Шотландия. Географию см. VIII, 175/85; 191/94; 199/203; 210/13; 217/20. Административное деление и статистический обзор см. IX, 343/44, прил.
История. Имя Ш. заимствовано нами у немцев (Schottland) и является изменением английского Scotland, т.-е. земля скоттов (франц. Ecosse из лат. Scottia), как называлась одна из кельтских народностей, населявших северную часть Британии (Каледонию древних римлян). Первоначальное население страны называлось у римлян пиктами, но их лингвистическая принадлежность неясна, скотты же стали переселяться сюда из Ирландии и соседних о-вов, вероятно, с IV в. нашей эры. Попытки Рима, по завоевании южной, большей части острова (в I в.), захватить всю область окончились неуспехом, и Рим был вынужден оградить свою провинцию от набегов каледонцев (сначала Адрианов вал, по 60° с. ш., потом Северов, несколько севернее, ср. VI, 560). В то время, когда бритты, жившие в южной части острова, покинутые римскими легионами, призвали для защиты своей от каледонцев германские племена англов и саксов (449 г.; ср. VIII, 224/25, и III, 80/83), в самой Каледонии шла борьба между пиктами и скоттами, образовавшими здесь два-три государства, слившиеся в первой половине IX в. в одно под названием сначала Альбании, потом Скоттии. Христианство пришло к скоттам из Ирландии еще в V в. и от них было принято и пиктами, но в VIII в. сначала пикты, потом и скотты отказались от повиновения ирландской церкви, признав над собою главенство церкви римской (см. VIII, 237/38). Политическое объединение Ш. не привело сразу к образованию одной народности, и еще в XIV в. в Ш. говорили на четырех наречиях. Язык пиктов вымер очень рано, а выработавшийся позднее шотландский является ответвлением гаэльской ветви, к которой принадлежат еще языки ирландский и мэнский (см. XXIV, прил. к стр. 71/72, кельтские языки, 2). В настоящее время он все более и более вытесняется английским.
Взаимные отношения между англичанами и шотландцами начались в середине X в., с какового времени и начала устанавливаться историческая граница между обоими государствами, очень мало менявшаяся в течение всех последующих веков. Более слабая Ш. временами должна была признавать свою вассальную зависимость от Англии (от Канута Великого в первой половине XI в., от Вильгельма Завоевателя во второй его половине), но она была скорее только теоретической. Кроме англичан, Ш. приходилось еще обороняться от норманнов (датчан и норвежцев), начавших нападать и утверждаться на Гебридских и др. о-вах еще в IX—X вв. и продолжавших свои нашествия чуть не до XIII в. В это время в Ш. царствовала династия объединителя Мак Альпина, из которой редко кто умирал не от убийства. Убийство Дункана I Макбетом (см. VIII, 259—261) в 1040 г. послужило сюжетом для Шекспира. Особенно осложнились отношения между Ш. и Англией со времени завоевания последней Вильгельмом Завоевателем, когда множество англо-саксов спаслось от норманнов в Ш. (см. VIII, 265). После этого между обоими королевствами то и дело возникала борьба, а мирные договоры иногда кончались браками между обеими династиями. Более культурная и более сильная Англия оказывала, несомненно, большое влияние и на социальную и на духовную жизнь Ш. Между прочим, английский феодализм распространился и здесь, найдя готовую почву в местном социальном строе. Так протекала история англо-шотландских отношений с неоднократными восстановлениями вассальной связи (1174 и 1217) Ш. по отношению к Англии, пока английский король Эдуард I не выразил согласия на признание Ш. независимым королевством под условием выхода замуж наследницы шотландского трона за его сына (ср. VIII, 284, 292, 296). В 1290 году первая царствовавшая в стране династия прекратилась, и начался новый период.
