Анна Каренина (Толстой)/Часть II/Глава XV/ДО
| ← Часть II, глава XIV | Анна Каренина — Часть II, глава XV | Часть II, глава XVI → |
| Источникъ: Левъ Толстой. Анна Каренина. — Москва: Типо-литографія Т-ва И. Н. Кушнеровъ и К°, 1903. — Т. I. — С. 209—212. |
Мѣсто тяги было недалеко надъ рѣчкой въ мелкомъ осинникѣ. Подъѣхавъ къ лѣсу, Левинъ слѣзъ и провелъ Облонскаго на уголъ мшистой и топкой полянки, уже освободившейся отъ снѣга. Самъ онъ вернулся на другой край, къ двойняшкѣ-березѣ, и, прислонивъ ружье въ развилинѣ сухого нижняго сучка, снялъ кафтанъ, перепоясался и попробовалъ свободы движеній рукъ.
Старая сѣдая Ласка, ходившая за нимъ слѣдомъ, сѣла осторожно противъ него и насторожила уши. Солнце спускалось за крупный лѣсъ, и на свѣтѣ зари березки, разсыпанныя по осиннику, отчетливо рисовались своими висящими вѣтвями съ надутыми, готовыми лопнуть почками.
Изъ частаго лѣса, гдѣ оставался еще снѣгъ, чуть слышно текла еще извилистыми узкими ручейками вода. Мелкія птицы щебетали и изрѣдка пролетали съ дерева на дерево.
Въ промежуткахъ совершенной тишины слышенъ былъ шорохъ прошлогоднихъ листьевъ, шевелившихся отъ таянія земли и отъ роста травъ.
„Каково! Слышно и видно, какъ трава растетъ!“ сказалъ себѣ Левинъ, замѣтивъ двинувшійся грифельнаго цвѣта мокрый осиновый листъ подлѣ иглы молодой травы. Онъ стоялъ, слушалъ и глядѣлъ то внизъ, на мокрую мшистую землю, то на прислушивающуюся Ласку, то на разстилавшееся передъ нимъ подъ горою море оголенныхъ макушъ лѣса, то на подернутое бѣлыми полосками тучъ тускнѣвшее небо. Ястребъ, неспѣшно махая крыльями, пролетѣлъ высоко надъ дальнимъ лѣсомъ; другой точно такъ же пролетѣлъ въ томъ же направленіи и скрылся. Птицы все громче и хлопотливѣе щебетали въ чащѣ. Недалеко заухалъ филинъ, и Ласка, вздрогнувъ, переступила осторожно нѣсколько шаговъ и, склонивъ на бокъ голову, стала прислушиваться. Изъ-за рѣчки послышалась кукушка. Она два раза прокуковала обычнымъ крикомъ, а потомъ захрипѣла, заторопилась и запуталась.
— Каково! ужъ кукушка! — сказалъ Степанъ Аркадьевичъ, выходя изъ-за куста.
— Да, я слышу, — отвѣчалъ Левинъ, съ неудовольствіемъ нарушая тишину лѣса своимъ непріятнымъ самому ему голосомъ. — Теперь скоро.
Фигура Степана Аркадьевича опять зашла за кустъ, и Левинъ видѣлъ только яркій огонекъ спички, вслѣдъ затѣмъ замѣнившійся краснымъ углемъ папиросы и синимъ дымкомъ.
Чикъ! чикъ! щелкнули взводимые Степаномъ Аркадьевичемъ курки.
— А это что́ кричитъ? — спросилъ Облонскій, обращая вниманіе Левина на протяжное гуканье, какъ будто тонкимъ голоскомъ, шаля, ржалъ жеребенокъ.
— А, это не знаешь? Это заяц-самецъ. Да будетъ говорить! Слушай, летитъ! — почти вскрикнулъ Левинъ, взводя курки.
Послышался дальній, тонкій свистокъ и, ровно въ тотъ обычный тактъ, столь знакомый охотнику, черезъ двѣ секунды — другой, третій, и за третьимъ свисткомъ уже слышно стало хорканье.
Левинъ кинулъ глазами направо, налѣво, и вотъ передъ нимъ на мутно-голубомъ небѣ, надъ сливающимися нѣжными побѣгами макушекъ осинъ показалась летящая птица. Она летѣла прямо на него; близкіе звуки хорканья, похожіе на равномѣрное наддираніе тугой ткани, раздались надъ самымъ ухомъ; уже виденъ былъ длинный носъ и шея птицы, и въ ту минуту, какъ Левинъ приложился, изъ-за куста, гдѣ стоялъ Облонскій, блеснула красная молнія, птица, какъ стрѣла, спустилась и взмыла опять кверху. Опять блеснула молнія, и послышался ударъ; и, трепля крыльями, какъ бы стараясь удержаться на воздухѣ, птица остановилась, постояла мгновеніе и тяжело шлепнулась о топкую землю.
