Xopeв (Сумароков)
| ← Время («Солжёт ли земнородно племя…») | Хорев : Трагедия | Семира → |
| Дата создания: 1747?, опубл.: 1747[1]. Источник: Сумароков А. П. Избранные произведения. — Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1957. — С. 321—364. — (Библиотека поэта). • Представлена в первый раз в начале 1750 года на Императорском театре в Санктпетербурге |
- Википроекты
| Кий, князь российский |
| Хорев, брат и наследник его |
| Завлох, бывший князь Киева-града |
| Оснельда, дочь Завлохова |
| Сталверх, первый боярин Киев |
| Велькар, наперсник Хоревов |
| Астрада, мамка Оснельдина |
| Два стража |
| Три воина |
| Пленник |
ДЕЙСТВИЕ I
ЯВЛЕНИЕ 1
Княжна! Сей день тебе свободу обещает,
Впоследние тебя здесь солнце освещает.
Завлох<,> родитель твой, пришел ко граду днесь,
И воружаются ко обороне здесь.
Уж носится молва по здешнему народу,
Что Кий, страшася бедств, дает тебе свободу.
О день, когда то так, день радости и слез!
Щедрота поздняя разгневанных небес,
Смешенна с казнию и лютою напастью!
Чрез пущую беду отверзя путь ко счастью!
Астрада! Мне уже свободы не видать,
Я здесь осуждена под стражею страдать.
Хотя я некую часть вольности имею
И от привычки злой претерпевать умею,
А там… увы!..
А там остаточный предел,
Где множество еще во власти вашей сел,
Наследие твое, и ты воздвигнешь племя
Бесчадному отцу. Уже приходит время
Тебе достойного супруга получить
И падший род опять от низких отличить.
Ты будешь мать…
Молчи, не представляй мне браков,
Несчастной мне к тому ни малых нет признаков.
Довольно! Я хочу из сих противных мест.
О жалостна страна! О горестный отъезд!
Толкуй мои слова, толкуй мои напасти
И сожалей о мне в такой суровой части.
Поняти не могу сей тайны твоея.
Теперь откроется тебе душа моя,
Но, ах! Объемлет стыд, все мысли днесь мятутся,
И речи во устах безгласны остаются.
Никак постигла я? Любовь…
Прилично ль мне
Ея заразы знать в печальной сей стране?
О том ли помышлять Оснельде надлежало?
Но, ах! Вошло во грудь сие змеино жало.
Ты сказывала мне отцево житие
И многажды притом плачевно бытие,
Как смерть голодная народы пожирала
И слава многих лет в одну минуту пала.
Благополучный Кий победу одержал,
Родитель мой тогда в пустыни убежал,
В отчаяньи своем тревожась, унывая,
Озеры на коне и реки преплывая,
С оставшим воинством лес, горы преходя,
Разбит и побежден из степи в степь блудя.
Моя стеняща мать, сынов своих лишася,
Впоследок и с своим супругом разлучася,
Услыша злую весть, что Кий, как ветер прах,
Народы разметав, во градских уж вратах,
Лице горчайшими слезали омывала
И кровь свою своей рукою проливала
И, лобызаючи впоследние меня,
Скончала бедну жизнь, в сон вечный пременя.
А я, в пленение сие низвергшись году,
Не помню ни отца, ни матери, ни роду;
Однако кровь во мне во все шестнадцать лет,
Как помнить я могу, отмщенье вопиет.
Я сказанное мне плачевно время вижу
И рода моего убийцу ненавижу;
Но, ах! Хорев в те дни хотя младенец был,
Он Кию брат, увы!.. а мне, Астрада, мил.
Искореняй сей яд, отец тебя желает.
Мне памятен мой долг; пускай сей огнь пылает;
Какие б надобно суровости иметь,
Когда б отца могла и не хотела зреть?
Оснельда только сим единым ныне льстится;
Но дух, мой слабый дух и рвется и мутится.
Давно ль, с которых дней ты знаешь эту страсть,
И непорочный дух познал любови власть?
Шесть месяцев уже, Астрада, унываю
И слез в одре моем потоки проливаю.
Достоинства его и искрення любовь
Против желания зажгли незапно кровь.
Я стала на него охотнее смотрети,
Не смысля, что иду в неисходимы сети.
Искала, чтобы мне с ним чаще купно быть
И время горести скоряе проводить.
И стало без него везде впоследок скучно,
Желала, чтоб была с Хоревом неразлучно.
И в то-то время я узнала страсть мою,
Которую еще поныне я таю.
Я злилась на себя за сей преступок грозно
И каялась, но что! Уже то было поздно.
А если Кий отдаст отцу тебя назад
И будешь ты должна покинута сей град,
Возрадуешься ли, родителя увидя?
Возрадуюсь, но жизнь мою возненавидя!
И только весел сей единый будет час,
Он веселу меня один увидит раз.
Но как то уж ни есть, мне льстит сия минута.
Поди и известись, ужель судьбина люта
Назначила сей день Завлоха облегчить,
И верь, хотя она стремится приключить
Жестоку мне тоску и жалкую разлуку,
Я бодро шествую на эту злую муку.
ЯВЛЕНИЕ 2
(одна)
К чему ведет меня моя судьбина зла?!
К таким ли дням, любовь, во мне ты кровь зажгла!
Несчастливым времен жестоки все премены.
О дом отцев моих! О вы, противны стены,
Которыми пришлец сей город оградил!
Земля, в которой Кий кровавы токи лил!
Места, толь много раз слезами орошенны,
Возлюбленным моим Хоревом украшенны,
Печалей и утех собрание и смесь,
Чем слабая душа обремененна днесь!
Отверзи мне врата любезныя темницы
И выпусти меня за Киевы границы
О честь! О долг! Любовь! Мой князь! Родитель мой!
Делите сердце днесь и рушьте мой покой!
А ты, о естество! терпи случаев ярость
И бременем своим несчастливую старость
Потщися ободрить, как бедной небеса
Дадут на жительство дремучие леса!
ЯВЛЕНИЕ 3
Готовься к радостям, княжна, в сей день желанный,
Уж час приближался, тобой толь часто званный,
Уже открылся путь тебе из здешних стен,
Ступай и покидай места сии и плен,
Родитель твой в сей день тебя к себе желает,
А Кий, мой брат, на то уже соизволяет.
Внимай из уст моих желаемый отъезд,
Но, отлучался из сих противных мест,
Которые тебя в неволе содержали,
Когда дни счастливы Завлоха пробежали,
Хотя единою утробой я рожден
Со князем, коим твой родитель побежден,
Не ставь меня врагом. Мной, сколько можно было,
Несчастие тебя под стражею щадило;
Я тщился оное вседневно облегчать…
Ты плачешь, но к чему так сердце отягчать?
Или воспомнила ты Киеву досаду?
Но я противного не подавал и взгляду.
Я плачу, что тебе бессильна отслужить;
Но верь мне, верь, мой князь, где я ни буду жить,
Я милостей твоих вовеки не забуду
И с ними вспоминать тебя по гроб мой буду.
О солнце, кое здесь в последний раз я зрю!
О солнце! Ты то зришь, от сердца ль говорю!
В том ты свидетель будь, что имя милосердо,
Доколе я жива, пребудет очень твердо.
Впоследние уже любезный слыша глас
И видя пред собой тебя в последний раз,
Прошу тебя, скажи, скажи, княжна драгая,
Мои усердия в уме располагая,
Возмог ли сердце я твое когда тронуть?
