Юридическое рассуждение о вещах священных, святых и принятых в благочестие... (Десницкий)

Юридическое рассуждение о вещах священных, святых и принятых в благочестие...
автор Семен Ефимович Десницкий

Опубл.: 1772. Источник: az.lib.ru

Семен Ефимович Десницкий Юридическое рассуждение о вещах священных, святых и принятых в благочестие, с показанием прав, какими оные у разных народов защищаются… говоренное… апреля 22 дня 1772 года

Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. Том I

День, в который человек изполением всесильного творца природы счастливо от утробы матерния разрешается и свой первый взор на свет возводит, составляет, слушатели, важную в течение жития человеческого эпоху. Во дни сем¹ восприемлет рождаемый жизни своея начало, которое праздновать всякому полу, чину и возрасту есть сродно, приятно и радостно. День рождения своего с улыбкой нежные объемлют младенцы; девицы и юноши оным красуются, и престарелые торжествуют оный с отношением и упованием на приближающуюся печную жизнь. Важность такового торжества сама чрез себя достойна смертных внимания. При нем воспоминание натуральное делается прошедшего и грядущего с воссыланием благодарения богу за первое и с возложением на него надежды в последующем. Юношество убо возрастающее в мужество, благодари творца в сей день своим от силы в силу прехождением! Мужество и престарелость, при торжестве своего рождения облекися в надежду на готовящуюся в вечности всякому по делам неветшаемую жизнь и в своем преклонении лет преклони мысли к совершению непорочного, честного и добродетельного жития на сем жилище! Такое чувствование рождаемым в свой день вливает в сердце самая природа человеческая; с таким благоговением признавать свое рождение всякому велят христианские обыкновения и закон; и с не меньшим чувствоприношением праздновали день своего рождения древние народы и язычники. Они при обновлении ежегодищном своего рождения воздерживались от пороков, от пролития крови, убивства и заколения животных. Язычник римлянин, однако, исполнен примерныя ревности к своим обычаям, имел и по своей вере невидимого хранителя жизни, которому день своего рождения посвящал боголепно с препровождением оного в добродетели и благопристойности и сверх сего с великим пиршеством и торжественным приветствием поздравлял рождением своих родителей, благодетелей, сродников и знаемых², обновляя своих тезоименитых³ наичувствительнейшим выражением: ныне рожденный, здравствуй {Удивительное сходство древних обычаев с нынешними примечается в наблюдении рождения. У римлян обыкновение было именинников дарить, поздравлять и пир делать при рождении приятелям: сей пир состоял и великолепном ужине, который у римлян назывался coena natalilia [главная трапеза]. При ужине у них приятелям и гостям подносили некоторый род каши жареныя, Plin., lib. 8, cap. 18 [Плиний, книга 8, глава 18], которая у них по обыкновению при рождении делалась у всякого именинника и называлась sacrum natalium, то есть священное приношение, при обновлении рождений употребляемое; сверх сего римляне своему ангелу, или, по их, — гению, приносили ладан, цветы и мед; по старинному суеверию древних ангел, или по их genius natalis [ангел рождения], счастливою делал планету, под которою кто рождался, и для того при рождении, празднуемом всяким, призываем был в молитвах спутником и хранителем природы человеческия. При обновлении рождения древние воздерживались от всякого заколения, почитая за грех проливать в тот день кровь и отнимать жизнь, в которой кто себе жизнь получил. О сем пространнее можно видеть apud Lucianum in Demosthenis encomio, item ex Ovidio Trist. lib. 4. eleg. 13. et lib. 5. cleg. 5. Horat. lib. 2. epist. 2. v. 187 nec non Martial. Lib. 2. epig. 66. [У Лукиана в Похвале Демосфену, также у Овидия — Скорби, книга 4, элегия 13 и книга 5, элегия 5; Гораций, книга 2, послание 2, стих. 187, а также Марциал, книга 2, эпигр. 66.] Из сего последнего писателя можно видеть, что иногда у римлян при рождении на ужине бывало и до 600 гостей.

Sexcenti coenant a te Iustine vocati,

Lucis ad officium, quae tibi prima fuit.

[Шестьсот, званных тобою, Юстин, обедают для твоей славы, которая была у тебя первой.] Впрочем, у древних празднуемый при рождении genius [дух] назывался a gignendo [хранителем рожденного], то-есть от того, что такой, по их мнению, при всякого рождении рождался на охранение жизни рожденного, и которого язычники во всем не инако понимали, как православные своего ангела хранителя, что явствует из стихов греческого комика Менандра:

Mortalium cuilibet nato suus

Vitae custos rectorque genius iungitur.

[Каждому из смертных при рождении дается его жизни хранитель, дух-руководитель.]}. Правительство везде толь важному для всякого рождению уважение отдает великое и день рождения своего позволяет и последнему торжествовать с надлежащим увольнением от всяких должностей и дел публичных, отдавая тот день всякому по своей вере на умоление подателя и хранителя жизни человеческия.

Сие творить при обновлении рождения каждого из частных в обществе людей научает природа, древность, закон и правительство; но несравненно с большим наблюдением истины воздавать больше при рождении великим и таким особам, которых величеством прямо возвеличился и достиг до своего совершенства народ, научает нас кроме древности и нынешний просвещеннейший весь свет. В глубокой древности повелитель народов, пышный Рим, с каким восхищением и великолепием праздновал рождение своих монархов и поборников отечества великих, когда все многочисленнейшие оного народы стекались отвеюда на представляемые в память их рождения великолепнейшие позорища и когда все области оного почитали их день рождения святым и признавали повсеместно спасительным отечеству, в который кроме радостных восклицаний никаких словопрений судебных, никаких истязаний и никаких по иску требований никому во всей державе производить не дозволялось. Судища все тогда молчали, оставляемы были дела публичные и приватные, не тревожили народа позыватели на суд, ходатайства нигде ни за единого на суде не требовалось, единый день рождения их, во всем уподобленный светлому празднику, был ходатайственным за всех прегрешения и отпущения^[1]…

В принятом издревле законоучении вещи разделяются на принадлежащие к правам божественным и человеческим. Принадлежащие к правам божественным вещи, о которых здесь наше идет рассуждение, разделялись у древних на священные, святые и принятые в благочестие: in то res sacras, sanctas et religiosas. Сие старинное языческое разделение вещей, взятое из римских прав, в последующие времена императоры греческие приняли и в христианский закон с таким притом подтверждением, чтобы собственность сих вещей единому токмо богу навсегда принадлежала. Такое о сих вещах законоучение, поелику принято от государей первоначальный греческия церкви, не противно нашей вере, и сверх того оное здесь приводится не в закон положительный, а единственно только для показания и сношения с тем, что такое благоговение описываемым здесь вещам отдаваемо было не токмо в первоначальном благочестии, но даже и в самой древности язычников.

