Царя Навуходоносора» и др., тоже былъ полоцкимъ уроженцемъ. Извѣстный Мелетій Смотрицкій, знаменитый авторъ Славянской грамматики, до сихъ поръ уважаемой учеными, хотя уроженецъ южныхъ губерній, но главная его просвѣтительная и учено-литературная дѣятельность происходила въ Минскѣ и Полоцкѣ.
Подъ конецъ прошлаго столѣтія и въ первой половинѣ нынѣшняго, замѣчательнѣйшимъ бѣлорусскимъ поэтомъ былъ Маньковскій, долго служившій сначала совѣтникомъ въ Могилевѣ, а потомъ вице-губернаторомъ въ Витебскѣ. Онъ написалъ «Энеиду на изнанку», въ родѣ малорусской Энеиды Котляревскаго, въ которой описываетъ жизнь и народный бытъ Бѣлоруссовъ. «Энеида» Маньковскаго написана въ концѣ прошлаго столѣтія, на бѣлорусскомъ народномъ языкѣ: тѣмъ не менѣе она пользовалась большою известностью въ средѣ бѣлорусскаго образованнаго общества. До сихъ поръ у многихъ сохранились отрывки изъ этой замѣчательной поэмы. Авторъ отлично зналъ народъ, его преданія, нравы, обычаи и владѣлъ языкомъ, какъ немногіе. Его юморъ, умѣнье передавать народныя сцены знаменуютъ геніальныя способности.
Изъ современныхъ бѣлорусскихъ поэтовъ пользуются большою популярностью Викентій Дунинъ Марцинкевичъ и Артемій Даревскій Верига. Первый извѣстенъ подъ именемъ Дударя бѣлорусскаго, минскій уроженецъ. Въ 1846 г. онъ напечаталъ оперу въ двухъ актахъ подъ заглавіемъ «Селянка», съ музыкою Станислава Монюшко, составленною изъ народныхъ мотивовъ. Его народные разсказы «Гапонъ», «Дожинки» и др. весьма интересны. Но важнѣйшимъ трудомъ Марцинкевича считается переводъ на бѣлорусскій языкъ «Пана Тадеуша» Мицкевича, изданный въ 1859 г. Переводчикъ побѣдилъ непреодолимыя трудности. Переводъ не только вѣренъ, но языкъ вездѣ гармониченъ, понятенъ и особенно мягокъ.
Даревскій Верига уроженецъ Витебской губерніи. Лучшія изъ его сочиненій: «Гутарка зъ пліондроуки (поѣздки) по земли латышской»; «Повротъ (возвращеніе) Михалка»; «Быховъ», и др. Верига перевелъ на бѣлорусскій языкъ «Конрада Валенрода» Мицкевича. Къ сожалѣнію переводъ этотъ нигдѣ не напечатанъ. Но онъ довольно распространенъ въ рукописяхъ. Какъ Марцинкевичъ, такъ и Верига своими переводами оба доказали, сколько богатства и силы въ бѣлорусскомъ языкѣ. — Оба поэта кромѣ того написали много бѣлорусскихъ народныхъ пѣсенъ. Онѣ поются и до сихъ поръ на всемъ протяженіи Бѣлорусскаго полѣсья.
Извѣстный польскій поэтъ Сырокомля не только отлично зналъ языкъ бѣлорусскій, но зналъ народъ, любилъ его, понималъ его нужды, его желанія, проникалъ всю глубину его чувства, зналъ его преданія, поговорки. Поэтому неудивительно, что его бѣлорусскія пѣсни особенно любимы народомъ. Ихъ поютъ вездѣ, хотя немногіе уже знаютъ, кто былъ ихъ авторомъ.
Писали еще по-бѣлорусски въ новѣйшее время Іуліанъ Мрочекъ, Викентій К. и др.
По части бѣлорусской этнографіи собирателей народныхъ пѣсенъ и другихъ проявленій народнаго творчества было очень много. Мы укажемъ здѣсь на нѣкоторыя, покрайней мѣрѣ, изданія по этой части.
Въ польской литературѣ давнымъ-давно обращено было серьезное вниманіе на бѣлорусскій языкъ и бѣлорусское творчество. Довольно упомянуть имена Линде, Чацкаго, Голембіовскаго, Лелевеля, Войцицкаго и мн. др., кои относились къ Бѣлоруссіи вполнѣ безпристрастно съ научной точки зрѣнія. Собраніе народныхъ пѣсенъ издано Чечотомъ, но большею частью въ переводѣ на польскій языкъ. Въ разныхъ монографіяхъ и сборникахъ помѣщались тоже народныя пѣсни. Гр. Евстафій Тышкевичъ въ 1847 г. издалъ описаніе Борисовскаго уѣзда, въ которомъ помѣщено много пѣсенъ. Въ 1851 г. напечатаны пинскія пѣсни, собранныя Ромуальдомъ Зенкевичемъ. Въ 1858 г. въ этнографическомъ сборникѣ русскаго географическаго общества напечатаны собранныя мною бѣлорусскія пѣсни. Извѣстны также сборники бѣлорусскихъ пѣсенъ М. А. Дмитріева и П. Гильдебрандта. Къ особенно замѣчательнымъ трудамъ по этой части слѣдуетъ отнести собраніе бѣлорусскихъ пѣсенъ Петра Безсонова 1871 г. съ весьма дѣльными этнографическими объясненіями, замѣтками и примѣчаніями, а также П. В. Шейна большой сборникъ съ описаніемъ обрядовъ и обычаевъ (1874).