И чувствовала ли твоя хоть мало грудь
Тобой в моей крови произведенный пламень?
Но можно ль воспалить огнем любовным камень?!
Я многажды тебе горячность открывал,
Которою меня твой сильно взор терзал.
Открытие сие мя паче тяготило,
Что слово на него ни разу не польстило.
Но кая красота мне язву подала
И во отчаянном уме моем жила?
Я чаял, я рожден к единой только брани,
Противников карать и налагати дани,
Но бог любви тобой ту ярость умягчил,
Твой взор меня вздыхать во славе научил.
Когда твои глаза надежду мне давали,
А беспристрастные слова мне сердце рвали,
Я слабости своей стыдился и стенал
И в горести моей, что делати, не знал,
Против тебя, против себя вооружался,
И пламень мой тобой вседневно умножался.
Я тщился много раз, дабы тебя забыть,
И мнился иногда уже свободен быть,
Но, вспомнив, я опять то чувствовал, что страстен.
Сей гордый дух тебе стал вечно быть подвластен.
Ах, князь, к чему уж то, что я тебе мила?
К чему тебе желать, чтоб я склонна была?
Не мучь меня, не мучь, не извлекай слез реки;
Уж больше не видать тебе меня вовеки.
Когда тебе судьба претит меня любить,
Старайся ты меня из мысли истребить.
Коль любишь, так скажи, исполнь мое желанье;
Пускай останется хотя воспоминанье.
Люблю… Доволен ли? Поди из глаз моих,
Оставь меня в тоске, останься в мыслях сих.
Я все вздыхания свои напрасно трачу.
Мне время отъезжать, а я лишь только плачу.
Ищи другой любви. Довольно в свете дев,
Которым будет мил любезный мой Хорев.
Люби, которая иметь то счастье станет,
А на тебя по гроб без слез не воспомянет,
Которой эту часть хотело небо дать,
Чтоб ей тебя по смерть любить и не видать.
Ты любишь, а меня смертельно поражаешь?
Ты плачешь, а сама отселе отъезжаешь?
О боги! О княжна! Имейте жалость днесь!
Пребудь над градом свет! Княжна, останься здесь!
Мой рок такой, чтоб я Хорева покидала
И чтоб его вовек отныне не видала.
Вещаешь о любви ты, только мне маня!
Как я тебя люблю, люби ты так меня
Или не верь, имей неправедные мысли
И мне еще сию беду к бедам причисли.
Каких ты требуешь свидетелей глазам,
Когда не веришь ты ни стону, ни слезам?!
Чего желается и что нам толь приятно,
То кажется всегда нам быть невероятно
И зрится, как во сне. Но, о престрашный сон!
Какое множество в сем счастии препон!
Приятные часы! Вы щедры мне и люты.
Какими я могу назвать сии минуты?
Несчастными почесть? Мне много счастья в них!
За счастливы приять? Что зляй минут мне сих?!
Оснельда, если брак любви не разрушает
И должность пламени в крови не угасает,
Почто творити нам друг другу вечный стон
И что препятствует взойти тебе на трон,
Который ждет меня?.. Ты мне не отвечаешь.
Иль скипетр и в моих руках противным чаешь?
Престань себе, мой князь, надеждою сей льстить,
И, ах! престань, престань мой разум сим мутить,
Судьба меня с тобой навеки разделила,
И тщетно нас любовь с тобой соединила.
Как буду я иметь в одре моем того,
Чей с трона брат отца низвергнул моего
И трупы братиев моих влачил бесстыдно,
Взирая на престол Завлохов зверовидно,
Граждан без жалости казнил я разорил,
И кровью нашею весь город обагрил,
Оснельду в пеленах невольницей оставил?
Перун! Почто меня от смерти ты избавил,
А, жизнь оставя, дал ты чувствовати честь?
Или чтоб было мне трудняе иго несть?
Мне б лучше умереть, как жити во неволе,
И зрети хищника на отческом престоле.
Сея ли речи я из уст любезных ждал?
Завлоха я еще, еще не побеждал;
Но, может быть?.. Увы! Ты плач усугубляешь.
Какие ты слова со мной употребляешь?!
Довольствуйся моей ты слабостью и рви
Во мне печальный дух, жестокий, в сей любви!
Оставь невольницей Оснельду в жизни слезной,
Терзай меня, дерись с отцем! своей любезной!
Оружье я сама против себя дала,
Но вспомни ты, того ль я, чтя тебя, ждала.
Твоя рука еще Оснельду не губила,
Так сделай, чтоб она Хорева не любила.
Разрушь враждой любовь, будь счастлив, побеждай,
Взносись моей бедой; лишь только рассуждай:
Против кого ты, князь, ко брани гнев сугубишь?
Идешь против тоя, которую ты любишь!
А если твой отец позволит нам сие?..
Скончаешь ли, княжна, мучение мое?
Какую область ты имеешь надо мною!
Я злоб не чувствую, мне сказанных тобою.
Всесильны небеса! Подайте помощь нам,
Оставьте дух во мне и свет моим очам!
Завлохов будет род тобой опять восставлен,
И твой поносный плен моим венцем прославлен,
А Кий препятствовать не будет нам ни в чем,
И брань окончится любовью, не мечем.
Из наших подданных, стенящих здесь во граде,
Пошли с сей вестию к Завлоховой досаде,
Чтоб ведал он, хоть я преступницей даюсь,
Что я в моей любви врагов его таюсь
И только лишь с тобой единым согласилась.
О небо! Что за мысль в мой слабый ум вселилась?!
Поди, дражайшая, и грамоту готовь,
Пиши к родителю, что вложит в ум любовь.
Изобрази отцу, стоящу в ратном толе,
Что кровь его опять здесь будет на престоле
И пленники своих покинут тягость уз,
Когда совокупит желанный нас союз.
Посол тебе в сей час, любезная, предстанет.
Увы, когда моя надежда мя обманет!
ДЕЙСТВИЕ II
ЯВЛЕНИЕ 1
Ужель к отшествию?..
Готово всё теперь.
Но ты обманам сим не верь, о князь, не верь!
С отшествием ея беда во град готова.
Завлох, приявши дочь, не сдержит данна слава
И с тою ж яростью пойдет против у стен.
Брегися, государь, нечаянных измен!
Любезну зрети дочь чрез таковое средство,
Преобратится лесть ему же в пуще бедство.
Что может, рассуди, изменник учинить?
Народ бесчисленный удобно ль возмутить,
В котором множество мне сердцем покоренно?
Владычество мое любовью утвержденно,
Меня мои раби непринужденно чтят,
Мне верности давно их внутренну явят.
Хотя моя рука от старости слабеет
И хладна кровь во мне сил прежних не имеет,
Возлюбленный мой брат, наследник мой и сын,
Соизволение прещедрых мне судьбин
Своею силою исполнит и с размаху
Против врагов моих пойдет, как лев, без страху.
Великий государь! Но мужество его
Ты будешь ли иметь наместо своего?
Сумнения в том нет. Строптивые соседы
По Северу гласят до волн его победы.
Сармация дрожит руки его меча.
Орда, как ветра прах, бежит его плеча.
Недавно от него бесстрашные народы
Текли через леса, чрез горы и чрез воды.
Казалось им, что он всю землю мот потрясть
И всю вселенную России дать под власть.
Или, что знают все, Сталверху неизвестно?
