Вольтер
Большая энциклопедия Южакова
Словник: т. 5: Византия — Гадамес. Источник: т. 5: Византия — Гадамес, с. 454—457 ( скан · индекс )

Вольтер, 1) Франсуа Мари, знам. франц. писатель, род. в Париже 21 ноября 1694, ум. там же 30 мая 1778. Настоящая фамилия его — Аруэ (Arouet), в фамилию Вольтера он переделал ее уже впоследствии, по причине, до сих пор еще неуясненной (Voltaire — анаграмма из Arouet). По окончании гимназического воспитания в иезуитской коллегии Louis le Grand, он был отправлен отцом, чиновником министерства финансов, в юридическое училище, но не имея никакой склонности к юриспруденции, уже в это время, побуждаемый и покровительствуемый своим крестным с отцом, аббатом де Шатонеф, начал удовлетворять своей склонности к занятиям науками (особенно естественными) и изящною литературой. К этому времени относятся его первые „Оды“ и первая редакция трагедии „Эдип“, оконченной уже 1717, во время заключения автора в Бастилии, куда он попал за приписанную ему едкую сатиру на регента, вскоре после смерти Людовика XIV. Этот боевой дух, составлявший самую отличительную черту В. во всё время его жизни и деятельности, очень явственно сказался и в трагедии „Эдип“, которая в одежде академической классической трагедии, была, как и почти все последующие пьесы В., кличем к борьбе против того плачевного положения, в котором паходился в то время весь общественный строй Франции, против того гниения, которое не в далеком будущем должно было привести к разрушению его первою революцией. Этим объясняется громадный успех „Эдипа“ при постановке его на сцене (1718), положивший первое прочное основание славе В. и еще превзойденный напечатанною тайно в Руане 1723 поэмою „Henriade“ (первоначальное заглавие её — La Ligue ou Henri le Grand), где автор, славя доблести Генриха IV, косвенно выступал строгим обличителем того порядка вещей, виновниками которого были неспособные или безнравственные преемники этого государя. Эти произведения молодого борца, в связи с несколькими личными приключениями, его, были причиною сперва вторичного заключения его в Бастилию, а потом — приказания оставить Францию. В. уехал в Англию, которая в это время была центром научного и умственного движения в освободительном духе XVIII в. и ехать куда — в ту пору значило ехать открывать новый мир политики, литературы и философии. „Отечество Ньютона и Локка сделалось местом религиозных странствий для философов; они чтили его, как убежище свободы исследования“. В., уже задолго до того охваченный освободительными идеями, лежавшими в основании новой английской науки, уже проникнутый благоговейным уважением к главным деятелям её, сошелся в Лондоне с выдающимися „свободными мыслителями“, обсуждал с ними религиозные и философские вопросы, всё более расширял свой умственный кругозор; плодом его трехлетнего призвания в Англии были прежде всего „Lettres Philosophiques“ или „Lettres écrites de Londres sur les anglais“, которые, относительно литературы, политики, философии, были для тогдашних французов „точно открытием второй Америки“, потому что говорили о вещах, совершенно неведомых тогдашней Франции — свободе совести, свободе печати, гласном судопроизводстве, уважении к собственности, личной свободе и т. п. Впечатление, произведенное ими во Франции, было так сильно, что второе издание их, вышедшее 1734, после разрешенного автору возвращения во Францию, было сожжено рукою палача. Увеличению славы В. способствовала написанные около этого же времени трагедия „Zaire“ и отчасти „Brutus“ и „Histoire de Charles XII“, но вместе с тем усиливалось и число его врагов в литературном кругу, который счел себя особенно оскорбленным направленною против крупнейших литературных авторитетов и закрывшею В. доступ в Академию сатирою его „Le temple du goût“. Постоянные неприятности, дрязги и т. п. заставили В. удалиться со своею возлюбленною, маркизою дю Шатлэ, в её поместье Сирей (Cirey), где он прожил, с несколькими небольшими перерывами, 15 лет. Здесь большую часть времени он отдавал занятиям наукою в том направлении, которое представлялось ему самим существенным и необходимым для достижения освободительных и преобразовательных целей, направлении практическом, соответствовавшем его взгляду, что „науки не только изменят своими немедленными результатами судьбы народов, но сделаются еще для народов фундаментом нового права.