Въ удовольствіе Любителей Россійской Учености
Николаемъ Новиковымъ,
Членомъ
Вольнаго Россійскаго Собранія при Императорскомъ
Московскомъ университетѣ.
Изданіе Второе.
Часть IX.
Въ МОСКВѢ.
Въ Университетской Типографіи у И. Новикова,
1787 года.
Лишась, дражайшая, мнѣ, взора твоево
На долго разлученъ въ тобою дарагая
Престанешь ли моей докукой услаждаться?
Чево ты мнѣ еще зло время не наслало!
Терпи моя душа, терпи различны муки.
Я чаялъ, что свои я узы разрѣшилъ
Престаньте вы глаза дражайшею прельщаться;
Ты только для тово любовь уничтожаешь,
Довольно ль на тоску, о время, ты взирало!
Всѣ радости мои уходятъ отъ меня,
Коль хочешь утолить нещастье алчъ и жажду;
Отчаянье мой духъ какъ Фурія терзаетъ:
На преставленіе Графини Л. П. Шереметевой, невѣсты Графа Н. П. Панина.
Ко Княгинѣ Варварѣ Петровнѣ, дочери Графа П. С. Салтыкова, на преставленіе двоюородныя ея сестры Графини Маріи Владимировны Салтыковой.
На смерть Маріи Ивановны Елагиной дочери Ивана Перфиліевича, 1774 года.
Смущайся томный духъ настали грусти люты.
ЕЛЕГІЯ.
Лишась, дражайшая, мнѣ, взора твоево,
Ужь не осталося на свѣтѣ ни чево,
Уже меня ни что въ немъ больше не прельщаетъ,
На что ни погляжу, все духъ мой возмущаетъ,
Всѣ нынѣ радости разсѣнны судьбой,
Спокойствіе мое сокрылося съ тобой.
Горячностью къ себѣ мою ты грусть исчисли;
Когда предстану я въ твои, драгая, мысли,
Воображай меня любезная въ глазахъ,
Въ моей злой горести, въ стенаньи и слезахъ.
Я только въ тѣ часы тебя позабываю,
Когда всѣхъ думъ лишась въ безпамятствѣ бываю,
Какъ помню о тебѣ, я пламенно горю,
И въ самой крайности, себя, мученій зрю.
Не льзя изобразить моей напасти ясно,
И всѣ мои слова теряются напрасно.
Лишъ можеть сердце то мое изобразить,
Какъ жестоко возмогъ твой взоръ ево пронзить.
Что я тебѣ теперь страдая ни вѣщаю,
Все менѣе того, что въ серцѣ ощущаю,
Неизцѣлима скорбь. Неутолима страсть!
Мучительнѣйшій жаръ! Несносна напасть!
Нашли вы крайнія въ груди моей успѣхи;
И сей уже себѣ не вижу я утѣхи,
Чтобъ горести своей пристойну рѣчь сыскать!
И тѣмъ ужъ не могу теперь себѣ ласкать.
Коль равный жаръ ко мнѣ имѣешь ты любезна,
Ты знаешь то одна, какъ жизнь моя мнѣ слезна.
Ты знаешъ! Только что мнѣ пользы изъ тово
Ты знаешъ. Ахъ, не знай ты лутче ни чево!
Лишъ множится мое мученье темъ сердечно.
Забудь меня, мой свѣтъ, забудь драгая вѣчно!
; Забудь меня! Ахь, нѣтъ, воспоминай о мнѣ!
Какъ помню о тебѣ въ печальной я странѣ,
Я все то чувстную, что быти можетъ злобно;
Мученья моево умножить не удобно.
Удобно, ежели той клятвы не храня,
Котору я слыхалъ, забудешъ ты меня.
Въ какомъ огнѣ, о рокъ, въ какомъ огнѣ пылаю!
Не знаю самъ, чево въ смятеніи желаю.
Нещастнѣйшему мнѣ, вотъ всѣ плоды любя.
Ахъ! Ежели когда драгая до тебя.
Дойдутъ пресказанны сей жалкой рѣчи строки;
Такъ знай, что по тебѣ текли изъ глазъ потоки.
не усумнися ты, что рѣчь сія къ иной;
Едина въ свѣтѣ ты владѣешь только мной.
Великодушія я больше не имѣю,
Безъ слезъ тебя мой свѣтъ я вспомнить не умѣю.
Какъ имя я твое хоть въ мысли нареку,
Въ минуту къ сердцу ту всѣ скорби привлеку,
Всѣ прежни радости тогда вообразятся,
И слезы изъ очей неволей покатятся.
Мученьи отъ любви остались мнѣ одни.
О время грозное! О вы плачевны дни!
Осталось ли мнѣ что, чемъ я на свѣтѣ льстился,
Что въ жизни льстило мнѣ всево тово лишился.
А ты плачевнѣйшій часъ жизни моея,
Въ который разлученъ съ моей любезной я,
Не вспоминайся мнѣ; довольно знаю муки,
Отъ нестерпимаго мнѣ бремени разлуки.
Какъ отнимался лучъ отъ возмущенныхъ глазъ,
Мой свѣть, какъ я тебя въ послѣдній видѣлъ разъ,
Какъ пресѣкалися надежныя желаньи.
Ты зрѣла то сама, въ какомъ я былъ страданьи.
Кончались радости ввергая въ плачъ приязнь,
Я чувствовалъ тогда жесточе смерти казнь.
Какъ я въ послѣдніе съ тобой поцаловался,
Казалось мнѣ въ тотъ часъ съ душею я растался.
По разлученіи полдневный свѣтъ сталь мракъ;
Во мнѣ вся стыла кровь, не двигался мой зракъ:
Какъ пораженна грудь животъ свой ощущала;
Лишъ только то, что нѣтъ тебя со мной, вѣщала,
Прости любезня, прости, прости мой свѣтъ;
Я все ужъ потерялъ; тебя со мною нѣть.
