1905—1917: Ближайшие задачи нынешней революции (Троцкий)

1905—1917 (Ближайшие задачи нынешней революции)
автор Лев Давидович Троцкий (1879–1940)

Опубл.: Апрель 1917. Источник: Троцкий, Л. Д. Сочинения. — М.; Л., 1924. — Т. 3. 1917. Часть 1. От февраля до Октября. — С. 23—28.

Франко-прусской войной 1870—1871 г.г. закончился бурный период образования европейских национальных государств^[1]. Началась эпоха политического застоя. В недрах капиталистических обществ накопились антагонизмы, не имеющие себе равных в истории; но ни один из них не обозначился в резкой форме. Великое искусство правящих классов заключалось в том, что они сглаживали противоречия, замазывали все щели и отодвигали в будущее решение всех великих вопросов. Поссибилизм^[2], приспособление к обстоятельствам, сделался могущественной традицией. В такой обстановке складывалась психология двух поколений. Революция считалась устаревшим методом политического «варварства», целиком принадлежащим прошлому. Революционеры казались фантазерами и пережитками миновавших политических форм.

Русско-японская война и русская революция 1905 г. нанесли сильный удар предрассудкам поссибилизма. Эти события отозвались во всем мире. В Австрии русская революция тотчас же привела к завоеванию всеобщего избирательного права. В Германии дрогнул политический консерватизм социал-демократии, и на своем иенском съезде^[3] партия «в принципе» приняла генеральную забастовку. Во Франции поднял голову революционный синдикализм, как противовес к глубоко оппортунистическому и безыдейному французскому парламентаризму. В Англии образовалась рабочая партия^[4]. Но до открытого конфликта между пролетариатом и государством в Европе дело не дошло. В то время как на азиатском Востоке, в Персии, Турции и Китае, русские события нашли могучий отклик и прямо повели к государственным переворотам, в Европе они произвели только психологическую встряску, после которой все осталось по-старому. Русская революция была задушена соединенными силами царизма и европейской капиталистической реакции. Ее крушение повсюду оживило дух оппортунизма. Время между 1907 и 1914 г.г. было в рабочем движении временем самого узкого консерватизма и самой мелочной борьбы. Но история приготовила для революционеров блестящий реванш.

Инициативу и на этот раз взяла на себя Россия.

Люди, мыслящие одними формулами или не мыслящие вовсе, полагают, что весь вопрос решается тем, что в России сейчас происходит «буржуазная революция». В действительности же вопрос только поднимается: какая это буржуазная революция? каковы ее внутренние силы и дальнейшие перспективы?

В Великой Французской Революции конца XVIII века главной движущей силой была мелкая буржуазия, державшая под своим влиянием крестьянскую массу. Где у нас в России мелкая буржуазия? Ее экономическая роль ничтожна. Русский капитализм с самого начала стал развиваться в своих высших централизованных формах. Русский пролетариат враждебно противостоял русской буржуазии, как класс классу, еще на пороге первой русской революции в 1905 году. Таким образом, есть глубокое различие между русской революцией и французской революцией конца XVIII столетия. С одними историческими аналогиями здесь далеко не уйдешь; необходимо присмотреться к живым силам и определить линию их движения.

Между нашей революцией и восстанием «третьего сословия» во Франции лежит почти как раз по середине немецкая революция 1848 г. Последняя, разумеется, также была буржуазной революцией. Но немецкая буржуазия оказалась уже не в силах выполнить свою революционную миссию. Характеризуя события 1848 года, Маркс^[5] писал:

«Немецкая буржуазия развивалась до такой степени вяло, трусливо и медленно, что в тот момент, когда она восстала, наконец, против феодализма и абсолютизма, она увидала перед собой угрозу пролетариата и тех слоев буржуазного общества, которые по своим интересам и взглядам близки к пролетариату…

