ЛЕТОПИСЬ (рус.). Летописями называются сборники историч. содержания, где записаны преимущественно краткие события в хронологич. последовательности (погодно). До нас дошло весьма большое количество списков разных Л. По своему содержанию они знакомят нас с различными явлениями, имевшими место в нашем историч. прошлом. Представляя перечень исторических фактов, начиная с 11 в., они являются одним из главнейших источников, откуда можно почерпнуть фактич. сведения о прошедших временах. Древнейшие дошедшие до нас списки Л. относятся к 14 в., а между тем в начале их описаны события 11, 12, 13 вв.; кроме того, до нас дошел целый ряд историч. известий о существовании Л. до 14 в. Изучение состава дошедших до нас Л. обнаруживает, что в первоначальном своем виде Л. до нас не дошли, что большая часть составителей Л. имела под руками несколько списков Л., причем из каждого из них они делали те именно выборки, которые их интересовали или соответствовали целям, которые они ставили перед собой; опуская одни подробности, редактор вносил в свой труд другие, исправлял (а иногда и искажал) имена, даты, давал новое освещение событиям в желательном для него направлении, и в результате его трудов появлялось нечто новое. Дошедшие до нас Л. представляют своды, являются продуктом коллективного творчества, причем весьма трудно дать точный ответ на вопрос, где кончалось творчество одного и начиналось творчество другого лица. Лишь в крайне редких случаях можно предполагать, да и то в общих чертах, кто был автором того или другого отдельного сказания, отдельной записи. Имена отдельных летописцев нам почти не известны. Поэтому дошедшие до нас летописные своды обычно называются: 1) по именам писцов (переписчиков), например древнейший дошедший до нас летописный свод 14 в. называется Лаврентьевским по имени монаха Лаврентия, писавшего эту рукопись для суздальского князя Дмитрия Константиновича в 1377; 2) по месту хранения или нахождения списка: так, второй древнейший список 14 в. назван Ипатьевским, по месту своего прежнего нахождения в б. Ипатьевском Костромском монастыре, или древнейший представитель новгородского летописания именуется Синодальным, по месту хранения его в б. Синодальной библиотеке; 3) по именам прежних владельцев, напр. Л. Симеоновская, Л. Карамзина; 4) по территориальным признакам, напр. летописи псковские, смоленские, юго-западные, или литовские; 5) весьма многие называются по месту прежнего нахождения своего в том или ином рукописном собрании и приводятся под теми шифрами, под какими они были занесены в описи. Летописание велось в древности в главнейших населенных пунктах, городах, где были грамотные и осведомленные люди, где легче можно было собрать необходимые источники. Такими пунктами были Киев, Галич на Волыни, Новгород, Суздаль, Владимир, Переяславль, Тверь, Москва, Псков, Смоленск и др. О месте написания тех или других Л. мы можем судить по преобладанию местных известий, связанных с тем или другим городом. Л. велись в монастырях, напр. в Киеве при Киево-Печерском и Выдубицком монастырях, а также при местных епископских дворах или при дворах князей.
При изучении летописания весьма важным является вопрос об источниках, какими пользовались наши летописцы. Это были гл. обр. труды их предшественников. Но, кроме этого главного источника, составители пользовались и целым рядом доступных для них историч. литературных источников. Около половины 15 в (точнее в 1442) у нас появился тот историч. памятник, к-рый известен под заглавием Хронографа; он представлял собой соединение отрывочных сведений по византийской истории в связи с рус. известиями, взятыми из одного из историч. сводов 15 в. (Полихрона, 1423). Хронограф послужил источником для многих из наших летописных сборников, а еще позднее — в 16— 17 вв., — когда дело летописания приобретает все более и более официальный характер, одним из источников наших Л. становятся разрядные книги, куда вносились записи о службах, о местнических делах, походах.
В русских Л. ярко отразились общеполитич. взгляды господствующих классов феодально-крепостнич. эпохи, воззрения высших слоев правящих классов. При общности основных воззрений в тех или других отдельных летописных сводах можно, тем не менее, подметить наличность различного отношения редакторов этих сводов к тем или другим событиям и лицам; это различное отношение вызывалось узко-местными симпатиями или принадлежностью редакторов к той или иной прослойке правящих классов. Сверх того, летописание имело тогда специфич. значение: ведение Л. в том или другом уделе или княжестве придавало местному князю особое значение, предоставляло ему ту историч. базу, на основе к-рой он усиливал свои политич. притязания, окружало его особым ореолом среди других князей, ему современных. В одном из недавно открытых посланий 15 в. тверской монах Фома выражает эту мысль, говоря, что каждый «из прежних летописцев величал своего царя», а следовательно, и свой удел, свою «землю».