К этому моменту вполне сложился социально-политический строй Ш., с которым она перешла и в новое время. Исконною общественною организацией скоттов, принесенною ими из Ирландии, был клан, т.-е. своеобразная родовая община, на что указывает самое значение термина (семья, дети, потомство). Клан состоял не только из членов родовой или племенной группы, но и из чужаков, своего рода подзащитных клиентов, и находился под главенством одного лица, владея сообща определенным количеством земли. Клан распадался на меньшие общины, а эти последние — на отдельные семьи (дома) под управлением одного старейшины (см. род и семья). В недрах таких общин, подчинявшихся исконному обычному праву, выделялись более зажиточные семьи, постепенно присваивавшие в частную собственность земельные наделы из переделявшейся раньше общинной территории. На почве социального расслоения возникали в кланах отношения господства и подчиненности; главари родов и общин стали выбираться только среди членов семей, выделявшихся из общей массы богатством, знатностью и влиянием. Сами собой устанавливались и отношения, напоминающие континентальный вассалитет. Главари кланов строили себе укрепленные жилища, где жили окруженные многочисленными дружинниками и рабами. Другими словами, и здесь, как и в Англии и на материке, происходил процесс феодализации, к местным формам которой легко прирастали порядки, переносившиеся из Англии, особенно со второй четверти XVII в. Страна наполнилась феодальными замками, часто строившимися в неприступных горных местностях, и в них бароны легко отстаивали свою независимость от притязаний и покушений королевской власти, опираясь на свои клановые организации, так как и в племенных группах были сильны сепаратистские стремления, особенно в горных местностях. Отсюда слабость центральной королевской власти, не имевшей даже в распоряжении своем места постоянного пребывания: шотландские короли в средние века проживали по разным городам и только короновались всегда в Сконе. Ограничивали королевскую власть феодальные господа, созываемые ею на совещания, из которых возник и здесь свой парламент. Такие собрания решали иногда очень важные государственные дела, как это было, например, в 1283 г., когда собравшиеся в Сконе 13 графов и 24 барона и рыцаря признали права наследования престола за внучкой короля (Александра III) от его дочери, вышедшей замуж за норвежского короля, за неимением у этого шотландского государя мужского потомства. После его смерти государством управлял родственник его, Джон Балиоль (см.). Он созвал на коронный совет, кроме светских феодалов, и представителей высшего духовенства, чем, как полагают некоторые историки, и положил начало шотландскому парламенту. Другие хотят видеть первый шотландский парламент в сконском собрании 1292 г., созванном по смерти маленькой королевы для решения вопроса, к кому из целой дюжины претендентов должна была перейти корона (см. VIII, 311/12).
До воцарения в 1371 г. династии Стюартов, царствовавшей в Ш. более трех столетий, шотландский престол занимало пять королей из трех разных фамилий (Джон Балиоль, Вильям Валлас, Роберт Брюс, Эдуард Балиоль и Давид II Брюс). Этим королям большею частью приходилось отстаивать независимость своего государства от завоевательных походов английских королей, которые дорого обошлись обоим королевствам. Эдуард I уже считал Ш. совсем завоеванной, когда против англичан вспыхнуло восстание. Оно было жестоко усмирено, что, однако, не помешало новому восстанию, более удачному (см. VIII, 312/13). Борьба осложнилась междоусобием между приверженцами двух династий. Одна из них прибегла к помощи Англии и снова признала ее сюзеренство, что только и положило конец почти непрерывной войне (о войнах с Англией см. VIII, 312/17, 324). В этот период парламент собирался более или менее правильно. С 1326 г. на собрание было приглашено 15 представителей от городов, при чем мелкие выбирали одного на два-три города. В сущности не только тогдашняя, но и более поздняя Ш. была более деревенскою, чем городскою страною. Например, в Глэсго в XV в. было только около полутора тысяч жителей, и в Перте, самом значительном городе той эпохи, даже в XVI в. не было полных десяти тысяч. Все население Ш. едва превышало в эту эпоху полмиллиона (его определяют для 1528 г. в 550 тыс., тогда как для Англии оно считается к этому времени в 4⅓ миллиона). При этом население распределялось крайне неравномерно; лучше была заселена меньшая, относительно плодородная южная часть (the Lowlands), а бесплодная горная часть (the Highlands), занимавшая ¾ страны, имела крайне редкое, чисто кельтское, очень бедное, но очень воинственное население, жившее охотой и скотоводством, кое-где земледелием, а главное — поставкой боевых дружин в наемные войска континента, внутри же страны — постоянными набегами