Шлейхер (Август Schleicher) — знаменитый германский языковед. Сын врача в Мейнингене, Ш. родился 19 февраля 1821 г. 13-ти лет он поступил в гимназию в Кобурге, где, кроме латинского, греческого и еврейского языков, начал заниматься и ботаникой. Тогда уже Ш. интересовался китайским языком и санскритом. Пробыв 6 лет в гимназии, где он, несмотря на свои приватные занятия, а возможно, благодаря им, был далеко не первым учеником, Ш. вышел из нее и подготовился дома к экзамену зрелости, сдав который, поступил на богословский факультет лейпцигского университета. Здесь, кроме богословских наук, он слушал арабский язык (у Флейшера). После первого семестра перешел в Тюбинген, где слушал знаменитого Баура и ориенталиста Эвальда. В 1843 г. он перешел на философский факультет в Бонн, где тогда читали Фр. Велькер и Фр. Ричль. На семинарах обоих ученых Ш. получил основательную подготовку по классической филологии, изучая в то же время германскую филологию у Дица и санскрит с арабским у Лассена и Гильдемейстера. Лассен, Диц и Ричль имели на него наибольшее влияние: первые два в смысле специальных интересов, последний в отношении метода. Пробыв здесь 6 семестров, Ш. в 1846 г. получил степень доктора за работу о произведениях римского грамматика Варрона. Только в тезисах диссертации сказался будущий сравнительный языковед. В том же году Ш. выступил в Бонне в качестве доцента сравнительного языкознания, но скоро уехал в путешествие (в Бельгию, Париж и т. д.). Чтобы иметь средства к существованию, Ш. корреспондировал в немецкие газеты.
Зимой 1848—49 г. он отправился в Прагу изучать чешский язык, под влиянием Лассена, посоветовавшего ему обратить внимание на славянские языки. В короткое время он выучился по-чешски, но должен был скоро оставить Прагу, возбудив подозрения австрийской полиции, и возобновил свои чтения в Бонне. В 1848 г. он закончил свою первую более крупную работу «Zur vergleichenden Sprachengeschichte» = 1 часть его «Sprachvergleichende Untersuchungen». Она интересна по своему замыслу — представить обзор одного фонетического явления (так называемого «зетацизма», т. е. одного из видов палатализации согласных) в разных не только родственных, но и не родственных языках (в греческом, санскрите, авестийском, древнеперсидском, латинском, готском, литовском, пракрите, пали, романских и германских языках, кельтском, латышском, славянских, семитических, маньчжурском, мадьярском, монгольском, тибетском и китайском). За ней последовала (1850) вторая часть: «Die Sprachen Europas im systematischer Uebersicht», опыт обозрения языков Европы (в том числе и не индоевропейских) с характеристикой их морфологических и семасиологических особенностей. Общие исторические идеи, положенные Ш. в основу его труда, были заимствованы им у Гегеля. Тем временем Ш. не оставлял и своих занятий славянскими языками, особенно церковно-славянским, которые доставили ему скоро славу лучшего их знатока среди немецких ученых. Весной 1850 г. он был приглашен в немецкий пражский университет, временно на кафедру классической филологии, вместе с Г. Курциусом, с которым у него завязались наилучшие отношения. С 1852 г. Ш. перешел на кафедру санскрита и сравнительного языкознания, объявив чисто лингвистические курсы (древне- и средневерхненемецкий, литво-славянские языки). Пребывание в Праге позволило ему усовершенствоваться в чешском и других славянском языках. Первым он владел совершенно свободно. С этого времени чаще и чаще начинают появляться труды Ш. по славянскому языкознанию: в 1850 г. — статья о чешской грамматике (в «Zeitschr. für die österreich. Gymnasien»), в 1852 г. статья о некоторых славянских падежных формах («Sitzungsberichte» венской академии, 1852 февраль) и отдельный труд «Formenlehre der kirchenslaw. Sprache, erklärend und vergleichend dargestellt» (Бонн), содержавший стоявшее на уровне современного знания сравнительно-грамматическое представление старославянской морфологии. Эти работы привели его к необходимости заняться и литовским языком, как это Ш. решил еще в 1848 г. Получив пособие от венской академии, после выхода своей «Formenlehre…», Ш. отправился в июне 1852 г. в Литву. Прибыв на место, он принялся за практическое изучение литовского языка, и скоро уже мог говорить на нем. Освоившись с языком, Ш. принялся записывать литовские песни, сказки, загадки и т. п. произведения народной словесности. В середине октября с богатым запасом новых материалов и знаний он вернулся в Прагу и принялся за обработку собранного. Уже в июне 1853 г. появилась первая работа Ш., посвященная литовскому языку: «Lituanica» («Sitzungsberichte» венской академии) — ряд очерков по библиографии и грамматике литовского языка, литовскому фольклору и т. п. Но главным плодом лингвистического путешествия Ш. был его знаменитый «Handbuch der litanischen Sprache», первая часть которого (грамматика) вышла еще летом 1855 г. За ней последовала вторая часть (хрестоматия и словарь, 1857). Научность и точность грамматического представления особенностей литовского языка и обилие нового и свежего материала из народной литовской словесности сделали руководство Ш. первостепенным и на долгое время единственным пособием при изучении названного языка, не утратившим своей ценности и в наше время.