I. О ВЕЩАХ, ПОЧИТАЕМЫХ СВЯЩЕННЫМИ У РИМЛЯН-ЯЗЫЧНИКОВ И У РИМЛЯН, ПРИНЯВШИХ ХРИСТИАНСКУЮ ВЕРУ, С УРАВНЕНИЕМ ОНЫХ С ВЕЩЬМИ, ПОЧИТАЕМЫМИ В РОССИИ СВЯЩЕННЫМИ

Вещи у римлян-язычников священными почитались, которые торжественно и пред всем народом языческими их первоначальными идолослужителями богам посвящаемы были. Таковые у римлян язычников почитались жертвенники, храмы, идольские капища и полагаемые в оных вещи на сохранение: arae, aedes, fana, templa et donaria. Посвящение сих вещей производилось с великим обрядом: во-первых, самое то место, на котором оные созидаемы были, окропляемо было водою и благовествуемо предсказателями, после чего следовало положение камня краеугольного, называемого по их lapis auspicalis. Сверх сего при созидании таких вещей требовалось сената римского благоволение, народа подтверждение и высочайшее государей чрез первых идолослужителей храма посвящение, которое они часто и сами отправляли, чему примером есть оставшееся в древности Ромула посвящение храма Юпитеру Феретрию^{[2] 4}.

Таким торжественным образом посвященные пещи назывались священными; противным сему и приватным образом посвящать вещей никому по дозволялось, и в противном случае таких нощей не нелепо ниже у язычников признавать за священные^[3]. Римляне имели в идолопоклонстве и собственные всякому вещи священные, как, например: sacra nalalium, sacra doorum penatium; однако и сих без посвящения первоначальных идолослужителей делать возбраняло правительство, откуда явствует, что римляне и в идолопоклонстве великую осторожность наблюдали при освящении вещей, опасаясь, дабы чуждое какое божество в их веру чрез тайное посвящение не взошло и не произвело бы расколов в народе, что самое и афиняне делали, не дозволяя никому в доме чудотворений делать тайно^[4]. Посвященные правильно и торжественно вещи оставались в собственности того божества, которому посвящены; никому оными владеть не дозволялось, никому оных ни покупать, ни продавать, ни закладывать не можно было, так что по разрушении оных и одно место священным оставалось до тех пор, пока или неприятелем овладеемо не было, или пока вызыванием святыни простым не сделалось^[5].

Вещи священные у римлян-христиан, по точнейшему определению христианских законоположников Юстиниана и Константина, назывались, которые торжественно чрез архиепископов богу посвящаемы были, и такие именно в Юстиниановых законах означаются храмы божий, вклады и утвари церковные, сосуды церковные, чертоги государевы^[6] и подобные сим вещи, какие только торжественно священным чином для богослужения посвящаемы были^[7].

Сии вощи по старинному языческому узаконению и в христианстве изъяты были от продажи и употребления частным людям, никто их не мог ни продать, ни купить, ни заложить, разве как только в случае для искупления пленников христианских и для пропитания бедных, для которых и по правилу Кормчия книги: церковное богатство есть нищих богатство {L. 22. Cod. de sacrosanctis ecclesiis. — Sancimus nemini licere, sacratissima atque arcana vasa, vel vestes caeteraque donaria, quae ad divinam religionem necessaria sunt, cum etiam veteres leges ea, quae iuris divini sunt, humanis nexibus non illigari sanxerint, vel ad venditionem, vel hypothecam, vel pignustrahere etc. Excepta causa caplivitatis et famis in locis his, in quibus hoc contigerit: nam si necessitas fuerit in redemptione captivorum, tune et venditionem praefalarum rerum divinarum et hypothecam et pignorationes fieri concedimus: quia non absurdum est, animas hominum, quibuscunque vasis vel vestimentis praeferri. [Закон 22 Кодекса о священных собраниях: «Запрещаем кому бы то ни было продавать священные и для тайн хранимые сосуды или одеяния и прочие приношения, необходимые для богослужении, так как еще прежние законы запрещали отягощать мирскими долговыми обязательствами, продавать или закладывать все то, что находится под защитою сакрального права. Исключение может быть сделано при выкупе пленных и голоде там, где это случается, ибо если есть необходимость выкупить пленных, то разрешается и продажа и залог указанных выше священных предметов, потому что не может быть нелепости в том, что человеческие души считаются ценнее каких бы то ни было сосудов и одеяний».]

Смотри Кормчие книги⁵, лист 20, прав. 73: Церкви данного сосуда или завесы и прочего не подобает взимати или продаяти от церкви. Лист 129, прав. 25: Церковных вещей не продавати. Лист 382, прав. 22: Сосуды священные продаяти на искупление пленных. Лист 17, прав. 89: Церковное богатство — нищих богатство. Лист 353: Церковный тать нощным зверем предается⁶.}. Таким торжественным образом однажды посвященные богу вещи пребывали священными навсегда и по разрушении своем в остатках на месте. Христианские государи, подражая древности языческой и предохраняя православную церковь, от расколов, запрещали^[8] и христианам уединенные (приватные) делать богослужения. Сему старинному, в благочестие принятому правилу последуя, премудрый монарх Всероссийский Великий Петр в Регламенте⁷ именно запретил, кроме фамилии царского величества, никому отнюдь не созидать и не иметь приватных церквей и сверх сего наиприлежнейше приказал епископам по присяжной своей должности смотреть и разыскивать являемые чудотворные иконы и привозимые от чужестранных в Россию вещи священные и мощи святых. Творящих сему противное, пренебрегающих церковь публичную и священнодействующих приватно в домех по правилам Кормчия книги велено проклятию предавать^[9]. Такие понятия о вещах священных согласны всячески с простодушием первоначальных народов языческих и служат к подтверждению просвещеннейших обычаев христианских. Непросвещенных и не устроенных в путех своих народов языческих правительство, будучи не в состоянии иным образом удержать от нарушения публичных зданий и от употребления оных на особенную каждого пользу, принуждено было делать посвящение таким вещам торжественное, с клятвенным притом призыванием богов и с подтверждением об них особливых законов^[10]. Сие внешнее и кажущееся просвещеннейшим народам излишним, идольское посвящение, имело свой действительный успех^[11], и народы первоначальные, ьоснящаемы таким торжественным вещей преданием в покровительство невидимым существам, научались богобоязливости и собственности посвященных вещей, поелику принадлежащей единственно богам, не касались так, как чуждому и принадлежащему совсем другому человека имению. Введение такого благоговения в первоначальном гражданстве имело точно такое намерение, и успех оного был произведением сего простого, но токмо полезного понятия о священных вещах. В последующие просвещеннейшие времена правление, получив на то довольнейшую силу и власть, обнародованными повсеместно законами запретило не прикасаться таким вещам и не делать из таких вещей приватных никому употреблений, которые на истинное богослужение определены единственно дли возбуждения в народе большего и благочестию внимания и уважения.

