Сегодня, въ четыре часа пополудни, представители мѣстнаго болгарскаго общества давали въ русско-болгарскомъ отелѣ обѣдъ депутатамъ города Самары и офицерамъ болгарскихъ дружинъ, съ генераломъ Столѣтовымъ во главѣ. Въ числѣ приглашенныхъ находился и капитанъ 56-го пѣхотнаго Житомірскаго полка (14-й дивизіи) Райчо Николовъ, тотъ самый, который будучи еще 15-ти-лѣтнимъ мальчикомъ, 22-го іюня 1854 года переплылъ Дунай и доставилъ нашимъ войскамъ важныя свѣдѣнія о противникѣ. За этотъ подвигъ, какъ извѣстно, покойный Императоръ Николай Павловичъ принялъ болгарскаго мальчика-героя на свое попеченіе и помѣстилъ его во 2-й кадетскій корпусъ, гдѣ Райчо окончилъ свое образованіе и былъ выпущенъ офицеромъ въ Кексгольмскій гренадерскій Императора Австрійскаго полкъ. Находясь потомъ нѣкоторое время въ отставкѣ, Райчо, въ прошломъ году, при началѣ сербско-турецкой войны уѣхалъ въ Сербію добровольцемъ, гдѣ, по назначенію генерала Черняева, оцѣнившаго его способности, организовалъ, въ числѣ нѣсколькихъ другихъ офицеровъ, болгарскіе багальоны и былъ назначенъ командиромъ одного изъ нихъ (батальонъ № 2-го), который подъ его командою, 16-го сентября, шелъ на штурмъ гредетинскихъ высотъ и взялъ приступомъ турецкіе шанцы. По возвращеніи изъ Сербіи, Райчо Николовъ опять поступилъ въ русскую военную службу и былъ зачисленъ съ чиномъ капитана въ Житомирскій полкъ, расположенный въ то время въ Бессарабіи, а изъ сего полка, «чтобы не отставать (по его словамъ) отъ роднаго болгарскаго дѣла», просился о командированіи въ болгарское ополченіе, гдѣ и состоитъ нынѣ въ 4-й дружинѣ командиромъ 1-й роты. Съ переходомъ нашихъ войскъ за границу, Райчо Николовъ обнародовалъ 24-го апрѣля слѣдующее воззваніе къ своимъ соотчичамъ:
«Время освобожденія нашего, давно порабощеннаго, милаго отечества уже настало. Русская армія стала лагеремъ на Дунаѣ; изъ пушекъ стрѣляютъ за наше освобожденіе!
«И вотъ я опять къ вамъ! Прибылъ я въ Плоешты и привезъ съ собою присланныя Россіею пушки, ружья, военныя одежды и другія принадлежности для нашего «болгарскаго ополченія».
«Братья болгары ! Вы юнацки перешли р. Тимокъ 6-го августа и р. Мораву 20-го августа; геройски сражались 16-го сентября на гредетинскихъ горахъ, и ваши груди украшены были воинскими знаками «за храбрость»! Но теперь вы имѣете получить самую дорогую награду: «свободу Болгаріи».
«Я васъ знаю и вѣрю, что теперь вы не опоздаете ни одной минуты собраться опять и еще болѣе юнацки броситься, Божіею волею, на звѣрскихъ турокъ, которые безчестятъ нашихъ сестеръ и матерей, убиваютъ нашихъ отцовъ и братьевъ, сожигаютъ наши села, мѣстечки и опустошаютъ прекрасное и милое наше отечество.
«Время, братья болгары! Минута нашего освобожденія наступила! Стекайтесь голые и босые въ Плоешты, берите ружье, одѣвайтесь въ военное одѣяніе и съ Богомъ впередъ (напредъ)! Кто юнакъ надъ юнакомъ, пускай теперь докажетъ свое юначество на бранномъ полѣ.
«Я, вашъ братъ и товарищъ, буду съ вами въ сраженіи впереди и надѣюсь, что и вы не останетесь сзади.
«Впередъ! Впередъ!