Дела Хоревовы гласятся повсеместно.
Весь Север знает то. Но он велик — себе.
Коль славен мужеством, толь вреден он тебе.
Хорев?.. мой брат?.. мой сын… Хорев меня обманет?
Опомнися: Хорев против меня восстанет?
А если будет так, что скажешь ты тогда?
Раскаянье живет и поздно иногда.
Питай водами лавр, доколе не увянет,
И скройся грозных туч, доколе гром не грянет,
Чем можешь ты меня, Сталверх, уверить в том?
И предвещаешь ты, скажи, какой мне гром?
Внемли, что я внимал, и рассуждай бесстрастно,
Правдиво ли мое сумненье иль напрасно.
Когда я шел сюда, Хорев отселе шел
И из чертогов сих с собой Оснельду вел,
Которая тебя убийцей называла
И, плача, вот какой совет она давала:
«Коль надобна, мой князь, тебе любовь моя,
Так будь Завлоху друг, а я по смерть твоя».
Услыша странное, я тотчас утаился,
Чтоб ясно разговор начатый мне открылся.
Он ей ответствовал: «Что зляй сего оказать?!
Я кровь отцов твоих взнесу на трон опять.
И, восприяв с тобой страны сея державу,
Твой род возобновлю, воздвигну падшу славу».
Сталверх! Ты верен мне, но дело таково
Восходит выше сил понятья моего.
Кому на свете сем вдруг верити возможно?
Хочу равно и ложь и истину внимать
И слепо никого не буду осуждать.
Мятусь, и лютого злодея видя в горе.
Князь — кормщик корабля, власть княжеская — море,
Где ветры, камни, мель препятствуют судам,
Желающим пристать к покойным берегам.
Но часто кажутся и облаки горами,
Летая вдалеке по небу над водами,
Которых кормщику не должно обегать;
Но горы ль то иль нет, искусством разбирать.
Хоть все б вещали мне, там горы, мели тамо,
Когда не вижу сам, плыву без страха прямо.
ЯВЛЕНИЕ 2
Примай оружие, се долг тебя зовет,
И слава на полях тебя с победой ждет,
Котора много раз венцы тебе сплетала,
Когда твоя рука в народы смерть метала.
Вели в трубы гласить и на врагов восстань,
Кинь в ветры знамена и исходи на брань,
Ступай и победи и возвратися славно,
Как с Скифския войны под лаврами недавно.
Науке бранной ты Хорева сам учил,
Я имя славное тобою получил,
И ты пять лет мне сам свидетель был вседневно,
Страшился ль я когда врагов во время гневно?
Как стал ты немощен, я твой наместник стал
И воинством уже я сам повелевал,
В трудах и подвигах возрос и укрепился
И беспокойствовать бесскучно научился.
Но сколько воинов смерть алчна пожрала?
Возбудит ли вдовам супругов их хвала,
Что в мужестве своем с мечми в руках заснули
И трубы их в крови противничьей тонули!
Колико в снедь зверям отцов, супругов, чад
Повержено мечем? Колико душ взял ад?
Когда на жертву нас злой смерти долг приносит,
Помрем; но .жертвы сей теперь она не просит,
Когда народ спасти не можно без нея,
Мы в пропасть снидем все, и первый сниду я
Но ныне страха нет народу и короне,
А меч дается нам лишь только к обороне.
Когда Завлох дерзнул сей город осадить,
Так должно воинство ко брани учредить.
Он дочери своей одной от нас желает,
А прочее нам всё безбранно оставляет.
Ты сам пред сим часом людей своих щадил.
Что сталося, что вдруг ты мысли пременил?
Нет, князь, нейти на брань не ту вину имеешь,
Что ты о воинстве печешься и жалеешь, —
Твою я вижу мысль и что в уме твоем,
О чем ты сетуешь в смятении своем:
Ты хочешь, чтоб княжна свободу восприяла.
Хотя бы и того душа моя желала,
Чтоб нам во тишине, а ей во воле жить,
Желаньем сим тебя могу ли прогневить?
Щедрота похвалы в победах умножает
И человечество в душах изображает.
Или подобиться во бранных действах нам
В пустынях ужасно воюющим зверям,
Которы никакой пощады не имеют?
Не их примеры нам во бранях быть довлеют.
Довольно в варварстве мы кровь свою пием,
Когда по должности друг друга мы бием
И защищение с отмщением мешаем.
Под видом мужества мы зверство возвышаем.
Какое имя ты, лесть груба, злу дала?
Убийство и грабеж геройством назвала!
Но если мщения Оснельда не забудет
И ежели супруг ея таков мне будет,
Как прежде был Хорев трепещущим ордам,
Текущим от него по блатам и водам?
Привыкшие давно народы побеждати
Не могут над собой победы ожидати.
А ты, о государь, не жди моих измен!
В сей час, в сей злейший час иду из градских стен
И, ежели рука не дрогнет среди бою,
Я буду под стеной с Завлоховой главою.
ЯВЛЕНИЕ 3
(один)
Нельзя поверити, чтоб он изменник был
И чтобы милости родительски забыл.
Против у честности всегда любовь безмочна:
Хоревова душа чиста и непорочна.
ЯВЛЕНИЕ 4
Глас трубный с градских стен полки на брань зовет.
Или Оснельде, князь, уже свободы нет,
Котору ты хотел освободити с честью?
Она обманута надежды гневной лестью,
Надеждой усладясь, горчайши слезы льет
И, очи возводя на небо, вопиет,
Чтоб небо сжалилось, чтоб боги смерть послали
И данную б ей жизнь к себе возвратно взяли.
Оставь отмщение, не буди в нем толь тверд
И, сколько счастлив ты, будь столько милосерд,
Отри от глаз ея лиющиеся реки
И вспомни, что и мы такие ж человеки,
Хотя нас брани бог тебе и покорил
И, счастье наше взяв, им Кия одарил.
И если ты его понудишь прогневиться,
Так может и тебе подобное явиться.
Благая смертным часть хвалы не принесет:
И счастье и беды всем небо подает;
Одним лишь тем тебе прославиться удобно,
Что добродетелен и царствуешь незлобно.
Я ею огорчен. Довольно и того
Блаженства ныне ей от гнева моего,
Что вольности ея оставшей не отъемлю.
Я больше жалобы Оснельдиной не внемлю.
Пошлите казни все на мя, о боги, вдруг
И выньте из меня стесненный в теле дух!
ЯВЛЕНИЕ 5
Нет помощи нигде, спасения не видно;
Кий уши отвратил от жалобы бесстыдно;
Надежды больше нет. Любезный твой Хорев
Сбирает воинство, рыкая так, как лев.
Хорев в ружье! О льстец! И ты встаешь бесчинно
На сердце, кое, ах, ни в чем тебе не винно,
Но винно пред отцем, что ты ему стал мил
Противу совести, когда в том долг претил?
Пускай бы кем иным рвалась моя утроба
И отверзалась мне рукой изной дверь гроба,
А то тобой, тобой, кого я толь люблю.
Последнюю мою надежду я гублю.
ЯВЛЕНИЕ 6
Смотри И веселись страданьями моими
И буди восхищен заразами прямыми!
Отдай ту власти часть, котору мне сулил,
Ругаясь надо мной, кто вправду будет мил
Скажи и научи, что мне сказать, драгая,
От повеления мне данна избегая?
Без рассуждения я всё сказать хощу
И меч в влагалище пред войском обращу.