II. О ВЕЩАХ СВЯТЫХ У РИМЛЯН-ЯЗЫЧНИКОВ И У РИМЛЯН-ХРИСТИАН, С УРАВНЕНИЕМ ТАКИХ ВЕЩЕЙ В ЗАКОНЕ РОССИЙСКОМ

Вещи у римлян-язычников святыми почитались в двояком разумении. В первом смысле вещи у них почитались святыми, которые для покровительства и защищения торжественно посвящались языческим их так навиваемым полубогам (dus inodioxuinis), и в сем смысле у римлян сначала почитались святыми одни только стены городские и предместия (pomocria)^[12]. Городские вороты в сем разумении сначала не почитались свитыми; причиною тому писатели древностей римских поставляют старинное первоначальных римлян при заложении и посвящении градов употребление плуга или сохи. Сии орудия, обходя избранное на город место, основатели града поднимали, не роя оными и не святя того места, на котором намеревали быть воротам городским. От такого старинного и странного другим народам заложения и посвящения градов у римлян произошло и название городу общее urbs, которое от слова до слова значит сохой обрытое место^[13]. В другом разумении у римлян вещи назывались святыми, которые защищаемы были от повреждения святостию прав истязательных; и в сем последнем знаменовании почитались святыми по токмо стены городские с предместиями, но равномерно и вороты и укрепления военные в ополчениях^[14]. По сему також разумению назывались у римлян некоторые и персоны святыми, а именно: родители и патроны^[15]. Трибуны народа римского^[16] и посланники, из которых последние назывались еще и преимущественно пред прочими священно-святыми и не оскорбляемыми (sacrosancti et inviolabiles)^[17]. В сем последнем разумении и христианские монархи римские узаконили почитать за святые вещи стены городские, вороты и законы гражданские^[18]. При возобновлении сего святодательного вещам узаконения христианские государи римские удержали старинное знаменование слова sanctus, которое по сему последнему разумению и в новейших законах римских значит огражденного святостию прав истязательных {Sanctum est, quod ab iniuria liomiuum defonsum, atque munitum est. Sanctum autem dictum est a sagminibus. Sunt autem sagmina quaedam herbae, quas legati populi Romani ferre soient, ne quis eos violaret. Sicuti legati Graecorum ferunt ca, quao vocantur cerycia. L. 8. § 1. D. de reb. divis.

Proprie dicimus sancta, quae neque sacra, neque profana sunt, sed sanctione quadam confirmata: ut leges sanctae sunt: sanctionc enim quadam sunt subnixae: quod enim sanctionc quadam subuixum est, id sanctum est, et si deo non sit consecratum: et interdum in sancllonibus adiicitur, ut qui ibi aliquid commisit, capitc puniatur. L. 9. § 3. D. h. tit. [Святым является то, что защищено и ограждено от насилия со стороны людей. Святое происходит от слова сагмен; сагмены же известные травы, которые обыкновенно носят послы римского народа, чтобы оградить себя от чьего бы то ни было насилия, подобно тому как послы греков носят то, что называется церицией. Зак. 8, § 1. Декрет о вещах, посвященных богу.

Святым в собственном смысле мы налипаем то, что не является ни священным, ни мирским, по утверждено какой-нибудь санкцией, как, например, законы святы, потому что они именно основаны на известной санкции, ибо то свято, что основано на какой-нибудь санкции; и если то, что но посвящено богу, но иногда связано с санкциями, подвергается какому-нибудь оскорблению, то такое преступление карается смертью. Закон 9, § 3, Декрет под том же заглавием.]} ⁹.

Святые вещи у римлян-язычников оставляемы были в собственности единственной богов, и у римлян-христиан такие почитались принадлежащими к правам божественным. Для сих причин святых вещей по римскому закону никто не мог иметь во владении, или употреблять на собственную пользу. К стенам городским никто ничего не мог приделать, и перелазить чрез оные никто не смел под опасением смерти. Також никому сих вещей без дозволения государей или градоначальников возобновлять не дозволялось^[19]. Но в России, кроме некоторых порот и монастырях и в приходских церквях, городов и стен городских святыми не называют, и называемые у нас ворота святыми совсем не в том знаменовании берутся, в котором свои понимали римляне, а единственно только для того называются у нас святыми, что в оные бывает крестное хождение, и Спасские в Кремле ворота, может быть, для того больше всех почитаются и доднесь, что в оные патриархи древние имели свой торжественный ход. Санкт-Петербург, хотя и во имя святого Петра сооружен, однако, поелику по нынешнему европейскому обыкновению создан, не имеет ни в самом бытии, ни в законе нашем ни стен, ни ворот, святостию прав защищаемых. Законы гражданские и совершаемый по оным суд свято почитать во всей России узаконил Великий Петр^[20], угрожая на суде присутствующим и предстоящим проклятием и строгим истязанием за неуважение судебных мест и законов, Впрочем, у нас собственно в таком и во всем римскому подобном разумении защищаются святостию прав истязательных имя божие, святые угодники и особа монаршая от всякий хулы и поношения^[21]. Сверх сего защищаются у нас святостию прав истязательных чертоги государевы, родители, и нынешние депутаты¹⁰, избранные к сочинению проекта Нового Уложения {О чертогах государевых, защищаемых такою святостию прав, смотри Уложения главу 3 о государеве дворе, чтоб на государевом дворе ни от кого никакого бесчинства и брани не было, стат. 1, 2, 3 и 5.

