Бедная Нина
правитьМногие из путешественников, находившихся в 1800 году в Париже, конечно имели случаи видеть бедную Нину, которая всякий вечер приходила к Лувру, садилась на камень, играла на гитаре, пела — мимоходящие останавливались, слушали, давали ей деньги. Однажды, ввечеру, я шел мимо этого места. Жалобный, трогательный голос бедной Нины поколебал мою душу; приближаюсь; вижу миловидную, двадцатилетнюю женщину, в черном платье, весьма опрятном, хотя очень бедном. Она пела романс и каким голосом, с каким выражением! Подле нее сидела старушка с чашею, в которую слушатели бросали деньги. Нина замолчала, положила гитару, потупила глаза, вздохнула; зрители, из нежного уважения к ее несчастью, поспешили удалиться, но я остался: непобедимое сострадание меня удерживало. На дворе было уже темно; певица и старушка встали, пошли; я последовал за ними в отдалении: Нина имела стан прекрасный, походку легкую, приятность во всех движениях. Они идут в предместье Жермен, к старому дому в три или четыре этажа; скрываются. Я останавливаюсь, не зная, идти ли за ними, или нет; наконец решаюсь идти: всхожу по крутой лестнице на третий этаж, отворяю дверь, вижу бедную комнату, в которой горит ночник. Старушка и Нина испугались, спросили в один голос: чего мне надобно? Я начал извиняться, уверял Нину, что искреннее сострадание, произведенное в душе моей трогательным ее голосом, заставило меня за нею последовать; что я желаю облегчить ей участь; что она должна иметь ко мне доверенность. Бледные щеки Нины оживились легким румянцем; в глазах ее изобразилась благодарность. Monsieur… monsieur… (Государь мой… Государь мой), сказала она с нежностью… но вдруг как будто одумавшись и вспомнив свое несчастье, остановилась, потупила голову, глаза ее померкли… Нет! прибавила, она с глубоким вздохом, для меня не может ничто перемениться! Она указала мне, молча, на кровать; я взглянул, и сердце мое замерло. Молодой человек приятного лица, но бледный как смерть с тусклым, помутившимся взглядом сумасшедшего, представился моему взору; волосы на голове его были всклочены, он не замечал нас, он что-то перебирал руками; смотрю, вижу перед ним множество бумажных фигур, которые он раскладывал, приводил в порядок, опять перекладывал. Нина! воскликнул он диким голосом, не подымая головы. Нина подошла. Чего тебе надобно? бедный мой Бастиен? спросила она, приподняв черные, густые волосы, которыми закрыты были его глаза, и смотря на него с унынием. Сделай мне другого купца! этот будет изрублен с женою и дочерью! Он опустил голову на подушку; глаза его неподвижно устремились на лицо Нины; он умолк, через минуту затрепетал; протяжный, болезненный вздох вырвался из его сердца: ох, злодеи! воскликнул он, закрывая лицо руками; я отворотился с ужасом; Нина рыдала.
Этот несчастный мой муж — сказала она — видите, в каком он положении! ах, государь мой! с ним поступили ужасно. Недавно хотели его от меня взять; но я скорее расстанусь с жизнью, нежели с ним: нет, мой бедный Бастиен, Нина тебя не покинет! Она села на кровать и поцеловала его руку.
Я посмотрел вокруг себя: в тесной комнате едва было место для кровати; маленького стола и двух стульев; в головах Бастиена стоял аналой и на нем Распятье, в углу висел образ Богоматери.
Вы верно любопытны узнать, кто мы и что с нами случилось, сказала Нина. Отец моего мужа был купец, довольно богатый; он жил на улице С. Жермен, в огромном дом; я жила с матушкою на той же улице, в бедной хижине. Мы питались рукоделием: шили белье, вязали чулки. Я часто приходила в дом Бастиенова отца, продавать свою работу. Бастиен покупал у меня чулки; разговаривал со мною; провожал меня домой к матушке; словом сказать — Бастиен полюбил меня, а я полюбила Бастиена. Он не думал, что он богат, а я не думала, что я бедна; удивительно ли? Мне было не более пятнадцати: лет, а Бастиену двадцать два года с половиною. Ах! как мы были счастливы! — Нина взглянула на бедного своего мужа и закрыла глаза руками. — Матушка умерла: Господь Бог взял ее к себе из милосердия, чтобы она не могла видеть несчастья своей дочери. Бастиен сказал родителям, что он меня любит, что он не хочет иметь никого кроме меня женою. Бастиенова мать, добрая, нежная душа, которой всего дороже было счастье сына ее, в ту же минуту согласилась благословить нас; но старый отец, человек упрямый, хотя совершенно добродушный, не хотел и слышать о женитьбе Бастиена. Бастиен оставил родительский дом, принудил меня за собою следовать — мы соединились, наняли уголок в пятом этаже; несколько времени питались своими трудами: Бастиен