ЕЛЕГЯ.
На долго разлученъ съ тобою дарагая,
Я плачу день и ночь тебя воспоминая.
Минуты радостны возлюбленныхъ мнѣ дней,
Не выйдутъ никогда изъ памяти моей.
На что ни погляжу, на все взираю смутно
Тоскую завсегда, вздыхаю всеминутно.
Стараюсь облегчить грусть духу своему,
И серце покорить въ правленіе уму;
Но такъ какъ жарка кровь и онъ меня терзаетъ,
Что серце чувствуетъ, то мысль изображаетъ.
Какъ въ изумленіи и въ жалости взгляну,
Гдѣ ты осталася, въ прекрасну ту страну,
Котору горы, лѣсь отъ глазъ моихъ скрываютъ,
Куда вздыханія со стономь отлетаютъ:
Мнѣ мнится въ пламени, что слышу голосъ твой,
Въ плачевный день когда растался я съ тобой,
Что ты любезная топя прелестны взгляды,
Со мной прощаешся и плачешъ безъ отрады.
Мнѣ кажется тогда бунтующему кровь;
Что въ истинну съ тобой я разлучаюсь вновь,
И духъ мой чувствуетъ, прошедтей, точну муку,
Какъ онъ терзаемъ былъ въ дѣйствительну разлуку.
О день! День лютый! Будь хотя на часъ забвенъ!
Злой рокъ! Иль мало я тобою пораженъ,
Что вображаешся такъ часто ты, толь ясно?
Уже и безъ того я мучуся всечасно.
Престань еще тѣснить уже стѣсненну грудь,
Иль дай хотя на часъ нещастну отдохнуть.
Увы! Не зря драгой не будетъ облегченья,
Не зря тебя не льзя пробыти безъ мученья.
Но ахъ! Когда дождусь, чтобъ оный часъ пришелъ,
Въ который бъ я опять въ рукахъ тебя имѣлъ!
Пройди, пройди скоряй о время злополучно,
И дай съ возлюбленной мнѣ жити неразлучно!
Терпѣть и мучиться не станеть скоро силъ.
Почто любезная, почто тебѣ я милъ!
Прошли минуты тѣ, что толь насъ веселили:
Далекія страны съ тобой мя разлучили,
И нѣтъ скорбящу мнѣ оставшу жизнь губя,
Надежды ни какой зрѣть въ скорости тебя.
Чемъ буду прогонять тебя я, время злобно?
Какое мѣсто мнѣ отраду дать способно?
Куда я ни пойду, на что я ни гляжу,
Я облегченія ни гдѣ не нахожу.
Куда ни вскину я свои печальны взоры,
Въ луга или въ лѣса, на холмы иль на горы,
На шумныя ль валы, на тихія ль струи,
На пышно ль зданіе, ахъ всѣ мѣста сіи,
Какъ громкой кажется плачевною трубою,
Твердятъ мнѣ, и гласятъ, что нѣть тебя со мною.
Вездѣ стеню, вездѣ отъ горести своей,
Такъ горлица лишась того, что мило ей,
Не зная что зачать, мѣста перемѣняетъ,
Летитъ съ куста на кустъ, на всѣхъ кустахъ рыдаетъ.
Когда была въ тебѣ утѣха толь кратка,
Къ чему весела жизнь была ты толь сладка!
Коль шастливъ человѣкъ, ково не научали,
Веселости въ любви, любовны знать печали!
Кто въ разлученіи съ любезной не бывалъ,
Тотъ скуки и тоски прямыя не вкушалъ.
Съ тѣмъ, кто съ возлюбленной живетъ своею купно,
Забавы завсегда бываютъ неотступно,
И нѣтъ ему часа себѣ вообразить,
Какъ былобъ тяжело, ему съ ней розно жить.
Лишъ вамъ, которыя подвержены сей страсти,
И чувствовали въ ней подобны мнѣ напасти!
Коль сносно мнѣ мое страданіе терпѣть,
Лишъ вамъ однимъ лишъ вамъ то можно разумѣть,
Страдай моя душа и мучься несказанно!
Теките горькихъ слезъ потоки непрестанно!
И есть ли мнѣ тоска жизнь горьку прекратитъ
И смерть потерянно спокойство возвратитъ;
Такъ знай любезная, что шествуя къ покою,
Я мысля о тебѣ глаза свои закрою.
Не смертью, но тобой, я душу возмущу,
И съ именемъ твоимъ духъ томный испущу.
ЕЛЕГІЯ.
Престанешь ли моей докукой услаждаться?
Могу ли я когда любви твоей дождаться?
Я день и ночь горю, я мучуся любя,
И гдѣ бы я ни былъ, мнѣ скучно безъ тебя.
Всегда зрю тѣнь твою и страсти осязаю,
И всякой часъ тебя я въ мысли лобызаю.
Со взоромъ мысль моя твоимъ сопряжена:
Неисходимо ты мнѣ въ серце вложена.
Мнѣ твой прелестенъ видъ, прелестны разговоры,
И все влечетъ мои къ тебѣ драгая взоры.
Къ нещастію тебя, суровая, спознавъ:
Лишился я тобой спокойства и забавъ.
И серца твоево смягчить не уповаю,
Тревожусь и мятусь, грущу и унываю,
Я время мысли умъ и все тобой гублю:
Скажи драгая мнѣ: и я тебя люблю.
ЕЛЕГIЯ.
Чево ты мнѣ еще зло время не наслало!
И гдѣ ты столько мукъ, и грустей собирало!
Судьба за что ты мнѣ даетъ такую часть?
Куда ни обращусь, вездѣ, вездѣ напасть.
Бывалъ ли кто когда въ такой несносной мукѣ,
И столько безпокойствъ имѣлъ ли кто въ разлукѣ?
Опасности, и страхъ, препятствія, бѣды,
Терзали томный духъ всѣ вдругъ безъ череды,
И въ обстоятельства меня низвергнувъ злыя,
Отъяли наконецъ и очи дарагія.