О родителях, защищаемых такою святостию прав, смотри Уложения главу 22, стат. 4 и 5. И сверх сего надобно помнить детям и то, что Моисей о родителях написал и что в нашем законе церковном принято: иже злословит отца своего или матерь свою, смертию да умрет, и иже биет отца своего или матерь свою, смертию да умрет.

О депутатах смотри выгоды депутатские в Наказе¹¹, § 23. Во всю жизнь свою всякий депутат свободен, в какое ни впал бы прегрешение, от смертныя казни, от пыток и от телесного наказания; кто же на депутата, пока уложение сочиняется, нападет, прибьет его или убьет, тому учинить вдвое против того, что в подобных случаях обыкновенно. И сверх сего российским государственным депутатам даны медали, которые то же почти значат, что римских послов и трибунов sagmina [пучки священной травы, служившие знаком неприкосновенности].}.

Введение святых вещей, равномерно как и персон у римлян-язычников, премного споспешествовало к удержанию народа от повреждения первых и от оскорбления других. Ибо в первоначальном гражданстве, когда еще правительство других средств к управлению народа не имело, тогда под присенением веры идольския все управляемо было. В последующие времена и при возвышающемся просвещеннейших народов состоянии такие средства правление оставляет и на место сих приемлет строгость и святость законов как несравненно действительнейшие способы к восстановлению порядка, тишины и спокойствия в обществе.

III. О ВЕЩАХ, ПРИНЯТЫХ В БЛАГОЧЕСТИЕ РИМЛЯНАМИ-ЯЗЫЧНИКАМИ И РИМЛЯНАМИ-ХРИСТИАНАМИ С УРАВНЕНИЕМ ОНЫХ С ПРИНЯТЫМИ В НАШЕ БЛАГОЧЕСТИЕ

Принадлежащими к благочестию вещи у римлян-язычников нанимались, который всякому из частных людей умершим при погребении в своем или и общем кладбище делать дозволяло правление {Religiosum autem locum unusquisque sua voluntate facit dum mortuum infert in locum suum, in commune autem sepulchrum eliam inyitis caeteris liect inferre. Sed et in alienum locum concedente domino licet inferro, et licet postea ratum hnbuerit quum illatusest mortuus, religiosus locus sit. L. G. § 4. D. de divis. reb.

Religiosum locum unusquisque sua voluntate facit dum mortuum infert in locum suum, in communem autem locum puruminvito aocio inferre non licet, in commune vero sepulchrum etiam invitis caeteris licet ini’erre. Inst. § 9 de reb. divis. [Каждый, кто хоронит мертвых на принадлежащем ему месте, сам превращает его в святое; погребать же мертвых и общих гробницах, даже при возражении со стороны других, разрешается. При согласии владельца можно хоронить и на чужих местах. Место считается святым и в том случае, когда разрешение получено, после того как похоронен мертвый. Закон 6, § 4. Декрет о вещах, посвященных богу.

Каждый, кто хоронит мертвых на принадлежащем ему месте, сам делает это место святым. Хоронить же на незанятом общественном месте против воли сограждан не разрешается, но хоронить в общей гробнице, даже при возражении со стороны других, разрешается. Положение, § 9. О вещах, посвященных богу.]}; и такими у них почитались гробы и украшения надгробные (монументы) {Чем разнствовал гроб от монумента, то довольно изъясняется в приложенном здесь законе: Monumentum generaliter res est memoriae causa in posterum prodita: in qua si corpus vel relir quiae inferantur, fiet sepulchrum. Si vero nihil eorum inferatur, erit monumentum memoriae causa factum, quod Graeci Κενοτάφιον id est inanc sepulchrum apellant. L. 42. D. do religios. [Монумент вообще есть предмет, предназначенный для памяти на будущие времена; он становится гробницей, если в нем хоронят тело или останки. Если же в нем никто не хоронится, он будет памятником, воздвигнутым для памяти, который греки называют кенотафием, т. е. пустой гробницей. Зак. 42. Декрет о религ.]}, созидаемые в память мертвых и посвящаемые и покровительство преисподним богам (dus manihiis, vol dus inferis [божественные души или божественные подземные души]). При созидании таких и намыть мертвым вещей римлян суеверие и тщеславие выходило за предел. Рождение у них и смерть были два обстоятельства, которые съедали их сокровища; суеверие и многобожие тревожило их души безмерно в обоих сих обстоятельствах, и римляне своим житием доказали, что скорее им тогда совокупно всем можно было сделаться повелителями вселенныя, нежели в роскошном общество обладателями сильными своих страстей. Оставшиеся потомкам великолепные их гробы и огромные украшении оных были посвящаемы с великим иждивением мертвых теням, по требующим ничего; и от такого приносимого живыми и по ощущаемого мертвыми благоговения родился у римлян повсеместный закон признавать неодушевленные камни и прах принадлежащими к услаждению и покровительству невидимых преисподних существ. Их гробы и места погребательные действительно были посвящаемы богам преисподним, равномерно как и другие вещи посвящались существам, невидимым другим, что самое довольно можно видеть из их надписей надгробных^[22]. Что такие вещи единственно принадлежали к собственности и покровительству богов — хранителей мертвых, то сие языческое понятие у римлян родилось из предварительного их понятия о вещах священных и святых. Одно многобожие рождало у них другое, а как первое, так и последнее всегда клонилось к утверждению их правления, то и не удивительно, что сии вещи хотя и по особенному произволению каждого гражданина в благочестие были приемлемы, однако единожды приняты, повсеместно наблюдались ненарушимыми, так что из оных другого употребления делать никому по дозволялось {Senatus consulto cavetur, ne usus sepulchrorum permutationibus polluatur, id est, ne sepulchrum aliae conversionis usum accipiet. L. 12. § 1. D. de religios.

Sed si religiosus locus iam factus sit, pontifiecs cxplorarc debent, quatenus salva religione desiderio reficiendi operis medendum fit. L. ult. D. § 1 de mort, infer. et sepul. aodifican.

Deorum manium iura sancta (id est intacla) sunto. Hos, id e. manes, letho latos divos habento: sumptum in illos luctumve minuunto. Frag. XII tab. p. 753.