«Прусская буржуазия не была похожа на французскую буржуазию 1789 г., т.-е. на тот класс, который представлял собою все новое общество в его борьбе с господствующими силами старого строя, с королевской властью и с дворянством. Немецкая буржуазия уже упала до степени отдельного класса, который в такой же мере стоял против короны, как и против народа. Она была враждебна обоим и нерешительна по отношению к каждому из своих противников в отдельности, потому что она сама принадлежала к тому же старому обществу… Не потому у руля революции, что народ стоял за нею, а потому, что народ толкал ее перед собою… без веры в себя, без веры в народ, ворча против верхов, дрожа перед низами, эгоистическая на оба фронта и сознающая свой эгоизм, революционная против консерваторов, консервативная против революционеров, не доверяя своим собственным лозунгам, с фразами вместо идей, напуганная мировой бурей и эксплуатируя мировую бурю, — … пошлая, ибо лишенная оригинальности, оригинальная только в пошлости, — барышничающая своими собственными желаниями, без инициативы, без веры в себя, без веры в народ, без мирового исторического призвания, — проклятый старец, который оказался осужден руководить и злоупотреблять в своих старческих интересах первыми юношескими движениями могучего народа, — без глаз, без ушей, без зубов, без всего — такою стояла прусская буржуазия после мартовской революции у кормила прусского государства».

Читая эту характеристику, написанную рукою великого мастера, не узнаем ли мы нашу собственную буржуазию и ее вождей? Наша буржуазия выступила на политическую арену еще позже, чем немецкая. Русский пролетариат гораздо сильнее, самостоятельнее и сознательнее, чем был немецкий пролетариат в 1848 г. Общеевропейское развитие уже давно поставило в порядок дня вопрос о социальной революции. Все эти обстоятельства отняли у либеральной русской буржуазии последние остатки веры в себя и доверия к народу.

Нужно удивляться тому, с каким бесстыдством царь третировал либеральную буржуазию. Он созывает Думу, когда ему нужен новый заем; получив его, он распускает депутатов по домам. На их требование «министерства общественного доверия» он немедленно отвечает назначением самых диких реакционеров. Придворная камарилья все время провоцировала Гучковых и Милюковых — лучшее доказательство, что она их не боялась. И со своей точки зрения она была права: она знала, что, как ни сильна ненависть представителей либеральной буржуазии к придворной банде, они все же не решатся начать против нее революционную борьбу из страха перед рабочими массами. «Если бы путь к победе вел через революцию, — заявил в Думе Милюков несколько месяцев тому назад, — то мы отказались бы от победы». Поскольку дело шло о либеральной буржуазии, Николай мог спокойно спать: он знал, что ее слабость парализует ее ненависть к нему.

Совсем иначе обстояло дело с пролетариатом. Накануне войны он находился в состоянии сильнейшего революционного возбуждения. Число рабочих, участвовавших в политических и экономических стачках 1914 года, сравнялось с числом 1905 г. Летом 1914 года, когда Пуанкаре приехал в Петербург, чтобы сделать последние приготовления к назревающему европейскому конфликту, французский президент имел возможность увидеть в столице первые баррикады второй русской революции. Движение 1912—1914 г.г. развивалось в гораздо более крупном масштабе, опираясь на опыт самого бурного и содержательного десятилетия в русской истории.

Как и десять лет тому назад, объявление войны тотчас же приостановило развитие революционного движения. Распад Интернационала очень плохо подействовал на авангард пролетариата. Прошел 31 месяц войны, поражений, правительственных скандалов, сухомлиновщины, распутиновщины, общей разрухи, дороговизны, голода, — прежде чем рабочие массы вышли на улицы Петрограда.

Они вышли против воли всей либеральной буржуазии 6 марта, накануне всеобщей забастовки; печать призывала рабочих не нарушать нормальный ход производства, чтобы не повредить военным операциям. Но это не удержало голодающих женщин. Они вышли на улицу с лозунгом «хлеба и мира». Рабочие столицы поддержали их. Всеобщая стачка сразу отодвинула на задний план конфликт между Думой и министрами. Пролетарские массы остановили городскую жизнь, заполнили улицы и доказали, что для них дело идет не о демонстрации, а об открытой революционной борьбе с правительством.

Поддержка армии определила судьбу революции в ее первой стадии. Петроградские рабочие были в этот момент еще недостаточно организованы, недостаточно связаны с пролетариатом всей России, чтобы иметь возможность захватить в свои руки власть. Но они были достаточно сильны для того, чтобы первым же ударом выбросить в мусорный ящик царя и его министров. Правительственная власть осталась, таким образом, вакантной. Только в этот момент появляется на сцену «прогрессивный блок».

