Kozlovsky pervye pochty t1 1913/Глава 5/I/ДО

Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве
авторъ Козловский И. П.

Источникъ: Козловский И. П.. Первые почты и первые почтмейстеры в Московском государстве. — Варшава: Типография Варшавского учебного округа, 1913. — Т. 1. — С. 301—312.

I.

А. А. Виніусъ, какъ почтмейстеръ. — Положеніе его и его сына, Матвѣя, въ этой роли. — Рижская почта въ эпоху Виніусовъ. — Маргарита Гизе и Андрей Максъ. — Случай примѣненія „наложеннаго платежа“. — Борьба Виніуса съ Мемельскимъ почтмейстеромъ и роль курфирста Бранденбургскаго въ этой борьбѣ.

Со вступленіемъ въ управленіе Рижскою и Виленскою почтами Андрея Андреевича Виніуса, почтовое дѣло вступаетъ въ новую эпоху своего существованія, гораздо болѣе продолжительную, чѣмъ предыдущія. Въ моментъ своего назначенія почтмейстеромъ, 4 декабря 1675 года, А. А. Виніусъ, кромѣ многихъ случайныхъ порученій, которыя на него возлагались, былъ, въ чинѣ московскаго дворянина, переводчикомъ Посольскаго приказа и скоро сталъ именоваться дьякомъ этого приказа. Занимая оффиціальное положеніе въ такомъ важномъ учрежденіи, онъ въ сущности превращалъ почтовое дѣло въ правительственное учрежденіе. Умный и ловкій человѣкъ, онъ сумѣлъ извлечь изъ этого большія выгоды и наоборотъ — устранить невыгодныя стороны этого обстоятельства — черезчуръ большое вмѣшательство правительства въ руководимое имъ предпріятіе. Ему иногда помогало еще то обстоятельство, что непосредственные его начальники, лица, завѣдывавшіе Посольскимъ приказомъ, были или люди высоко-просвѣщенные по тому времени, всячески ласкавшіе иностранцевъ, вродѣ Арт. Серг. Матвѣева, кн. Вас. Вас. Голицына, или даже родственники Виніуса (думный дьякъ Ем. Игн. Украинцовъ). Кн. В. В. Голицынъ весьма интересовался почтовымъ дѣломъ и сношеніями внѣшними и внутренними вообще; онъ, напр., настойчиво требовалъ возстановленія приходившей въ упадокъ Виленской почты, ему принадлежитъ починъ въ дѣлѣ устройства Сибирской почты; Ем. Игн. Украинцову Виніусы обязаны учрежденіемъ Архангелогородской почты. Правда, правительство уже понимало многія детали почтоваго дѣла и вмѣшивалось въ его распорядокъ довольно энергично; но Виніусомъ очень дорожили, какъ знающимъ и опытнымъ дѣльцомъ, и потому допускали соблюденіе имъ собственныхъ интересовъ.

Когда А. А. Виніусъ сталъ быстро подвигаться въ своей служебной карьерѣ, завѣдываніе сложнымъ почтовымъ дѣломъ стало ему не подъ силу, и вотъ „за его службу“ 8 іюля 1695 года Рижская и Виленская почты были переданы его сыну, Матвѣю. Указъ объ этомъ былъ подписанъ думнымъ дьякомъ Украинцовымъ^[1]. Но Матвѣй Виніусъ былъ личностью довольно блѣдною, и настоящимъ хозяиномъ предпріятія былъ все-таки его отецъ, который въ нѣкоторыхъ случаяхъ открыто проявляетъ свое участіе въ почтовыхъ дѣлахъ, и Петръ Великій, отнимая у Матвѣя Виніуса почты въ 1701 г., писалъ по этому поводу самому Андрею Андреевичу и имѣлъ въ виду именно наказать отца, а не сына.

Наиболѣе существенная разница въ положеніи Виніусовъ, какъ почтмейстеровъ, по сравненію съ Марселисами, заключается именно въ томъ, что у Виніусовъ не могло возникать столкновеній съ приказомъ, гдѣ Андрей Андреевичъ игралъ видную роль. Это давало возможность Виніусамъ упрочивать и развивать дѣло во всѣхъ отношеніяхъ. За тѣ 25 лѣтъ, когда Виніусы стояли во главѣ почтоваго дѣла, было заключено нѣсколько новыхъ почтовыхъ договоровъ, основанъ рядъ новыхъ почтъ, частныхъ и правительственныхъ, организація дѣла была усовершенствована и роль этого предпріятія для политической, культурной и экономической жизни государства обозначилась весьма ярко и именно — въ лучшую сторону.