на мирные южные районы с беспощадным их грабежом; набеги совершались целыми кланами, иногда одновременно несколькими кланами, в течение столетия держа юг в постоянном трепете. В целом, как материальная, так и духовная культура страны стояла очень низко. В XV в. лишь в виде исключений встречались дворяне, обученные грамоте. Жизнь была сосредоточена в феодальных замках. Король Роб. Брюс (см.) созвал представителей городов, чтобы создать этим противовес дворянству. Эти представители выбирались городскими советами, пополнявшимися путем кооптации, и в собраниях робели перед важными графами и баронами. Когда воцарилась новая национальная династия Стюартов, бывшая и последней чисто шотландской династией, феодализм в стране достиг своего апогея, и все почти время ее пребывания у власти прошло в борьбе с подданными. Население страны находилось при переходе от средних веков к новому времени еще в таком состоянии, что в общественной жизни главное значение принадлежало не столько горизонтальному расслоению на феодальную аристократию и народную, преимущественно крестьянскую массу, сколько вертикальному расчленению населения на южное и северное, а последнего на местные клановые мирки с их патриархально традиционными отношениями внутри и с внешними их отличиями одних от других в разном расположении пестрых полос на плэдах жителей отдельных местностей. В Ш. этой эпохи случались и маленькие войны между соседними дворянами, среди которых было немало английских лордов, получавших здесь земли от своих королей во время их военных успехов в стране. Шотландская аристократия находилась в почти постоянной борьбе с королями из последней национальной династии Стюартов, которым приходилось еще вести войны и с Англией. Стюарты стремились усилить свою власть, ища опоры в духовенстве и делясь с ним землями, отнятыми у дворян-мятежников. Борьба началась при Робертах II и III (1371—1390 и 1390—1406; см. VIII, 335). Значительных успехов достигла королевская власть при Иакове I (1405—1437; см. XXII, 571), во время малолетства которого и пребывания в английском плену государством управлял его дядя, герцог Альбани. И дядя и племянник не останавливались перед средствами для достижения своих целей. Напр., Иаков I однажды захватил десятка два членов созванного им парламента и некоторых из них казнил, а в другой раз заманил к себе в Инвернес нескольких представителей горной Ш., одних из них казнил, других засадил в тюрьму. В конце концов он был умерщвлен дворянами. Борьбу продолжал его сын Иаков II (1437—1460), погибший в войне с англичанами. Этот король не постеснялся собственноручно убить богатого графа Дугласа, чтобы завладеть значительною частью его состояния. При первых двух Иаковах в Ш. возникла постоянная армия, вооруженная огнестрельным оружием. Иаков III (1460—1488), как и дед его, погиб в борьбе с дворянством, заколотый кинжалом во время бегства. Смуты продолжались и при Иаковах IV и V (1488—1513 и 1513—1542), из которых первый был убит в войне с Англией. В этой бесконечной борьбе короли пользовались советами высшего духовенства (еп. сент-андрьюский Кеннеди при Иакове II, архиеп. той же епархии Битон при Иакове V), что крайне раздражало дворянство против церкви. В царствование Иакова V, при котором Битон вел борьбу посредством казней, тюрьмы, изгнаний и конфискаций, на материке Европы началась церковная реформация, последователи которой скоро появились и в Англии, и в Ш. В последней она стала быстро распространяться среди дворянства, а жестокие преследования со стороны светской и духовной власти только обострили борьбу, шедшую между королем и дворянством, во главе которого стояла старинная фамилия Дугласов (см.). Когда в 1542 г. возобновилась война с Англией, почти все дворянство отказалось итти на войну по зову короля, н небольшое войско последнего было разбито на голову. Наследницей Иакова V была его дочь, родившаяся перед самою его смертью, знаменитая Мария Стюарт (1542—1567; см. XXVIII, 207/09), при которой в Ш. произошла реформация. Сначала регентом королевства был граф Арран, которого на этот пост выбрали дворяне, устранив назначенного Иаковом архиепископа Битона, жестоко каравшего протестантов. Арран сам был протестант. Дворянство восторжествовало: во главе государства стоял его ставленник; изгнанники были возвращены, отданы назад и многие конфискованные земли; преследования нововеров прекратились, и сам Битон поплатился жизнью. Дворяне охотно бросались в реформационное движение: католическое духовенство было за сильную монархическую власть; начавшаяся на материке и в Англии секуляризация церковной собственности (см. VIII, 499/507) сулила светской знати обогащение на ее счет; наконец, новая организация церковного быта, предложенная шотландским реформатором, кальвинистом Джоном Ноксом (см.), отводила дворянам в управлении