О случай! О судьба! Возможно ли снести!
Разстаться съ тѣмъ кто милъ и не сказать прости!
Утѣхи! Радости! Въ которыхъ дни летали,
Гдѣ дѣлись вы теперь? И что вы нынѣ стали!
О градъ! Въ которомъ я благополученъ былъ,
Мѣста! Которыя я прежде толь любилъ,
Вы кажетесь теперь мнѣ пусты и немилы;
Неимутъ больше въ васъ приятны рощи силы,
Долины, и рѣка текуща возлѣ горъ,
Привлечь мои глаза и усладить мой взоръ.
Какъ слышу что струи журчатъ и воды льются,
Тогда печальный духъ и мысли всѣ мятутся.
Во изумленіи услыша водный шумъ;
Любезну привожу неволею на умъ,
Съ которою при сихъ водахъ знакомство стало,
Гдѣ серце много разъ пресладко воздыхало,
Гдѣ многажды мой духъ былъ ею восхищенъ,
И плачу что уже драгихъ тѣхъ дней лишенъ.
На что ни погляжу я всѣмъ воспоминаю,
Что ужъ любезной нѣтъ, и слезы проливаю,
Я индѣ съ нею былъ, въ иныхъ мѣстахъ видалъ,
Въ иныхъ, не зря ее, духъ мыслью услаждалъ,
Въ который день не зрѣль вчерашнымъ утѣшался,
И радостей своихъ назавтра дожидался.
И такъ въ моемъ умѣ то время вобразиль,
Что нѣтъ во дни часа, чтобъ я ево забылъ:
И нѣтъ убѣжища во всемъ пространномь градѣ,
Въ несносной горести, къ малѣйшей мнѣ отрадѣ.
ЕЛЕГІЯ.
Терпи моя душа, терпи различны муки,
Болѣзни, горести, тоску, напасти, скуки,
На всѣ противности отверзлось серце днесь,
Хоть разумъ смрачень и огорченъ духъ весь,!
Веселой мысли нѣтъ, всѣ радости сокрылись,
Всѣ злыя случаи на мя вооружились,
Великодушіе колеблется во мнѣ.
Кь которой ни возрю тоскуя сторонѣ,
Я помощи себѣ не вижу ни отколѣ,
Отъ всѣхъ сторонъ бѣды, и нѣтъ надежды болѣ.
И сонъ, дражайшій сонъ, страдающихъ покой,
Отъ глазъ моихъ бѣжитъ, гонимъ моей тоской,
Дни красныя весны природу обновляютъ,
И очи жителей земныхъ увеселяютъ:
Не веселятся тѣмъ мои глаза одни:
Мнѣ всѣхъ временъ равны мучительныя дни.
Противная судьба повсюду мной владаетъ,
И адъ моей крови всю внутренну съядаетъ.
На что ты кажешся жизнь въ радостяхъ кратка,
И долговременна кому не такъ сладка?
Когда велитъ судьба терзаться неотложно;
Своей печали духъ, сноси ихъ сколько можно!
И естьли ихъ уже ни что ни отвратитъ;
Отваживайся! Смерть ихь вѣчно прекратитъ.
ЕЛЕГIЯ.
Я чаялъ, что свои я узы разрѣшилъ,
И мыслилъ, что любовь я въ дружбу премѣнилъ;
Ужъ мысли нѣжныя меня не восхищали;
Заразы глазъ драгихъ въ умѣ не пребывали.
И скука и тоска изъ серца вышли вонъ.
Я радостны часы какъ сладкій помнилъ сонъ;
А дни, въ которыя разстался я съ тобою,
Драгая… Почиталъ я стратною мечтою.
Но только лишъ сей взоръ что серце мнѣ пронзалъ,
Который тмы утѣхъ и грустей приключалъ,
Въ глаза мои сверкнулъ; вся мысль моя смутилась,
Жаръ въ кровь мою вступиль, и страсть возобновилась:
Усилились твои присутственны красы,
Вообразились тѣ мѣста и тѣ часы,
Которыя тебя мнѣ въ очи представляли,
И пламенный мой духъ и серце прохлаждали.
Я чувствую опять твою, драгая власть:
Хоть пламень былъ и скрытъ; не изчезала страсть.
И можетъ ли кому то вѣчно быть забвенно
Чѣмъ мысль наполненна, чѣмъ серце напоенно
Что столько радостей и грустей нанесетъ!
Еще тебя люблю, еще люблю мой свѣтъ.
Ещель и ты меня, драгая не забыла?
Или толь нѣжная любовь уже простыла?
Твой зракъ, драгихъ тѣхъ мѣстъ, гдѣ я съ тобой бывалъ,
По возвращеніи моемъ, не посѣщалъ.
Какъ зрѣлась ты со мной огнемъ любви пылая!
Воспомни, ахъ! Тѣ дни, воспомни дарагая!
ЕЛЕГIЯ.
Престаньте вы глаза дражайшею прельщаться;
Уже проходитъ часъ мнѣ съ нею разставаться.
Готовьтеся теперь горчайши слезы лить.
Драгія мысли васъ мнѣ должно премѣнить;
Приходитъ вашъ конецъ: въ нещастливой судьбинѣ
Мнѣ тяжко будеть все, о чемъ ни мышлю нынѣ,
Какъ буду разлучень, на что тогда взгляну,
Я всемъ тебя я всемъ драгая вспомяну,
Все будеть предо мной тебя изображати,
И горести мои всечасно умножати.
Увы сурова часть велитъ сказать прости!
О время! О часы! Возможноль то снести!
Весь полонъ ею духъ, я стражду неисцельно,
Всѣмъ чувствіемъ люблю и мучуся смертельно.
О гнѣвная судьба, иль вынь изъ серца страсть,
Или ее оставь и дай иную часть!
О безполезный гласъ! О тщетное желанье!