Ossa, quae ab alio illata sunt, vel corpus, an liceat domino loci effodere vel eruere sine deercto pontificum, seu iussu principis quaestionis est? et ait Labeo expectandum vel permissum pontificialo seu iussionem principis: alioquin iniuriarum fore actionem adversus eum, qui eiecit. L. 8. D. de religios. [Постановлением сената воспрещается нарушать какими-либо изменениями порядок погребения, то-есть не допускается, чтобы гробница была использована для других целей. Зак. 12, § 1. Декрет о святом. Но если святое место уже установлено, то верховные жрецы должны определить, в какой мере можно, не нарушая требований религии, удовлетворить желание восстановить сооружение. Последний закон. Декрет, § 1. О погребении мертвых и возведении гробниц.

Права умерших да будут святы, то-есть неприкосновенны. Их, то-есть умерших, следует считать божественными, перенесенными в царство тепой, и пусть печаль о них утихнет. Фрагм. XII таблиц, стр. 753.

Можно ли владельцу места вырывать или удалять останки или тело, похороненное другим лицом, без разрешения жрецов или повеления главы государства — это является вопросом, и Лабеон говорит, что следует ожидать или разрешения жрецов, или повеления главы государства; в противном случае прогни того, кто удаляет, возбуждается дело о нарушении закона. Зак. 8. Декрет о святом.]} и переносить оные без позволения государей и первоначальных идолослужителей языческое суеверие запрещало.

В последующие христианские времена римские государи, отдан сей долг мертвым по истинному благочестию, подтвердили сие языческое узаконение и погребательные места сделали навсегда принадлежащими к единственному своему и церкви покровительству. В силу такого богоугодного и полезного узаконении без их позволения и без сведения поставленных ими градоначальников никто не мог нарушить сего на упокоение мертвым правительством учрежденного жилища {Nemo humanum corpus ad alium lociim sine Augusti affatibus transferat. L. 14. Cod. de religios.

Si vi fluminis reliquiae filii tui contingunlur, vcl alla iusta et necessaria causa intervenit: existimatione rectoris provinciae transferre eas in alium locum poteris. L. 1. Cod. de religion. [Никто не смеет переносить тело человека в другое место без обращения к Августу. Зак. 14. Кодекс о святом.

Если останки твоего сына смываются течением реки или если имеется какое-нибудь другое важное и неотложное обстоятельство, то ты можешь с согласия правителя провинции перенести останки в другое место. Зак. 1. Кодекс о святом.]}. Сверх сего римляне-язычники, равномерно как и православные, стараясь об отвращении от града тлетворного воздуха, под присенением веры запрещали погребать мертвых во граде {Mortuorum reliquias, ne sanctum municipionmi ius polluatur, intra civitatem condi, jam pridem vetitum est. L. 12 cod. de relig. Hominom mortuum in urbe ne sepelito neve urito, homini mortuo ne ossa legito. Frag. XII tab. p. 753. [Чтобы не нарушалось святое право муниципиев, уже раньше было запрещено хоронить останки мертвых в городе. Закон 12. Кодекс о святом.

Умершего человека не разрешается ни хоронить, ни сжигать в городе. Кости мертвого не должны быть вырыты. Фрагм. XII таблиц, стр. 753.]}. А поелику сии вещи издревле язычниками и православными в благочестие приняты и свято почитаемы были чрез множество веков, того ради нарушение оных и похищение почиталось за святотатство {Sepulchris, inquit Heinectius, et eam legem additam reperimus, ut si qui ibi furtum fecissot, porindo obligalus sit, ac si sacrilegium commisisset. Смотри Гейнекций Antiq. lloinun. ad inst. lib. 2. tit. 1. p. 428.

Sacrilegium vero aequiparatur parricidio ex legibus XII tab. Sacrum sacrove commendatum, qui clepserit (clam sustulerit) rapseritque parricida esto. Frag XII tab. p. 753. [Мы находим, говорит Гейнекций, и применении к могилам того закона, в силу которого укравший из могил так же отвечает по этому закону, как и совершивший святотатство. См. Гейнекций, Римские древности. Руководство. Книга 2, гл. 1, стр. 428. Святотатство по закону XII таблиц приравнивается к отцеубийству. Если кто украл (утаил) святое или вверенное святому, подвергается тому же наказанию, как и совершивший отцеубийство. Фрагм. XII таблиц, стр. 753.]} и по Кормчей книги правилам такое дерзновение жестоко и различно наказуется {Иже мертвые во гробех совлачит, да продастся. Кормч. книга, глава 28, лист 376.

Гробных татей како судити и мучити, гл. 28, лист 357. Аще же телеса мертвых или кости подвизающе или превращающе убозии суще, конечно, мучими будут. Аще же честный и богатый, расхитится имение их и сквозь град поруганы бывше в заточение послются.

Гробный тать и во дни пасхи в темнице затворяется. Лист 354.

Гробный тать десять лет запрещение да примет: два лета да плачется, три да послушает божественных писаний, четыре да припадает и едино лето да стоит с верными без общения и потом да причастится божественных таин. Лист 243, прав. 63 и лист 269, прав. 7.}.

