Въ вѣнкѣ изъ весеннихъ цвѣтовъ,
Цвѣтовъ полевыхъ,
Овѣянъ вѣщаньями прошлыхъ вѣковъ,
Въ одеждахъ волнистыхъ, красиво-живыхъ,
5 На бѣломъ конѣ,
Тропою своей,
Я ѣду, Ярило, среди Бѣлорусскихъ полей,
И звѣздныя росы сіяютъ на мнѣ,
Погаснутъ, и снова зажгутся свѣтлѣй,
10 Подъ рокотъ громовъ,
Въ вѣнкѣ изъ весеннихъ цвѣтовъ,
Цвѣтовъ полевыхъ.
По селамъ, за мной, хороводами, дѣвы,
„Ярило“, поютъ, „озари намъ напѣвы“,
15 Ярилѣ слагаютъ свой стихъ,
Играютъ мнѣ пѣсни, на игрищахъ пляшутъ,
Сердца расцвѣтаютъ въ мигъ пляски мірской,
Тамъ гдѣ-то работаютъ, гдѣ-то тамъ пашутъ,
А игрища — въ уровень съ бѣлой сохой.
20 Горсть желтыхъ колосьевъ, колосья ржаные,
Я лѣвой рукою держу,
И маки горятъ, васильки голубые
Роняю я въ рожь, расцвѣчаю межу.
По селамъ, въ ихъ избахъ, и тѣсныхъ, и узкихъ,
25 Въ поляхъ безпредѣльныхъ, по имени — Русскихъ,
Являюсь я взору, и грезѣ во снѣ.
Я между живыхъ — какъ дающій забвенье.
Для нихъ — я видѣнье
На бѣломъ конѣ,
30 Мигъ страсти, богъ счастья, богъ отдыховъ плѣнныхъ,
И вновь пробужденій и игрищъ живыхъ.
Въ вѣнкѣ изъ весеннихъ цвѣтовъ, не надменныхъ,
Но вѣчно желанныхъ цвѣтовъ полевыхъ.
