ПОПОВ П.
правитьв 1899-м году
правитьОпять незаметно прошел год, (См. статью того же автора: «Проблески пробуждения Китая», помещенную в январе 1899 г., стр. 186 и след., и полученную нами также из Пекина. — Ред.) ознаменованный целой массой событий, из которых мы отметим важнейшие для того, чтобы судить: идет ли Китай вперед, и на основании прошедшего и настоящего гадать о будущем.
В ряду этих событий, первое место занимают дела о движении против христианства, повторявшиеся в Хубэйской провинции: в И-чанпе, Цинь-чжоу и Син-го; в Чже-цзянской провинции: в Тай-чжоу, Хуан-янь, Тун-лу и Ло-цин; в Сычуаньской: в Чун-цине, Хэ-чжоу, Пи-сянь, Сюй-юн, Цзюнь-лян, Да-цзу, Ань-цю, Суй-нин, Ба-сянь и Шунь-цин; в Фу-цзяльской: в Цзяль-нин и Чжан-чжоу — против японских бонз: в Цэян-си: в Ань-жень, Гуй-си, И-ян, Нань-чэн и Гуань-синь; в Тибете: в Бао-ань; в Юнь-нани: в Мэн-цзы — было нападение на христиан и разрушение французского консульства и морской таможни; в Гуй-чжоу; в Хэ-нани: в Ань-ян, в Шань-дуне: в И-чжоу, Цзи-нань, Дэ-чжоу, Си-сян, Пинь-юань, Юй-чэн, Цао-чжоу, Гуань-чэн, Цзи-нин. Жень-пин, Пин-инь и Цзи-мо; в Чжи-ли: в Цзин-чжоу, Хо-цзянь и Шэнь-чжоу и в провинции Гань-су.
Удовлетворение держав по всем этим делам состояло или в уступке территории, или, самое меньшее, в смещении властей, в возмещении материальных убытков и в возобновлении храмов. Невозможно допустить, чтобы не было средств к прекращению этих беспорядков. Но ясно одно, что здешнее правительство не стремится к превращению их и как бы смотрит на все это сквозь пальцы; а это ведет к тому, что гонители христианства признаются поборниками правды и хорошими людьми. Неудивительно, поэтому, что иностранцы, читая указ от 30 декабря, подозревали само правительство в потворстве этим «патриотам».
Новым доказательством невозможного состояния внутреннего управления Китая служат теперь повсеместные беспорядки, производимые в различных местностях, а именно в Хубэйской провинции, в уездах: Цзянь-ши, Чан-ло и Цзянь-ли; в Кантонской, в уездах: Хуа-сянь, Шунь-дэ, Нань-хай, Э-цюань, Хэ-пин, Чан-пин, Лянь-пин (округ), Лу-фын, Син-нин, Гао-чжоу в Яй-чжоу (области); в Гуань-сиской: в У-чжоу и Лю-чжоу; в Шаньдунской: в Цзяо-чжоу, Гао-ми; в Ху-наньской: в Хэн-шань; в Цзян-сиской: в Цин-сяне; в Гуй-чжоуской: в Хуан-жене; в Фин-тяньской и Гирильской свирепствовали конные разбойники, а в Гань-су — магометане. Некоторые из этих беспорядков имели отношение к иностранной политике. Особенным несчастьем сопровождались беспорядки в бухте Гуанчжоу и Цзю-луне (Коулуне), стоившие здешнему правительству о-ва Сюн и местности Шэнь-чуань.
Участниками всех этих беспорядков были местные жители, которые, несмотря на свою численность, представляли из себя нестройные толпы, занимавшиеся грабежом и разбоем, не имея каких-либо политических замыслов, за исключением двух, трех человек, далекие замыслы которых не могли быть осуществлены.
Как бы то ни было, но эти беспорядки и движения против христиан доказывают, что внутреннее управление Китая, сравнительно с тем, что было несколько лет тому назад, не только не продвинулось вперед, но, напротив, отступило назад.