Из приводимых мною здесь многоразличных древности и потомства примеров, служащих к утверждению благочестия, следует оное наиважнейшее в житии человеческом нравоучительное начало, по которому только единому род человеческий может управлять сном поведения и соблюсти оных благопристойность. Сие начало собственно называется чувствованием должности своея в человечестве; оно состоит в уважении общих правил, нужных для поведения, приличного каждому. Средства к достижению, совершаемые по сим правилам благопристойности, суть учение, воспитание, пример и благочестие. Без сего повсеместно и свито наблюдаемого уважения к общим правилам в поведениях не может быть ни одни человек в обществе, на которого бы поступки много можно надеяться. Чувствование своей должности в человечестве и уважение принятых для поведения правил в обществе составляет самое существенное различие между человеком, держащимся правил и честности, и человеком ветреным, неосновательным и неустроенным во всех путех своих. Один из таких, наблюдая восприятые им основания жизни, поступает твердо и постоянно во всех случаях, наблюдая согласную с благоразумием пристойность поведений во всю свою жизнь. Другой, напротив, ведет себя различно и случайно и стремится без разбору, к чему лишь только его своенравно, склонность и корыстолюбие повлечет. Без такого чувствования снося должности в человечестве, ежели и последнейший не может сохраниться долг учтивости, которую столь удобно всякому соблюсти можно и которую нарушать редко иному важная случается причина, то как без такого чувствования когда кто и без помышления о том сохранить может правила честности, правды, целомудрия и верности, которые столь трудны в соблюдении и которых к нарушению столь многие случаются в житии побуждения? Трудно предписать для поведений роду человеческому общие правила нравоучительные и труднее еще исполнять оные, однако и на последнем соблюдении оных основано самое бытие общества человеческого, которое в противном случае обратилось бы в ничто, если бы род человеческий вообще не был напитан чувствованием надобности толь важных для поведения правил общих. Сие благоговейное чувствование своея должности еще больше убеждает наше в том мнение, влиянное сперва от природы и подтвержденное напоследок разсуждением философским, что такие и толь важные правила нравоучения суть повеления и закон всевышнего, который за исполнение оных всегда готов наградить обильно повинующихся и наказать не брегущнх о своей должности в человечестве, и что такое мнение или понятие о правилах поведении общих влиянно смертным от природы, тому свидетельством неоспоримым ость приводимое здесь римлян языческое многобожие, происшедшее единственно от благоприменения и уподобления своих страстей к существам, воображаемым ими высшим человеческого. Римляне в невежестве и затмении своего языческого суеверия часто имели столь нелепые понятия о своих богах и приписывали оным такие страсти, которые по нынешнему просвещеннейшему рассуждению не делают чести природе и человеческой, чрез что они изображали предосудительное человечеству существо. Однако, с другой стороны, они и по своему суеверию доходили до таких существ и приписывали оным такие качества, которые восхищали их к удивлению и казались человечеству подобием совершенств божиих. Юпитер в их воображении был отмститель во гнев[е] зло творящим, податель истинный и судия превысший всех, и потому обидемый призывал его свидетелем в претерпеваемых неправдах с таким притом упованием, что и он будет судить обидящих с негодованием, какое и последнего от человек воспламенить могло бы к отмщению за неправду; самый злодей и преступник правил истины чувствовал себя достойным всякого отмщения по осуждении) всего рода человеческого; природный страх его внутренно убеждал о подобных на него негодованиях оного существа, от которого совесть его укрыться и власти его противиться не могла. Сии натуральные надежды и боязни чувствования родили у римлян многобожие, и их боги, взятые из уподобления к ним своих страстей, почитались всенародно защитниками человечества, наградителями добродетели и отмстителями неправды. Отсюда может видеть всяк, что и языческое римлян суеверие в самом своем начале подавало святость наблюдаемым в обществе правилам нравоучения еще и прежде, нежели оные рассуждение философское и истинное благочестие подтвердило; и что иное, как не страх смерти и вообразительное применение к состоянию мертвых, у римлян было произведением богов преисподних, защитников телес мертвых. Понятие оного страшного и бесконечного сетования, какое натурально воображение наше приписывает мертвецам, происходило равномерно и у римлян оттого, что они живые к учинившейся над мертвыми премене присовокупляли свое внутреннее чувствование оныя перемены. Они входили воображением живые в мертвых состояние и влагали, ежели можно так сказать, свои души в их неодушевленные тела и оттуда заключали, каковым бы их в таком случае надлежало быть страстотерпениям. От сего самого в воображении применении нашего натурального к мертвым, по неоспоримому доказательству великого философа^[23], рождается и то, что приближение нашего разрушения всегда представляется нам столь уносным и что воображение тех обстоятельств, которые по смерти, без сумнения, никакого чувствования нашему телу печального причинить не могут, делает нас столько бедственными в живых. И так отсюда произошло одно наиважнейшее не токмо для римлян, но и для всего рода человеческого начало, ужас смерти, великий яд, как утверждает тот же философ, человеку во счастии, но великий и воздержатель рода человеческого от неправды, который когда постигает и умерщвляет единого, храпит чрез то и соблюдает страхом целое общество.

Теперь мне более не остается говорить о православном благочестии, подающем толь сильные побуждения к совершению добродетели и хранящем христианина толь убедительными воспящениями от пороков, что правилам благочестия, коль бы они ни общи и ни ограниченны были, кроме не чувствующего благопристойности, едва кто вправду и подумает противиться; и ежели примеры добродетельных и православии мужей не нужны, ежели честность души, непорочность нравов и наблюдение истины в житии православному не надобны, когда такие добродетели и язычнику были услаждением, то с какими глазами будут взирать отцы, когда их сыновей за развращенное житие повлечет правосудие гражданское на самую бесчестнейшую смерть, каково тогда будет матерям смотреть на развратную жизнь своих дочерей, и муж какое тогда поведет житие с предавшеюся слабостям всем супругою! Такому нечестию не токмо в православии, но ниже в самом язычничестве не попущает водворяться природа человеческая…

ПРИМЕЧАНИЯ

Напечатано впервые в типографии Московского университета в 1772 году; откуда и воспроизводится в настоящем издании в сокращенном виде (опущены традиционные хвалебные вступление и заключение). Перепечатано в сборнике «Речи, произнесенные в торжественных собраниях императорского Московского университета русскими профессорами оного» (М. 1819, ч. I, стр. 282—319).

¹ Во дни сем — в этот день.

² Знаемых — знакомых.

³ Тезоименитых — именинников. — 237.

⁴ Юпитер Феретрии — то-есть Юпитер — разитель, блюститель права и порядка — одно из главных божеств античной мифологии.

⁵ Кормчие книги — древнерусский сборник церковных законов и правил.

⁶ Церковный тать нощным зверем предается — церковный вор предается на растерзание зверям.

⁷ В Регламенте — то-есть в Духовном регламенте, своде правил деятельности православной церкви, выработанном при Петре Великом.

⁸ Здесь опущено изложение соответствующего места из названной книги.

⁹ Прав истязательных — нрав наказания, уголовных законов.

¹⁰ Депутаты.-- Имеются в виду депутаты Комиссии дли сочинения проекта нового уложения, созванной в 1707 году.

¹¹ В Наказе — то-есть в Наказе Екатерины II для депутатов Комиссии нового уложения.

¹² Ссылка на книгу Адама Смита «Теория нравственных чувств или симпатий» (Theory of moral sentiments or syinpathy, 1759).