Бесчестье только я бессилен лишь носити:
Сего, дражайшая, мне легче смерть вкусити.
Бесчестием тебе кто станет угождать,
Достоин ли, скажи, тобою обладать?
С бесславьем смешана любовнице услуга,
Помысли, какова сулит, ей дать супруга.
Ступай и побеждай, не буду я претить
И не стараюся твоих побед затмить;
Но взглянешь ли на лавр веселыми глазами,
Который орошен моими весь слезами?
Пошлите, боги, смерть скоряй мой дух извлечь
И выньте из руки моей кровавый меч,
Чтоб слава многих лет, мгновенно не упала
И честь моя, к стыду, в любви не утопала,
Иль истребите вы во внутренней любовь
И лишь к одной войне воспламеняйте кровь!
Почто богам, почто о помощи вещаешь?
Уже и без того любви не ощущаешь;
Когда бы рок тебе любить меня велел,
Так ты б тогда меня и слез моих жалел,
Которы пред тобой в отчаянии трачу.
Ты в ярости своей не видишь, как я плачу.
Не вижу?! Ах, княжна! Когда б ты зреть могла,
Каким ты пламенем Хоревов дух зажгла,
Как я от сей любви теперь изнемогаю
И что к отчаянью тобою прибегаю!
Я ведаю, что б ты престала гнев иметь
И стала б обо мне, несчастном, сожалеть.
В какой, в который день и коею звездою,
Оснельда, восхищен стал слабый дух тобою?!
И кое варварство мне участь навела,
Что ты в такие дни мне стала быть мила?!
Довольствуйся одним ты мужественным боем
И, если славно быть таким тебе героем,
Чтоб ты, не умягчен любезной током слез,
Оружие свое на кровь ея вознес,
Насыть твой алчный меч, напейся кровью жадно,
И, ежели еще оружье будет гладно,
Вот грудь моя, вонзи меч острый ты в нее
И в гневе извлеки дыхание мое,
То сердце умертвив, тебе которо мило
И, умираючи, еще тебя любило.
Когда я в бедственных лютейша дня часах,
Как тигр, кажуся быть, воспитанный в лесах,
Так ведай, что меня во град с кровава бою
Внесут и мертвого положат пред тобою.
Не извлеку меча, хотя иду на брань,
И разделю живот тебе и долгу в дань.
Живи, не погибай воспоминаньем вздоха,
Лишь только пощади в сражении Завлоха
И, если милосерд во брани будет рок,
Как можно уменьшай лиющийся поток
Кровей моих людей, когда прейдет их сила,
И вспомни, что о том с слезами я просила.
Имей надежду в том и мысли те имей,
Что я иду на брань по должности своей
И что Хорев сию брань сам уничтожает.
Не ярость, не вражда меня вооружает…
Но, может быти, весть приятна поспешит,
Котора брани гнев в народах утишит…
О время! Ах, за что ты нам толико строго?!
Или за то, что мы друг друга любим много?!
ДЕЙСТВИЕ III
ЯВЛЕНИЕ 1
(одна)
Скрывай свою печаль, скрывай и утоляй
И воздыхание, как можешь, удаляй.
Се предсказание сердечно совершилось,
И сердце своея надежды уж лишилось.
Желающа любви, стыжуся уз ея.
Страдай теперь, душа, страдай, душа моя!
Печальный мя ответ родительскою властью
Терзает с стороны, с другия мучусь страстью.
С обеих стран напасть, нет помощи нигде.
Где скрыться? Что начать в несносной сей беде?
Подверженна теперь родительскому гневу,
Какую весть скажу любезному Хореву?
Вот часть Оснельдина. О солнце! О луна!
К чему, увы, к чему родилася она,
Оставленна в стыде, оставленна во гневе?!
О младость! О краса, дающа гордость деве,
Прельщающая тень, вреднейший девам дар!
Мне ты, ах, ты дала жестокий сей удар.
Порок и счастливым бывает в жизни вреден,
А кто несчастлив, тот и без пороков беден.
А я в дни бранные на свет произошла,
Позналася в бедах, в неволе возросла,
Стеню беспомощно, крушуся безнадежно,
Лиется в жилах кровь, тревожа дух мятежно,
Терплю и мучуся без всяких оборон;
Ни людям, ни богам не жалостен мой стон.
ЯВЛЕНИЕ 2
Прочти сие письмо, зри новые напасти,
Что я не возмогла преодолети страсти.
Какая это казнь!
Покорствуй временам.
Раскается потом родитель твой и сам.
Не сетуй; всё пройдет, когда душа в чем права.
Хотя душа чиста, но погибает слава.
И, может быть, уж я действительно грешу,
Что я в девичестве сим пламенем дышу.
А свет, превратный свет того не рассуждает,
Не праведным судом, но злобой осуждает.
О нравы грубые! О дни! О времена!
Щедрота, истина суть праздны имена.
Злодейство в жизни сей бесперестанно жаждет,
А бедная душа, живуща в теле, страждет.
О чем жалеем мы, — что наша жизнь кратка?
И чем нам кажется она быть толь сладка?
Приди, желанна смерть! Закрой слезящи очи
И раствори врата Оснельде вечной ночи!
Но что сие есть смерть? Порог из света вон,
Живот — мечтание и преходящий сон.
А ты, о счастливых дражайшая утеха,
Любовь! Прости! Мне нет, мне нет в тебе успеха.
Возлюбленнейший зрак! Престань мечтаться мне;
Не пригвождай меня к мучительной стране!
Не пригвождай моих смущенных мыслей к свету
И тщетно не давай приятного обету!
Подите от меня вы, нежны мысли, прочь,
Не представляйте мне бедою тиху ночь,
Не рушьте моего желанного покою,
Да нетрепещущей скончаю жизнь рукою,
А ты родителю дай знать…
(отъемлет кинжал из рук ея)
Дай смерть себе,
Коль хочешь, чтоб Хорев последовал тебе.
Какое имя ты, Астрада, вспоминаешь?!
Почто мои стези ко смерти препинаешь?
Иль кажется тебе, что мало в жизни мук?
Но срамно умереть своих убийством рук.
Когда нет области над жизнию своею,
Так что ж осталося под властию моею?
Хорев, которому сей град и вся страна
Отдастся в власть, когда взойдет его луна
И придут дни его.
Хорев моим не будет
И, упования лишась, меня забудет,
А честь владычества с иною разделит.
Но, ах, не то, не то стонати мне велит.
Не скипетр, не венец мне льстит в отцевом граде,
Я с ним готова б жить была в убогом стаде,
Питаться былием, едину воду пить.
Хотела одного — чтоб только с ним мне быть.
Но что я зрю?! Увы!
ЯВЛЕНИЕ 3
Несчастлива я в свете!
Взгляни на сей кинжал и мысли, что в ответе
К княжне написано.
Того ль я, боги, ждал!
(во время чтения)
Кого любовный жар толико повреждал?!
Надежду окончав в минуты жизни слезной,
Едва не скрылась ты в отчаянии бездной,
Владычица тоя во мрак тебя звала.
К сему ли варварству краса твоя цвела?
Хореву
Мне ты виною в том и склонность запрещенна,
А я по самый гроб, мой князь, тебя лишенна.
Лишенна? Ах, княжна! Представь себе, кому
Ты это говоришь: Хореву своему.
Ведь нет любовнику сего жесточе слова!
Не сетуй, помогай!