О краткія любовь и вѣчное стенанье!
Нѣтъ помощи нигдѣ, прибѣжища не знать,
На слезы осужденъ и вѣчно воздыхать.
На что я ни взгляну печальными глазами,
Все жалко предо мной и все грозитъ слезами,
Противъ желанія твердятся тѣ часы,
Въ которыя она ввѣряла мнѣ красы,
Когда свою любовь вздыхая утвѣрждала,
И нѣжно утомясь безчетно цаловала,
И къ будущей тоскѣ, когда прейдетъ сей сонъ;
Мнѣ нѣкогда еще умножила мой стонъ:
Когда ты, мнѣ сказавъ разстанешся со мною,
И будешъ поланень любезною иною,
Я буду по тебѣ всегда грустить стеня,
А ты ее любя не вспомнишъ про меня,
И для ради ея противъ мя все исполнить,
Съ презорствомъ говоря, когда меня воспомнишъ.
Презорство ли въ умѣ! Иныя ли любви!
Ты въ памяти моей, гдѣ, свѣтъ мой, ни живи.
Не плачь о томъ не плачь, чтобъ былъ иною плѣненъ,
Вздыхай что нѣть съ тобой! Не буду я премѣненъ:
Вздыхай. Что мы съ тобой лишилися утѣхъ,
И въ слезы обращенъ съ играніемъ нашъ смѣхъ,
Вздыхай лишася думъ, въ которыхъ упражнялись,
И тѣхъ дражайшихъ дней въ которы мы видались!
Пускай судьбина мнѣ что хочетъ приключитъ.
Мя только смерть одна съ тобою разлучитъ,
Грущу: пускай умру, увянувъ въ лутчемъ цвѣтѣ;
Коль нѣтъ тебя, ни что не надобно на свѣтѣ.
Но что драгая ты, во что меня ввела!
На что ты, ахъ! меня на что въ свой плѣнъ брала?
Когда бы я не сталъ тебѣ, мой свѣтъ, угоденъ,
Я бъ жилъ въ спокойствіи и былъ всегда свободенъ,
А днесь не будетъ въ вѣкъ минуты мнѣ такой,
Въ которую бъ я могъ почувствовать покой.
Нещастная любовь! Мученіе презлое!
Лютѣйшая напасть! Оставьте насъ въ покоѣ;
О гнѣвная судьба! Немилосердый рокъ!
Ахъ! Дайте отдохнуть и преложите срокъ!
Отчаянье, тоска, и нестерпимо бремя,
Отстаньте днесь отъ насъ хотя на мало время!
Хошь на не многи дни, престаньте мучить насъ!
Еще довольно ихъ останется для васъ.
Нещастье не грози, разлукою такъ строго;
Любовникамь одна минута стоитъ много.
Мѣста свидѣтели вздыханій, ахъ! моихъ,
Жилище красоты, гдѣ свѣть очей драгихъ,
Питалъ мой алчный взоръ, гдѣ не было печали,
И дни спокойныя въ весельи пролетали!
Мнѣ вашихъ красныхъ рощь, долинъ прирѣчныхъ горъ,
Во вѣки не забыть. Куда ни вскину взоръ,
Какъ ехо вопіетъ во гласѣ самомъ слезномъ,
Но рощамь о своемъ Нарциссѣ прелюбезномъ,
Такъ странствуя и я въ пустыняхъ и горахъ,
Не видя ни чево приятнаго въ глазахъ,
Когда я васъ лишась стѣсненнымъ духомъ вспомню,
Противную страну стенаніемъ наполню.
Брега журчащихъ струй гдѣ склонность я приялъ,
Гдѣ въ самый перьвый разъ ее поцаловалъ!
Вы будете всякъ часъ въ умѣ моемъ твердиться,
И въ мысляхъ съ токомъ слезъ всегда чрезъ городъ литься.
Лишаюсь милыхъ губъ и поцалуевъ ихъ.
И ахъ! Лишаюся я всѣхъ утѣхъ моихъ,
Литаюся увы! Всево единымь словомъ.
Покроетсяль земля своимъ ночнымъ покровомъ,
Иль солнце жаркій лучъ на небо вознесетъ,
Мнѣ все твердитъ одно что ужъ любезной нѣтъ;
Мѣста и времена мнѣ будутъ премѣняться,
Но съ нею ужъ нигдѣ мнѣ больше не видаться.
Забава будетъ вся вздыханіе и стонъ:
И сколько разъ она отниметь сладкій сонъ,
Какъ узрю то во лжи что въ правдѣ мнѣ бывало.
Проснусь и возстеню, что то уже пропало.
Прости страна и градь гдѣ я такъ щастливь былъ;
И мѣсто гдѣ ее незапно полюбилъ,
Простите берега гдѣ тайности открылись,
И вы прошедши дни, въ которы мы любились.
А ты любезная мя такъ же не забудь,
И въ вѣрности своей подобна мнѣ пребудь!
Воспоминай союзъ всегда хранимый нами!
Какъ взглянешъ на мѣста омытыя слезами,
Въ которыхъ я тебя узрю въ послѣдній разъ,
Гдѣ ты упустишъ мя на многи дни изъ глазъ,
Вздохни воспомянувъ какъ мы съ тобой прощались;
Съ какой болѣзнію другъ съ другомъ разставались.
И къ услажденію сей горести моей,
Пусти, пусти хотя двѣ слезки изъ очей!
И естьли буду милъ тебѣ и по разлукѣ;
Такъ помни что и я въ такой же стражду мукѣ,
Помоществуй и ты мнѣ бремя то нести!
Прости дражайшая, въ послѣдніе прости.
ЕЛЕГІЯ.
Ты только для тово любовь уничтожаешъ,
Что не вкусивъ ее въ ней сладости не знаешъ.
Престань употреблять по зло свою ты власть!
Вкуси любезная, вкуси любовну страсть!
