Внимаютъ тѣмъ, кто всѣхъ глупѣе,
Кто дологъ въ болтовнѣ тягучей,
Кто человѣкомъ быть не смѣя, 10 Но тварью быть съ звѣрьми умѣя,
Раскраситъ краскою линючей
Какой-нибудь узоръ дешовый.
Приткнетъ его на столбъ дубовый,
И рѣчью нудною, скрипучей, 15 Подъ этотъ стягъ сбираетъ стадо,
Гдѣ каждый съ каждымъ можетъ спорить,
Кто всѣхъ животнѣй мутью взгляда,
Кто лучше сможетъ свѣтъ позорить.
О, сердце, есть костры и свѣты, 20 Есть въ блескъ одѣтыя планеты,
Но есть и угли, мраки, дымы
На фонѣ вѣчнаго Горѣнья.
Понявъ, щади свои мгновенья,
Ты видишь: эти—одержимы, 25 Бѣги отъ нихъ, имъ нѣтъ спасенья,
Имъ радостно, что Бѣсъ къ нимъ жмется,
Который Глупостью зовется,
Онъ вѣчно ищетъ продолженья,
Чтобъ кормъ найти, въ хлѣвахъ онъ бродитъ, 30 И безошибочно находитъ
Умалишенныя видѣнья.
О, сердце, Глупый Бѣсъ—какъ Лама,
Что правитъ душами въ Тибетѣ:
Одинъ умретъ—другой, для срама, 35 Всегда въ запасѣ есть на свѣтѣ.
Бѣги изъ душнаго Бэдлама,
И знай, что, если есть спасенье
Для прокаженныхъ,—есть прозрѣнье,—
И что слѣпцы Судьбой хранимы,— 40 Глупцы навѣкъ неизлѣчимы.
К. Д. Бальмонтъ. Полное собраніе стиховъ. Томъ пятый. Изданіе второе — М.: Изд. Скорпіонъ, 1911