По должности почтмейстера Виніусы не получали жалованья; за то, подобно своимъ предшественникамъ, они употребляли въ свою пользу сборы съ отправителей и получателей, а иногда даже съ казны. Ямщики за доставку почты получали жалованье и прогоны то изъ Посольскаго приказа, то изъ другихъ (объ этомъ ниже будемъ говорить подробно). Были случаи, что правительство обязывало Виніусовъ платить прогоны почтарямъ; но за то всегда въ такихъ случаяхъ дѣлалась оговорка: въ случаѣ превышенія расходовъ почтмейстера надъ его доходами, правительство должно возмѣстить ему убытки. Этого послѣдняго ни разу не случилось, потому что единственный серьезный расходъ — уплата заграничнымъ почтмейстерамъ за правительственную корреспонденцію, всегда предупредительно, и даже авансомъ, оплачивался правительствомъ. Позже, впрочемъ, уплата прогоновъ ямщикамъ все чаще и чаще начинаетъ производиться изъ средствъ предпринимателей.

Приступимъ теперь къ обозрѣнію событій изъ исторіи почтъ въ эпоху Виніусовъ. Начнемъ съ заграничныхъ сношеній.

---

Новому почтмейстеру необходимо было обновить заграничныя связи. Въ 1677 г. былъ имъ заключенъ новый почтовый договоръ со вдовою Рижскаго почтмейстера Якова Беккера — Маргаритою Гизе. До 1684 г. этотъ договоръ былъ въ силѣ, хотя Виніусъ былъ очень недоволенъ своей контрагенткой. Упадокъ Виленской почты (вслѣдствіе разныхъ причинъ) способствовалъ тому, что прочностью связей съ Ригою особенно приходилось дорожить.

Въ началѣ іюня 1683 г. почтмейстеръ Новгородка Шведскаго, Аврамъ Петерсонъ, заявилъ, что Шведская почта ожидаетъ Псковскую на рубежѣ по 2 — 3 дня. Рѣшено было отпускать почту изъ Москвы вмѣсто вторника въ понедѣльникъ и послать строгія предписанія по Новгородской дорогѣ объ ускореніи гоньбы. Въ 1684 г. начались съ Ригою открытыя столкновенія. 14 мая Виніусъ жаловался вообще на медленность Рижской почты, а между прочимъ упомянулъ, что и заграничная почта на этомъ пути почему-то шла отъ Риги до Пскова не 7 — 8 дней, а 10. Это послѣднее обстоятельство заставило его просить, чтобы Псковскій воевода написалъ объ этомъ Рижскому губернатору: пусть тотъ велитъ одному изъ мѣстныхъ почтмейстеровъ, Штейну, ставить почту на рубежѣ, согласно прежнимъ договорамъ, на 3-й день. Желаніе Виніуса было исполнено. Шведскій король самъ обратилъ вниманіе на это дѣло и велѣлъ назначить коммисію для разбора дѣла^[2].

Виніусъ вступилъ на путь борьбы неохотно. У него съ Маргаритой Гизе отношенія вообще были плохія. Она „чинила ему многія обиды“: сверхъ договору брала лишнюю плату, присылала связки разрѣзанными, чего нигдѣ не водится, почту и куранты ставила на рубежъ не въ уреченный срокъ. Долго онъ не заявлялъ жалобъ, боясь перерыва почтовыхъ сношеній, но, наконецъ, рѣшился. Заключивъ новый договоръ съ почтмейстеромъ Юрьева-Ливонскаго, Андреемъ Максомъ, Виніусъ обратился съ ходатайствомъ къ правительству — чтобы Псковскій воевода вступилъ по этому поводу въ сношенія съ Рижскимъ генералъ-губернаторомъ. Необходимо было просить ген.-губернатора сдѣлать распоряженіе о пересылкѣ всѣхъ писемъ, адресованныхъ въ Россію — въ Юрьевъ. Отъ Виніуса потребовали сказку, что замедленія почты и сокращенія вѣстей отъ этого не послѣдуетъ.

