Буржуазия (фр. bourgeoisie, „городское сословие“), в широком смысле слова общественный класс, извлекающий свои доходы из торговых, промышленных и кредитных операций. В истории Б. появляется в те моменты, когда производство для сбыта и обмена начинает играть значительную роль в обществе. Сильная и влиятельн. Б., управляющая государством, знакома нам и по древней Финикии, и по Карфагену, и по некоторым греческим государствам, и по известным моментам эволюции Рима. Но и восточные и античные буржуазные организации погибли в великих исторических катаклизмах. Современная Б. родилась в Европе. Временем ее зарождения был хозяйственный переворот XII—XV веков. Б. создалась в городах. Города начали играть более или менее крупную роль в Европе только с возрождением торговли и промышленности. Росту Б. способствовали очень многие причины, экономические, политические и иные: рост населения, колонизационное движение, разложение натурального хозяйства, освобождение крестьян, переход от натуральных повинностей к денежным, снятие канонич. запрета с кредитн. операций. Все эти факты увеличивали размер торговли и промышленности, а следовательно увеличивали и роль торгово-промышленного класса. Тому же содействовали и политические причины. Французские короли поддерживали города, нуждаясь в их помощи против феодальных баронов. Немецкие императоры искали поддержки городов в борьбе с папством. Английские короли покровительствовали городам потому, что те представляли главный источник обогащения тощей королевской казны. Города пользовались этими условиями, чтоб укрепить свое положение и приобрести более или менее полную самостоятельность. Это им почти всюду и удавалось, за исключением разве Англии, где свобода, признанная за городами, носила более гражданский, чем политический характер (см. город). В других крупных странах — Франции, Германии, Италии — наиболее крупные города сделались настоящими буржуазными республиками. Организация этих республик была продиктована чисто-экономическими мотивами. Полноправными гражданами считались те, кто обладал известным цензом, сначала земельным, а потом тем, который давался принадлежностью к городским торговым и промышленным корпорациям (гильдиям и цехам). Полноправные граждане и образовали замкнутую правящую коллегию, которая притесняла и угнетала неполноправных горожан, главным образом мелких ремесленников. Отсюда — ожесточенная борьба между городскими заправилами и низшими классами, в основе которой лежала настоящая классовая противоположность. Средние века знают такие эпизоды, как кровавое восстание чомпи (см.), городского пролетариата во Флоренции, как борьба ремесленников с городским патрициатом в Германии и во французских коммунах, особенно северных, имевших более аристократическую организацию.
Городской период развития Б. в Европе скоро кончился. Великие экономические задачи, выдвинувшиеся вместе с открытием Нового Света, с наплывом благородных металлов, революцией цен, поступлением в оборот новых товаров, развитием горной и текстильной промышленности, — оказались не под силу мелким политическим единицам. Они потребовали национальной организации хозяйства, руководимой твердой властью. И под ударами молодого абсолютизма пали свободные города. Б. потеряла свои политические права, а так как в общем хозяйственном обороте этого времени (XV—XVII вв.) торговля и промышленность все еще занимали неизмеримо более скромное место, чем земледелие и промышл. предприятия крупных помещичьих хозяйств, то абсолютизм вступил в союз со старыми землевладельческими сословиями, дворянством и духовенством, которым предоставил социальную власть над крестьянством. Буржуазия вместе с остальными невладеющими общественными группами, крестьянством, рабочим классом, образовала огромную массу третьего сословия, безжалостно эксплуатируемую и фактически, если не формально, лишенную всяких политических прав. Только в Англии, после обеих революций XVII в., буржуазия, более сильная и богатая, чем на континенте, заручившись Habeas corpus act’ом и биллем о правах, устроила себе сравнительно сносное существование. Итальянскую Б. подкосило завоевание Константинополя турками и географические открытия XV века, ибо первое закрыло старые пути на Левант, а вторые проложили новые мимо Италии. Немецкую Б. доконала 30-летняя война. Французскую Б. тоже разорили религиозные войны, а когда она несколько оправилась, то ее постиг новый удар — отмена Нантского эдикта (см.), лишившая страну 200.000 лучших работников в области промышленности. Нидерландская Б. была разорена религиозными преследованиями XVI в. и войнами XVII в. Кратковременный расцвет испанской Б. был убит наплывом золота, привлекшим ввоз иностранных фабрикатов и остановившим рост промышленности внутри страны. Только англичане не пострадали ни от одной из указанных причин. Наоборот, им пошло на пользу многое из того, что было вредно для Б. различных стран континента. Поэтому английская Б. раньше других выработала новые формы промышленности и торговли; поэтому и великие технические изобретения XVIII в. были сделаны в Англии.
