[184-185]
ЮРОДИВЫЙ.

Есть глубинное юродство
Голубиной чистоты,
Человѣка съ звѣремъ сходство,
Слитье въ цѣльность я и ты.
Всѣ со мною, все со мною,
Солнце, Звѣзды, и Луна,
Міръ я въ Церковь перестрою,
Гдѣ душѣ всегда слышна
Псалмопѣвчества струна.

10 Былъ одинъ такой прохожій
Схваченъ.—„Кто ты?“—„Божій сынъ.“
„—Песій сынъ?“—„И песій тоже.“
Въ этомъ краѣ Господинъ
Порѣшилъ, что онъ—безумный.
15 Отпустили. И во всѣхъ,
Средь толпы бездушно-шумной,
Вызывалъ слѣпой онъ смѣхъ.

Вотъ мужикъ надъ жалкой клячей
Измывается кнутомъ.
20 Тотъ къ нему:—„А ты-бъ иначе.
Подобрѣй бы со скотомъ.“
„—Ты подальше, сынъ собачій“,
Разсердившійся сказалъ.
Тотъ, лицомъ припавши къ клячѣ,
25 Вдругъ одну оглоблю взялъ,

[186-187]

И промолвилъ:—„Кнутъ не страшенъ,
Что-жь, хлещи ужь и меня.
Для телѣгъ мы и для пашенъ.
А тебѣ-то ждать огня.“
30 И хлеставшій, удивленный,
Лошадь больше не хлесталъ.
Юродивый же, какъ сонный,
Что-то смутное шепталъ.
„—Если Богъ—отецъ превышній,
35 Всѣ мы—дѣти у Отца.
Въ Домѣ—всѣ, никто—не лишній.
Черви сгложутъ мертвеца.
Безъ червей намъ быть неможно,
Смерть придетъ, и жизнь придетъ.
40 Въ мірѣ шествуй осторожно,
Потому что пламень ждетъ.
Хоть червя здѣсь кто обидитъ,
Побывать тому въ Аду.
Кто же міръ какъ правду видитъ,
45 Въ сердце приметъ онъ звѣзду.
Онъ съ огнемъ въ душѣ здѣсь въ мірѣ,
Согрѣвая всѣхъ другихъ,
Смотритъ зорче, видитъ шире,
И поетъ какъ птица стихъ.
50 Если спросятъ:—Кто вамъ предки?—
Молвимъ:—Волны предки намъ,
Камни, звѣри, птицы, вѣтки.
Ходитъ вѣтеръ по струнамъ,
Дождь скопляется на камнѣ,
55 Птицѣ есть испить чего.
Сила видѣнья дана мнѣ,
Всюду вижу—Божество.“

Такъ ходилъ тотъ юродивый
По базарамъ межь слѣпыхъ,
60 Въ сѣромъ рубищѣ—красивый,
Вѣчно добрый—между злыхъ.

Шла за нимъ вездѣ собака,
Съ нею жилъ онъ въ конурѣ.
И вѣщалъ:—„Вкусивши мрака,
65 Всѣ проснемся мы въ Зарѣ.“