Родзянки, Гучковы, Милюковы — те самые, которые до последней минуты всеми силами боролись против революции, — были вынуждены протянуть руку к власти в тот момент, когда революция уже опрокинула старое правительство. «Не потому, — как писал Маркс, — встали они у руля революции, что народ стоял за ними, а потому, что народ толкал их перед собою».

К этому присоединялось еще сильное давление из Лондона и Парижа. Опасность, что Россия, парализованная «анархией», выйдет из войны, не только расстраивала планы большого весеннего наступления (третьего по счету), но могла также смутить американскую буржуазию накануне ее вступления в войну. Нужно было сделать так, чтобы в России тотчас же появилось «авторитетное» правительство, которое могло бы объявить от имени революции, что новая Россия берет на себя все финансовые и дипломатические обязательства старого режима и, прежде всего, обязуется продолжать войну до «победного конца». Такое правительство могло быть создано только «прогрессивным блоком».

Министерство Львова ввело свободу печати и собраний и объявило амнистию. Но этим еще не был решен ни один из основных вопросов, вызвавших революцию, а был дан только свободный выход накопившемуся народному гневу. Война осталась. Дороговизна, голод, финансовый кризис остались. И во всей своей остроте остался аграрный вопрос.

Рабочие массы будут теперь подниматься, группа за группой, требуя улучшения условий труда и протестуя против войны. Крестьянские массы восстанут в деревнях и, не дожидаясь решения конституционного собрания, начнут изгонять крупных помещиков из их имений. Все усилия устранить классовую борьбу ввиду опасности контрреволюционного переворота не приведут ни к чему. Обыватель думает, что революция делается революционерами, которые по своему желанию могут остановить ее на любой точке. Логика классовой борьбы и революционных столкновений остается для обывателя книгой за семью печатями.

Объединить пролетариат всей страны в единстве революционного действия есть главная задача социал-демократии. В противоположность правительству буржуазно-империалистического либерализма рабочий класс борется под знаменем мира. Чем скорее русский пролетариат убедит немецкие народные массы, что революция — за мир и за свободу национального самоопределения, тем скорее гнев немецкого пролетариата разразится открытыми восстаниями. Борьба российской социал-демократии за мир направляется против буржуазного либерализма. Но только такая борьба может укрепить революцию и перебросить ее на европейскую почву.

Конфискация романовских, помещичьих и монастырских земель есть второе условие укрепления революции. Политические филистеры (в том числе и считающие себя социалистами) пробуют учесть шансы республики в России на основании процента крестьян, не умеющих читать и писать. Но этим они доказывают только свою собственную политическую безграмотность. Если революция передаст русским крестьянам землю, принадлежащую царю и помещикам, то крестьяне будут всеми силами защищать свою собственность против монархической контрреволюции^[6].

«Die Zukunft»^[7],
Апрель 1917 г г.