В XVIII веке вообще наступает перелом в эволюции европейской буржуазии. Под влиянием целого ряда причин стала расти торговля и развиваться промышленность, и не только в Англии: во Франции, Германии, Нидерландах тоже замечается экономический подъем. К концу XVIII века Англия сделалась вполне промышленной страною („промышленный переворот“). Рост торгового и промышленного капитала, появление мирового рынка в переводе на язык социального процесса означают рост буржуазии. У хозяев политической сцены, землевладельческих классов, явился могучий соперник, протягивающий руку к кормилу государственной власти. Землевладельческие классы тем более оказывались бессильны защищать против него свое положение, что роль феодального землевладения в течение всего XVIII века так же систематически падала, как увеличивалась роль торгово-промышленного капитала. В XVIII в. возникла и та переходная форма абсолютной монархии, которая была компромиссом между запросами буржуазии и старыми притязаниями двух старших сословий: просвещенный абсолютизм. Он провозглашает девиз „все для народа“, но воли народу не дает. Он ограничивает права духовных и светских землевладельцев, но не лишает их социального господства. Он уравнивает права всех подданных, но не упраздняет сословий. Он преследует неумеренные притязания церкви и провозглашает веротерпимость, но за собою сохраняет неогранич. власть и продолжает править при посредстве бюрократии. Этого для буржуазии, конечно, было мало. Она хотела большего, ибо чувствовала свои силы. И во Франции в конце XVIII века буржуазия во главе всего третьего сословия дала генеральное сражение старому порядку и выиграла его: то была великая французская революция. Из класса неполноправного Б. превратилась теперь в класс полноправный. В течение всего XIX века французская Б. старалась обеспечить себе безраздельное господство в государстве. Не удавалось это ей только в период реставрации, начиная же с июльской монархии, этого царства буржуазии, и кончая нашими днями, Францией правит буржуазия, — правит и дает чувствовать всем и каждому, что законодательство и управление внутри, дипломатия во-вне, направляются исключительно интересами Б. При Наполеоне III Б. легко отказалась от политической власти, удовлетворившись оставленным ей социальным господством. В июньские дни 1848 г. и во время Парижской Коммуны она потопила в потоках крови попытку демократизировать государственную власть. В Германии Б. стояла во главе революционных сил в 1848 г., была разбита, но утешилась Таможенным Союзом и окончательно примирилась с правительством, когда достигнуто было объединение Германии. В Англии уже избирательный закон 1832 г. значительно увеличил политический вес буржуазии, а избир. реформа 1867 г. удовлетворила все ее группы. Теперь в Западной Европе и культурных внеевропейских государствах Б. повсюду живет в ладах с правительством. И это понятно: правительства либо целиком служат интересам Б., либо — если они еще руководствуются главн. обр. интересами аграрных групп, то стараются при этом не очень обижать и Б.
В России Б., как класс с определенно сознанными экономическими интересами, явление сравнительно позднее. Она становится заметной не раньше половины XIX века. До освобождения крестьян Россия представляла страну феодального хозяйства. Только ликвидация крепостных отношений дала простор более широкому развитию как промышленности, так и торговли. Но до начала XX века русская Б. представляла собою политически нечто в высокой степени дряблое и лишенное инициативы. Лишь в одном направлении она обнаруживала незаурядную энергию — в ходатайствах о субсидиях и о высоких тамож. пошлинах и в противодействии самым скромным мерам рабочего законодательства. И когда на нижегородской ярмарке ежегодно собирались представители „всероссийского купечества“, своего рода земский собор русской буржуазии, то дальше вышеуказанных требований их домогательства не шли. Возбуждение, охватившее все общественные группы перед революцией 1905 г., прояснило сознание русской Б. настолько, что она потребовала целого ряда реформ и, как венца их, народного представительства. И первая стадия революции — банкеты и забастовочное движение до 17 октября включительно — проходила при деятельном участии (гл. обр. денежном) буржуазии. Но Б. очень скоро и покинула общее дело, так как ее испугали требования рабочих. В ноябре 1905 г. она заколебалась, а в декабре была уже на стороне старого порядка. С тех пор она шла одно время на поводу у реакционного поместного дворянства („союз 17 октября“). Попытка организовать партию собственных интересов („торгово-промышленная партия“) потерпела неудачу. И интересы русской буржуазии охранялись только совещательными „съездами представителей торговли и промышленности“ и их постоянными органами. Методы действия были те же: ходатайства о льготах, субсидиях и проч. Лишь с средины 1908 г. представители крупного торгово-промышленного капитала начинают обращаться к правительству с робким