“ Отсюда его особенная склонность к естественным наукам, из которых он уже в ранней молодости занимался астрономиею и физикою (преимущественно оптикою) и знакомство с которыми особенно расширил во время пребывания своего в Англии; стоя на своей практической точке зрения, он в этой области особенное внимание обращал на открытия с этим характером, сам стремился делать их и действовал так успешно, что некоторые из его гипотез и соображений впоследствии оправдывались на опыте трудами крупных ученых; (так напр. лорд Брум, по поводу диссертации В. о свойстве огня, представленной на конкурс, где победу над ним одержал только знаменитый Эйлер, замечает: „тут В. развивает новые и смелые взгляды и рассказывает о своих опытах, которые, если бы он продолжал их с большею устойчивостью, поставили бы его имя наряду с величайшими новаторами его века“). Результатами естественнонаучных занятий его в Cirey были „Eléments de lа philosophie de Newton“, вышеупомянутый мемуар о свойстве огня, мемуар о двигательных силах, сравнение философии Декарта, Ньютона, Лейбница и Эйлера и др. Рядом с этим шла и литературная деятельность, выразившаяся в сочинении шуточной и довольно скабрезной поэмы „La Pucelle d’Orléans“, философского рассуждения „Discours sur l’homme“, трагедий „Alzire“ (1736), „Zulime“ (1740), „Mahomet“ (1741), „Mérope“ (1743), комедии „L’enfant prodigue“ и нескольких др. мелких произведений. После смерти маркизы дю Шаглэ, которая деятельно помогала ему и в научных занятиях, он, пользовавшийся уже европейскою известностью, отправился в Берлин по приглашению его восторженного почитателя, короля Фридриха II, и провел там три года, пользуясь большим почетом; но добрые отношения между королем и им испортились к концу его пребывания, вследствие разных обстоятельств, до такой степени, что В. остался на всю жизнь непримиримым врагом Фридриха. Из работ его в Берлине следует упомянуть о статьях для замышлявшейся им всемирной истории, которые он, несколько времени спустя, напечатал под общим заглавием „Essai sur les moeurs et l’esprit des nations“, сочинение, представлявшее собою нечто в роде истории человеческого прогресса, освещенной самою строгою и широкою критикой, устраняющей всё, противодействующее главной цели прогресса — распространению всюду и без всяких стеснений просвещения и гуманности, исполненной, по выражению Мотлея „свободного веяния современной нам мысли“. (Здесь кстати будет заметить, что именно это сочинение положило начало тому глубокому уважению, которое питала к В. императрица Екатерина II и которое выразилось в её постоянной переписке с ним о делах законодательных, политических, общественных). Важнейший и последний период деятельности В., как писателя и человека, начался после того, как он, преследуемый врагами, не имея позволения жить в Париже, видя свои сочинения сжигаемыми рукою палача (напр. написанное в Берлине и посвященное королю „Poème sur la loi naturelle“), поселился на некоторое время в купленном им около Женевы имении „Les Délices“, а потом уже до самой смерти, — в тоже купленном им местечке Фернэ, подле пограничного швейцарского городка Gex. Здесь „фернейский патриарх“, как прозвали его, прожил последние 20 лет своей жизни, окруженный царской роскошью и пользуясь ежегодным доходом в 140 т. ливр. Бедное местечко он постепенно превратил в зажиточный город, построил церковь с надписью „Deo erexit Voltaire“ и, обнаруживая необычайно плодовитую и разнообразную литературную деятельность, в то же время отличался щедрою благотворительностью, фактическою защитою веротерпимости, энергическим содействием всему, что могло содействовать самому широкому развитию просвещения, защитою всех невинно гонимых и притесняемых (напр. в процесе невинно осужденного Каласа); все слабости, даже резкие неблаговидности, лежавшие до сих пор более или менее печальными пятнами на его характере (между прочим излишнее корыстолюбие, страсть к наживе не совсем чистыми путями), теперь совсем исчезли, и В. явился теперь уже совершенно безупречным борцом за лучшие и неотъемлемейшие права человечества, безупречным служителем благороднейшим целям человека. Главные плоды его литературной деятельности за это фернейское время: роман „Кандид“ (1758; другие повести были написаны прежде), трагедии „Agathocle“ „Tancrède“, „Socrate“, перевод „Юлия Цезаря“ Шекспира, имевшего на него, как драматурга, большое влияние, (хотя он в этом не сознавался), слабая в историческом отношении „Histoire de Russie sous Pierre I“ (1759), „Idées républicaines“ (1762), „Sur la tolérance“, „Catéchisme de l’honnéte homme“ (1763), наконец статьи для „Энциклопедии“ (см.), которые он потом собрал и переработал в своем знаменитом „Dictionnaire Philosophique“, сочинении, бывшем „как бы похоронным звоном всему старому общественному порядку“, но вместе с тем заключавшем в себе программу будущего в сферах политической, социальной, административной, религиозной; ни в каком другом из своих сочинений В., может быть, не являлся таким, как здесь, борцом с фанатизмом, защитником веротерпимости, восторженным поклонником и слугою науки. В феврале 1778 В. приехал на некоторое время в Париж и был принят с великими почестями; в академии и Théâtre Français ему был оказан в высшей степени торжественный прием, о котором известный философ Кондорсе (см.) написал: „Никогда человек не получал более трогательных заявлений удивления, нежности; никогда гений не чествовали более лестно. Это чествование имело предметом не великую силу этого человека, но добро, которое он сделал. На долю великого поэта выпали бы только рукоплескания ; здесь слезы лились при виде философа, разбившего цепи, которыми был скован разум и отомстившего за дело человечества.“ Но эти потрясения оыли слишком сильны для восьмидесяти четырехлетнего старика: он заболел и скоро умер. Парижское духовенство отказало ему в церковном погребении, и его племянник, аббат Миньо, схоронивший его в аббатстве Сельер, был за это подвергнут наказанию; но 1791, по народному постановлению, кости В. были перенесены в Пантеон. 1890 ему поставлена в Фернэ статуя.

В. есть самый истинный представитель той части XVIII ст., которая предшествовала революции. Обладая громадною, беспримерною способностью влиять широко и разнообразно на мнения людей, он соединял в себе необыкновенное литературное дарование с неутомимою энергиею, здоровым, умеренным и независимым суждением, редкою способностью схватывать в каждом предмете существенные стороны, склонностью не принимать на веру никакого старого взгляда и не оставлять неизследованным никакого из новых. „Никогда, быть может, не было ума в одно и тоже время столь ясного, разностороннего и гибкого, столь много произведшего, умевшего обращаться с таким огромным количеством трудных вопросов, никогда не становясь темным, сбивчивым... Писавшееся им было часто поверхностно относительно мысли и знания фактического и теряло свою цену от больших недостатков в его натуре и характере; но оно было всегда до прозрачности ясно, всегда блестяще, всегда удивительно пропорционально“. — Главная черта всех писаний В., совокупность кот. поражает своим количеством и разнообразием, преобладающий топ в них — смесь скептицизма, гуманности и практического здравого смысла. „Не стремясь ни к каким высоким или неосуществимым на практике идеалам, ища всюду ясных мыслей и практических и осязательных выгод, он применял оселок своей критики ко всем, окружавшим его, верованиям и постоянно старался, в пределах своих идеалов и своих симпатий, сделать мир мудрее, счастливее и лучше“. Таков он в своих философских сочинениях, незначительных в чисто научном отношении (ибо многих философов, которые им оспариваются, он никогда не изучал, а если изучал, то не из первых рук), но „освещавших системы школ светом здравого рассудка“. Таков он в своих сочинениях религиозных, где страстно борется с церковью, или, вернее, её злоупотреблениями, оставаясь в тоже время глубоко религиозным, в высшем значении этого слова, противником атеизма, которого, по его словам „ничто не может оправдать“, чистейшим деистом в духе английских свободомыслителей его времени. Таков он в трудах своих по истории, тоже незначительных в строго научном отношении, но о которых такой авторитет, как Шлоссер, отозвался, что „В. имеет огромную важность в истории для её изучения, и тут он сделал больше, чем могут сделать сто собирателей“. Таков он, как писатель политический, публицист, который, являясь всегда строгим монархистом, будучи убежден, что власть единоличного государя есть главное орудие для осуществления реформ, относясь несочувственно, как аристократ духа, ко всякому демократизму — вместе с тем высказывал восторженное сочувствие к английской конституции, требовал уничтожения законов, стесняющих печать и касавшихся религиозных преследований, преобразования законодательства уголовного, уничтожения рабства, еще существовавшего в некоторых частях Франции, и т. п. Таков он наконец, как беллетрист и драматург; в повестях его — довольно слабых в художественном отношении — беллетристическая форма есть только одежда для проведения тех же практических и боевых мыслей; театр — где В. тоже слаб, как художник — есть для него трибуна, с которой он смело и могущественно говорит с правителями и народом.