14 октября 1684 г. во Псковъ была послана по этому поводу грамота^[3]. Дѣло почему-то замедлилось и 10 февраля 1686 года Виніусъ снова долженъ былъ обратиться къ правительству съ просьбой — возобновить сношенія съ Рижскимъ ген.-губернаторомъ, потому что Андрей Максъ безъ его именного указу не можетъ взять на себя доставку на рубежъ почты, „опасаясь той вдовы“, Маргариты Гизе. Во Псковъ было послано новое распоряженіе по этому поводу^[4]. Псковскій воевода, бояр. кн. М. Г. Ромодановскій написалъ ген.-губернатору Кристергорну письмо (26 февраля) соотвѣтствующаго содержанія. Кристергорнъ отвѣчалъ (6 марта), что опасаться Маргариты Гизе нечего, потому что онъ, ген.-губернаторъ, уже письменно сдѣлалъ распоряженіе Максу заключить договоръ съ Виніусомъ; теперь онъ снова дѣлаетъ оффиціальное распоряженіе, чтобы Юрьевскій почтмейстеръ укрѣпилъ договоръ съ Виніусомъ и велъ дѣло аккуратно, чтобы жалобъ на него не было, а если онъ будетъ въ отъѣздѣ, чтобы его довѣренные люди не разстраивали дѣла съ Рижскою почтою. По мнѣнію Кристергорна необходимо также, чтобы и Виніусъ не вступалъ ни съ кѣмъ инымъ въ договоръ безъ вѣдома Макса. Виніусу не слѣдуетъ, намекалъ Кристергорнъ, „искать своей корысти“ въ почтовомъ дѣлѣ, а надо „полюбиться“ съ Максомъ и быть съ нимъ въ союзѣ. При этомъ ген.-губернаторъ проситъ извиненія у Ромодановскаго, что обо всей этой перепискѣ онъ далъ знать королю. Самъ онъ признаетъ почту черезъ Ригу и Юрьевъ очень важною и для своихъ дѣлъ, потому что если посылать письма въ Москву черезъ Вильну, то они идутъ 24 дня, а отъ Риги до Москвы чрезъ Юрьевъ — 9 дней^[5].

Договоръ Виніуса съ Максомъ до насъ не дошелъ; однакожь изъ позднѣйшихъ документовъ узнаемъ, что зарубежный почтмейстеръ присылалъ почту въ Печорскій посадъ и его почтарь принималъ почту здѣсь, у Псковского ямщика; за пересылку зарубежному почтмейстеру давалось впредъ впередъ ежегодно 290 ефимковъ Любскихъ, кромѣ провозной платы отъ Риги до Мемеля, которая вносилась по вѣсу каждый разъ особо.

Въ августѣ 1686 г. Виніусомъ былъ заключенъ новый договоръ съ Рижскимъ почтмейстеромъ^[6], смѣнившимъ Маргариту Гизе. Этимъ почтмейстеромъ былъ, повидимому, Штейнъ.

Первыя свѣдѣнія о существованіи перлюстраціи на Рижской почтѣ дошли до насъ отъ 1687 г. Шведскій посланникъ при Московскомъ дворѣ, Христофъ фонъ-Кохенъ, писалъ Рижскому ген.-губернатору 23 сент. 1687 г.: „такъ какъ Русскіе зорко слѣдятъ за корреспонденціею и письмами и самое завѣдываніе почтами поручено Русскому (?), то я буду отправлять письма къ Вашему Превосходительству въ конвертѣ на имя частнаго лица въ Ригѣ, которые будетъ каждый разъ доставлять ихъ Вашему Пр-ву“^[7].