В целях возвеличения княжеской власти и закрепления положения имущих классов летописцы извращали социальные движения народных масс; т. н. вторую Киевскую революцию 1113 летописец изобразил в виде еврейского погрома. «Наши летописи, — говорит крупнейший специалист по русским летописям акад. Шахматов, — пристрастно освещали современные события... политические страсти и мирские интересы». Точнее говоря, «рукою летописца» управляли классовые интересы. При этом нужно отметить, что чем ближе к новому времени, тем классовый характер мотивов, водивших рукою летописца, становится все яснее, т. к. классовая борьба развертывалась шире, глубже и становилась сознательнее.
Как предполагают, еще до появления Л. в Киеве уже в 10 в. существовали попытки составлять историч. заметки или повести о тех или других отдельных выдающихся событиях. И с тех пор дело летописания в разных областях велось до конца 17 в. и притом весьма интенсивно. Л., дошедшие до нас в составе позднейших летописных сводов, неизвестны нам теперь как летописи отдельные, напр. летописи тверские, владычная Ростовская и др. Они утерялись и погибли (напр. т. н. Троицкая Л., 1409, представлявшая московский княжеский свод, известная Карамзину и знакомая нам только по выпискам, к-рые успел сделать из нее названный историк, погибла при пожаре 1812). Несмотря на эти утери, до нас дошло весьма большое количество разнообразных летописных сборников. Еще более обширна литература, посвященная вопросу изучения Л. Она началась уже с половины 18 в., велась на протяжении целых полутора столетий и все же в наст. время далека от своего завершения. Особо важное значение для 18 в. имели труды Щербатова, Миллера, Шлецера; Карамзин, Строев, Погодин, Соловьев, Бестужев-Рюмин, Костомаров, Сухомлинов и мн. др. из рус. историков 19 в. дали целый ряд исследований по тем или иным вопросам, связанным с изучением Л. На рубеже 19 и 20 вв. появляется целый ряд работ акад. А. Шахматова, направленных гл. обр. на уяснение общего хода летописания во всем его объеме [их перечень приведен в «Известиях Отделения русского языка и словесности Российской Академии наук», т. XXV, 1920 (Петроград, 1922)].
Общая схема летописания. «Повесть временных лет» является только одним из звеньев продолжительной, тянувшейся на протяжении нескольких столетий историко-политич. работы. Как и следовало ожидать, не все фазы этой работы представляются в наст. время вполне ясными, между исследователями замечаются некоторые расхождения, но все же основная картина, основной ход русского летописания уже выяснен.
Около 1039 в Киеве возникает древнейший Киевский свод, к-рый в 70-х гг. 11 в. заменяется Начальным печерским сводом. Вероятно, из объединения этих двух летописных трудов в 1095 появляется Начальный киевский свод, из к-рого развивалась «Повесть временных лет». — Переработка «Начального свода», в результате которой появилась «Повесть временных лет», предположительно приписывается Нестору — монаху Киево-Печерского монастыря, жившему в конце 11 — начале 12 веков и с именем которого не вполне правильно связывалось имя первого русского летописца. Нестор окончил свою переработку в 1112, причем в его труде современные ему события излагались в освещении, благоприятном для тогдашнего князя Святополка. «Повесть временных лет», однако, не дошла до нас в чистом своем виде и вскоре, уже в 1116, она была переработана в другом Киевском монастыре, именно Выдубицком, игуменом Сильвестром, причем вместо Святополка была выдвинута личность нового князя — Владимира Мономаха. Не желая, чтобы дело летописания перешло из Киево-Печерского монастыря, одним, точно неизвестным монахом этой обители «Повесть временных лет» была снова переработана около 1118.
Одновременно с началом летописания в Киеве возникает летописание в Новгороде, где появляется — условно называемый древнейшим — Новгородский свод, появившийся до 80-х гг. 11 в. Вероятно, ок. 1156, при одной из последующих обработок этого свода, составитель таковой воспользовался составленной в Киеве «Повестью временных лет». По примеру Киевских, возникают и ведутся летописи в других главнейших городах древней Руси: а) Переяславле Южном, где летопись доходит до 1186, б) Чернигове, в) на Волыни. Из соединения этих летописей возникает Южно-русский летописный свод, доходивший до 90-х гг. 13 века. На основе одного из Киевских сводов, доведенного до 1175, возникает в 12 в. летописание во Владимире-на-Клязьме, где составляются последовательно три редакции Владимирского свода: 1-я — в 1185, 2-я — в 1192, 3-я — в 1214. Будучи несколько переработаны в Переяславле Северном и в Ростове Суздальском, они вызывают появление Л. Переяславле-Суздальской в 1216 и одновременно — владычной Ростовской летописи.