требованием: не истощать хозяйственные силы крестьянства в угоду помещикам и не лишать тем торговлю и промышленность внутреннего рынка. Продолжительный промышленный кризис, поразительная неустойчивость и полная беспринципность экономической политики правительства в 1906—1911 гг. несколько оживили оппозиционный дух русской Б., гл. обр. крупных промышленников. Они начали искать сближения с прогрессивными профессорскими кругами („Буржуазия и наука“ в Москве), перестали избегать чисто-политических выступлений; в вопросах, больно затрагивающих их интересы („великий индийский путь“), усвоили тон очень решительный и, как показывает протест 66 моск. промышленников против разгрома университета, уже не останавливаются перед яркими политическими манифестациями. В социальных вопросах русская Б. деятельно охраняет свои интересы. Она одобряет ликвидацию сельской общины, потому что, с одной стороны, этот процесс выталкивает в города массу сельского пролетариата, а с другой — якобы обещает создать из „сильных и крепких“ более устойчивый рынок в деревне. Она тщательно следит за процедурою прохождения в законод. палатах проектов рабочего законодательства и, не протестуя против закона о страхов. рабочих принципиально, старается сделать так, чтобы довести до очень скромных пределов размеры своей жертвы на алтарь социальной необходимости.
Из этого краткого обзора истории Б. на Западе и в России видно, что политические выступления Б. всегда диктуются ее экономич. интересами. Экономич. интересы Б. — интересы капитала (см. капитализм). Капиталу нужна свобода — в торговле, в кредитных операциях, в промышленности. Когда, вооруженный и в буквальном и в переносном смысле, он ищет новых рынков и старается обеспечить себе максимальную прибыль в торговле, он не терпит никаких стеснений. Когда в промышленной области он хлопочет о том, чтобы прибавочная ценность была выше, — он считает возмутительной тиранией всякую попытку ограничить свободу его договора с рабочими и объявляет явным грабительством обложение его в целях социального законодательства. Он отлично сознает противоположность своих интересов и интересов работающих на него неимущих и требует, чтобы в условиях обычной, мирной действительности никто не вмешивался в его счеты с представителями труда. Такова программа капитала во все времена и во всех широтах. Идеология Б. рабски подчинена этой программе. Оттого Б. преклоняется и перед индивидуалистическими доктринами. Коллективизм обязывает, какими бы оговорками его ни обставляли. Индивидуализм не обязывает ни к чему. Индивидуалистическими теориями так легко, иной раз так красиво и эффектно, прикрываются и эгоистические рассчеты, и голая выгода кармана. То же и в политической области.
Б. знает, что только определенный политический строй может вполне обеспечивать ее экономические интересы. Она боится абсолютизма, ибо тот, в своем стремлении к регламентации всех сторон государственной, общественной и частной жизни, отрицает, между прочим, и свободу экономической деятельности. А без этой свободы Б. не может существовать. Она не доверяет абсолютизму, ибо его экономическая и финансовая политика находятся вне ее контроля и могут оказаться для нее разорительными; так, напр., государственное банкротство — излюбленный способ абсолютизма справляться с финансовым кризисом — разоряет буржуазию. Но Б. не любит и демократического строя, так как он провозглашает защиту труда от эксплуатации капитала и вместе с тем имеет во всеобщем избирательном праве и ответственном министерстве могущественное орудие для борьбы с эгоистическими классовыми поползновениями буржуазии. Б. — сторонница конституционной монархии цензового типа. Ее идеал — строй июльской монархии во Франции, где у нее было обеспеченное большинство в парламенте и послушное парламенту министерство. Такой строй хотела установить в 1848 г. и прусская Б., предводительствуемая Кампгаузеном и Ганземаном: она заранее, в кредит, называла себя „щитом династии“, но потом, когда отвечавший ее интересам трехклассный избирательный закон не увенчался ответственным министерством, ударилась в фронду. Лишь спустя 20 лет, убедившись, что прусская бюрократия делает по своим мотивам то дело, которое экономически выгодно Б., и подготовляет объединение, — лишь тогда Б. примирилась с правительством. Если Б. приходится выбирать между конституцией, в которой осталось слишком много пережитков абсолютизма, и конституцией, далеко пошедшей по пути уступок демократизму, она обыкновенно предпочитает первую: столковаться с самовластной бюрократией все-таки легче, чем с сознающей свои интересы демократией. С последней буржуазию разъединяют неустранимые классовые противоположности. — Все это объясняет, почему при абсолютизме сознательная в классовом смысле Б. революционна, почему при признаках победы яркой демократии она становится реакционной, а в промежутке между этими двумя полюсами, смотря по обстоятельствам, то поддерживает правительство, то становится к нему в оппозицию.