---

1. См. LL. 7 et 11. Cod. de feriis [см. 7 и 11 законы Кодекса о преступлениях].
2. Iupiter feretri, haec tibi Victor Romulus rex arma fero templumque iis regionibus, quas modo animo metatus sum, dedico, sedem opimis spoliis, quae, rogibus ducibusquo hostium caesis, me auctorem sequentcs postori feront. Смотри Гейнекция Antiq. Roman, ad inst. lib. 2, tit. 1, pag. 423. [Юпитер, несущий победу, и, победитель, царь Ромул, приношу тебе это оружие и посвящаю храм для тех краев, которые я только что и уме наметил, а также место хранения оружия, взятого у неприятельских полководцем; после того как пали их цари и полководцы, его принесут оставшиеся и жилых, идущие за мной. См. Гейнекций, Римские древности. Руководство, кн. 2, тит. 1, стр. 423.]
3. Sacra vocant augusta patres; augusta voenntur tcmpla sacerdotum rite dicata manu. Ovid. Fast. 1, v. 403. [Святое называют отцы священным; священными называются храмы, рукою жрецов надлежащим образом освященные. См. Овидиевы фасты, 1, стих. 403.]
4. Vid. Cornelius Nep., Alcib., cap. 3 [см. Корнелий Непот, Алкивиад, гл. 3].
5. Conferantur de hoc LL. pr. princ. L. 6, § 2. D. h. t. L. 9. § 5. D. eod. § 8 inst. h. t. L. 6, § 3. D. eod. L. 36. D. de relig. L. 9. § 2. D. h. t. [Об этом говорится в законах, в первую очередь в законе 6, § 2. Об этом также говорится в законе 9, § 5; о том же § 8, указание того же закона в § 3, о том же закон 36. Декрет о религии, закон 9, § 2 о том же.]
6. Что чертоги государей римских священными почитались, то сие можно видеть из рапных указов, пак, напр.: Cod. lib. 12. t. 43. de comitibus et anhialris sacri palalii. Cod. lib. 1. t. 34. de officio comilis sacri palalii. De privilegiis connu, qui in sacro palatio mililant. Cod. lib. 12. lit. 21). [Кодекс, кн. 12, тит. 13. О служащих священного дворца. Кодекс, кн. 1, тит. 34. Об обязанностях служащих священного дворца. О преимущественных правах тех, кто служит в священном дворце. Кодекс, кн. 12, тит. 29.]
7. Sacrae res sunt, quae rite per pontifices deo consecratae sunt: veluti aedes sacrae, et donaria, quae rite ad ministerium dei dedicatae sunt: quae etiam per nostram constitutionem alienari et obligari prohibuimus, excepta causa redemptionis captivorum. Si quis autem auctoritate sua quasi sacrum sibi constituerit, sacrum non est, sed profanum. Locus autem, in quo aedes sacrae sunt aedificatae, etiam diruto aedificio sacer adhuc manet, ut et Papinianus scripsit. Inst. § 8 de rerum divis et adquirondo oarum dominio. [Священными являются вещи, посвященные богу надлежащим образом верховными жрецами, как, например, храмы и приношения, но установленному обряду освященные для богослужении, которые мы также согласно нашему установлению запретили отчуждать или закладывать, за исключением тех случаев, когда приходится выкупать пленных. Но если кто-нибудь своей властью что-нибудь объявит для себя якобы священным, то оно не священное, но мирское. Место же, где построены храмы, даже в случае их разрушения, еще остается священным, как писал Панициан. Постановление § 8. О вещах, посвященных богу, и о вступлении во владение ими.]
8. I. N. 58: ut in privatis domibus sacra misteria non fiant: Et priscis sancitum est legibus nulli pcnilus esse licentiam, domi quae sacratissima sunt agere: sed publiee sinere procedere in credulitatem et dei culturam, secundum sanctionem de his sacratis actibus traditam. Et nos etiam hanc in praesenti ponimus legeni, quant cum omni cautcla tcneri volumus. Omnibus cnim intcrdicirmis maguae huius civitatis (Constantinopolitanis) habitatoribus, inagis auiem etiam toLiiis nostrae ditionis in domibus suis habere quasdnm quasi orationuin domos: et in his sacra celcbrare misteria: et hinc fieri quaedam calholicae et apostolicae traditioni extranca etc. [Постановление № 58 о том, чтобы в частных домах не совершались богослужения: и древними законами было установлено, что священнодействия дома безусловно воспрещаются, но разрешаются всенародные собрании вероисповедного или религиозного характера, согласно сохранившимся установлениям по поводу этих священнодействий. И в настоящее время мы также издаем этот закон, который мы желаем неукоснительно исполнять. Поэтому мы запрещаем жителям этого великого государства (Константинопольского), в большей же мере также жителям всех подвластных нам областей иметь в своих домах якобы молитвенные, дома и здесь совершать богослужения; это чуждо кафолическому и апостольскому преданию и т. д.]
9. Смотри Регламент духовный, пункт 7, лист 75… ⁸ В том же Регламенте духовном пункт 6 и 7, лист 14… ⁸ Смотри Кормчей книги лист 55, прав. 6… ⁸
10. Solebant, inquit Heineccius, dedicationi templorum quaedam loges adiici, quales hinc inde in vctuslis marmoribus leguiitur reconsitae a Brisson, form. 1. p. 125. Conf. fleinecciam AiiLiq. Rom. lib. 2. tit. 1. p. 424. [Гейнекций говорит, что посвящение храмов сопровождалось известными законами, которые имеются в надписях на древнем мраморе и приводятся Бриссоном, рисунок 1, стр. 125. Срав. Гейнекций, Римские древности, книга 2, тит. 1, стр. 424.]
11. Ut diligentius urbs religione, quani moonibus cingerctur. Cicer. de nat. deor. III. 40. [Чтобы город лучше охранялся религией, чем стенами. Цицерон, О природе богов, III, 40.]
12. Слово pomoerium, которое здесь я назвал предместием, значило у римлян место, внутрь и вне лежащее близ стен городских. Оное оставляемо было подле стен с обеих сторон святым для неприкосновения к ограде. На сем месте насаждаемы были особливые травы, называемые по их sagmina, которые давались некоторым персонал в знак того, что они святы и никем не оскорбляемы.
13. Urbs — происходит от старинного латинского глагола urbare [огораживать]; id est aratro definire — сохой или плугом ограничить. Varro de ling. Latin. IV. 32. p. 24; Pompon., Lcg. 239. § 6, de verb. signi [Варрон, О латинском языке, IV. 32, стр. 24; Помпоний, Закон 239, § 6, О словесных знаках; но желающие подробней узнать, каким образом заложение и посвщение градов происходило у древних римлян, могут прочесть о сем Гейнекция, Antiq. Roman, ad inst., lib. 11. tit. 1. pag. 433 et 434. [Римские древности. Руководство, кн. 11, тит. 1, стр. 433 и 434.]