Переходя к 14 в., нужно прежде всего отметить первую попытку составить общерусский свод. Это начинание связывают с именем митрополита Петра: предполагают, что по его инициативе были собраны во Владимире Л. из всех подчиненных ему монастырей, и в результате их объединения получился т. н. свод 1305, условно обозначаемый наименованием Владимирского Полихрона 14 в. В основание этого летописного свода был положен один из владимирских сводов, именно — свод великого князя Юрия 1282—83, дополненный известиями из Ростовской владычной Л. Из других летописных предприятий этого времени следует отметить появление летописных записей при дворе моек, князя в 30-х гг. 14 в. К тому же 14 в. относят и возникновение Тверской великокняжеской Л. Летописный свод 1305 имеет в науке особое значение уже потому, что он дошел до нас в составе Лаврентьевской летописи, к-рая и доводит свой рассказ только до этого года.
Главнейшее летописание 15 в. для удобства рассмотрения можно условно разделить на: 1) общерусское, 2) московское, 3) новгородское. Первое, т. е. общерусское, условно связывается с именем митрополита Фотия, по инициативе к-рого в 1423 был составлен в Москве обширный летописный свод, называемый Полихроном 1423. В его основу лег общерусский свод 1305. Сложнее была история московского летописания; мы имеем здесь целый ряд памятников: 1) к 1409 относится составление при дворе московского князя летописи, известной под названием Троицкой (о ней см. выше), 2) Московский свод 1456, 3) свод 1472, 4) свод 1479. Своды эти последовательно возникали — каждый последующий отчасти на основании предыдущего; при этом надо заметить, что свод 1409 в числе своих источников имел свод 1305, свод 1456 отразил на себе влияние общерусского свода Полихрона 1423, а также и так наз. Софийской I (см. ниже) и не дошедшего до нас в чистом виде Ростовского владычного свода. Свод 1472 отразился в т. н. Никаноровской и Велико-Пермской Л.; свод 1479 до нас дошел в списке 18 в., т. н. Эрмитажном, и отчасти в Симеоновской Л. Можно предполагать, что этот же свод 1479 подвергся сокращению, эта сокращенная редакция сохранилась в Типографской летописи и списке Толстого 1-м, № 191.
Перечисляя главнейшие своды, возникшие в Новгороде, надо прежде всего указать на так наз. Софийский временник, составленный в 1432. В основу его составитель положил Новгородскую I по Синодальному списку и один из списков Новгородской владычной летописи. Софийский временник дал после себя самое богатое наследие и первоначально отразился по трем следующим линиям: 1) Этот свод 1432 соединился с общерусским сводом Полихроном Фотия 1423 и с не дошедшим Ростовским сводом и дал начало тому своду, который появился в 30-х гг. 15 в. и условно называется Новгородско-Софийским сводом. 2) Тот же свод, т. е. Софийский временник, дал начало Новгородской IV; вторым источником Новгородской IV был Новгородско-Софийский свод. 3) Третьим потомком Софийского временника была Новгородская I младшего извода. Обращаясь к возникшему из Софийского временника Новгородско-Софийскому своду, должно отметить, что этот Новгородско-Софийский свод послужил родоначальником двух главных сводов: а) Софийской I, к-рая возникла в Москве, как уже было выше указано, б) Новгородской IV. Софийская I различает в группе своих списков две главных редакции: старшую (списки Карамзина, Оболенского) и младшую (списки Толстого). К спискам старшей редакции Софийской I летописи примыкает список Дубровского. Как особую разновидность, возникшую из Новгородско-Софийского свода, различают Новгородскую I по Троицкому списку, откуда произошла очень близкая в отдельных своих частях группа: а) т. н. летописец епископа Павла, б) Рогожский летописец и Псковский свод. Списки Новгородской IV делятся на две редакции — старшую, доходящую до 1437, и младшую, кончающуюся 1446. К той же Новгородской IV возводят и Новгородскую V, списки к-рой также делятся на две редакции — полную, или хронографическую, и сокращенную. К этому следует сделать еще следующее дополнение: 1) Полихрон 1423, доведенный до 1446 и дополненный одним из Новгородских сводов, дал начало тому своду, к-рый лег в основу зап.-рус. Л., 2) Новгородская IV в соединении со сводом Новгородской V и некоторыми другими источниками легла в основу того смоленского летописания, к-рое отразилось в т. н. Супрасльском списке, Никифоровской Л., Уваровском списке; к числу Новгородских списков относится и протограф Л., написанной в Смоленске в 1495 неким Абрамкой, 3) параллельно с этим шла летописная работа в других городах: в Ростове, где в 15 в. вели летописные записи при дворе местного епископа; отражение этого Ростовского свода мы находим в Ермолинской Л., названной так по имени рус. архитектора 15 века В. Д. Ермолина. Так же вели дело летописания в Пскове, пока еще не вполне изученное, в Твери, где предположительно был ряд летописных трудов: свод епископа Арсения 1409, своды 1425, 1455 и др.