О время рока злого!
Коль любишь ты меня, так честь мою люби;
Коль нет, отъемли честь, отъемли жизнь, губи
Любезную свою. Слез больше не имею
И больше умолять Хорева не умею.
Какой ты помощи, княжна, желаешь мной?
Тебя, любезный, зреть мне ставится виной.
Отец мя, дав мне жизнь, утех ея лишает;
Расстанься, князь, со мной, коль рок любви мешает.
Но коим образом расстаться ты велишь?
Подай скоряе смерть, котору ты сулишь.
Ах нет, живи! Но днесь оставь надежду дальну
И больше не смущай словами мысль печальну.
Не говори тех слов, которы слабят ум,
И больше не имей о мне любовных дум,
Оснельду ими ты лишь больше огорчаешь.
В которую страну несчастна отлучаешь?
В который света край мя хочешь отдалить?
В какой пустыне мне велишь ты слезы лить,
Которые мужам хотя и неприличны,
Но если горести обымут необычны,
Вздыхание и стон удобно извлекут
И слезы из очей неволей потекут?
Возлюбленный мой! князь! Я то ли предприемлю,
Чтоб ты для пленницы свою оставил землю?
Прославлен храбростью, гражданами любим
И в младости своей врагам ужасен зрим,
Останься, где живешь, и защищай границы,
Но подзреваему честь юныя девицы,
Любовницы своей, оправити ей дай:
Пусти меня к отцу!
Помысли, рассуждай,
Могу ль я сим тебе свободу приносите?
Что будет обо мне тогда весь град гласите?
Что скажешь ты сама? Какой пример я дам
Державы своея подверженным рабам?
Те люди, коими законы сотворенны,
Закону своему и сами покоренны.
Ты имя мне мое велишь теперь губить.
Иль можешь ты потом изменника любить?
Ин, мучь без жалости любовницу несчастну
И умертвляй меня, тобой всем сердцем страстну!
Я сим величество твое изображу
И после сам тебя на троне посажу.
Потомки возгласят, что я владел страною
И властвовал собой, ты властвовала мною.
Престол мой кажется бежати от меня.
На что обманывать несчастную меня?
Потомки возгласят, что ты меня оставил
В стыде, которым ты, ты сам меня бесславил.
И так погибнет та мечтательная честь,
А я умру в плену. Возможно ли то снесть?!
В стыде влачити жизнь, по смерть порок терпети
И при конце сию мысль лютую имети,
Что я с бесчестием на свете сем жила
И с ним кончаюся?
Вина стыда мала.
К чему природа нас безвредно понуждает,
Те страсти в нас одно злодейство охуждает.
Сей страсти всё претит. Когда родитель мой
Для дщери своея разрушил свой покой,
Пришел из дальных стран к потерянному граду
Найти при старости последнюю отраду,
Ни блата, озера, ни степи, ни леса,
Ни горы каменны, ни мрачны небеса
Остановить его не возмогли в походе, —
И таковую ль мзду воздам своей природе?
Такие ли, увы, произрастят плоды
Желанию его подъятые труды?
За то, что он родил, его врагом я стала?
Когда он был в трудах, я в роскоши дерзала,
С кем он вступает в брань, того теперь люблю.
Колико бед я вдруг, возлюбленный, терплю!
О время! О часы!
О вы, случаи люты!
Скончайте мне скоряй толь горькие минуты!
Се слышу глас трубы, зовущий на брань.
О небо! Отврати свой гром иль праздно грянь!
ЯВЛЕНИЕ 4
Полки все собраны к течению из града,
Завлох у самых стен, и зачалась осада.
Скрежущая смерть взмахнула уж косу.
Оставь теперь, оставь возлюбленну красу!
Во всем стремленья смерть ко граду приближенна
И всё являет то на нас вооруженна,
Что только может жен ко трепету привлечь
И мужески сердца воздвигнуть и зажечь.
Ступай, о государь, ступай на ратно поле,
Или погибнет всё! Ступай, не медля боле.
Возможно ли сие смятение снести!
Прости, любезный князь, впоследние прости!
Надейся, что сие несчастье прекратится
И что к тебе Хорев на радость возвратится.
Жалей сих слез, жалей, которые ты льешь,
А ими из меня стесненный! дух влечешь!
Не плачь толь горестно, не сетуй без отрады;
Ах, либо и прейдут часы сея досады.
Могу ль не плакать я в случаях таковых?
И можешь ли жалеть ты больше слез моих,
Когда твой правый гнев против меня пылает
И, ах, против меня ко брани посылает?
Прости и умеряй тоску, живот храня!
Разверзися, земля, и поглоти меня!
ДЕЙСТВИЕ IV
ЯВЛЕНИЕ 1
Что войско делает?
Хорев пошел из града
И вся российского престола с ним ограда.
Подъяло воинство граждански бремена,
Уже распущены по ветрам знамена.
Зовущие на смерть по накрам громки бои
Являют, каковы российские герои
И что в природе нет такого ничего,
Что б в ужас привести в полках могло кого.
Вы сами скажете, державы сей соседы,
Колики одержал над вами Кий победы.
Которая земля прославилася так?
Здесь войн в брань идет, подобно как на брак.
Как быстрая река, лияся чрез долины,
Что встретит, всё влечет с собой в морски пучины,
И разлиянием вал к устью горделив
Отъемлет брег, топя плоды с далеких нив, —
Таков есть наш народ в сражении жестоком:
Хоть смерть в очах его, он зрит бесстрашным оком.
Но ежели в сей день иная будет весть?
О братство зверское! О пагубная лесть!
Знать, речь Оснельдина пришла тебе невнятно
И братне слово к ней услышалось превратно.
За малодушие князь видел Киев гнев,
И, быв любовником, стал паки быть Хорев.
Почто, о государь, смягчил ты сердце гневно?
Ты будешь помнити прошедший гнев вседневно.
Так хочешь ты, чтоб я в вражде с Хоревом был
Или б его на смерть во гневе осудил
И все дни сетовал оставшего мне века?
Довольно слез лила мне смерть любезна Щека.
Ты ведаешь, Сталверх, что средний сей наш брат,
Как сей в осаде был непобедимый град,
Во мужестве своем убитый под стеною,
Мне лютой в торжестве был ярости виною.
Я башни разметал и храмы разорил,
И место, где он гиб, я кровью обагрил.
Теперь, о государь, еще есть нечто ново.
Имею донести тебе важнейше слово.
Темничный некто страж перед меня предстал,
И вот какое мне известие сказал,
С великим говоря усердием и жаром.
Един из пленных был освобожден Велькаром,
Который выпуск сей тобою объявил,
Что будто пленник сей перед тебя зван был.
Потом с Велькаром он опять у них явился
И в узы прежние в темнице заключился.
Но стражи, кои град и стены стерегут,
Изобличение яснейшее дают:
Велькар им дал приказ врата отверзти спешно
И пленника пустил из града беспомешно.
Довольно ли сего ко обличенью дел,
В которых ты, мой князь, мне верить не хотел?
Представь свидетелей пред княжеские очи
И будем ожидать сея ужасной ночи,
Котора вознесет на небо свой покров,
Покрыть невольников во граде без оков,
В которой блеск венца главы моей затьмится
И кровь невольничья с геройской съединится.
С какою кровию моя смесится кровь!
Что делаешь ты, что, проклятая любовь!
Представь!