Мы можемъ гордиться тѣмъ, что первые составили небольшой объяснительный бѣлорусскій словарь, приложенный къ нашей этнографіи. Въ 1870 г. изданъ большой словарь Носовича. Шейнъ тоже приложилъ объяснительный словарь къ своему сборнику.
Изъ числа бѣлорусскихъ уроженцевъ, писавшихъ по-польски, но преимущественно о Бѣлоруссіи, достойны вниманія: Стебельскій, полоцкій монахъ базиліанскаго ордена, написавшій въ 4 томахъ жизнь Св. Евфросиніи, и въ ней помѣстилъ много свѣдѣній, касающихся Полоцкаго княжества. Въ Краковской академіи наукъ найдена рукопись, дополняющая означенное сочиненіе; этотъ неизвѣстный доселѣ трудъ изданъ академіею подъ редакціею д-ра В. Середынскаго.
Иванъ Барщевскій — поэтъ-этнологъ, авторъ «Шляхтича Завальни, или Бѣлоруссіи въ фантастическихъ разсказахъ». Содержаніе взято изъ народныхъ преданій и повѣрій (4 т. СПБ., 1844— 1846). Барщевскій съ 1840 г. издавалъ сборникъ (5 т.) подъ заглавіемъ «Незабудка», въ которомъ тоже много статей преимущественно о Бѣлоруссіи. «Незабудка» имѣла большой успѣхъ и значительное вліяніе на молодое поколѣніе въ Бѣлоруссіи.
Почти одновременно инфлянтскій помѣщикъ Казиміръ Буйницкій началъ издавать тоже сборникъ подъ заглавіемъ «Рубонъ» (древнее названіе Двины), котораго вышло семь томовъ. Въ «Рубонѣ» принимали участіе мѣстные инфлянтскіе помѣщики-писатели: графъ Михаилъ Борхъ, графъ Адамъ Платеръ, три брата Гржималовскіе и друг. Особенно замѣчательны «Записки не Іордана», историческій разсказъ Буйницкаго изъ инфлянтскихъ событій.— Графъ Борхъ написалъ замѣчательное сочиненіе о Св. Евфросиніи и Предиславѣ изъ дѣяній Полоцка XIII вѣка. Гр. Платеръ извѣстенъ важнымъ трудомъ о Двинѣ и нѣкоторыми другими. Игнатій Храповицкій написалъ философскій взглядъ на бѣлорусское творчество. Александръ Обромпальскій, Викентій Гоздава Реуттъ, Семенъ Верига, Іосифъ Жаба исключительно занимались исторіею Бѣлоруссіи.
Изъ русскихъ писателей, писавшихъ о Бѣлоруссіи, болѣе извѣстны Шпилевскій, Носовичъ, Безкорниловичъ, Турчиновичъ, Сементовскій, о которомъ мы уже не разъ упоминали, Кухцинскій, съ любовію занимающійся археологіею Бѣлоруссіи. Нельзя наконецъ не упомянуть о Бантышъ - Каменскомъ, котораго «Историческое извѣстіе о возникшей въ Польшѣ уніи» (1795) преимущественно относится къ дѣятелямъ Бѣлоруссіи.
Изъ числа польскихъ поэтовъ и писателей многіе по рожденію принадлежатъ Бѣлоруссіи: великій Мицкевичъ, Владиславъ Сырокомля (Лудовикъ Кондратовичъ), Ѳома Занъ, Иванъ Чечотъ, Викентій Коротынскій, современный поэтъ и добросовѣстный писатель — все это уроженцы Новогрудскаго уѣзда, Минской губерніи: Іуліанъ Корсакъ, другъ и товарищъ Мицкевича, переводчикъ «Divina Commedia» Данте, родился въ Слонимскомъ уѣздѣ; Игнатій Шидловскій, переводчикъ Байрона, редакторъ 64 томовъ виленскаго сборника подъ заглавіемь «Wizerunki» —въ Борисовскомъ уѣздѣ; знаменитѣйшій польскій историкъ, епископъ Нарушевичъ, въ Пинскомъ уѣздѣ; знаменитые археологи, проложившіе путь къ дальнѣйшимъ ученымъ изслѣдованіямъ, Зоріанъ Доленга-Ходаковскій, собственно Адамъ Чарноцкій, и родные братья, графы Константинъ и Евстафій Піевичи Тышкевичи — въ Минской губерніи, первый въ Слуцкомъ, послѣдніе въ Борисовскомъ уѣздѣ (въ Логойскѣ). Замѣчательный польскій повѣствователь Янъ Ходзько, авторъ «Пана Яна изъ Свислочи, странствующаго торгаша», признаннаго классическимъ сочиненіемъ и обязательнымъ для чтенія въ народныхъ училищахъ, переведеннаго на литовскій языкъ, а также сыновья его, Александръ, нынѣ профессоръ славянскихъ литературъ въ Парижѣ, и генералъ Іосифъ, извѣстный своимъ изслѣдованіемъ Арарата и тріангуляціонными работами на Кавказѣ— въ Минской губерніи, въ Вилейскомъ уѣздѣ (нынѣ причисленномъ къ Виленской губ.). Польскіе писатели, пользующiеся извѣстностью, Адамъ Плугъ (собственно Антонъ Петкевичъ), Антонъ Мошинскій, прелатъ, бывшій ректоръ піарскаго коллегіума въ Любешевѣ, въ Минской губерніи.
Наконецъ къ числу знаменитыхъ уроженцевъ Бѣлорусскаго края принадлежатъ извѣстный композиторъ Станиславъ Монюшко и талантливый живописецъ Дамель.
А. К. Киркоръ.