Коль серце далеко отъ серца пребываетъ;
Учтивый твой приемъ менн не услаждаетъ:
Сей даръ тобою мнѣ не къ облегченью данъ;
Но къ растравленію не излечимыхъ ранъ.
Когда бы отъ тебя я слышалъ гордо слово,
Или бы на меня взирала ты сурово.
Тогда бъ меня сей огнь не такъ свирѣпо жогъ:
Я бъ духу томному подати помощь могъ;
А видя отъ тебя приятства непрестанно
Я чувствую всегда мученье несказанно.
Хочу и силюся свободу восприять,
Стараюсь красотой другою плѣннымъ стать,
И думаю, когда твое толь серце строго;
Что есть и безъ тебя красотъ на свѣтѣ много,
Но весь разсудокъ сей пребудетъ суетой:
Я плѣненъ на всегда твоею красотой.
Въ нее лишь мысль моя едину устремилась,
И думается мнѣ, что ты одна родилась,
Котора можетъ мысль мою къ себѣ привлечь,
Питать мои глаза, и кровь мою зажечь.
Нѣть жалости въ тебѣ; за все исканье;
За все почтеніе, ты зря мое желанье,
И зная подлинно какую скорбь терплю,
Не хочешъ и внимать, что я тебя люблю.
Поступокъ таковый ни мало бъ не былъ дивенъ.
Когда бы я позналъ что я тебѣ противенъ,
Но знаю что тебѣ со мной пріятно быть,
Стараешся со мной всѣхь больше говорить,
Всѣхъ больше отъ тебя привѣтства получаю,
Гдѣ бъ я съ тобой ни былъ, вездѣ твой взоръ встрѣчаю.
Къ чему жъ мнѣ то? Или тѣмъ хочешъ умертвить?
Ахъ! Сей ли склонность плодъ должна произрастить?
Сего ли ради я съ тобою опознался,
Что бъ я тобой прельщенъ скоряй съ душей разстался.
А естьли не умру отъ муки своея;
Къ чему останется печальна жизнь моя?
Коль жить и мучиться; такъ ето смерти зляе,
А паче мучася отъ той кто всѣхъ миляе.
Внемли возлюбленна сію прискорбну рѣчь,
И дай, какъ я твой взоръ привлекъ и духъ привлечь!
Сними то бремя ты, которо ты взложила,
И серце исцѣли которо ты пронзила!
Хотя ты не винна, что я тобой прельщенъ:
Пусть мой безъ твоея духъ воли возмущенъ,
Но принимаючи съ привѣтствіемъ покорство,
И зная, что мой жаръ любовь а не притворство,
Или съ забавой зритъ разрушивъ мой покой,
Что, какъ предъ варваромь, я стражду предь тобой?
Однимъ мучителямъ забава та природна:
Другихъ погибель имъ, лишъ имъ однимъ угодна;
Однако и они не всякаго губятъ,
Губятъ лишъ тѣхъ однихъ которы согрубятъ.
Не видя отъ меня ни лести ни обмановъ,
Иль хочешъ превзойти свирѣпствомь и тирановъ?
Оставь мнѣ дерзку рѣчь и въ злобу не вмѣни,
И нестерпимую любовь мою вини:
Не я, но жаръ ея суровость извергаетъ,
Вся кровь бунтуется умъ страсти уступаеть.
Разсудокъ мой погибъ, терпѣніе прошло,
И огорченіе путь дерзости нашло.
Дражайшая! На что ты мнѣ любезна стала?
На что жестокая ты ласку мнѣ казала?
Потщитесь мысли страсть хоть мало обуздать!
Принудьте томный духъ въ терпѣніи страдать!
Вы очи, иль на мя вы нѣжно не глядите;
Иль серце дарагой съ собою согласите!
И часъ въ который я увидѣлъ васъ кляну.
Оставь дражайшая; оставь мою вину!
И за преступокъ мой яви мнѣ вмѣсто казни;
Хотя малѣйшій знакъ сердечныя приязни!
Что я тебя люблю, повѣрь мой свѣтъ повѣрь!
Почувствуй ону страсть что я терплю теперь!
Ты мучила меня уже и такъ не мало:
Иль серце въ вѣкъ твое на мя ожесточало?
Свободу потерялъ, надежды днесь не знать:
Я въ горести своей не знаю что зачать.
Что здѣлалъ я тебѣ? Доколь страдать, доколѣ?
Терзай меня, когда въ твоей живу я волѣ!
Насыться зрѣніемь мученья моево,
Ищи погибели и смерти ты тово,
Кто, чрезъ твою къ себѣ неизреченну злобу,
Въ тоть часъ, въ тотъ страшный часъ, когда влечется къ гробу,
Когда кончается сей жизни суета,
И вѣчности предъ нимъ растворенны врата,
Когда ужасный рокь тоску ево сугубитъ,
Еще тебя, еще не милосерду любить.
Внемли несклонная, мой томный гласъ, внемли,
И по концѣ моемъ на мѣстѣ той земли,
Гдѣ будеть тлѣть мой прахъ, взгляни на гробный камень,
И вспомнивъ сей что днесь во мнѣ пылаетъ пламень,
Вздохни, вообрази какъ зракъ твой былъ мнѣ милъ,
И молвь: я помню то, какь онъ меня любилъ.
ЕЛЕГІЯ.
Довольно ль на тоску, о время, ты взирало!
И гдѣ ты столько мукъ и грустей собирало!
Судьба за что ты мнѣ даешь такую часть!
Куда ни обращусь, вездѣ, вездѣ напасть.
Бывалъ ли кто когда въ такой несносной мукѣ,
И столько беспокойствъ имѣлъ ли кто въ разлукѣ?
О случай! О судьба! Возможно ли снести!
Разстаться съ тѣмъ кто милъ и не сказать прости!
Утѣхи! Радости! Въ которыхь дни летали,
Гдѣ дѣлись вы теперь? И что вы нынѣ стали?
