Антигона и Исмена.
Антигона. — Головка милая родной Исмены!
Каких же бед эдиповых ещё
Не совершил уж Зевс при нашей жизни?
Нет скорбного и преступленья нет.
И нет позорного, бесчестья нет,
Чего бы я не видела в твоих,
Чего б в моих не видела несчастьях.
И вот опять приказ какой-то новый
Креонт, как говорят, народу дал.
Ты знаешь ли? ты слышала ль об том!
Иль скрыто от тебя, что милым нашим
Враги готовят поруганье.
Исмена. — Нет,
Ни с радостью, ни горем, Антигона
Об милых весть ко мне не доходила
С тех самых пор, как две сестры двух братьев
Лишились мы, в один погибших день,
Друг другу смерть родной рукой нанёсших.
И с той поры, как в нынешнюю ночь
Исчез Аргосцев стан, я ничего
Не знаю вновь ни к радости, ни к горю.
Антигона. — Я знала то, и для того тебя
Я вызвала сюда за двери дома,
Чтобы одна ты слышала меня.
Исмена. — Но что? тебя тревожит слово, вижу.
Антигона. — Так ты не знаешь, что Креонт почтил
Лишь одного из наших братьев гробом,
Другого же лишил последней честь?
Как говорят, он Этеокла с честью
Обычною в земле похоронил,
Да будет он и там почтен, средь мёртвых[1].
А Полиника труп, лежащий жалко,
Он запретил гражданам, говорят,
И в гробе скрыть и слёзы лить над ним.
Велел без слёз оставить, без могилы,
Чтоб был находкой сладкой хищным птицам.
Вот, говорят, что добрый наш Креонт
Тебе и мне (себя считаю тут же),
Всем объявил. Он скоро будет здесь,
Чтоб тот приказ всем громко объявить,
Которые о нём ещё не знают.
И не ничтожным он считает дело,
Но в городе умрёт от камней тот,
Кто вопреки поступит повеленью.
Вот всё тебе, и скоро ты покажешь,
Родилась ли с душой ты благородной,
Иль с низкою от благородной крови.
Исмена. — О гордая душа! но что ж могу
Связать иль развязать я в этом деле?
Антигона. — Подумай, мне помочь решишься ль ты?
Исмена. — Но в чём, скажи: какая мысль твоя?
Антигона. — Поднимешь ли со мною вместе труп?
Исмена. — Так хочешь ты его похоронить,
Когда то городу запрещено?
Антигона. — Я брата моего похороню
И вместе твоего; коль ты не хочешь:
В предательстве меня не обвинят.
Исмена. — Несчастная! на зло Креонта воле?
Антигона. — Но разлучить меня с моими он
Не в праве.
Исмена. — Горе мне! Сестра, ты вспомни
Как наш отец, презренный и бесславный,
Погиб, когда, открыв свои грехи,
Своей рукой себе разбил он очи,
А там жена и мать, двойное имя,
Шнурком плетёным жизнь свою сгубила;
Потом два брата общий жребий смерти
В один и тот же день друг другу дали.
Несчастные! погиб от брата брат.
Остались мы лишь две теперь: смотри,
Чтоб наша не была страшнее гибель,
Когда, закону вопреки, мы презрим
Креонта приговор и силу власти.
Мы женщины — о том подумать надо;
Родились мы не с тем, чтобы с мужами
Вступать в борьбу. Подумай и о том,
Что мы подвластны тем, кто нас сильней.
И горше этого нам слушать надо.
Так буду я покорна тем, кто силен,
И попрошу у мёртвых в том прощенья,
Когда к тому меня неволит сила.
А не по силам делать — смысла нет…
Антигона. — И требовать не стану я, и даже,
Когда б ещё ты действовать решилась,
Твоё участье мне не будет мило.
Как хочешь, делай ты; но я его
Похороню. Умру прекрасно я,
Исполнив то. И, милая ему,
С ним вместе там лежать я буду…
Ведь больше тем, которые в земле,
Мне должно угождать, чем здесь живущим:
Там буду я лежать всегда. А ты,
Коль хочешь, презирай пожалуй то,
Что у богов самих в почтении.
Исмена. — Нет,
Не презираю я; а делать то,
Что гражданам противно, я не в силах.
Антигона. — Оправдывай себя, а я пойду
Могилу брату милому насыпать.
Исмена. — О горе! как боюсь я за тебя!
Антигона. — Нет, за меня не бойся, а подумай,
Свою судьбу как лучше бы устроить.
Исмена. — Не объявляй же ты, по-крайней-мере,
Об этом деле никому, но скрой,
И скрою я.
Антигона. — О нет! ты говори.
Не говоря, врагом мне больше будешь,
Когда не всем о том расскажешь ты.
Исмена. — Горяч твой дух к тому, что в дрожь бросает.
Антигона. — Но знаю я, что тем угодна буду,
Кому всех больше нужно угодить.
Исмена. — Когда б ещё могла ты это сделать!
Но невозможного желаешь ты.
Антигона. — Когда не в силах буду, то оставлю.
Исмена. — Но невозможного и начинать
Не следует.
Антигона. — Не повторяй ещё,
А то тебя я буду ненавидеть,
И брату по-делом немилой будешь,
Когда в могиле с ним соединишься.
Оставь же ты меня с моим безумьем,
Оставь терпеть ту страшную судьбу.
Но, что бы надо мной ни учинилось,
Коль я умру, умру прекрасной смертью.
Исмена. — Иди, когда так хочешь ты; но знай,
Хоть ты безумная теперь идёшь,
Но всё ж друзьям своим ты милый друг.