В 1857 г. Ш. оставил Прагу и перешел в Йену. Деспотизм австрийского правительственного режима, подозрительность полиции, усмотревшей в открытом и отчасти свободомыслящем Ш. опасного заговорщика, натянутые отношения с местным чешским обществом, видевшим в Ш. все-таки немца, сделали ему пребывание в Праге тягостным и заставили навсегда покинуть Австрию. В это время как раз в сравнительном языкознании наблюдалось известное оживление: окончание 1-го издания сравнительной грамматики Боппа, появление первых выпусков санскритского словаря Бетлинга и Рота (с 1853 г.), основание Куном «Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung» (с 1852 г.) — были симптомами этого оживления, в котором принял деятельное участие и Ш. своим (и Куна) журналом «Beiträge zur vergleichenden Sprachforschung auf dem Gebiete der arischen, celtischen und slawischen Sprachen» (с 1858 г.). На страницах этого издания появился ряд ценных статей самого Ш. и лучших современных ученых. Счастливый своим возвращением в Германию, Ш. отклонил предложение петербургской академии наук, приглашавшей его, как знаменитого уже слависта, стать ее членом. Отказавшись переселиться в Россию, Ш, изъявил, однако, согласие работать для академии и был избран заграничным ее членом-корреспондентом. К этому времени относится окончание начатой им еще за два года работы по немецкой диалектологии и отчасти фольклору: «Volkstümliches aus Sonneberg im Meininger Oberlande» (грамматика местного говора, собрание местных областных слов, рассказов, преданий, песен, загадок и пословиц). В 1859 г. явилась первая работа Ш. в «Мемуарах» нашей академии наук: «Zur Morphologie der Sprache», содержавшая ряд мыслей о морфологической классификации языков, а в 1860 г. — известная книга «Die deutsche Sprache», имевшая целью познакомить более широкий круг читателей из образованного общества с результатами общей науки о языке и главными особенностями родного, немецкого языка. Книга, однако, при всех своих научных достоинствах не имела успеха в обществе, и второе издание ее, переделанное Ш., вышло уже после его смерти под редакцией одного из самых видных его учеников — И. Шмидта. Слава Ш., однако, все росла, и его лекции принадлежали к числу наиболее посещаемых в йенском университете. Немецкий язык и литература, общее языкознание, история и сравнительная грамматика индоевропейских языков (санскрит он перестал читать) составляли их содержание. Из этих лекций и вырос его знаменитый «Compendium der vergleich. Grammatik der indogermanischen Sprachen», первое издание которого появилось в 1861 г., прославив имя Ш. повсюду. Сжатость и ясность изложения, систематичность и наглядность в распределении материала, целый ряд новых взглядов и объяснений, отразивших результаты оживленной научной работы 40-х и 50-х годов XIX в., вполне оправдывали выдающийся успех нового труда Ш., вышедшего через 5 лет вторым изданием (1866), за которым последовали третье (1871) и четвертое (посмертное, 1876). В промежутках Ш. дал ряд небольших статей, вроде «Die Darwinsche Theorie und die Sprachwissenschaft» (1863), заключавшей любопытное (хотя и неудачное) применение учения Дарвина о происхождении видов к объяснению разнообразия языков; «Ueber die Bedeutung der Sprache für die Naturgeschichte des Menschen» (1865), служившей дополнением к предыдущей; «Die Unterscheidung von Nomen und Verbum in der lautlichen Form» (1865) и т. д. В 1865 же году явилось его издание сочинений литовского поэта Доналейтиса (СПб. изд. Имп. академии наук) с приложением словаря. В последние годы своей жизни Ш. поместил ряд небольших статей по сравнительной грамматике славянских языков в изданиях нашей академии наук: «Краткий очерк доисторической жизни северо-восточного отдела индогерманских языков» («Записки Императорской академии наук», т. VIII, кн. 1, 1865); «Всеславянский словарь» (т. IX, кн. 2, 1866); «Темы имен числительных (количественных и порядковых) в литво-славянских и немецком языках» (т. X, кн. 1, 1866); «Склонение основ на
