Юлий-Роман
правитьЮлий-Роман, славнейший ученик Рафаэля, любезнейший своему учителю, был один из первоклассных живописцев итальянских. Он особенно отличился обилием мыслей и жаром. Его гений не вмещался в пространстве узкой холстины, в обыкновенных кабинетах; нет! ему надобны были обширные стены, пышные, огромные чертоги. Юлий-Роман имел более воображения, нежели чувствительности, более силы, нежели нежности; его выражения рождались в голове, не в сердце; оттого он более изумляет, менее трогает. Он во всем величествен, и часто достигает выспренности (sublime); под сим словом разумею не ту совершенную выспренность, которая состоит в соединении величия и простоты, но порывы пылкой головы, приводящие в восторг множеством необычайных предметов, быстро один за другим следующих, — предметов, никогда невиданных, но на которые всегда смотреть хочется.
Будучи искусен в рисовке, велик в изобретении, Юлий-Роман, кажется, особенно занимался сими двумя главными частями и не радел о прочих; краски его слабы; он редко обращал внимание на гармонию и на точную постепенность в оттенках. Несмотря на то, его произведения, которые часто кажутся не совсем доконченными, нравятся величественною смелостью не менее картин совершенно отделанных.
Он долго работал с Рафаэлем, долго писал по его рисовке, и столько привык к стилю сего великого художника, что во многом походит на него, а тем самым теряет свою оригинальность. Где он ближе бывает к своему учителю, там далее сам от себя.
По смерти Рафаэля, Юлий-Роман остался под руководством своего собственного гения, и пошел совсем по другой дороге. Он прилежно рассматривал столбы Траяна, Антонина и Феодосия; по сим памятникам образовал вкус свой в начертании воинской одежды, отступив несколько от простоты древнего стиля. Быв сам поэтом и другом знаменитейших итальянских поэтов, он оставил в своих картинах следы вкуса тогдашней литературы; желая представить греков или римлян, всегда изображал их рыцарями времен новейших. Ни один живописец не может похвалиться таким множеством героев Ариостовых и тех, которых потом воспел Тасс в своей поэме. Воины Гомеровы у него походят не на Аяксов, Диомедов, Ахиллов, но на Танкредов, Годефроа, Рено, Роландов, Мандрикардов, Аргантов; походят на ужасных мавров, на чудесных рыцарей. Он показывает нам копья и мечи, славные своими ударами; изображает коней, столь же необыкновенных, как и всадники. Между женщинами, написанными его кистью, вы видите неустрашимых Брадамант, мужественных Клоринд; но не найдете в них ни прекрасной Бризеиды, ни нежной Ифигении, ни верной Андромахи.
Кто рожден с великою способностью к одному искусству, тот иногда может успеть почти во всех прочих; знаменитый живописец Юлий-Роман был вместе и славным зодчим. Прекрасные громады, здания, сооруженные по начертаниям величественным, новым, иногда странным, дают ему отличное место между зодчими. Он построил в Риме многие обширные здания; но в Мантуе, куда привлекла его собственная слава, он, как живописец и зодчий, показал таланты свои во всем блеске. Мантуя наполнена произведениями трудов его, посвященных на пользу и украшение сего города. Одним из важнейших и знаменитейших памятников его искусства есть дворец Т., украшенный богатыми картинами. Тут огромные стены прорублены и обрушены его смелою кистью; тут видна вся чудесность искусства; тут он показал обширную ученость свою и богатство гения; на сих стенах Юлий-Роман для изумления людей собрал все, что ни есть необыкновенного в натуре и в воображении; тут он представляет людям все великое, что ни удалось им видеть, и все то, о чем пылкие головы мечтали в продолжение многих столетий.
В Аполлоновой галерее хранятся его бумажные рисунки вчерне, назначенные служить образцами для украшения комнат; в них виден весь талант художника, великие мысли, искусная, выразительная, ученая рисовка. Содержание прекраснейших картин сих по большей части взято из истории Сципионовой жизни; у него римляне не похожи на древних республиканцев; карфагенцы наружностью своею подходят ближе к африканцам, современникам художника, нежели к героям пуническим; но те и другие ужасают своим видом, грозным и воинственным. Два из упомянутых рисунков принадлежали к собранию картин, известному под именем Плоды войны, и представляют живой образ несчастий, сопряженных с войною. Тут видны гордые фигуры, свирепые черты на лицах людей едва просвещенных, возмужавших в подвигах бранных; видны крепость здоровых стариков, мужественная, неизнеженная красота жен и детей.
Надобно признаться, что Юлий-Роман — который по-видимому всегда выходит за границы умеренности, и неточно изображает людей обыкновенных — может быть, один только умел представить натуру народов полудиких. Он переносит нас в недра семейств сих людей, страшных для соседей; переносит нас на поле кровавых битв и показывает нам исполинов, почитаемых баснословными от наций изнеженных, лишившихся крепости первобытной. В самом деле, люди, с младенчества привыкшие к ранам, беспрестанно занимавшиеся войною, полагавшие честь и славу свою в победе, почитавшие неустрашимость единственною добродетелью, — люди, которых жены приносили за собою в приданое коней и оружие, сражались и умирали подле мужей своих — такие, говорю, люди походят ли на нынешних жителей Европы, без сомнения столь же храбрых, но ослабевших от роскоши, изнеженных искусствами? Самые лучшие дерева садов наших имеют ли сходство с угрюмою елью, с древним дубом, растущими на горах непроходимых, — с сими гигантами, которых корни омываются прозрачными ручьями, а высокие верхи в облаках скрываются?
Юлий-Роман, любезный музам и людям полезный, достойно заслуживает громкую славу свою, которую приобрел в просвещенной Европе удивительным множеством картин, изобилующих разительными красотами. Он есть такой художник, которого произведения должно чаще показывать молодым живописцам историческим, не для подражания им, но чтобы воспламенить юное воображение. Поэты равным образом с пользою могут смотреть на его картины, дающие глубокую задумчивость, которая, как известно, есть пища высокой поэзии.
Он имел счастье в молодости своей пользоваться дружбою Рафаэля; конец жизни его ознаменован дружескою связью с маркизом Мантуанским и с кардиналом Гонзагом. Юлий-Роман принадлежит к малому числу тех артистов, которые славою своею распространили славу государей, отлично уважавших великие таланты.
Телассон Ж. Ж. Юлий-Роман / Телассон // Вестн. Европы. — 1805. — Ч. 23, № 21. — С. 3-9.