Отъ 1691 года дошло до насъ интересное дѣло о пересылкѣ по почтѣ посылки „съ наложеніемъ платежа“. Почтмейстеру Виніусу было поручено правительствомъ купить заграницею нѣкоторые медикаменты. Виніусъ написалъ заказъ въ Гамбургъ, Андрею фонъ-Зому. Этотъ послѣдній исполнилъ порученіе и послалъ ящикъ съ лекарствами и письмомъ на латинскомъ языкѣ слѣдующаго содержанія: „лѣта 1691 г. мая въ 22 день въ Амбурхѣ взять на господинѣ Андреѣ Виніюсѣ за лекарства, которыя по ево прошенію у городового аптекаря куплены, а въ ящикѣ подъ ево Андрѣевымъ клеймомъ запечатаны, и въ Любокъ посланы, и тамо Яковъ Ѳохтъ принявъ, послалъ съ карабелщикомъ Гопнеромъ въ Ригу къ почтодержавцу къ Штейну въ употребленіе ево Андрѣево, и за тѣ лекарства издержано даже до посылки въ Любокъ: аптекарю по щету заплачено за тѣ лекарства 149 марковъ 15 шелеговъ, да за ящикъ, и вывозныхъ пошлинъ; и въ Любкѣ издержано провозу, и за грамотки о томъ писанные, всего 10 марковъ 5 шелеговъ. Всего 160 марковъ 4 шелега, по 3 марка или по 48 шелеговъ въ ефимокъ, итого 53 ефимка 24 шелега, а ефимки считать по 56 копеекъ, и въ платежъ прислалъ онъ, Андрей, 30 ефимковъ; донять 23 ефимка 20 шелеговъ и тѣ досталные денги заплатить на Москвѣ Кондратью Канегитеру; подъ тѣмъ подписано: Андрей Ѳансомъ (руку?) приложилъ“. Приписано: „Да изъ Любка провозу и пошлинъ въ Ригѣ 3 рубли 14 алтынъ, и всего за тѣ лекарства въ Амбурхѣ издержано, и провозу, и пошлинъ въ Ригѣ, заплачено 33 рубли 10 алтынъ“.

Вѣроятно, получено было въ Москвѣ нѣчто вродѣ „повѣстки“ на эту посылку изъ Риги, потому что 24 іюля Посольскій приказъ послалъ грамоту во Псковъ окольничему и воеводѣ М. В. Собакину съ предписаніемъ: послать въ Ригу къ почтмейстеру Штейну и сыну его Якову „кого пригожъ“, чтобы получить ящикъ и „за печатью довезть до Пскова съ береженіемъ“, а изо Пскова послать въ Москву. Воевода послалъ подъячаго Савву Меньшого Емчужникова и этотъ послѣдній привезъ изъ Риги во Псковъ „ящикъ съ лекарствы, обвязанъ въ рогожѣ за двѣмя красными почтовыми печатми“. Ящикъ этотъ былъ посланъ въ Москву съ Псковскимъ помѣщикомъ Ив. Вельяминовымъ 30 сентября и представленъ въ Посольскій приказъ 21 октября. 26 октября лекарства были „взнесены къ в. г-рямъ въ Верхъ“ и приняты бояриномъ Львомъ Кир. Нарышкинымъ. 16 ноября послѣдовалъ указъ заплатить почтмейстеру Андрею Виніусу 33 руб. 10 алтынъ^[8].

Рижская почта имѣла вѣтвь далѣе на западъ, во владѣнія курфирста Бранденбургскаго. Ближайшимъ важнымъ пунктомъ этихъ владѣній былъ Мемель. Съ Мемельскими почтмейстерами Виніусамъ пришлось также приходить въ столкновеніе. 28 апр. 1691 года курфирстъ издалъ новый почтовый тарифъ, который былъ разосланъ по всѣмъ его городамъ. Изъ-за этого тарифа и возникло первое недоразумѣніе у Московскаго почтмейстера съ Мемельскимъ. Этотъ послѣдній, по имени фонъ-Боммель, началъ съ того, что бралъ плату за письма въ большемъ размѣрѣ, чѣмъ раньше. Виніусъ пожаловался, и курфирсту была послана грамота по этому поводу. Въ отвѣтной своей грамотѣ курфирстъ заявилъ, что ему ничего не было извѣстно о прибавкахъ, которыя дѣлаетъ Мемельскій почтмейстеръ. А между тѣмъ фонъ-Боммель, въ письмѣ къ Виніусу (15 дек. 1692 г.) сообщилъ ему, что именно курфирстъ распорядился ввести новый почтовый тарифъ съ 1 янв. 1693 г.; отъ сообщенія скоро дошло и до дѣла: почтмейстеръ сталъ брать за каждую грамотку по 5 грошей лишнихъ. 3 мая Виніусъ по этому поводу снова вошелъ съ челобитной въ Посольскій приказъ. Въ челобитной этой онъ пишетъ слѣдующее. До 1 янв. 1693 г. Мемельскій почтмейстеръ бралъ съ него за тѣ грамотки, что надо было отправлять черезъ Гамбургъ, — по 31 грошу, а за тѣ, что надо было посылать черезъ Клеве — 33 гроша; теперь же, по указу курфирста, или по своему произволу, онъ беретъ на 5 грошей больше, какъ съ писемъ, такъ и съ курантовъ. Этой прибавки Московскіе торговые иноземцы платить не захотѣли. Виніусъ просилъ послать грамоту къ курфирсту, чтобы тотъ велѣлъ porto взимать по-прежнему тарифу, какъ бралъ Кенигсбергскій почтмейстеръ Штурмъ. Виніусъ надѣялся, что малое количество Московской корреспонденціи, а главное — „в. г-ря сосѣдственное прошеніе“ помогутъ убѣдить курфирста. Въ заключеніе Виніусъ говоритъ, что „отъ такихъ новыхъ накладовъ почта, придя въ напрасное отягченіе, разорится“ (а между тѣмъ въ предшествующихъ строкахъ говорилось о маломъ количествѣ писемъ въ Мемель).