Переходя к краткому обозрению главнейших летописных сводов, появившихся в 16 в., прежде всего следует указать на следующие: 1) Софийскую I по списку Царского, доведенную до 1509; источниками ее послужили Софийская I младшей редакции и Новгородская V по хронографическому списку; 2) Софийскую II, основанную на Софийской I младшей редакции и на одном из Московских сводов; доходила до 1518, а по списку Ново-Иерусалимского монастыря до 1534; 3) Воскресенскую, сложившуюся на основании Софийской I по списку Царского и Московского свода 1479; 4) Львовскую, основанную на целом ряде источников, из к-рых можно указать: Софийскую II, Суздальский свод по Радзивилловскому списку, Полихрон 1423 и др.; 5) Никоновскую, к-рая в разных своих частях базируется на разных источниках; основным из них является Новгородская V хронографич. редакции, хронографы, т. н. Иосафовская (в части 1437—1520), Воскресенская (в части 1521—41). Кроме этих Л., существует еще целый ряд и других летописных сводов, из которых многие примыкают к тому или другому означенному виду, таковы, например, Новгородский свод 1539, Архангелогородская, Великопермская, составленная в 1540, и др.
Приведенная здесь схема изложена лишь в самых общих чертах, причем опущены менее яркие этапы или такие, к-рые требуют дальнейшей доработки; такое построение общей схемы стало возможно лишь после многолетних трудов А. Шахматова. Благодаря его работам удалось установить факт существования многих утраченных сводов, установить воздействие одних групп на другие. Работы Шахматова, основанные гл. обр. нафилологич. анализе, вызвали появление различных критич. отзывов (напр. В. М. Петрина, Н. М. Никольского — в сборнике Академии наук, 1930). Тем не менее, со стороны критики не было выдвинуто общей стройной системы русского летописания. Своего апогея развитие летописания достигает в 15—16 вв. В последующее время, в течение всего 17 в., летописное дело ведется отчасти по традиции: старые летописные сборники довольно усердно переписывают, но в содержании и в форме вновь возникающих трудов уже видно проявление нового начала. Прежде всего, возникновение новых Л. сравнительно суживается. Усиление центральной власти, широкое развитие системы различных приказов с их сравнительно большими канцеляриями, с одной стороны, вытесняют старую форму Л., с другой стороны, сильно видоизменяется самый характер летописания: в историч. трудах того времени все более заметным становится стремление к легендарным подробностям; это объясняется влиянием формы польских хроник (Бельского, Кромера, Стрийковского). Кроме того, историч. труды того времени все более и более приближаются к типу историч. сборников, составленных одним каким-либо лицом, к тому типу сборников, где главное внимание уделяется автором не столько правдивости и точности историч. изложения, сколько литературной форме того времени, к-рая может быть охарактеризована наличием высокопарного торжественного стиля, введением агиографич. элемента, применением условного стиля житий. По существу, это уже не Л., а полуисторич. повести и сказания (Платонов, Древне-русские сказания и повести смутного времени, 2 изд., 1913), хотя они носят старинное заглавие, таков, напр., «Новый летописец» и др. К тому же разряду повестей относятся «Летописи сибирские» (изд. 1907 и др.).
Изучение рус. летописей зависело в известной степени от их напечатания. Первые попытки издавать летописные тексты падают на 2-ю половину 18 в. Но издание их велось непланомерно, по случайным спискам. Дело улучшилось с открытием в 1841 Археографич. комиссии, к-рая и приступила к изданию полного собрания русских Л. Всего с 1841 по 1928 появилось 24 тома этого издания, но все еще далеко не издан весь материал, а иногда требуются переработки и новые улучшенные издания. Археографической комиссией напечатано: Лаврентьевская летопись (т. I), Ипатьевская (т. II), Новгородские I, II, III (т. III), Новгородские IV и V (т. IV), Псковская II (т. V), Софийская I и II (тт. V, VI), Воскресенская (тт. VII — VIII), Никоновская (тт. IX — XIV), Тверская (т. XV), Л. Абрамки (т. XVI), западно-русские (т. XVII), Симеоновская (т. XVIII), Львовская (т. XX), Ермолинская (т. XXIII), Типографская (т. XXIV).