— Неужели промахъ? — крикнулъ Степанъ Аркадьевичъ, которому изъ-за дыма не видно было.
— Вотъ онъ! — сказалъ Левинъ, указывая на Ласку, которая, поднявъ одно ухо и высоко махая кончикомъ пушистаго хвоста, тихимъ шагомъ, какъ бы желая продлить удовольствіе и какъ бы улыбаясь, подносила убитую птицу къ хозяину. — Ну, я радъ, что тебѣ удалось, — сказалъ Левинъ, вмѣстѣ съ тѣмъ уже испытывая чувство зависти, что не ему удалось убить этого вальдшнепа.
— Скверный промахъ изъ праваго ствола, — отвѣтилъ Степанъ Аркадьевичъ, заряжая ружье. — Шш… летитъ.
Дѣйствительно, послышались пронзительные, быстро слѣдовавшіе одинъ за другимъ свистки. Два вальдшнепа, играя и догоняя другъ друга и только свистя, а не хоркая, налетѣли на самыя головы охотниковъ. Раздались четыре выстрѣла, и, какъ ласточки, вальдшнепы дали быстрый заворотъ и исчезли изъ виду.
Тяга была прекрасная. Степанъ Аркадьевичъ убилъ еще двѣ штуки и Левинъ двухъ, изъ которыхъ одного не нашелъ. Стало темнѣть. Ясная, серебряная Венера низко на западѣ уже сіяла изъ-за березокъ своимъ нѣжнымъ блескомъ и высоко на востокѣ уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурусъ. Надъ головой у себя Левинъ ловилъ и терялъ звѣзды Медвѣдицы. Вальдшнепы уже перестали летать; но Левинъ рѣшилъ подождать еще, пока видная ему ниже сучка березы Венера перейдетъ выше его и когда ясны будутъ вездѣ звѣзды Медвѣдицы. Венера перешла уже выше сучка, колесница Медвѣдицы со своимъ дышломъ была уже вся видна на темно-синемъ небѣ, но онъ все еще ждалъ.
— Не пора ли? — сказалъ Степанъ Аркадьевичъ.
Въ лѣсу уже было тихо, и ни одна птичка не шевелилась.
— Постоимъ еще, — отвѣчалъ Левинъ.
— Какъ хочешь.
Они стояли теперь шагахъ въ пятнадцати другъ отъ друга.
— Стива! — вдругъ неожиданно сказалъ Левинъ, — что жъ ты мнѣ не скажешь, вышла твоя свояченица замужъ или когда выходитъ?
Левинъ чувствовалъ себя столь твердымъ и спокойнымъ, что никакой отвѣтъ, онъ думалъ, не могъ бы взволновать его. Но онъ никакъ не ожидалъ того, что отвѣчалъ Степанъ Аркадьевичъ.
— И не думала и не думаетъ выходить замужъ, а она очень больна, и доктора послали ее за границу. Даже боятся за ея жизнь.
— Что ты! — вскрикнулъ Левинъ. — Очень больна? Что же съ ней? Какъ она…
Въ то время какъ они говорили это, Ласка, настороживъ уши, оглядывалась вверхъ на небо и укоризненно на нихъ.
„Вотъ нашли время разговаривать, — думала она. — А онъ летитъ… Вотъ онъ, такъ и есть. Прозѣваютъ…“ думала Ласка.
Но въ это самое мгновеніе оба вдругъ услыхали пронзительный свистъ, который какъ будто стегнулъ ихъ по уху, и оба вдругъ схватились за ружья, и двѣ молніи блеснули и два удара раздались въ одно и то же мгновеніе. Высоко летѣвшій вальдшнепъ мгновенно сложилъ крылья и упалъ въ чащу, пригибая тонкіе побѣги.
— Вотъ отлично! Общій! — вскрикнулъ Левинъ и побѣжалъ съ Лаской въ чащу отыскивать вальдшнепа. „Ахъ, да, о чемъ это непріятно было? — вспомнилъ онъ. — Да, больна Кити… Что жъ дѣлать, очень жаль“, думалъ онъ.
— А, нашла! Вотъ умница, — сказалъ онъ, вынимая изо рта Ласки теплую птицу и кладя ее въ полный почти ягдташъ. — Нашелъ, Стива! — крикнулъ онъ.