в славянских языках» (т. XI, кн. 1, 1867). Последним крупным трудом его была «Indogermanische Chrestomathie» (Веймар, 1869), содержавшая ряд текстов на главных индоевропейских языках и глоссариев к ним. Она была составлена Ш. при участии его учеников Лескина, И. Шмидта и известного кельтолога Эбеля, и должна была служить пособием для начинающих лингвистов, практически изучающих индоевропейские языки. Уже после смерти Ш. вышла составленная им по поручению нашей академии грамматика вымершего полабского языка: «Laut- und Formenlehre der Polabischen Sprache» (СПб., 1871). За ней последовала сравнительная грамматика славянских языков, оставшаяся неоконченной.
Недолгая жизнь Ш., умершего на 48-м году жизни (6 декабря 1868 г.), была очевидно богата результатами. Отличный гимнаст, закалявший свое здоровье и обладавший железной выдержкой и энергией, он работал, не покладая рук, и оставил после себя ряд первоклассных трудов, несмотря на стесненные материальные условия (в Йене до самой смерти Ш. не получал настоящего профессорского оклада, числясь так называемым «Honorarprofessor», хотя уже приобрел славу знаменитого ученого). Главной чертой научного мышления Ш. являлось стремление приблизить языкознание по точности и строгости метода к естественным наукам. Большой любитель последних и особенно ботаники, которой он занимался не только как отличный практик-садовод, но и научно (микроскопические препараты его могли сделать честь профессиональному ботанику), Ш. относил и языкознание к естественным наукам, считая язык таким же организмом, каким, например, является растение или животное, и под влиянием Геккеля переносил в науку о языке тогда только что возникшую теорию происхождения видов Дарвина целиком. Ботанические вкусы Ш. сказались и в его желании систематизировать, уложить живое разнообразие языка в немногие и, нужно сознаться, довольно деревянные рубрики. Догматизм, известная механичность и педантизм, несомненно, были присущи уму Ш. и наложили свой отпечаток и на его естественноисторический способ понимания языка, отчасти парализовав положительные достоинства этого последнего; но как бы то ни было, Ш. должен быть признан одним из творцов современного лингвистического метода, несомненно способствовавшим развитию той точности и строгости, которые теперь ему присущи. Велики заслуги Ш. и в области разработки литво-славянских языков. Доставив совершенно новый научный материал своим путешествием в Литву и дав впервые надежное руководство к изучению такого важного в сравнительном языкознании языка, как литовский, Ш. также больше, чем кто-либо из его современников, содействовал и освещению славянских языков сравнительно-грамматическим методом. Своим «Компендием…» он завершил целый период в истории сравнительного языкознания, подведя им окончательный итог всему тому, что было сделано тогда в науке после Боппа. Не имея гениальности последнего, Ш. превосходил его систематичностью и точностью ума, особенно отразившимися в его разработке сравнительной фонетики индоевропейских языков, и с полным правом может быть поставлен в ряду главных творцов нового языкознания.
Литература. S. Lefmann, «August Schleicher» (Лейпциг, 1870); «Erinnerungen an Prof. Dr. August Schleicher in Prag» («Bohemia», 1869, № 16 и сл.); J. Schmidt, «Nachruf» («Beiträge zur vergleich. Sprachforschung», т. VI); оценка научного значения Ш. сделана Дельбрюком в его «Einleitung in das Sprachstudium» (3 изд., Лейпциг, 1893, гл. III, 41—56); профессор Овсянико-Куликовский, «Бопп и Шлейхер, эпизод из истории науки о языке» («Жизнь», 1900, № XI).