церковью почетное и влиятельное место. Нокс начал свою проповедь кальвинизма в сороковых годах, но достиг решительного успеха только к концу следующего десятилетия. В это время малолетней королевы не было в стране: с 1548 г. она воспитывалась во Франции, где через десять лет вышла замуж за наследника престола (в 1559—1560 г. — король Франциск II), а Ш. управляла ее мать Мария (из франц. фамилии Гизов), сумевшая захватить власть, благодаря возникшим среди знати несогласиям. Ей, однако, не удалось восстановить старину. В 1559 г. проповедь Нокса имела такой успех, что произвела целое восстание в наиболее значительных городах, между прочим в Эдинбурге, сделавшемся столицей. Собравшиеся в этом городе протестантские дворяне объявили правительницу низложенной и созвали в 1560 г. парламент, из которого устранили многих духовных. Этот парламент отменил в стране католицизм, заменив его кальвинизмом, получившим здесь название пресвитерианизма (см. XXXIII, 350/52). Новое вероисповедание отличалось большою нетерпимостью, и введение его сопровождалось разорением монастырей, разрушением алтарей, икон и статуй и т. п. Горожане, а потом и крестьяне, частью примкнули к движению, частью ему покорились. Место католич. духовенства, частью изгнанного, частью казненного, заняло новое, навербованное из дворян и горожан. Оно сделалось выборным, но рядом с ним в управлении церковными общинами стали участвовать под названием старейшин (сеньоров) и светские лица, что дало дворянству возможность играть выдающуюся роль и в церковной жизни. Отобранные у церкви замки в значительной мере разошлись по дворянским рукам. Вся эта организация возглавлялась национальным синодом. В следующем году овдовевшая Мария Стюарт вернулась в Ш. Ее попытка начать католическую реакцию кончилась невольным отказом от короны в пользу сына своего, только за год перед тем родившегося у нее от второго ее мужа, шотландского лорда (Дарнли). В царствование Иакова VI (1567—1625; см. XXII, 569/70 и VIII, 590/616), объявленного совершеннолетним по достижении двенадцатилетнего возраста, обнаружилось в Ш. новое распределение общественных элементов. Дворянство, завладевшее пятью шестыми церковной собственности, стояло, как и король, за сохранение в церкви епископского сана, как аристократического, иерархического начала, но низшее духовенство, в котором возобладали демократические стремления, тесно связанные с общинно-республиканским строем новой церкви, требовало отмены этого сана, не хотело повиноваться его носителям и в своих проповедях не щадило и самого короля. Вообще реформационное движение, всколыхнувшее народные массы, содействовало освобождению их от пассивного подчинения дворянам, и потому демократическая проповедь с церковной кафедры не была бесплодной. Иакову VI, однако, удалось отстоять епископат, отмененный было парламентом в 1592 г., но скоро восстановленный. Солидарность короля с дворянами в делах церковных не мешала, однако, расхождению их политических интересов. При этом же короле создались новые отношения между Ш. и Англией.
После вступления в Ш. династии Стюартов на престол в течение двух с лишним веков то и дело происходили войны между обоими королевствами, во время которых Ш. иногда обращалась за помощью к Франции. Иаков V был женат на француженке Марии Гиз, отправившей свою дочь воспитываться во Францию, выдавшей ее там замуж и призывавшей французское войско для борьбы с революцией 1559 г. Генрих VIII английский, которому не удалось женить сына на юной шотландской королеве и тем соединить оба королевства, начал было завоевывать Ш. с оружием в руках, но война с Францией ему помешала. Реформация нанесла удар французскому влиянию в Ш. и сблизила ее с протестантской Англией. Иаков VI даже стал получать от дочери Генриха VIII Елизаветы денежную субсидию и был со стороны Англии признан, как потомок Генриха VII по женской линии (мать Иакова V была дочерью Генриха VII), наследником английской короны, несмотря на то, что его мать была Елизаветой казнена. Вступление Иакова VI на английский престол под именем Иакова I соединило оба королевства под одною общею верховною властью. Уния эта была чисто личною в течение целого столетия. На Ш. соединение отразилось двояко. Во-первых, оно положило конец постоянным англо-шотландским войнам, что содействовало экономическому росту страны и проникновению в нее английской культуры. Во-вторых, оно необычайно усилило королевcкую власть в Ш. Всю свою энергию в Ш. Иаков VI направил на то, чтобы сломить сделавшееся слишком непокорным и дерзким пресвитерианское духовенство, не остановившись перед казнями, тюрьмами, изгнаниями, посылая в Ш. епископов, посвященных в Лондоне, уничтожив даже национальные синоды шотландской церкви. Карл I (1625—1649; см. XXIII, 510/11) шел по стопам отца, стремясь при содействии английского