ЯВЛЕНИЕ 2
(один)
Когда Сталверх сказал сие не ложно,
Так трона удержать уж больше невозможно.
Меч росский на себя я ныне изострил,
Врага и воинство из града испустил.
Мечи, которые против врагов блистали,
И стрелы, кои в них в сражении летали,
Герой и брат, о ком толико я рачил
И коего в войне бесстрашию учил,
На мя на самого жестокость обращают
И трону моему паденье возвещают!
Но чтобы предварить толико лютый гром,
Да не низвергнусь в ад Хоревовым рабом,
Лишь только меч его сверкнет на ратном поле,
На Кия возвращен, скончаюсь на престоле.
А сей лютейший яд противных мне кровей,
Оснельду, погублю и сниду купно с ней
В подземные места чрез мрачные степени,
Чрез непреходный путь, во тьму, где дремлют тени.
Не так! Свирепая, коль толь твой вреден взгляд,
Не жди побед, умри, предшествуй мне во ад!
Глаза твои, глаза прелестные сомкнутся,
Доколе на полях победы не зачнутся.
Еще мне время есть представить во тщету
Надежду, молодость, любовь и красоту,
Чтоб счастья ты сего, ликуя, не видала,
Как с Киевой главы корона ниспадала
И что Хорев…
ЯВЛЕНИЕ 3
Они изустно возвестят,
В Хореве каковый таился лютый яд.
Свидетельствуючи нелицемерну службу
И недостойную твою со братом дружбу,
Я жизнь его и час рождения кляну.
Оставь, о государь, от ревности вину!
От истины сея дрожат мои все члены.
Какие сталися, раби мои, измены?
Великий государь, нам сказано сие,
Что пленный предстает перед лице твое.
А я, как посланну с письмом отсель тобою,
Не удержав его нимало пред собою,
Отверз ему врата и дал свободный путь.
Или, Сталверх, сие обман какой-нибудь
От стражей в пагубу невинному Хореву,
Иль впрямь, бессмертные, привел я вас ко гневу?!
О верные раби! Вы, дух мой весь томя,
Коль правду донесли, не сетуйте на мя,
Что я о истине, мне сказанной, сумнелся.
Хорев! Когда таков в очах моих ты зрелся?!
Какую злую мысль ты тщился расплодить?!
Легко ль владетелю с престола нисходить,
Оставить честь и сан, с главы сложить корону,
Лишася области, подвергнуться закону
И повелителю народов быть рабом!
Где скрыть бесчестие? О град! О княжеск дом!
Пустите убежать мне вас, умрети ныне,
В лесах скончати жизнь и смерть приять в пустыне!
Пусть кровию моей напьется вран в лесах
И тело в алчущих истлеет тамо псах!
Но, где невольник сей, мне должно известиться.
(немного отошел)
Войди в чертог сюда пред князем обличиться.
ЯВЛЕНИЕ 4
Окамененным мя вина моя творит.
Несчастный, говори! Кто правду говорит,
Того суд праведный щедряе обвиняет:
Кий гневный казнь твою в пощаду пременяет.
Зачем ты послан был во вражеский мне стан?
Какой имел приказ? И кем приказ был дан?
Велькаром свобожден нечаянно темницы,
Представлен пред глаза несчастныя девицы,
Котора иногда княжна моя была.
Я грамоту отнес и возвращен с ответом,
А что в них писано, клянусь пред всем я светом,
Что мне того никто, что в ней, не показал.
Клянуся жизнию, что правду я сказал.
При отправлении какие речи были?
Я должен всё сказать то, что ни говорили:
Княжна при отпуске велела объявить,
Что чает сим она на княжеск трон взойтить,
Но чтобы дело то весьма сокрыто было
И чтобы воинство того не ощутило,
Доколе меры все не возьмутся к тому.
А князь, ответствуя по слову моему,
Сказати ей велел, во гневе то вещая,
Не знаю, на кого ту ярость ощущая,
Чтоб делала она то, что ей долг велит.
Сей пленник пред тобой всю правду говорит,
А больше, государь, о деле сем не знаю.
Сталверх, я цепь с него сложить повелеваю.
Сего довольно мне, ток действа виден весь.
Изыдите отсель, а ты останься здесь.
ЯВЛЕНИЕ 5
Что мы не в строгости Оснельду содержали,
Вот с милости плоды какие мы пожали.
А ты, о лютый зверь, с главы того венец
Снимаешь дерзостно, кто был тебе отец!
Льзя ль чаять было мне, чтоб сделал ты измены!
Падите на меня, о вы, чертожны стены,
Которы видели младенчество его,
Что я его растил, как сына своего!
Не сына, но змею мне время днесь являет,
Которая меня злым жалом уязвляет.
Ни самый лютый тигр толь жесток может быть,
Но, ах, к чему слова в сей крайности плодить?!
Введи княжну сюда, окованну, с собою,
Да мой умножит гнев жестокою судьбою
И милосердие во злобу претворит,
Которое о ней мне в сердце говорит.
ЯВЛЕНИЕ 6
(один)
Какую чувствую я в сердце жалость боле!
Или ее хочу оставить на престоле,
Чтоб, область восприяв с Хоревом в сей стране,
За милосердие она ругалась мне?!
ЯВЛЕНИЕ 7
Спеши, желаемый, ко мне, мрак вечной ночи!
Закройтеся скорей, мои слезящи очи!
Казни, я милости просити не хощу!
Казни, я горький дух бесстрашно испущу!
Принудив власть мою на мщенье правосудно,
Ты в то меня ввела, что щедролюбцам трудно
И гнусно естеству. Свирепая, твой взгляд
Оставит по тебе потомкам вечный смрад.
Нет, ты не от людей на свет произведенна,
Ты лютой львицею в глухих лесах рожденна
Или воспитана ты тигриным млеком…
Престань, о государь, во гневе быть таком
Или свершай свой гнев, оставя брани, делом
И разлучай мою несчастну душу с телом!
Когда против тебя соделала я что,
Я вся в твоих руках, карай меня за то!
Не умножай во мне ты больше гнева люта, —
И так твоя пришла последняя минута!
Хотя в Хореве ты изменника нашла,
Не думай, что бы ты на Киев трон взошла.
Хорев изменник стал?! Хорев тебе неверен?!
Ах, князь! Твой жаркий гнев напрасен иль чрезмерен.
Ты хочешь оправдать изменника сего,
Врага отечества и друга своего?
Страшись!
Не мни, чтоб я свирепств твоих боялась
Или бы с жизнию скорбяща расставалась.
Я в бедности, в плену, я в узах в сей стране,
Но смерть трепещуща приближится ко мне
И робко разлучит мое с душею тело,
Увидючи меня на гроб мой зрящу смело.
Стремися жизнь отнять, стремися, погубляй
И все свирепости свои на мне являй!
Ты можешь покарать, коль хочешь, мя безвинно,
Но, ах, против его вставать тебе бесчинно.
Но сожаление толикое о нем
Родилось отчего в пленении твоем?
Одна ль его чту я? Он мил всему народу,
А мне, содержанной в плену, давал свободу.
Не сим ли, государь, ты тако прогневлен,
Что сей герой легчил несчастной девы плен?
Но ты всё с нами был и всё то прежде видел.
Что сделалось, что нас ты вдруг возненавидел?
Я — пленница, но в чем виновен сей герой?
Ах, разве в том, что шел против меня на бой?
Хорев с тобой меня с престола свергнуть тщится,
Но тщетно то ему, к твоей надежде, снится.
