Безумный часовщик (Бальмонт)/ДО

Безумный часовщикъ
авторъ Константинъ Дмитріевичъ Бальмонтъ (1867—1942)

См. Оглавленіе. Изъ цикла «Художникъ-Дьяволъ», сб. «Будемъ какъ Солнце». Опубл.: 1903. Источникъ: К. Д. Бальмонтъ. Будемъ какъ Солнце. — М.: Изд. Скорпіонъ, 1903

1. БЕЗУМНЫЙ ЧАСОВЩИКЪ.

Межь древнихъ горъ жилъ сказочный старикъ,
Безуміемъ объятый необычнымъ.
Онъ былъ богачъ, поэтъ—и часовщикъ.

Онъ былъ богатъ во многомъ и въ различномъ,
5 Владѣлъ землей, морями, сонмомъ горъ,
Вѣтрами, даже небомъ безграничнымъ.

Онъ былъ поэтъ, и сочеталъ въ узоръ
Незримыя безгласныя созданья,
Въ чьихъ обликахъ былъ краснорѣчьемъ—взоръ.

10 Шли годы внѣ разлада, внѣ страданья,
Онъ былъ бы лишь поэтомъ навсегда,
Но возъимѣлъ безумное мечтанье.

Слова онъ раздѣлилъ на нѣтъ и да,
Онъ бросилъ чувства въ область раздвоенья,
15 И дня и ночи встала череда.

А чтобъ вѣрнѣе было ихъ значенье,
Чтобы означить слѣдъ ихъ полосы,
Ихъ двойственность, ихъ смѣну и теченье,—

Поэтъ безумный выдумалъ часы.
20 Ихъ дикій строй снабдилъ онъ голосами:
Одни изъ нихъ плѣнительной красы,—

Поютъ, звенятъ; другіе воютъ псами;
Смѣются; говорятъ; кричатъ, скорбя.
Такъ весь свой домъ увѣсилъ онъ часами.

25 И вѣчность звукомъ времени дробя,
Часы идутъ путемъ круговращенья,
Не уставая повторять себя.

Но самъ создавъ ихъ голосъ какъ внушенье,
Безумный часовщикъ съ теченьемъ лѣтъ
30 Сталъ чувствовать къ ихъ рѣчи отвращенье.

Въ его дворцѣ молчанья больше нѣтъ,
Часы кричатъ, хохочутъ, шепчутъ смутно,
И на мечту, звеня, кладутъ запретъ.

Ихъ стрѣлки, уходя ежеминутно,
35 Мѣняютъ свѣтъ на тѣнь, и день на ночь,
И все клянутъ, и все клянутъ попутно.

Не въ силахъ отвращенья превозмочь,
Безумный часовщикъ, въ припадкѣ гнѣва,
Рѣшилъ прогнать созвучья эти прочь,—

40 Лишить часы ихъ дикаго напѣва:
И вотъ, раскрывъ ихъ внутренній составъ,
Онъ вертитъ цѣпь направо и налѣво.

Но строй ли измѣнился въ нихъ и сплавъ,
Иль съ ними приключилось чарованье,
45 Они явили самый дерзкій нравъ,—

И подняли такое завыванье,
И начали такъ яростно звенѣть,
Что часовщикъ забылъ негодованье,—

И слыша проклинающую мѣдь,
50 Какъ трупами испуганный анатомъ,
Отъ ужаса лишь могъ закаменѣть.

А между тѣмъ часы, гудя набатомъ,
Все громче хаосъ воплей громоздятъ,
И каждый звукъ—неустранимый атомъ.

55 Имъ вторятъ горы, море, плѣнный адъ,
И вѣтры, напоенные проклятьемъ,
Въ пространствахъ сновъ кружатъ, кружатъ, кружатъ.

Рожденные чудовищнымъ зачатьемъ,
Межь древнихъ горъ мятутся нѣтъ и да,
60 Враждебные, слились однимъ объятьемъ,—

И больше не умолкнутъ никогда.