У Б. имеются не только свои особенные взгляды на социальные и политические вопросы, диктуемые ей ее экономическими интересами. По мере своего роста в истории, она вырабатывала для себя литературу, религию, искусство. Ее литературою последовательно были сатира, выросшая в городах (фаблио, новеллы, швенки, роман о Лисе, затем Боккаччио, Чосер, Себ. Брант, Рабле, далее Дефо и Свифт), затем выдвинутая в противовес классической трагедии мещанская драма, еще позже буржуазный роман, наконец — модернизм, щекочущий сытый желудок. Аналогичную эволюцию проделало искусство. Уже первые попытки итальянцев, немцев и нидерландцев дать новый тип обычным средневековым фигурам Мадонны, Христа и проч. вызваны стремлением угодить новым религиозным вкусам буржуазии. А затем вся жанрово-портретная живопись в Италии (Беноццо Гоццоли, Гирландайо и т. д.), пышные картины городского быта (кермес) у фламандцев, жанры барокко и рококо и т. д. вплоть до наших модернистов, старающихся подействовать на притупившуюся впечатлительность буржуазии — во всем этом видна властная требовательность капитала, старающаяся подчинить себе творчество художников. Даже религию Б. подчинила рассчетам своих сделок. Все вопросы социальной и психической жизни буржуазия мерит меркою интереса, и еще Ганземан, буржуазный прусский министр 1848 г., в двух словах формулировал с парламентской трибуны философию буржуазии: „Там, где дело идет о денежных вопросах, там, милостивые государи, нет места благодушию“. „Коммунистический манифест“ еще раньше этой декларации характеризовал Б. с такой меткостью и силой, что никакая другая характеристика не может прибавить к сказанному там ничего принципиально нового.
Переживаемый нами историч. период отмечен на Западе безусловным господством буржуазии. Государство отдает свои силы на служение ей. Все мелкие войны, которые великие державы Запада вели в последнее время с мелкими государствами (Соединенные Штаты с Испанией, столкновение Германии с Венецуэлой), все те конфликты, в которых слабый уступает несправедливому часто давлению сильного (конфликт Франции с Турцией из-за откупщиков Тубини и Лорандо, конфликты России с Персией, Австрии с Сербией), все колониальные войны — объясняются исключительно тем, что государство послушно следует велениям Б., голосу торгово-промышленного капитала. И невозможно предсказать, когда прекратится эта доминирующая роль буржуазии в Европе и Америке; во всяком случае, признаков ее близкого падения пока немного. Россия еще не дожила до беспредельного господства буржуазии, так как для этого нет налицо достаточных экономических предпосылок. Отстав в своем развитии, она проходит еще последние стадии того худшего периода, когда по исторической инерции доживает последние дни своего политич. господства дворянско-помещичий класс. Но и в России роль буржуазии растет довольно быстро, и виттевская конституция 17 окт. 1905 г. дает этому росту очень удобные рамки. См. W. Sombart, „Моderne Kapitalismus“ (2 т., 1902, рус. пер.); А. К. Дживелегов, „Средневековые города в Зап. Европе“ (1902); Menger, „Neue Staatslehre“ (1904, рус. пер.); Jaurès, „Histoire socialiste“ (1901 и след.); Normand, „La bourgeoisie française au XVII s.“ (1908); Bardoux, „La bourgeoisie française 1789—1848“ (1886); Below, „Ältere deutsche Städtewesen und Bürgertum“ (1898); Ehrenberg, „Zeitalter der Fugger“ (1896); его же, „Entstehung und Bedeutung grosser Vermögen“ (2 т.; 1892—95); „Обществ. движ. в России“, под ред. Мартова, Маслова и Потресова. Ср. также литературу при статьях город, торговля, промышленность.