Анна Каренина (Толстой)/Часть I/Глава VIII/ДО
| ← Часть I, глава VII | Анна Каренина — Часть I, глава VIII | Часть I, глава IX → |
| Источникъ: Левъ Толстой. Анна Каренина. — Москва: Типо-литографія Т-ва И. Н. Кушнеровъ и К°, 1903. — Т. I. — С. 37—39. |
Когда профессоръ уѣхалъ, Сергѣй Ивановичъ обратился къ брату:
— Очень радъ, что ты пріѣхалъ. Надолго? Что хозяйство?
Левинъ зналъ, что хозяйство мало интересуетъ старшаго брата и что онъ, только дѣлая ему уступку, спросилъ его объ этомъ, и потому отвѣтилъ только о продажѣ пшеницы и деньгахъ.
Левинъ хотѣлъ сказать брату о своемъ намѣреніи жениться и спросить его совѣта, онъ даже твердо рѣшился на это; но когда онъ увидѣлъ брата, послушалъ его разговоръ съ профессоромъ, когда услыхалъ потомъ этотъ невольно покровительственный тонъ, съ которымъ братъ разспрашивалъ его о хозяйственныхъ дѣлахъ (материнское имѣніе ихъ было недѣленое и Левинъ завѣдывалъ обѣими частями), Левинъ почувствовалъ, что не можетъ почему-то начать говорить съ братомъ о своемъ рѣшеніи жениться. Онъ чувствовалъ, что братъ его не такъ, какъ ему бы хотѣлось, посмотритъ на это.
— Ну, что у васъ земство какъ? — спросилъ Сергѣй Ивановичъ, который очень интересовался земствомъ и приписывалъ ему большое значеніе.
— А право не знаю…
— Какъ?.. Вѣдь ты членъ управы?
— Нѣтъ, ужъ не членъ; я вышелъ, — отвѣчалъ Левинъ, — и не ѣзжу больше на собранія.
— Жалко! — проговорилъ Сергѣй Ивановичъ, нахмурившись.
Левинъ въ оправданіе сталъ разсказывать, что́ дѣлалось на собраніяхъ въ его уѣздѣ.
— Вотъ это всегда такъ! — перебилъ его Сергѣй Ивановичъ. — Мы, русскіе, всегда такъ. Можетъ быть, это и хорошая наша черта — способность видѣть свои недостатки, но мы пересаливаемъ, мы утѣшаемся ироніей, которая у насъ всегда готова на языкѣ. Я скажу тебѣ только, что дай эти же права, какъ наши земскія учрежденія, другому европейскому народу, — нѣмцы и англичане выработали бы изъ нихъ свободу, а мы вотъ только смѣемся.
— Но что же дѣлать? — виновато сказалъ Левинъ. — Это былъ мой послѣдній опытъ. И я отъ всей души пытался. Не могу, неспособенъ.
— Не неспособенъ, — сказалъ Сергѣй Ивановичъ, — ты не такъ смотришь на дѣло.
— Можетъ быть, — уныло отвѣчалъ Левинъ.
— А ты знаешь, братъ Николай опять тутъ.
Братъ Николай былъ родной и старшій братъ Константина Левина и одноутробный братъ Сергѣя Ивановича, погибшій человѣкъ, промотавшій большую долю своего состоянія, вращавшійся въ самомъ странномъ и дурномъ обществѣ и поссорившійся съ братьями.
— Что ты говоришь? — съ ужасомъ вскрикнулъ Левинъ. — Почему ты знаешь?
— Прокофій видѣлъ его на улицѣ.
— Здѣсь, въ Москвѣ? гдѣ онъ? ты знаешь? — Левинъ всталъ со стула, какъ бы собираясь тотчасъ же идти.
— Я жалѣю, что сказалъ тебѣ это, — сказалъ Сергѣй Ивановичъ, покачивая головой на волненіе меньшого брата. — Я посылалъ узнать, гдѣ онъ живетъ, и послалъ ему вексель его Трубину, по которому я заплатилъ. Вотъ что онъ мнѣ отвѣтилъ.
И Сергѣй Ивановичъ подалъ брату записку изъ-подъ пресс-папье.
Левинъ прочелъ написанное страннымъ, роднымъ ему почеркомъ: „Прошу покорно оставить меня въ покоѣ. Это одно, чего я требую отъ своихъ любезныхъ братцевъ. Николай Левинъ“.
Левинъ прочелъ это и, не поднимая головы, съ запиской въ рукахъ стоялъ передъ Сергѣемъ Ивановичемъ.
Въ душѣ его боролись желаніе забыть теперь о несчастномъ братѣ и сознаніе того, что это будетъ дурно.
— Онъ очевидно хочетъ оскорбить меня, — продолжалъ Сергѣй Ивановичъ, — но оскорбить меня онъ не можетъ, и я всей душой желалъ бы помочь ему, но знаю, что этого нельзя сдѣлать.
— Да, да, — повторилъ Левинъ. — Я понимаю и цѣню твое отношеніе къ нему; но я поѣду къ нему.
— Если тебѣ хочется, съѣзди, но я не совѣтую, — сказалъ Сергѣй Ивановичъ. — То-есть, въ отношеніи ко мнѣ, я этого не боюсь: онъ тебя не поссоритъ со мной; но для тебя, я совѣтую, тебѣ лучше не ѣздить. Помочь нельзя. Впрочемъ, дѣлай какъ хочешь.
— Можетъ быть и нельзя помочь, но я чувствую, особенно въ эту минуту — ну, да это другое — я чувствую, что я не могу быть спокоенъ.
— Ну, этого я не понимаю, — сказалъ Сергѣй Ивановичъ. — Одно я понимаю, — прибавилъ онъ, — это урокъ смиренія. Я иначе и снисходительнѣе сталъ смотрѣть на то, что называется подлостью, послѣ того какъ братъ Николай сталъ тѣмъ, что онъ есть… Ты знаешь, что онъ сдѣлалъ…
— Ахъ, это ужасно, ужасно! — повторялъ Левинъ.
Получивъ отъ лакея Сергѣя Ивановича адресъ брата, Левинъ тотчасъ же собрался ѣхать къ нему, но, обдумавъ, рѣшилъ отложить свою поѣздку до вечера. Прежде всего, для того чтобы имѣть душевное спокойствіе, надо было рѣшить то дѣло, для котораго онъ пріѣхалъ въ Москву. Отъ брата Левинъ поѣхалъ въ присутствіе Облонскаго и, узнавъ о Щербацкихъ, поѣхалъ туда, гдѣ ему сказали, что онъ можетъ застать Кити.