---

1. Целая историческая эпоха (1789—1871 г.г.) знаменуется образованием и укреплением буржуазного, а значит и национального государства. Начатая французской революцией, эпоха эта своего кульминационного развития достигает в 60-х г.г., когда вся Европа живет под знаком национальных войн. Прусско-датская, прусско-австрийская войны в основе своей имели стремление немецкого дворянства (при явном сочувствии буржуазии) объединить разрозненные экономически и политически области Германии. Война Италии с Австрией была также войной за национальное освобождение первой. Польское восстание 1863 г. своей исторической целью имело, в свою очередь, создание буржуазного национального государства. Завершением всей указанной эпохи является франко-прусская война. Хотя руководитель Германии, Бисмарк, с большей настойчивостью подготовлял эту войну, чем Наполеон III, но объективно, исторически она была национальной войной, ибо вся внешняя политика Наполеона была построена на поддержании политической раздробленности Германии. Прямым следствием этой войны было создание Германской империи. Отныне буржуазия главных европейских наций имела свое национальное буржуазное государство.
2. Поссибилизм — течение, родившееся во Франции в 80-х г.г. Его теоретики исходили из того, что основной задачей рабочей партии является приобретение парламентских мандатов, а исходным моментом ее тактики должна быть ориентация на достижимое, возможное (possible) в капиталистическом обществе. Вождем этого течения был Брусс. Позже от него откололось левое крыло, во главе с Аллеманом. По своим тактическим воззрениям это течение является непосредственным предшественником немецких оппортунистов типа Фольмара, Бернштейна и др.
3. Иенский съезд немецкой с.-д. происходил в 1905 г. в разгар русской революции. Но даже на этом съезде всеобщая забастовка была признана по существу лишь орудием обороны завоеваний рабочего класса. На последующем же съезде в Манигейме, собравшемся после поражения русской революции, лидеры с.-д. (даже Бебель) заботились уже больше о том, чтобы доказать невозможность проведения массовой стачки.
4. Здесь, по-видимому, вкралась некоторая неточность. Рабочая партия Англии образовалась до 1905 г., а именно: в 1902 г. на съезде тред-юнионов и социалистических организаций. Но влияние на Англию революция 1905 г. оказала безусловно; достаточно указать, что вскоре после нее многочисленные слои рабочих получили избирательное право. С другой стороны, как политическая партия, Рабочая партия Англии оформилась лишь в 1906—1907 г.г.
5. В действительности это писал не Маркс, а Энгельс, как это выяснил т. Рязанов (см. Собрание сочинений Маркса и Энгельса, III том «Исторические работы Маркса и Энгельса»). В момент писания этой статьи Л. Д. Троцкий не мог еще знать результатов этих работ тов. Рязанова.
6. Статьи Л. Д. Троцкого, написанные в Америке, почти целиком предвосхитили политическую тактику революционной с.-д. Основные выводы этих статей почти до деталей совпадают с теми политическими перспективами, которые были развиты т. Лениным в знаменитых «Письмах издалека». Например: «Письма издалека», как и настоящие статьи, видят в создании Временного Правительства лишь первый этап революции. Исходя из предпосылки о наличии трех политических сил: царской реакции, буржуазно-помещичьих элементов и Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, «Письма» также рисуют перспективу грядущей гражданской войны, в результате которой власть перейдет к Правительству Советов. В «Письмах» еще неясно, а в тезисах т. Ленина «О задачах пролетариата в данной революции» более четко ставится вопрос уже не о парламентской республике и даже не о революционно-демократической диктатуре, а о Советской Республике, т.-е. диктатуре пролетариата, вопрос о социалистической революции: «Кто говорит теперь только о „революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства“, тот отстал от жизни, тот в силу этого перешел на деле к мелкой буржуазии против пролетарской классовой борьбы, того надо сдать в архив „большевистских“ дореволюционных редкостей (можно назвать: архив „старых большевиков“)». (Собрание сочинений Н. Ленина, том XIV, часть I, стр. 29.) «Письма издалека», как и настоящие статьи, само собой разумеющимся считают отказ от какой бы то ни было поддержки Временного Правительства, необходимость беспощадного разоблачения империалистического характера последнего и установление того факта, что ни мира, ни земли, ни свободы оно трудящимся не даст (см. XIV том, I ч., 11 стр.). И «Письма», и статьи Троцкого исходили из того, что надежды на получение свободы через Временное Правительство носили иллюзорный характер. Союзниками пролетариата в революции и «Письма», и статьи считают крестьянство, армию и мировой пролетариат. Поэтому политическими лозунгами, осуществление которых возможно лишь при переходе власти к пролетариату, выдвигаются: мир, конфискация земли (см. XIV том, часть I, стр. 12, в настоящем томе статьи «Война или мир», «От кого и как защищать революцию?»). Одновременно статьи, как и «Письма издалека», по ряду основных политических вопросов расходятся с той позицией, которую занимала «Правда» (под редакцией т. т. Каменева и Сталина) до приезда т. Ленина в Россию, а позже часть ее редакции (т. Каменев). Эти последние товарищи исходным пунктом своих рассуждений делали положение, что задачи революции исчерпываются полной демократизацией России. Пределом революции является демократическая республика. Они отрицали социалистический характер русской революции. «Его (Ленина) тезисы — писал, например, тов. Каменев — великолепная программа… для первых шагов созданной /Очевидно, здесь опечатка в «Правде». Вместо «созданной» должно, по смыслу, стоять «социалистической»./ революции в Англии, в Германии, во Франции, но не для законченной демократической революции в России» (Каменев, «О тезисах Ленина», «Правда» № 30, 12 апреля 1917 г.). Такую же, примерно, точку зрения защищал тов. Рыков на апрельской конференции 1917 г. Вот что говорил по поводу его выступления т. Ленин в своем заключительном слове: «Рыков говорит, что социализм должен прийти из других стран, с более развитой промышленностью. Но это не так. Нельзя сказать, кто начнет и кто кончит. Это не марксизм, а пародия на марксизм… Далее Рыков говорит, что переходного периода между капитализмом и социализмом нет. Это не так. Это разрыв с марксизмом» (XIV т., II ч., стр. 425, 426). Поэтому противники ленинской позиции отвергали курс на Советскую Республику и диктатуру пролетариата, курс на свержение Временного Правительства. «Положение страны таково, что Советы Р., С. и К. Д. неизбежно должны взять на себя решение государственно-экономических вопросов… Но смешивать эту работу Совета Рабочих и Солдатских Депутатов с „решительными шагами к свержению капитала“ — непозволительно и с научной и с тактической точки зрения» (курсив наш). (Каменев, «О тезисах Ленина», «Правда» № 30, 12 апреля 1917 г.) В тесной связи с отказом от курса на Советскую Республику эти товарищи приходили к выводу, что на длительный период необходима для партии программа требований, предъявляемых Временному Правительству. «Правда» того периода неоднократно подчеркивала, что Временное Правительство может выступить, как фактор борьбы за мир и укрепление свободы. Это видно, например, из того, что в своей резолюции Бюро ЦК Р. С.-Д. Р. П. («Правда» № 18, 26 марта 1917 г.) требовало от Временного Правительства провозглашения права на самоопределение (Ленин в это время писал: «Правительство октябристов и кадетов, Гучковых и Милюковых не может, даже если бы они искренно хотели этого, дать ни мира, ни хлеба, ни свободы»), что «Правда» в передовице от 30 марта считала возможным хотя бы на минуту верить князю Львову, что «цель свободной России не господство над другими народами». Это видно, наконец, и из совершенно антибольшевистской статьи Авилова в «Правде» № 15, от 22 марта 1917 г. «Та демократическая программа, которая объявлена Временным Правительством, была продиктована не вами (т.-е. буржуазными элементами. Ред.), а революционным пролетариатом и армией. И все дальнейшие шаги Временного Правительства в этом направлении отвечали не вашим (т.-е. буржуазным. Ред.), а требованиям восставшего народа» (курсив наш). Таким образом, Временное Правительство, по Авилову, делало дела не буржуазии, а… пролетариата. Что «Правда» того периода верила в возможность известного сотрудничества с Временным Правительством, считала возможным в известной мере поддерживать последнее, видно из следующей выдержки статьи «Временное Правительство и революционные с.-д.»: И нам, революционным с.-д., нет надобности даже и говорить о том, что, поскольку это Временное Правительство действительно борется с остатками старого режима, постольку ему обеспечена решительная поддержка революционного пролетариата. Всегда и всюду, где Временное Правительство, повинуясь голосу революционной с.-д., представленной в Советах Р. и С. Д., столкнется с реакцией или контрреволюцией, революционный пролетариат должен быть готов к его поддержке (везде курсив наш. Ред.) («Правда» № 8, 14 марта). В № 2 «Правды» от 7 марта в статье «На-стороже» также проводится мысль, что у пролетариата имеется «общая почва» с Временным Правительством в деле осуществления «свободы организаций, слова, печати, собраний». Внимательное изучение «Правды», какою она была до приезда Ленина в Россию, дает неоценимый материал для понимания всей глубины того поворота, который был достигнут апрельскими тезисами Ленина.
7. «Die Zukunft» — социал-демократический журнал, издававшийся в то время левыми кругами еврейского рабочего движения в Америке. Позиция этого журнала в вопросах войны и Интернационала была левее американской социалистической партии, руководимой центристом Хилквитом.