примаса, архиеп. кентерберийского Лода (см. XXVII, 327/28) во всем приблизить шотландскую церковь к английской, более монархической, более иерархической, наиболее сохранившей в себе остатки католицизма, и жестоко преследуя непокорных духовных. Едва только сделана была попытка ввести в Эдинбурге новую литургию, как началось восстание, охватившее всю Ш. Вспыхнула целая революция (1637), подавить которую английским войскам не удалось (см. VIII, 633). Пришлось даже итти на уступки, а между тем в Англии началась тоже революция, с которою шотландцы заключили союз, выдав потом английскому парламенту бежавшего к ним Карла I. После казни последнего, его сын Карл II приехал в Ш. (1650), где его признали королем за сделанные им громаднейшие уступки шотландцам, но был разбит Кромвелем и бежал во Францию (1651), после чего Ш. была включена в состав английской территории, утратив отдельное бытие, которое было восстановлено только с реставрацией Карла II (1660—1685) в Англии (см. IX, 54 сл.). Эта реставрация Стюартов в Ш. сопровождалась сильнейшей реакцией, отменой всех уступок и рядом казней. Начались восстания недовольных, которые продолжались и при брате Карла II, католике Иакове II (1685—1688; см. XXII, 570/71), пока вторая английская революция не положила конец его власти. Возведенные на престол английским парламентом Вильгельм III и Мария (зять и дочь Иакова II) были признаны и шотландским парламентом, восстановившим все то, что было отменено последними Стюартами. Только некоторые горные кланы не хотели признать перемены, но были усмирены. При преемнице Вильгельма III, Анне (1702—1714; см. III, 134/35), произошло слияние Англии и Ш. в одну Великобританию с общим королем, общим законом о престолонаследии, единым парламентом, единой монетой и системой налогов, но с двумя разными церковными организациями (см. IX, 76 сл.). Попытки сторонников старой династии, якобитов, восстановить ее самостоятельность путем вооруженных восстаний, которых было несколько (главные в 1715 и 1745 гг.), ни к чему не привели. Инкорпорация Ш. означала победу культурного юга над полудиким севером. Кланам было предложено преобразоваться в регулярные полки, и согласившиеся были переселены в южные графства Ш. Земли кланов были окончательно признаны личной собственностью главы клана, и северная Ш. превратилась в страну сказочных латифундий в 200.000, 400.000 и даже 700.000 акров. С ростом цен на сельскохозяйственные продукты, в особенности на шерсть и мясо, прежние главы кланов и их потомки широко использовали предоставленное им право собственности на земли клана; с конца XVIII в. начинается „очистка поместий“ (clearing of estates), очистка от людей, от подлинных общинных собственников и обрабатывателей этой земли, чтобы дать место скоту, производившаяся с совершенно исключительной жестокостью. Яркий пример такой „очистки“, графиней Сэтерланд в начале XIX в., описан Марксом в 24-й главе I т. „Капитала“. Только с конца XIX в., с 1886 г., закон начинает принимать некоторые меры к обеспечению прав прежних общинников-крофтеров (см.). Но объединение с Англией дало, с другой стороны, толчек индустриализации Ш. Благодаря развитию фабричной промышленности, Ш., имевшая в 1712 г. всего 1 млн. жителей, а в 1806 г. — 1,6 млн., в начале XX в. насчитывает уже почти 4,5 млн. населения, а в 1926 г. — без малого 5 млн. На ряду с тем и просвещение, литература, искусство, наука сделали в Ш. громадные успехи. Ш. дала немало умственных деятелей общеевропейского значения, при чем язык, которым они пользовались в своих сочинениях, был английский (Роберт Бернс, Томас Карлейль, Маккинтош, Макферсон, Адам Смит, Вальтер Скотт, Давид Юм и др.). Кроме того, существовала целая „шотландская“ школа в философии, от Рида до Гамильтона.
Литература. Архивные источники истории Ш. большею частью погибли, а что уцелело, то было недавно описано Thompson’ом в „The public records of Scotland“ (1922). Другие указания на издания источников см. в I т. сборника „Histoire et historiens depuis 50 ans“ (1927, стр. 187). Первым серьезным историком Ш. был Robertson, написавший в трех томах устарелую теперь „History of Scotland“ (1758). Следующим крупным произведением были девять томов Tytler’а (1829—1842), после которых нужно отметить восьмитомный труд Burton’а (1867—1870) и „Историю шотландской цивилизации“ Mackintosh’а (1884). Для русских читателей из исторической литературы XIX в. большой интерес могут представлять посвященные шотландской истории главы знаменитой „Истории цивилизации“ Бокля, существующей не в одном переводе. Более новые общие труды: Lang’а (5 том.), H. Brown’а (8 т.) и Terry (1920). Конституционные истории Ш.: J. Mackinnon (1924) и R. Rait (1924). История шотландской церкви: Stanley (1879), Cunningham’а (1883), Story (1891), Stephen’а (1894—98), Dowden’a (1910).