По этой челобитной сдѣлана была „выписка“ изъ дѣлъ, касающихся Рижской почты. Но 8 мая Виніусъ подалъ дополнительную челобитную, чтобы въ грамотѣ къ курфирсту было добавлено: велѣть Мемельскому почтмейстеру зачесть впередъ излишне переплаченныя ему до сихъ поръ деньги. Постановлено было послать къ курфирсту грамоту соотвѣтствующаго содержанія. Грамота Фридриху III была послана 19 мая 1693 года. Въ этой грамотѣ, по изложеніи дѣла, заявляется, что если курфирстъ исполнитъ просьбу царей объ удовлетвореніи желаній Виніуса, то таковое доброхотство государи примутъ „любительно“ и въ такой же мѣрѣ и со своей стороны укажутъ „воздать“; а „почта — дѣло потребное и во всѣхъ государствахъ установленное“, „и чтобъ для общаго добра вездѣ ходила безо всякого отягченія и остановки“^[9].

Что происходило по поводу этой грамоты заграницей, судить трудно. Бранденбургскіе курфирсты гордились своею почтою. „Великій курфирстъ“ писалъ императору еще въ 1652 г.: „мои почты устроены съ такою заботливостью и такимъ стараніемъ, что могутъ служить примѣромъ для всѣхъ другихъ почтъ“. Теперь, при своей отвѣтной грамотѣ, курфирстъ Фридрихъ III прислалъ протоколъ вскрытія въ Берлинѣ пришедшей изъ Москвы черезъ Мемель почты. Протоколъ этотъ составленъ 1 іюля 1693 года курфиршескимъ секретаремъ и дворовымъ почтмейстеромъ М. Геннертомъ въ присутствіи 3 присяжныхъ курфиршескихъ почтовыхъ писарей. Вскрытая почта заключала въ себѣ 4 пакета: 1) толстый пакетъ на имя Гендрика фонъ-Зома Дирихсона, въ Гамбургъ, вѣсомъ въ 2 лота; по вскрытіи, въ немъ оказалось 4 письма: 2 — самому адресату, и 2 — инымъ лицамъ; 2) пакетъ къ Ягану и Осипу Вольфамъ въ Лондонъ съ надписью „провозъ заплатить въ Амстердамѣ“; въ этотъ пакетъ также было вложено письмо иному лицу; 3) пакетъ къ Т. Сандерсу въ Лондонъ; 4) пакетъ къ Ягану Неатану въ Амстердамъ, въ которомъ также оказалось вложеннымъ письмо иному лицу. Вкладываніе разныхъ писемъ въ одинъ пакетъ во владѣніяхъ курфирста воспрещалось и на этомъ вопросѣ курфирстъ сосредоточилъ все свое вниманіе. Въ своей отвѣтной грамотѣ курфирстъ пишетъ слѣдующее.