14. Nec non etsi vallum quis transcendât, aut per murum castra ingrediatur, capite punitur. L. 2. § 17. D. de re militari. [A также тот, кто перейдет через вал или переберется в укрепленный лагерь через стену, карается смертью. Зак. 2, § 17. Декрет о военном деле.]
15. Libetto et filio semper honesta et sancta persona patris ac patroni videri debet. L. 9. D. de obsequ. patet. ac patron, praest. [Вольноотпущеннику и сыну личность отца и патрона должна быть всегда почитаемой и святой. Зак. 9, О почитании отца и патрона.]
16. Plebs, quos pro se contra vim auxilii ergo, decem creassit, tribuni eius sunto, quodve plebem rogassint, ratum esto: sanctique sunto: neve plebem orbam tribunis relinquunto. Frag. XII tabularum, p. 756. [Te, которых плебеи выбрали дли себя в количестве десяти человек, для защиты от насилия, пусть будут их трибунами, и все то, что они вносят на обсуждение народа, да будет имеющим силу закона, а они сами — неприкосновенными. И трибуны пусть не оставляют народ беззащитным. Фрагм. XII таблиц, стр. 756.]
17. Si quis legatumhostiumpulsasset, contra ius gentium id commissum esso existimatur: quia sancti habentur legati. L. ult. D. de legation. Liv. lib. 30. cap. 43 et Dionys. Hal. lib. 6. p. 410. [Если кто-нибудь нападет на вражеского посла, то этот поступок считается противным международному праву, потому что послы считаются неприкосновенными. Закон последний. Декрет о посольствах. Ливий, книга 30, глава 30, Дионисий Галикарнасский, книга 6, стр. 410.]
18. Sanctae quoque res, veluti muri et portac civitatis quodammodo divini iuris sunt: et ideo nullius in bonis sunt. Ideo autem muros sanctos dicimus, quia poona capitis constituta est in eos, qui aliquid in muros deliquerint. Ideo et legum eas partes, quibus poenam constituimus adversus eos, qui contra loges fecerint, sanctiones vocamus. Inst. § 10 de rerum divis. et acquir. ear. domin. [Неприкосновенными также считаются вещи, как, например, степы и ворота города; они в известной мере находятся под защитой сакрального права и поэтому не принадлежат никому. Стены мы называем поэтому неприкосновенными; смертная казнь установлена для тех, кто совершит какой-нибудь проступок против них. Поэтому мы называем санкциями те части законов, которыми устанавливаем наказание дли тех, кто нарушил эти законы. Положение, § 10. О предметах, посвященных богу, и владении ими.]
19. Muros autem municipales пес reficerc licet sine principis vel praesidis auctoritate: nec aliquid eis coniungore vel superponere. L. 9, § 4. D. de reb. divis. Si quis violaverit muros, capite punitur: sicuti, si quis transcendet scalis admotis vel alia qualibet rationc: nam cives Romanos alias, quam per portas, egredi non licet: cum illud hostile et àbominandum sit: nam et Romuli frater Remus occisus traditur ob id, quod murum transcendere volucrit. L. 11. D. h. tit. [Стены же муниципального города но позволяется восстанавливать без разрешения главы правительства или наместника, точно так же не допускается ни пристраивать к ним что-либо, ни надстраивать. Зак. 9, § 4. Декрет о вещах, посвященных богу. Повредивший стены наказывается смертью, точно так же как и перешедший через стены при помощи лестниц или каким-либо иным способом, потому что римским гражданам не разрешается выходить из города иначе, как через городские ворота; другой выход является вражеским и недопустимым, так как, по преданию, и брат Ромула Рем был убит, ибо хотел перейти через степы. Зак. 11. Декрет под тем же заглавием.]
20. Надлежит обретающимся и сенате, в синоде, коллегии и Канцелярии и во всех судных местах всего государства судиям и пришедшим пред суд чинно поступать: понеже суд божий есть, проклят всяк, творяй дело божие с небрежейием, и проч. и проч. Смотри настольные указы государя императора Петра Великого, изд. 1724 года.
21. Будет кто иноверцы какия-либо веры или и русский человек возложит хулу на господа бога и спаса нашего Иисуса Христа или на рождшую его пречистую владычицу нашу богородицу и присно деву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников и про то сыскивать всякими взыски накрепко, да будет сыщется про то до прима м того богохульника, обличив, казнити, сжечь. Уложении гл. 1, стат. 1, гл. 2, стат. 1, 2 и 3; смотри також о сем военный артикул 3, 4, 5, 6, гл. 1 и в главе 3 арт. 19 и 20: Кто против его величества особы хулительными словами погрешит, его действа и намерения презирать и непристойным образом о том рассуждать будет, оный имеет живота лишен быть и отсечением головы казнен. Смотри також о сем указ, изданный в 1740 году апреля 14 дня, и кроме сих смотри указы ее величества нынешния императрицы всероссийския, 1, издае 1762 года октябри 9 дня, об отпущении вин впадших в разные преступления, в котором примечай следующее: кроме богохульников и важнейших по двум первым пунктам, такожде в злодеянии воровства и разбойничества и смертоубивства приличившихся, всем другим преступникам указов и проч. Смотри також ее величества милостивейший указ о уничтожении Тайной канцелярии, издан 1762 года октября 19 дня.
22. Обыкновение было у римлян посвящать и надписывать свои гробы богам преисподним одними только начальными литерами, чему примером здесь может служить одна надпись, взятая из древностей римских; D. M. vel D. M. S. id est: Dis Manibus Sacrum: vel Dis Inferis Manibus Sacrum; смотри Гейнекция Antiqu. Roman, ad inst. Iib. 2.tit. 1. p. 424,425,426,427 et sic porro. [D. M. или D. M. S. обозначает посвященное божественным душам или посвященное подземным божественным душам, см. Гейнекций, Римские древности. Руководство, книга 2, глава I, стр. 424, 425, 426, 427 и след.]
23. Господина Смита, глава 1, О симпатии¹².