«Вашъ другъ, капитанъ Райчо Никодовъ».
За обѣдомъ первый тостъ былъ провозглашенъ генераломъ Столѣтовымъ за здравіе Государя Императора Александра Николаевича и повторенъ предсѣдателемъ кишиневскаго болгарскаго общества И. С. Ивано́вымъ «отъ имени болгарскаго народа». Затѣмъ слѣдовали тосты за Великаго Князя Главнокомандующаго и генералъ-адъютанта Непокойчицкаго, послѣ коихъ поднялся самарскій предводитель дворянства г. Алабинъ и предложилъ бокалъ: «За болгарское ополченіе. Да созрѣетъ изъ этого цвѣтка роскошный плодъ на счастіе и славу Болгаріи и Россіи». Въ отвѣтъ на это генералъ Столѣтовъ предложилъ тостъ за самарцевъ и ихъ представителей, «бывшихъ виновниками вчерашняго торжества». На это г. Алабинъ отвѣчалъ слѣдующею рѣчью:
«Не намъ, господа, принадлежитъ эта честь. Мы только ничтожная часть, одинъ маленькій уголокъ нашей Россіи, и не мы одни сочувствуемъ вамъ, нашимъ братьямъ: она вся вмѣстѣ съ нами! Намъ же выпала только счастливая доля явиться предъ вами первыми выразителями ея всенароднаго чувства. Поэтому позвольте предложить тостъ за славу, честь и процвѣтаніе всей Россіи, которая поможетъ болгарскому народу съ бою взять его свободу, на что́ онъ пріобрѣлъ себѣ святое право за всѣ свои многовѣковыя страданія и недавно еще пролитые ужасающіе потоки мученической крови».
Послѣ этой рѣчи самарскимъ уполномоченнымъ былъ поднесенъ слѣдующій адресъ отъ мѣстнаго болгарскаго общества:
«Болгары, присутствовавшіе 6-го мая сего года при передачѣ въ третью дружину болгарскаго ополченія посвященнаго самарскимъ обществомъ болгарскому народу знамени, считаютъ своимъ долгомъ выразить вамъ, милостивые государи, свою искреннюю признательность самарскому обществу за столь высокую честь и вниманіе его къ страждущему болгарскому народу. Принесенное вами святое знамя служитъ новымъ доказательствомъ того живаго участія, которое русскій народъ всегда принималъ въ судьбѣ несчастной Болгаріи, ожидающей отъ русскаго народа своего освобожденія, уже начатаго волею Августѣйшаго Всероссійскаго Монарха Александра II, естественнаго покровителя и защитника угнетенныхъ христіанъ на Востокѣ. Событіе 6-го мая въ болгарскомъ лагерѣ въ Плоештахъ, гдѣ Его Императорское Высочество Главнокомандующій дѣйствующей арміи первый соизволилъ поднять и передать знаменоносцу третьей дружины это знамя, останется незабвеннымъ въ памяти и исторіи болгаръ.
«Высоко цѣнимъ вниманіе самарскаго общества и покорнѣйше просимъ передать, что болгарскій народъ благоговѣетъ передъ этимъ дорогимъ подаркомъ.
«Примите увѣреніе въ искреннемъ нашемъ къ вамъ почтеніи и душевной преданности». (Слѣдуютъ многочисленныя подписи).
За тѣмъ были еще предложены болгарскими членами тосты за кн. Черкасскаго, И. С. Аксакова, генерала М. Г. Черняева и всѣхъ русскихъ дѣятелей по славянскому дѣлу, за вѣчное единеніе русскихъ и болгаръ и «за здоровье всего русскаго народа, приносящаго столь великія и кровавыя жертвы за свободу славянъ».
6-го мая прибыли въ нашу главную квартиру офицеры австрійской службы: полковникъ Лонейзенъ и капитанъ генеральнаго штаба Коломанъ Болла де-Чафордъ Іогабаза; послѣдній весьма сносно объясняется по-русски, изучивъ нашъ языкъ въ довольно непродолжительный срокъ только теоретически.