Не буду я рабом…
Далеко от того!
Обманываешься.
Так для ради чего
Невольник послан был, Велькаром свобожденный,
К бездельству твоего Хорева учрежденный?
Ты сам себя бранишь, невинного браня.
Довольно и того, что ты винишь меня!
И я молчание невольно оставляю
И таинство души пред всеми объявляю.
Твой брат мне мил, и я мила ему равно,
Любовь сия в сердцах несчастливых давно,
И ежели она во гнев тебя приводит,
Пускай отмщение на мя одну исходит.
Я — дщерь Завлохова, так ты врагом мя числь,
Не мни лишь ты, чтоб он имел толь злую мысль.
За тем к родителю Оснельда посылала,
Что брата твоего в супружество желала,
Но, ах, родитель мя к тому не допустил:
Завлох Хорева мне любити воспретил.
Яви мне грамоту, я прежде не поверю.
Клянуся всем, что есть, что я не лицемерю,
А грамота сия тогда же раздрана,
Когда печальная мной весть получена,
Чтоб я в продерзости, котору сделать смела,
Изобличенья пред глазами не имела.
Казни меня, казни и смертью затуши
Воспламенения несчастныя души,
Лишь, ах, в отмщении имей ты меру гнева
И сей возжженный огнь оставь в крови Хорева.
Но, о дражайший князь, возможешь ли ты снесть,
Услышав обо мне сию печальну весть?
Уже тебя я зрю слезами окропленна,
В тоске, в беспамятстве, в напасти утопленна.
Снеси, возлюбленный, снеси печаль сию,
Останься жив, прими из ада тень мою,
Вмести мой дух в себе во знак любви нелестной,
И сопряги с собой остаток сей безвестный,
Не дай мне в жалобах на Кия пребывать,
И тени, ах, моей и тамо унывать!
Но кое слово ты о Кие износила,
Как ты любезного о чем-то там просила?
Мне всё известно то.
Ах, разве томный ум,
Исполнен множеством моих печальных дум,
Прешедшие беды, рабов моих железы
И настоящу брань, мои всегдашни слезы
К смятению души стенящей представлял?
И нечто мой язык в забвении являл.
(говорит Сталверху нечто на ухо, Сталверх выходит, а Кий потом)
Не жди, лукавая, в обманах сих успеха!
Погибла вся твоя надежда и утеха,
И смерть твоя близка.
Чего мне больше ждать?
Но нечего уже мне смерти злой отдать:
Родительский престол, владычество, держава,
Величество мое и наша прежня слава
Давно в твоих руках. Дух встретить смерть готов,
И взять уж нечего ей, кроме сих оков.
На что мне больше жить? Бесстрашно умираю.
Но, ах, когда о том я мысли простираю,
Что в подозрении останется Хорев!..
Смягчи, о государь, к нему напрасный гнев!
Ты хочешь мне еще предписывать уставы?
Дела пред светом всем его явятся правы,
И нет опасности мне в том, о чем прошу;
Лишь сим прошением невинность поношу.
Когда придет во град под лавровой короной,
В великолепии на колеснице оной,
За коей пленников несчастных повлекут
И между коими Завлоха нарекут,
Тогда ты варварство соделанно вспомянешь,
Но тщетно обо мне тогда жалети станешь.
Умри, обманщица! Вступите, стражи, к ней,
Возьмите!
ЯВЛЕНИЕ 8
(один)
Вы хотя теперь душе моей,
В глубоких пропастях стенящие тираны
И моющие слез потоком оны раны,
Которы на земли прияты суть от вас,
Подайте варварства на сей жестокий час;
Чтоб мог свершити я намерение строго!
О слава! Трон! Венец! Вы стоите мне много!
ЯВЛЕНИЕ 9
Подай сей кубок ей, скажи: се мзда ея!
К чему приведена теперь душа моя?!
О боги, можете ль сию вы злобу видеть?!
И небо и земля мя должны ненавидеть.
Но можно ли царю бесчестие снести?!
Никак нельзя тебя, Оснельда, мне спасти.
Между какими я уже в числе князьями?!
Я вашими иду, мучители, стезями.
Но льзя ли требовать, чтоб я ее жалел?!
Поди и исполняй, что я тебе велел!
ДЕЙСТВИЕ V
ЯВЛЕНИЕ 1
один
О время тяжкое порфиры и короны!
Законодавцу всех трудняй его законы.
Во всей подсолнечной гремит, монарша страсть,
И превращается в тиранство строга власть,
А милость винному, преступнику прощенье
Нередко и царю и всем в отягощенье.
Но меры правоты всегда ли льзя найти,
По коей к общему блаженству мочь идти?
Потребно множество монарху проницанья,
Коль хочет он носить венец без порицанья,
И, если хочет он во славе быти тверд,
Быть должен праведен, и строг, и милосерд,
Уподоблятися правителям природы,
Как должны подражать ему его народы.
Но коей радости в победе ныне жду?
Почто в желанный гроб толь медленно иду?
ЯВЛЕНИЕ 2
Что вижу я?!
Се меч Завлоха побежденна,
Отдаться пленником Хореву принужденна.
(единому из воинов)
Беги скорей к княжне, к владычице своей,
К невесте княжеской, скажи свободу ей
И чтоб Сталверх пришел.
Скончавши дня ненастье,
Хорев сугубое в сей день имеет счастье!
Дай небо, чтоб его он подлинно имел!
О если б, государь, дела его ты зрел!
Еще полки на брань не двинулись из града,
Завлох уж был у стен, и началась осада.
Тронулось воинство, но уж у каждых врат
Спиралися враги, бросая смерть во град.
Что сила мужества собранием поздала,
Победа, ждуща нас, нас страхом обуздала.
И как уже Завлох во град войти хотел,
Хорев, зря бедство то, против него летел,
Встречается, разит со мужеством премногим;
Так средь шумящих вод, волнам противясь строгим,
Корабль, отвсюду ждущ погибелей своих,
Дерзает на валы и попирает их.
Их стрелы так, как град, протешу нас неслися.
Казалося, поля от ужасу тряслися.
Воспоминанием прешедшия войны,
Где гибли чада их, родители, жены,
Они на грозну смерть с бесстрашием бежали,
Летели помереть и смерть уничтожали.
Князь малое число людей с собой имел,
И против с ними он великой бури шел.
Хорева действия бесстрашны показали,
Увидели враги. «То он, то он!» — сказали.
Метались на него, но смерть на месте сем
Ужасна им была с Хоревовым мечем.
Хотя они его отвсюду окружали,
Но руки над главой его с мечми дрожали,
Когда их дерзости сопротивлялся рок
И лился от меча острейша кровный ток.
Несется страшный глас по воинству во граде:
«Хорев сражается и у врагов в осаде!»
Сей глас, стенящий глас, как некий новый бог,
Воинские сердца еще жарчае жег.
Приходит новая во все их сила члены,
И, вместо врат, пути творят себе чрез стены.
Стремятся времена продлити дней драгих,
Текут во множестве, где гибнет счастье их,
На копья, на мечи свергаются с размаху,
Не чувствуя в сердцах ни гибели, ни страху.
На избавление к нему весь град предстал;
Смятенный им народ мечами заблистал,
Геройско мужество в отваге войско мчало.
Посем порядок тут приял свое начало.
На зверя яко зверь стремится, на тельца,
Так князь пошел против Оснельдина отца.