Естественное дело, что, при внутреннем нестроении, и внешние напасти постоянно усиливаются. Обращаясь к внешней политике Китая, мы видим, что Германия заняла И-чжоу. Русские войска теснят китайцев в Порт-Артуре, а русские власти проводят границу на Ляо-дуне. Канада, с целью воспрепятствовать доступу китайцев, установила поголовную с них пошлину. Далее, русские потребовали права на сооружение железной дороги из Маньчжурии до Пекина, вытеснили в Цзинь-чжоуском округе китайцев, строго обходились с ними во Владивостоке и заключили с Англией договор об ограничении власти Китая. Италия требовала уступки бухты Сань-мынь в Чже-цзяне. Англия и Франция оспаривают друг у друга право на разработку минеральных богатств в Сычуани. Англия требует концессию на постройку железной дороги от Тай-юань до Си-ань, в Шэнь-си. В Сингапур ей запрещен доступ китайским рабочим. Для шанхайской международной концессии, не дожидаясь согласия китайского правительства, опубликованы правила. Иностранные державы добиваются учреждения международной концессии в Ин-коу (Ню-чжуан). Бельгия требует для себя концессию, или «сетлемент» в Ханькоу. Англичане торопят проведением бирманской границы. Президент французской республики отказывается принять в аудиенции китайского посланника. Французское правительство, при разграничении в бухте Гуанчжоу, предъявило шесть требований. Америка приглашает иностранные государства к открытию ворот в Китай, т. е., к открытию всего Китая для иностранной торговли.
Все европейские государства в своих сношениях с Китаем, большей части, прибегают к угрозам и силе. Только одна Япония в прошлом году миролюбиво решила с ним несколько взаимных дел, а именно: открытие японских «сетлементов» в Фу-чжоу, Амое и Инкоу — и дела о беспорядках в Амое и нанесении японскому купцу побоев в Су-чжоу. Было также несколько дел, касавшихся сношений Японии с китайскими властями. Сюда относятся; переход Хань-янских железоделательных заводов и Ма-ань-шаньских каменноугольных копей к японцам, а также путешествие в Японию двух посланцев, Лю и Цина, и японских офицеров.
Как видно, Япония обращается с Китаем с большим дружелюбием, чем другие державы. Со своей стороны, и Китай проявил также в нескольких случаях свою близость и доверие к Японии, а именно: в приглашении японцев в свои морские таможни, в намерении пользоваться японцами в Фу-чжоуских доках и японскими инструкторами для своих войск. Хотя еще и неизвестно, насколько справедливы последние два пункта, но так как о них говорят в чиновничьих сферах, то на них нельзя смотреть как на лишенные всякого основания, а тем более, в виду этих фактов, нельзя отрицать того, что дружественные отношения между Японией и Китаем приняли более интимный характер. Каковы же отношения самого Китая к иностранным державам? Китай заключил новый договор с Кореей и спорил с ней о границе у Тумыня; не признал англо-русского соглашения, ограничивающего его державные права, не разрешил иностранцам набирать и обучать китайцев военному делу, отказал в расчистке Ян-цзы-цзяна и вступлении китайцев в иностранное подданство. Но, кроме Кореи, ни одна из иностранных держав не обратила внимания на его запреты и протесты в том сознании, что Китай может сидеть и говорить, но не может подняться и действовать. И действительно, нигде государственный престиж не падал до такой степени, как в Китае. Вдобавок к этому, права на все важнейшие дороги попали уже в чужие руки, так что, в случае внезапной тревоги, Китай очутится в безвыходном положении. Лу-ханьская (ханькоу-пекинская) железная дорога попала в руки бельгийцев; тяньцзин-чжэньцзянская — к англичанам и немцам; тайюань-чжэньдинская — к русским; тайюань-сяньянская через Си-ань — к пекинскому англо-итальянскому синдикату; зашань-хайгуаньская — к англичанам; чжэньнань-лунчжоуская — к французам; хэнань-кайфынская до Чан-ша (в Ху-нани) — к бельгийцам, встретившим противодействие со стороны Англии. Несмотря на множество железных дорог, ни одна из них не представляется надежной, в смысле будущей китайской собственности, потому что неизвестно, когда эти, так называемые, железнодорожные займы будут погашены. Ежегодный баланс заключается министерством финансов с приблизительным дефицитом в 20 милл. лан. В виду этого, в нынешнем году приложены были все усилия к изысканию новых средств. Но в чем же выражаются эти усилия и какие принимаются к этому меры? Министру Ган-и велено было отправиться в провинции Цзян-су и Кантон, где, в качестве фискала, он обшарил все, что только можно было обшарить. Поднят вопрос об увеличении таможенной пошлины и изменены правила взимания пошлин у Хадамыньских ворот в Пекине. Вопрос об увеличении таможенной пошлины в портах еще не разрешен, но если бы он и прошел в желательном для Китая смысле, — не помог бы делу, так как думают сделать экономию на упразднении школ в Цзян-нани и торговой палаты в Шанхае. Отказ человека от пищи, вследствие того, что он когда-то подавился, вызвал бы в людях непритворное изумление.