Из многочисленных изд. сочинений В., в которых значительную часть составляет его обширная и весьма интересная переписка, лучшие Бомарше, Кондорсе и Декруа (Кель, 1785—83, 70 т.). Бёто, библиография В. (1829—41), Барре (1856—59), Гашетта (1859—62), Дидо (1859), Молана (1877—85). Переписка В. в наиболее полном виде в издании Молана (33—49 т., 10,439 писем). См. Bungener, V. et. son temps (2 изд., Пар., 1851); Maynard, V., sa vie et ses oeuvres (1867) Strass, Voltaire (шесть лекций, Бонн, 1896); Rosenkranz (в „Новом Плутархе“, т. 1, Лейпц., 1874); Campardon, V., documents inédits (Пар., 1880); J. Parton, Life of V. (Лонд,, 1881); Kreiten, V., ein Charakterbild (Фрейб., 1884); Mährenholtz, Voltaires Leben und Werke (Оппельн, 1885); Lord Brougham, V. et Rousseau (Пap., 1845); Venedey, Friedrich d. Gr. u. V. (Лейпц., 1859); Desnoiresterres, V. et la société française du XVIII siècle (Пар., 1887); Lucien Perey (Luce Herpin) и Maugras, La vie intime de V. aux Délices et â Perney (1885); Hertz, V. und die französische Strafrechtspflege im. 18. Jahrhundert (Штуттг., 1887); Nourisson, V. et le Voltairianisme (Пар., 1896); H. Lion, Les tragédies et les théories dramatiques de V. (1896); Shampion, V., études critiques (1897); Bengesco, V., bibliographie de ses oeuvres (1882—90).

Ha pyccк. яз. переведены биографии Mopлея (пер. A. Кирпичникова, М., 1889), Кондорсе (пер. Чуйко, в изд. „Европ. Писатели“), ст. Розенкранца (в „Новом Плутархе“, изд. Бакста), лекции Штрауса. Оригинальные статьи: Корша („В. Евр.“ 1880), Михайловского („Отечествен. Зап.“ 1870), Радлова (Вестн. философии и психологии“ 1890).

2) В., Шарлотта, немецкая актриса, род. 1834, ум. 1897, начала сценическое поприще в Пеште, затем играла в странствующих труппах, и в Карл-театре в Вене, 1859 получила приглашение в Викториа-театр в Берлине, где играла до 1861. Роль Гермионы в „Зимней сказке“ Шекспира обратила на нее общее внимание, следствием чего явилось приглашение её на гастроли в венский Гофбург-театр, лучшим украшением которого она с тех пор и была в ролях героинь и светских дам. Одаренная всеми данными для исполнения высших поэтических задач, артистка располагала богатым репертуаром, из которого следует отметить следующие её образцовые роли: Адриенна Лекуврёр, Федра, Мария Стюарт, Орсина, Леди Мильфорд, Сафо, Ифигения, Мессалина. В. была замужем за графом Карлом О’Сулливан де Грас (ум 1888). См. Ehrenfeld, Charlotte W. (Вена, 1887); Weltner, Charlotte W., ein Erinnerungsblatt (1897).

3) B., Эдуард Александрович, исследователь литовск. языка и этнографии, прив. доп. Спб. унив., р. 1856, ум. 1883, магистр русск. словесн.; напечатал ряд исследований по литовск. и латышск. мифологии, языку и этнографии, явившихся следствием многократн. научных поездок в области, насел. латышами, предприн. по поруч. Геогр. Общ. и мин. нар. Просвещ.