Онъ ознакомился съ тѣми обвиненіями, которыя возводитъ почтмейстеръ Виніусъ на Мемельскаго почтмейстера. Никакихъ перемѣнъ въ тарифѣ онъ, курфирстъ, не вводилъ и никому не позволитъ вводить. Но имъ сдѣлано одно важное распоряженіе: чтобы почтмейстеры, ради своихъ выгодъ, принимая и оцѣнивая письма отдѣльно, не смѣли потомъ запечатывать ихъ въ общіе конверты, чтобы пересылка стоила дешевле и избытокъ оставался бы въ ихъ пользу. Виніусъ также позволяетъ себѣ такой пріемъ. Курфирстъ проситъ: велѣть Виніусу всѣ письма посылать отдѣльно, съ реестромъ, какъ это дѣлаютъ Свѣйскіе почтмейстеры. Мемельскій почтмейстеръ, по словамъ курфирста, беретъ столько, сколько обозначено въ печатномъ тарифѣ и его почтовыя распоряженія совершенно соотвѣтствуютъ порядку въ другихъ странахъ. Свѣйскіе почтмейстеры безъ всякихъ возраженiй платятъ, сколько полагается. Курфирстъ обѣщаетъ, что онъ никогда не позволитъ повышенія тарифа, а, напротивъ, употребитъ всѣ мѣры къ облегченію сношеній. Въ доказательство своихъ словъ о поступкахъ Виніуса курфирстъ велѣлъ къ своей грамотѣ приложить вышеупомянутый протоколъ^[10].

Такой отвѣтъ долженъ былъ вызвать со стороны Виніуса обстоятельныя разъясненія, которыя онъ и изложилъ въ своей новой челобитной, 12 декабря того же года.

Курфирстъ отвѣчаетъ г-рямъ, что о прибавкѣ тарифной платы ему ничего не извѣстно и никогда онъ не давалъ приказанія повышать тарифа. А между тѣмъ фонъ-Боммель именно писалъ, что плата возвышается съ 1 янв. 1693 г. по приказанію курфирста. Печатный листъ, теперь присланный, представляетъ тарифъ, установленный курфирстомъ 28 апрѣля 1691 года. Значитъ, Боммель, послѣ изданія этого тарифа, почти 2 года не приводилъ его въ исполненіе. Отсюда видно, что этотъ тарифъ къ данному случаю не относится, а если Боммель теперь вздумалъ его примѣнять, то это уже произволъ. Желая вывернуться, онъ теперь началъ дѣло о связкахъ. Устроилъ такъ, что связокъ Виніуса былъ распечатанъ въ Берлинѣ. За этотъ связокъ было уплачено по вѣсу, согласно печатному тарифу; такіе связки, безъ особаго подозрѣнія, распечатывать не полагается. Указъ курфирста, чтобы не класть въ одинъ пакетъ нѣсколькихъ писемъ, дѣйствителенъ только для его подданныхъ, а у иностранныхъ почтмейстеровъ они должны принимать связки и письма такъ, какъ они есть. Распечатываніе связковъ есть „непристойность большая и нарушеніе не только почтоваго, но и международнаго права“. Если бы посылаемые связки всегда распечатывались, то никто не сталъ бы посылать писемъ по почтѣ. Къ этому Виніусъ прибавляетъ, что, при распечатываніи связковъ въ Берлинѣ, въ нихъ оказались грамотки, которыя были посланы изъ Москвы отдѣльно, а запечатаны вмѣстѣ съ другими въ Мемелѣ! И вотъ при такихъ условіяхъ курфирстъ, введенный въ заблужденіе, не только ничего не отвѣчаетъ на жалобу о повышеніи платы, а допустилъ еще и распечатываніе связковъ, противъ всякаго права. Гдѣ же ему, Виніусу, въ такихъ случаяхъ искать защиты, какъ не у в. г-рей? И вотъ теперь онъ проситъ это его разъясненіе пріобщить къ дѣлу и дать ему возможность, въ случаѣ повторенія обидъ, снова подать в. г-рямъ челобитную.

Пока на этомъ дѣло и кончилось. Почта продолжала ходить безостановочно.

_____________

1. Т. II, № 84. Матвѣй Виніусъ еще 18 окт. 1693 г. получилъ завѣдываніе новооткрытою Архангелогородскою почтою, не безъ участія того-же Украинцова.
2. Н. Бантышъ - Каменскій, Обзоръ внѣшн. сношеній Россіи, т. IV, 201.
3. Т. II, стр. 88.
4. Т. II, стр. 110.
5. Ibidem, стр. 121—123. Отвѣтъ Кристергорна пришлось переводить въ Москвѣ, такъ какъ во Псковѣ переводчикъ не зналъ шведскаго языка.
6. Т. II, стр. 460.
7. Рус. Старина, 1878, сент., стр. 122. Соколовъ, С.-Петерб. почта, 118.
8. Матеріалы по ист. медицины въ Россіи, изд. Новомбергскимъ, т. IV, стр. 555—557.
9. Т. II, № 87.
10. Т. II, № 88. Срв. также Бантышъ-Каменскій, VI, 22.