учил рисовать и музыке; я шила и вязала чулки. Отец его упрямился; мать плакала, но боялась за него вступиться, чтобы еще более не раздражить своенравного старика, которого могло успокоить одно только время. Сделалась революция; мы, живучи на чердак своем, и не слыхали о том, что происходило в Париже. Вдруг сказывают нам, что отец Бастиена — это случилось и 1793 году — признан подозрительным и брошен в тюрьму. — Вы чужестранец, государь мой; вам не может быть известно, что значило в то время такое обвинение. — Бастиен побежал в отцу, нашел его на соломе, вместе с старушкою, своею матерью: несчастье делает мягкосердечными — они помирились; старик захотел меня видеть, обнял, благословил со слезами. Я и Бастиен посещали их каждый день, просиживали в тюрьме до самой ночи. — В августе месяце перевели их в аббатство, и мы расстались. Каждый день приходили мы к воротам страшной темницы: безжалостные люди не слушали нашей просьбы; ворота для нас не отворялись; мы всякий вечер принуждены были возвращаться домой с прежним унынием, с прежнею, горькою неизвестностью. Наконец, 2-го сентября дошел до нас слух, что в аббатство приказано собираться солдатам; что все колодники будут изрублены… Вообразите наш ужас! Бастиен бежит в тюрьму… ворота отворены… Боже правосудный! что он увидел!.. старика, отца его, тащат за седые волосы; мать его бьется на земле с изрубленною головою; маленькая сестра бросается к нему на руки, кричит: спаси меня! ее убивают в его объятиях — он обрызган ее кровно; он чувствует ее последнее содрогание, и в ту минуту, как хочет остановить саблю, поднятую на его отца, старик падает к ногам его, стонет, палач повторяет удар, рубит его перед глазами сына, он перестает кричать и умирает… Бастиен все это видел… он упал без памяти… один добродушный сосед, сжалясь над ним, принес его домой… Боже! в каком положении! — Дня чрез два нас разлучили; Бастиена бросили в тюрьму; не понимаю, как я могла перенести, эту разлуку: конечно Господу Богу угодно было сохранить меня для того, чтобы несчастный мой Бастиен не погиб от голода… Долго не знала я, что сделалось с Бастиеном… Год спустя, (это было в июне) тот самый сострадательный человек, который вынес моего мужа на руках из аббатства, пришел ко мне с объявлением, что Бастиен свободен. Не пугайтесь, милая Нина, сказал он, Бастиен здесь; он следует за мною… Бегу к дверям… они отворяются — Боже мой, что я увидела? Бастиена бледного, сухого; с всклоченными волосами, страшно обезображенного болезнью. Я громко закричала; кинулась к нему на шею — Бастиен стоял как деревянный, смотрел на меня быстро… Нина! сказал он… Ужасный хохот его привел меня в содрогание. О бедный, бедный Бастиен! он был помешан… теперь вам все известно — Нина закрыла глаза передником и рыдала. Бастиен смотрел на нее мутными глазами и ничего не чувствовал. Я вложил ей в руку полный кошелек, вышел из горницы: душа моя терзалась.
Дня через два я выехал из Парижа, но с тем, чтобы, осмотрев южные провинции Франции, опять в него возвратиться. Месяца через два возвращаюсь; первая мысль о Нине; бегу в предместье С. Жермен; взбираюсь на чердак старого дома; стучу в дверь — нет ответа; зову Нину… сам отворяю дверь… вижу одну старушку: она молилась перед аналоем, маленькая постель была накрыта белым покрывалом. Спрашиваю: где Нина? — Старушка, не говоря ни слова, сдернула с кровати покров: я увидел Нину, мертвую, заснувшую тем сладостным сном, в котором нет уже пробуждения. Наконец, подумал я, Спаситель твой тебя услышал. Я наслаждался несколько минут тем спокойствием, которое царствовало на лице Нины, улетевшая душа оставила нужную улыбку на милых, полуувядших устах ее.
Где Бастиен? спросил я у старушки. «Две недели, как нет его на свете!» отвечала она. Я опять накрыл покровом мертвую Нину; вынул кошелек. Возьми эти деньги — сказал я старушке — половина их на погребение Нины, а половина тебе, чтобы ты молилась о душе ее и помнила о своем несчастном друге.
Жуковский. Исследования и материалы. Выпуск 1
ИЗДАТЕЛЬСТВО ТОМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА, 20104. Бедная Нина. (Истинный анекдот). — ВЕ. 1808. № 11. С. 115—124. [Подпись: «С немецкого»]
= Contessa C.W. Manon // C.W. Contessa. Schriften. Bd. 1. Leipzig, 1826. S. 193—202.
Вольный перевод новеллы «Манон» (1803) немецкого писателя К.-В. Контессы (1777—1825). Вскоре по смерти Контессы в Лейпциге в 1826 г. вышло в свет 9-томное Собрание его сочинений. Примечательно, что это Собрание находилось в библиотеке Жуковского. Издание, по которому Жуковский выполнил свой перевод, не установлено.