Цель вышеизложенного обзора, помещенного в издаваемой японцами в Тянь-цзине газете, как и всей вообще ее деятельности, заключается в том, чтобы показать Китаю, что единственным надежным другом, союзником и спасителем Китая в его тяжких современных испытаниях может быть только Япония, и что только во временном, тесном союзе их между собой лежит единственная возможность восстановления престижа и значения желтой расы на принадлежащем ей, в силу естественных и исторических условий, азиатском материке. Нечего говорить, что вся японская пресса действует в том же духе, но даже издаваемый в Иокогаме бежавшим в Японию китайским прогрессистом Лян Ци-чао журнал «Цин-и-бао» («The China descussion») является также рьяным поборником и выразителем этой идеи, бессознательно содействуя осуществлению якобы — мирной политики Японии, всецело направленной к полному подчинению его родины исключительному влиянию этого бойкого и энергичного государства. Не так давно, а именно в 38 номере этой газеты, от 27-го марта, помещена передовая статья под заглавием: «Вопрос о жизни или смерти Китая решается в настоящее время». Обращаясь к причинам гибели Китая при прежних династиях и признавая такими: женское правление, евнухов, временщиков, мятежников и иностранцев, автор с горечью замечает, что все эти факторы, из которых, как учит история, даже одной было достаточно для гибели Китая, в настоящее время находятся в нем налицо во всей своей совокупности. Но несмотря на это, по мнению автора, Китай, благодаря своей удивительной способности размножаться, терпению, выносливости, трудолюбию своего населения, его коммерческим и промышленным способностям, не может погибнуть, если только народ его сбросит с себя апатию к общим интересам, воспитанную в нем веками тысячелетнего деспотизма, проникнется духом патриотизма и последует примеру Японии, которая должна быть его учительницей на пути прогресса и цивилизации.
Эти стремления Японии на учительство и руководство Китая в деле пересоздания всего строя его жизни еще с большей ясностью и настойчивостью развиваются в другой статье того же журнала — о «Поддержании целости Китая». По мнению ее автора, Китай может избежать новых захватов только в том случае, если извне охрану его неприкосновенности примет на себя дружественное государство, а внутри партия патриотов станет во главе реформационного движения. Таким охранителем и другом является опять-таки Япония. При настоящих политических условиях, — говорится далее, — когда Россия, благодаря финансовым затруднениям, может только сосредоточить все свои силы на сибирской дороге и Маньчжурии, когда Франция опасается внутренних смут, а Германия недостаточно сильна на море, — она одна, даже без помощи Англии и Америки, может принять на себя обязанность охранения неприкосновенности Китая, но только при условии соответственного реформационного движения в самом Китае, без которого раздел Китая является делом роковым, неизбежным. Война с Японией, — продолжает автор, — была хотя и сильным, но спасительным лекарством для Китая, вызвавшим в нем сознание необходимости коренных преобразований. Сознание это с особенной силой сказывается в южном Китае, где не только ученый класс, но даже представители высшей провинциальной власти, как бы пробудившись от глубокого сна, все заговорили о необходимости подражания Японии. Голос этот, разнесшийся по всему обширному бассейну Ян-цзы-цзяна, указывает на то, что дело китайских реформаторов, сложивших свои головы во время сентябрьского переворота 1898 г., не погибло окончательно; он коснулся даже закоренелых консерваторов центрального правительства, как то доказывает посольство гг. Лю и Цина в Японию, и хотя слухи о заключении этой миссией союза с Японией принадлежат к области чистейшего вымысла, но сам факт отправления ее указывает на новые веяния в высших правительственных сферах Китая. Таким образом, — продолжает рассуждать автор, — самые закоснелые ретрограды мало-помалу начинают сознавать, что спасение Китая от угрожающей ему судьбы возможно только при помощи преобразований; поиск убежища под крылом России, в конце концов, дело не надежное, и потому замечается движение в пользу сближения с Японией и опоры на нее. Так, мы видим, что за последние годы число представителей китайского ученого сословия, направляющихся с образовательной целью в Японию, с каждым днем все более и более увеличивается; из провинций Ху-наньской, Кантонской, Цзян-суской, Чже-цзянской, Ху-бэйской, Цзян-сиской, Фу-цзяльской, Сычуаньской, Ань-гуйской и Пекинской, китайские ученики гурьбой тянутся в Японию, кто на казенный, а кто и на собственный счет. Население Южного Китая с большим энтузиазмом относится к сближению с Японией, наперерыв старается выразить ему свое расположение и в деле образования и торговли думает заручиться ее содействием. Таков взгляд японской и прогрессисткой китайской прессы на отношения Китая и Японии.