О градъ! Въ которомъ я благополученъ былъ,
Мѣста! Которыя я прежде толь любилъ,
Вы ка.жетесь теперь мнѣ пусты и не милы;
Не имутъ больше въ васъ приятны рощи силы,
Долины, и рѣка текуща возлѣ горъ,
Привлечь мои глаза и усладить мой взоръ.
Какь слышу что струи журчатъ и воды льются,
Тогда мнѣ новыя смятенія даются:
Во изумленіи услыша водный шумъ;
Любезну привожу неволею на умъ,
Съ которою при сихъ водахъ знакомство стало,
Гдѣ сердце до небесъ въ весельи возлетало.
Гдѣ многажды мой жаръ былъ ею утушенъ,
И плачу что уже драгихъ тѣхъ дней лишенъ.
На что ни погляжу, я всѣмъ воспоминаю,
Что ужъ любезной нѣть: а вспомня застонаю:
Я индѣ сь нею былъ или ее видалъ,
Или, не зря ее духъ мыслью услаждалъ:
Въ который день не зрѣлъ, вчерашнимъ услаждался,
И радостей своихь на завтра дожидался.
И такъ въ моемъ умѣ то время вобразилъ,
Что ею всю мою я память заразилъ:
И нѣтъ убѣжища во всемъ пространномъ градѣ,
Въ несносной горести, къ малѣйшей мнѣ отрадѣ.
ЕЛЕГІЯ.
Всѣ радости мои уходятъ отъ меня:
Я въ сердцѣ жаръ любви всегда къ тебѣ храня,
Тебѣ противенъ сталъ; хотя того не знаю,
За что тобою я и рвуся и стонаю.
Или перемѣнивъ со всѣмъ свой прежній нравъ,
Стараешся искать ты новыхъ днесь забавъ,
Въ намѣреніи семъ имѣй себѣ успѣхи?
Ищи жестокая, ищи другой утѣхи!
Какъ я, другой тебѣ равно быть, можетъ милъ;
Но льзя ли, чтобъ какъ я кто такъ тебя любиль!
Какъ новымъ жаромъ ты, забывъ мя, таять станетъ;
Не разъ, но многажды о мнѣ тогда вспомянетъ,
И будешь вображать не рѣдко тѣ часы,
Какъ были, въ области моей твои красы.
Я знаю что твой духъ меня не позабудетъ,
Да только можетъ быть меня уже не будетъ.
Воспоминаніе тебя хотя смутитъ;
Но ужъ раскаянье меня не возвратитъ.
Мнѣ времени сего которо столько злобно,
Хотя бы я хотѣлъ прежити не удобно.
Когда бы ты меня къ себѣ не привлекла,
Такъ жизнь моя еще бъ покойно все текла.
ЕЛЕГIЯ.
Коль хочешъ утолить нещастье алчъ и жажду;
Рви тѣло ты мое и пѣй мою ты кровь!
Погибла для меня и дружба и любовь,
Погибла истинна: а я какъ въ адѣ стражду.
Ни что не можетъ ужъ душѣ моей ласкать.
Нещастіе! Твоя побѣда въ лутчемъ цвѣтѣ;
Лишило ты меня всево что есть на свѣтѣ:
И больше бѣдствій мнѣ не можешъ ты сыскать;
Всево тобой лишенъ, всево лишенъ тобою!
Не спорю болѣе съ своею я судьбою.
Когда предписанъ я нещастію служить,
Когда предписанъ я въ несносной грусти жить,
Вкушати радости чтобъ послѣ лишъ тужить;
Терзай меня судьба, терзай меня ты злобно,
Терзай, доколѣ мнѣ еще дышать удобно,
И чувствую твои удары я стѣня:
Не трать судьба часовъ, рази всякъ часъ меня;
Не поразишъ по томъ мя больше ни откуду;
Что ты ни здѣлаешъ, я чувствовать не буду!
Не буду чувствовать болѣзни ни какой;
Ты сердца моего не тронешь ужъ тоской.
Подай, о смерть, подай скоряе сей покой:
Подай мнѣ блѣдную и хладную ты руку:
Скончай мои бѣды, скончай мою ты муку!
Тово тамъ мучитъ та, другова та бѣда;
Но послѣ радости приходитъ череда:
А на меня бѣды напали совокупно,
И сердце ахъ! мое къ веселью не приступно;
Не входятъ радости ниже и въ мысли мнѣ:
Не грезится уже спокойство и во снѣ:
Мѣчтанья страшныя дрѣмоту побѣждаютъ;
И утомленнаго стѣнати возбуждаютъ;
Проснусь и возстѣню воображая то,
Что ужъ не веселитъ на свѣтѣ мя ни что,
И что мя вещи всѣ на казни осуждаютъ:
Проснусь вострепѣщу, проснусь и воскричу:
Къ чему такой мнѣ вѣкъ судьбою учредился:
На что я солнце зрю, и ахъ, на что родился:
И токомъ горькихъ слезъ постелю омочу,
О смерть! почту твое пришествіе щедротой,
И очи затворю со всей моей охотой.
ЕЛЕГІЯ.
Отчаянье мой духъ какъ Фурія терзаетъ:
Тоска моя на все, на саму смерть дерзаетъ:
Вся кровь тревожится: смущается мой зракъ:
И въ чувствахъ и въ умѣ дымится адскій мракъ:
Всѣ мысли онъ мои, все сердце онъ тревожитъ,
И муки всякой часъ мои стократно множитъ.
О состояніе нещастнѣйшей души!
Хотя мнѣ смерть уже способствуй и спѣши,
Съ отягощеннаго снять серца злое бремя!
Пересѣки мнѣ жизнь и прекрати мнѣ время!
Я рвуся и стѣню, я стражду день и ночь,
И неотходитъ грусть ни на минуту прочь,
Не можно больше жить съ толикою тоскою,
Подай мнѣ руку смерть и приведи къ покою!