Сугубо мужество их воинству являет
И все свои полки далеко оставляет.
И как копье свое в щиты Хорев вонзал,
Два раза конь под ним от стрел вонзенных пал,
От третьей от стрелы упад, не мог встать боле
И всадника на смерть оставил пеша в поле.
Во опасении Хорев вторичном был,
Но, тьмой врагов объят, вокруг себя рубил.
Шелом с главы упал, а он на смерть остался,
Однако на врагов своих, как лев, метался.
Се воинство опять за ним на смерть спешит,
Воинска жара смерть нимало не тушит.
Бегут рассеянно враждебные народы,
Бегут без памяти, падут с коньми с гор в воды.
Имея при себе всё войско и меня,
Хорев вооружен восходит на коня.
Врагов, как ветер прах, он бурно возметает
И, яко молния, в полях с мечем блистает.
Сим новую в полках он силу возбудил
И храброго врага преславно победил.
ЯВЛЕНИЕ 3
Скрепися, государь!
О злое рока жало!
Что сделалося здесь?
Оснельды, ах, не стало!
Какой, увы, удар…
Почто я в свет рожден?!
К чему, несчастливый, я ныне приведен?!
Какие лютости душа твоя имела,
Что в горести ее хранити не умела?!
Не ведаешь еще несчастий ты моих.
Что может, государь, быть больше бед нам сих!
Оснельды нет, Хорев…
Хорев теперь в покое:
Ах, мнит ли он прийти на зрелище такое?!
Скажи, что видел ты?
Я с вестию к ней шел…
О боги! Какову Оснельду я нашел!
Смутился весь мой дух, и сердце задрожало;
То тело на одре бесчувственно лежало,
Увяли красоты, любви заразов нет…
Сокройся от очей моих противный свет!
Астрада во слезах, Астрада огорченна;
Тоской, отчаяньем и стоном отягченна,
Рыдает, мечется и рвется в сей беде:
«О боги! — вопиет, — иль нет суда нигде,
Когда так долго ждет сие злодейство казни?!
Или оставлен свет в неправде без боязни?!
Разите, небеса, бросайте огнь и гром!
Пади над телом сим несчастливый сей дом,
Где праотцы ея так долго обитали
И где родители Оснельду воспитали!»
Несносных лютостей исполнен сей мне день.
О жалующася во тьме на Кия тень!
Не представляйся мне стеняща предо мною,
Не мучь меня моей ты варварской виною!
ЯВЛЕНИЕ 4
Се час желаемый Хоревом совершен;
Победы чаемой Завлох уже лишен.
А мы, прославився, еще себя прославим
И, покорив врагов, друзьями их оставим.
А ты, о храбрый князь, покорствуя судьбам,
Прими подобну мысль и будь союзник вам!
В каком ты станешь мя, Оснельда, виде зрети?!
Почто претил тебе в любови я горети?!
И, может быть, я сим толико согрешил,
Ах, если я союз твой с князем разрешил?
Мне дщерь твоя мила и ныне так, как прежде.
Так буди, дочь моя, ты в сей опять надежде!
Какой я слышу гром!
ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ
(вошед)
Сталверх скончал живот,
Низвергшись в глубину Днепровых быстрых вод,
Отчаян, горестно терзаясь и стоная,
И свергся со брегов, Оснельду вспоминая.
Оснельду при конце…
Любезный брат! Увы!
Мы ведали уж то, что с ней любились вы,
Но таинству сему давали толк мы ложно.
О боги! Вымолвить напасти невозможно!
Посольство, грамоты во вражески станы
Тобой к жестокому смятению даны.
Любезнейший Хорев!..
Я вижу, все мятутся,
Часы моих побед часами бедства чтутся.
Ты сетуешь, молчишь, ослабевая весь…
Скажи, о государь, что сделалося здесь?
Скажи мне ты, Велькар, скажи, мой друг любезный!
Ты плачешь… ах, княжна!
Минуты злы! Рок слезный!
О небо!
Ты, Велькар, не ведаешь того,
Кто был причиною несчастия сего.
Карай меня, Хорев, свергай с высока трону,
Я — твой лютейший враг, снимай с главы корону!
Я вижу, государь, что ты меня сразил.
Рази и ты!.. Я… ах!.. Оснельду умертвил.
Что слышу я теперь?!
О дщерь! О плод несчастный!
К чему такой удар тобою был ужасный?!
О превышающа беда мои беды!
Се дружество, мой князь, из прежния вражды?!
Не сон ли мя страшит нечаемой судьбою?!.
Оснельда!.. В истину расстался я с тобою?!
Где я?!.. И что я стал?!.. День злобный! Лютый час!
О боги праведны! Хорев прогневал вас!
Но кая темна ночь вдруг небо покрывает?!
Какая фурия мне сердце разрывает?!
В какие пропасти, дражайшая, падешь?!
В какие мрачные пещеры ты идешь?!.
Оснельда!.. Небеса! Иль вы на мя падите,
Или в сей крайности любезну соблюдите!
Велькар! Лишаюся красот ея драгих;
Уже скрывается она от глаз моих.
Влеките из меня мою вы душу страстну!..
Бегите, бросьтеся спасти княжну несчастну!..
Прости, любезная!.. Но, ах, ея уж нет!
Прости!.. Увы!.. Совсем померк уже мой свет.
О нестерпима казнь! О рок ожесточенный!
Сбери, о государь, свой разум расточенный!
Ты чувств лишаешься.
Оснельда! Где ты? Где?..
Ея пресекся век, а я в сей жив беде!
На что мне лавры, сан, наследственна держава?
Погибни всё теперь, величество и слава.
На что мне уж и жить на свете сем, стеня?
Уж нет того, уж нет, что льстило в нем меня.
Великодушствовать потребно неотложно,
Но мысли горькие преодолеть не можно:
Оснельда во слезах пред очи предстает,
Которые она о мне при смерти льет.
Воображаются мне все ея заразы,
Воспоминаются последние приказы,
И представляются мне все утехи те,
Искал которых я в любви и красоте!
К какой я радости с победой возвратился?!
Где делися вы, дни, которыми я льстился?!
Ты сделала, о дщерь, хотя упал наш трон,
И победителям! и побежденным стон.
И, если в аде глас Хоревов дух твой тронет,
Внемли, как сей тобой герой великий стонет!
Плененной не почтет тебя, нисшедшу, ад,
Заплачет по тебе с Хоревом весь сей град.
Какая польза в том несчастному Хореву?!
Уже не возвратит сей плач несчастну деву.
Не временно лишен ея, но навсегда,
И уж не буду зреть Оснельды никогда.
Карай мя, я твое сокровище похитил.
Пускай сей кровию тебя твой гнев насытил,
Который толь тебя на мя ожесточил,
Но если ты о мне когда-нибудь рачил,
Так сделай только то, о чем напоминаю!
Сие прошение исполнишь ты, я знаю:
Отдай Завлоху меч, свободу возврати,
И воинство всё с ним из града испусти.
А ты, несчастный князь, возьми с собой то тело,
С которым сердце быть мое навек хотело,
И, плачем омочив лишенное души,
Предай его земле, над гробом напиши:
«Девица, коей прах в сем месте почивает,
И в аде со своим Хоревом пребывает,
Которого она любила в жизни сей, —
Хорев, ея лишась, последовал за ней!»
Примечания
- ↑ Впервые — отдельным изданием под тем же заглавием
|
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода. |