Всматриваясь в деятельность японского правительства по отношению к Китаю, мы действительно не можем не видеть, что она всецело направлена к возможно тесному сближению с ним, как страной единоплеменной и одноязычной, на почве снабжения его всеми необходимыми знаниями для противодействия стремлениям белой расы. Надо сказать, что характер деятельности иностранных держав, далеко не внушающий доверия Китаю и скорее наполняющий его чувствами страха и опасения за будущее, много содействует осуществлению небескорыстных планов Японии, выставляя перед ним ее одну в ореоле блюстительницы права и доброжелательницы Китая. Только полное сознание своей беспомощности могло заставить гордый Китай склониться перед державой, к которой в течение долгого ряда веков он не питал другого чувства кроме презрения, и искать у нее помощи. Близость к Японии, дешевизна заимствования всех необходимых для самозащиты и самосохранения знаний и, наконец, сознание, что китайцы, получающие просвещение от японцев менее, чем в какой-либо другой стране, рискуют потерей своего национального облика, играют, вероятно, известную роль в предпочтении Японии.
Как бы то ни было, но такие факты, как открытие японо-китайских школ в Су-чжоу, Амое и других местах, приглашение японцев в качестве наставников и инструкторов в военные и гражданские школы Сы-гуани, Ань-гуйя и Хубэйя, учреждение японо-китайских торговых ассоциаций и японо-китайских школ в Японии, отправление в Японию значительного количества китайских воспитанников, явное предпочтение, отдаваемое японцам некоторыми высшими провинциальными властями, с таким видным администратором и государственным человеком во главе, как гу-гуаньский генерал-губернатор Чжан Чжи-дун, несомненно говорит за сближение Японии с Китаем.
Задавшись, по-видимому, совершенно серьезной мыслью достигнуть действительных результатов в деле обновления, или правильнее японизации Китая, обе дружественные державы, в виду разных политических соображений, без сомнения постараются выработать, если уже не выработали, для выполнения этой задачи, известный, определенный план. Этот план, вероятно, будет заключаться в том, что из Китая будет отправлен в Японию более или менее значительный контингент молодых людей, для приобретения там основательных знаний по разным специальным предметам, необходимым для разных отраслей государственной, промышленной и торговой деятельности. Эти воспитанники и составят ядро будущих деятелей в обновлении и усилении Китая.
Впрочем, идея сближения Японии с Китаем — дело не новое. Она зародилась еще до японо-китайской войны, в начале девяностых годов, когда в Японии образовалось «Общество Великого Восточного Союза», в списках которого мы видим японских государственных людей, и на открытии которого, тоже, вероятно, в качестве члена, присутствовал посланник богдыхана, сын Ли Хун-чжана, Ли Цзин-фын, в своей речи отнесшийся вполне сочувственно к идее союза, поставившего своим девизом: «Азия для представителей монгольской, или желтой расы». Идеи этого союза нашли себе горячего поборника в лице рьяного противника иностранцев вообще и русских в особенности, члена японской палаты депутатов Аомото, который, в видах наибольшего распространения идей пан-монголизма, издал в Токио, в 1893 г., на китайском языке, как доступном пониманию всех культурных представителей монгольской расы: китайцев, японцев, корейцев и индокитайцев, брошюру под заглавием: «Великий Восточный Союз». Брошюра эта, по словам издававшейся японцами в Чемульпо газеты «Корейский Вестник» («Чао-сянь-бо»), поднесенная китайскому богдыхану и корейскому королю, представляет политический катехизис Японии, направленный к созданию на азиатском востоке исключительного господства желтой расы, с образованием из членов ее федерации государств, конечно, во главе с Японией, которая, как наиболее усвоившая плоды западной цивилизации, возьмет на себя просветительную деятельность и подготовку членов союза к борьбе с белой расой. Форма союза, проводимая автором, это — независимость членов союза к своей внутренней политике и решение союзным сеймом всех вопросов внешней политики, а равно и внутренней, по вопросам, касающимся общих интересов союза. Ближайшим объектом, в выполнении преследуемой задачи, автор ставит союз с Кореей, как настоятельно необходимый противовес распространению грозного владычества России на востоке Азии. Что же касается присоединения к этому союзу Китая, то автор брошюры, не уверенный в том, чтобы он присоединился к нему на общих основаниях, допускал, что он мог приступить к нему с единственным обязательством солидарности его в борьбе против белой расы.
С возникновением, в 1894 г., войны между Японией и Китаем, «Общество Великого Восточного Союза» прекратило свое существование, но в последние годы оно снова возродилось под именем «Восточно-азиатского Общества» и имеет своей ближайшей целью — содействовать возможно тесному сближению между собой Китая и Японии.
Пекин 15 апр. 1900.
Текст воспроизведен по изданию: Япония и Китай в 1899 г. // Вестник Европы, № 6. 1900
Оригинал здесь