ЕЛЕГІЯ.
На преставленіе Графини Л. П. Шереметевой, невѣсты Графа И. И. Панина.
Филлидв въ самыя свои цвѣтущи лѣта,
Лишается друзей и солнечнаго свѣта.
Сверкнула молнія, слетѣлъ ужасный громъ,
Филлиду поразилъ и возмутилъ ихъ домъ:
Вой аъ домѣ: стонъ и воплъ, сестра и братъ во плачѣ,
Родитель мучится еще и всѣхъ ихъ паче,
А о твоемъ я что мученіи скажу,
Когда тебя себѣ на мысли вображу,
И твой незапный сей и самый случай слезный,
Любовникъ страждущій, женихъ ея любезный!
При сопряженіи пылающихъ сердецъ,
Се брачный розорванъ готовый вамъ вѣнецъ,
И брачныя свѣщи на вѣки затушенны;
Безъ возвращенія другъ друга вы лишенны.
На семъ приятнѣйшемъ и радостномъ пути,
Ко сопряженію которымъ вамъ ийти.
Гдѣ прежде сыпаны прекрасны были розы,
Куренье днесь кадилъ и кипарисны лозы.
Не восклицаніе услышишь ты, но вой,
И гласъ священника на стонъ и трепѣтъ твой
На мѣсто сихъ рѣчей: любися съ ней сердечно:
Простись въ послѣдній разъ и раставайся вѣчно!
Филлида на всегда увяла какъ трава,
О преужасныя любовнику слова,
И преужасняе еще стократно дѣло,
Бездушно видѣти возлюбленныя тѣло!
И можно ли тогда душѣ не унывать:
Когда на вѣкъ землѣ любезну предавать:
И выговорить: я тебя не позабуду;
Но больше ни когда я зрѣть тебя не буду?
Ты мыслишъ такъ теперь: чево лишился я!
Я съ самыхъ палъ верьховъ надежды моея:
Снабжаясь мужествомъ крѣплюсь, превозмогаюсь;
Но въ бездну горестей безъ помощи свергаюсь,
Во неисцѣльну скорбь во глубину всѣхъ золъ,
Съ Олимпа въ пропасти, и во плачевный долъ.
Часы, которыя мнѣ суетно мѣчтались,
На вѣчной памяти мнѣ тартаромъ остались:
И каждый на меня Филлиды прежній взглядъ,
Мнѣ боль, тоска, мятежь, и смертоносный ядъ.
Наполненная мысль моя любовью сею,
Филлидой огорчась, всегда во гробѣ съ нею
Уже не зримъ Еротъ передъ ея красой;
Скрежещетъ алчна смерть предъ тѣнію съ косой.
О тѣнь дражайшая, мнѣ вѣкъ подавша злосный!
Прости, очамъ моимъ, видъ милый и несносный!
Когда себѣ тебя я прежде вображалъ,
Воображеньемъ симъ утѣхи умножалъ:
Когда себѣ тебя теперь воображаю,
Воображеньемъ симъ болѣзни умножаю,
Твоя прекрасная, прекрасняй тѣмъ была,
Что съ тѣломъ въ ней душа согласная жила.
Увяла на всегда она какъ роза въ лѣтѣ,
Оставивъ по себѣ почтеніе на свѣтѣ.
А я тебѣ даю единый сей совѣтъ:
Мужайся сколько льзя; другихъ совѣтовъ нѣтъ.
Однако подавать легко совѣтъ полезный,
И трудно одолѣть, незапный, случай слезный.
Строжайшій стоикъ самъ такой же человѣкъ.
Встрепѣщетъ разлучась съ любезною на вѣкъ.
Толико злой ударъ, толико злая рана,
Встревожитъ чувствіе и лютаго тирана.
Едино время лишъ покорствуя судьбѣ,
Для пользы общія, отраду дастъ тебѣ,
Напоминаніемъ слезъ горькихъ токъ отерши,
Что нѣть ко вѣчности дороги кромѣ смерти.
Намъ должно ею всѣмъ ийти изъ свѣта вонъ,
Оставя временно мѣчтаніе и сонъ,
Къ чему мы суетно толико пригвожденны;
Безъ исключенія ко смерти всѣ рожденны.
ЕЛЕГІЯ.
Ко княгинѣ Варварѣ Петровнѣ, дочери графа
П. С. Салтыкова, на преставленіе двоюродныя
Ея сестры графини Марьи Владимировны Салтыковой.
Тебѣ сіи стихи, княгиня, посвящаю,
Которыми я стонъ и слезы возвѣщаю,
И что сочувствуетъ теперь душа моя:
Скончалася сестра твоя:
Увяла въ лутчемъ цвѣтѣ,
Достойная, какъ ты, на семъ жить долго свѣтѣ,
Стени печальный домъ, лей слезы и рыдай;
Но въ лютой крайности мужайся и страдай!
Я мало знавъ ее, тому лишъ я свидѣтель,
Что въ ней таковъ быль умъ колика добродѣтель;
Возшедъ на вышшую степень.
Но все то, все промчалось,
И вѣчно окончалось:
Приятности ея преобращенны въ тѣнь.
Она ль во младости должна быть жертвой тлѣна,
И ей ли череда, такъ рано умереть!
Но стало такъ: и въ вѣкъ не будетъ солнца зрѣть.
Восплачь и возрыдай со мною Мельпомена!
Но ахь! Уже во злы сіи часы,
Я вижу на тебѣ растрепанны власы,
И на лицѣ твоемъ блѣднѣютъ и красы:
Твоя вся внутренная стонеть,
И во слезахъ твой зракъ, какъ мой подобно тонетъ.
Ково, кто зналъ ее печаль сія не тронетъ!
О сокрушенная ее родивша мать,
И предающая прекрасный плодъ сей въ землю!
Могу твою тоску я живо понимать,
И гласъ твой ясно внемлю:
Ты рвешся, падаешъ, потоки слезъ ліетъ,
И тако вопіетъ:
На толь тебя, на толь носила во утробѣ,
И возрощала я любя,
Дабы достоинствомъ украшенну тебя,
И всѣми чтимую увидѣши во гробѣ!
Прошли тѣ дни,
Въ которыя я прежде,
Взирала на тебя, въ веселіи, въ надеждѣ:
И мнѣ осталися страданія одни.
Тебя любили всѣ, никто не ненавидѣлъ,
И каждый, кто тебя ни видѣлъ,
Тебѣ хвалы плететъ;
Но ахъ! Тебя ужъ нѣтъ;
Уже меня хвала тебѣ не услаждаетъ,
Достоинство твое тебя не возбуждаеть,
И горести моей ничто не побѣждаетъ.
Мать, братья и сестры лишаются всѣхъ думъ:
Чертоговъ жалобный колеблеть стѣны шумъ:
Съ умершей сродники прощаются на вѣки;
А я не сродникъ ей и лью слезъ горькихъ рѣки.
О ты вступившая со вѣчностью въ союзъ,
Любительница музъ!
Прими во край безвѣстный,
Мой стонъ тебѣ не лестный:
Внемли мои стихи какъ ты внимала ихъ:
Прими почтенія плоды и слезъ моихъ!
Они достоинства твои возобновляютъ,
И память о тебѣ потомству оставляютъ;
Дабы чрезъ тысячи отъ насъ прешедшихъ лѣтъ,
Болѣзнію отъ насъ тебя отъяту злою,
Воспоминалъ весь свѣтъ,
Со похвалою,
И съ симь почтеніемь какъ я тебя хвалилъ.
Когда безстрастныя оть сердца слезы лилъ.
И естьли симъ тебя въ потомствѣ я прославлю.
Такъ тверже мармора я столпь почетный ставлю.
А ты, къ которой я пишу письмо сіе,
Прими сестрѣ своей усердіе мое;
Представь умершую себѣ передъ глазами,
И ороси мое писаніе слезами!
ЕЛЕГIЯ.
На смерть Маріи Ивановны Елагиной, дочери Ивана Перфильевича, 1774 года.
Елагина, куда твоею мы судьбою,
Куда мы шествуемъ, дѣвица, за тобою!
Великолѣпно такъ
Препровождаемъ мы знатнѣйтихъ дѣвъ на бракъ:
Отверзся храмъ тебѣ и видитъ нашъ то зракь:
А мы стѣсненно дышимь:
И ахь! Не брачныя мы пѣсни тамъ услышимъ.
Томясь я то глашу и не могу быть бодръ;
Отходишь ты не въ одръ;
Отходишь ты ко гробу,
И погрузимъ тебя въ земную мы утробу.
Во младости сеголь, сего ли ты ждала!
На то ли только жизнь судьба тебѣ дала
Чтобъ ты возросшая лишь только расцвѣла,
А разцвѣтя увяла,
И розою явясь цвѣтя со стебля пала!
Мы плачемъ о тебѣ въ другой идущей свѣтъ:
Мы плачемъ; но въ слезахъ отрады горькихъ нѣть;
За слезы мертвыя назадъ не отдаются.
Мы плачемъ суетно идущія во храмъ;
Но что же дѣлать намъ?
Слезъ токи изъ очей неволѣю ліются.
Ея поступокъ былъ душъ чистыхъ образецъ,
И одарилъ ее большимъ умомъ творецъ:
А матерь и отецъ
Такое подали сей дѣвѣ воспитанье,
Что зрѣлося вездѣ ума ея блистанье.
А ты достойныя дѣвицы сей
Родитель, ахъ, умѣрь, умѣрь тоску по ней!
Но се слова его отвѣта:
Моя любезна дочь сего лишилась свѣта,
Разсталася она со мною на всегда,
И не увижуся я съ нею никогда:
Разсудокъ я имѣю,
И горести мои сносити я умѣю;
Мужаюся, сношу; но плачу и тогда.
О матерь! А твое лице въ слезахъ не тонетъ,
Но вся, увы! Но вся твоя утроба стонеть.
Рожденной отъ тебя сужденно умерѣть:
Тебѣ, ахъ! Болѣе во вѣкъ ея не зрѣть:
То мука въ лютой долѣ;
Но воспротивиться не можно рока волѣ,
А гдѣ жила твоя возлюбленная дщерь,
Запри въ тѣ комнаты на долго дверъ.
Тамъ скажеть мучася: васъ нынѣ ненавижу;
Я вижу васъ, да въ васъ я дочери не вижу;
Пустѣйте вы теперь.
Родители! Сіе вамъ тяжко бремя;
И только облегчить ево едино время.
ЕЛЕГІЯ.
Смущайся томный духъ настали грусти люты,
И окончалися дражайшія минуты:
Простите радости играніе и смѣхъ,
Простите нѣжности со множествомъ утѣхъ;
Благополучный мой вѣкъ нынѣ укатился,
И нѣть ужъ нѣть того чѣмъ я на свѣтѣ льстился,
О ты котора мнѣ любовью вручена,
Разлучена!… Могу ль сіе снести я бремя,
Немилосердый рокъ, презлополучно время,
Не только истинна такой ужаcенъ сонъ,
Возмите свѣть отъ глазъ и выньте духъ мой вонъ,
Которымъ я дышу, сей воздухъ ненавижу,
Чрезъ горы и лѣса въ слезахъ тебя я вижу,
Въ слезахъ любезная въ оставленной странѣ.
Ты плачетъ, перестань, не плачь, не плачь о мнѣ,
Трепещетъ безъ того мой духъ и томны члѣны.
О градъ какъ мучась я твои оставилъ стѣны,
И въ нихъ прекрасную которой я горѣлъ,
Три раза на тебя издалека возрѣлъ,
И вспоминая то чѣмъ прежде утѣшался,
Три раза чувствія, дыханія лишался.