Туберкулез человека (эпидемиология, этиология, профилактика). — По опустошительному своему действию Т. занимает первое место среди других болезней. По Гиршу, общий средний коэффициент смертности равен 22 на 1000, смертность же от одного Т. = 3 на 1000, след., 1/7 часть умерших (14,3%) погибает от Т. Отношение это, однако, ниже действительного, так как многие скрытно протекающие случаи Т. ускользают от статистики, попадая в рубрики золотухи, хронических бронхитов, заболеваний кишечника, мозговых оболочек, костей и суставов, а равно в рубрики случайно присоединяющихся к Т. различных острых болезней (гриппа и др.). Вернее принять отношение 1/5—1/4 (20—25%), выведенное на основании патолого-анатомического материала. По Bollinger’y, в Мюнхене на 2937 вскрытий бугорчатка найдена была в 29%, по Heller’y, в Киле она оказалась равной 21,7%, а в возрасте 16—20 лет даже 48%. Процент смертности от Т., впрочем, в различных странах представляется неодинаковым: в Норвегии он равняется 14,6, в Швеции = 18,2%, в Англии = 11,4%, в Италии = 8,5%, во Франции = 9,0%. Еще резче колебания по отдельным городам, из которых некоторые приобрели себе известность по смертности от Т.: в Будапеште среди 100 смертных случаев на чахотку падает 21,9, в Париже 20, в Вене 23%. В России статистика смертности от Т. выведена лишь для семи городов (Петербурга, Москвы, Варшавы, Одессы, Херсона, Киева и Костромы): промильная смертность (4,2) выше вычисленной Гиршем, процентное же отношение к общей смертности (12%) ниже, так как последняя у нас очень велика (34‰). По расчету проф. Leyden’a, количество живущих в каждый данный момент чахоточных равняется приблизительно 2% всего наличного состава населения: на каждые 50 живущих имеется один чахоточный; согласно этому расчету, в России имеется около 21/2, млн. чахоточных, среди которых, приняв смертность равной 3—4 ‰, умирает в год 360—500 тыс. людей. Интересно сопоставить смертность от Т. с таковой от других инфекционных болезней. В Германии, по Cornet’y, в 1894 г. умерло от Т. 123904 чел., от всех же других заразных болезней (дифтерита, крупа, скарлатины, коклюша, кори и тифа) 116705 чел. В Баварии смертность от Т. превысила (в 1889—93 гг.) смертность от остальных инфекционных болезней в 11/2 раза. В Париже умирает от Т. в 41/2 раза больше, нежели от совокупности других заразных болезней. В Швейцарии ежегодно умирает от Т. 7612 ч., от других заразных болезней только 4127 ч. В Москве в среднем за 5 лет (1892—97) умирает ежегодно от чахотки легких 3385 чел.; смертность эта превышает таковую от брюшного тифа (235 чел.) в 141/2 раз, от дифтерита (679 ч.) в 5 раз, от скарлатины (519 ч.) в 61/2 раз, от оспы (50 ч.) в 50 раз. Холера 1892 г., одна из сильнейших эпидемий, стоила России меньше жизней (300000), чем их было унесено Т. в том же году.
Статистика развертывает перед нами, как в панораме, постепенное и ужасающее развитие чахотки в зависимости, главным образом, от увеличения плотности населения, от ухудшения жилищных условий, от понижения в культурных центрах общего благосостояния низших слоев населения и пр. Чахотка встречается редко там, где население разрежено, занимается главным образом хлебопашеством или рыбной ловлей и где жилища разбросаны на большом пространстве. В Пруссии, по Würzburg’y, смертность от Т. в городах равняется 3,5 на 1000, в деревнях 2,8 ‰. В городах одной и той же страны смертность от Т. более или менее пропорциональна количеству и частоте населения: из данных, собранных в 1891 г. Lagneau для 662 городов Франции, видно, что максимум смертности (4,9 ‰) падает на Париж, минимум (1,81 ‰) на города с числом жителей меньше 5000. В городах Германии в общем среднем от чахотки умирает 2,7 ‰ населения (в Берлине 2,9 ‰, в Мюнхене 3,0 ‰, в Бреславле 4,0 ‰. Весьма велика смертность от чахотки в австрийских городах: в Вене 5,5 ‰, в Граце 7,1 ‰, в Праге 7,3 ‰, Брюнне и Львове даже 8,1 ‰. В центральных частях больших городов, с более богатым населением, живущим в просторных квартирах, смертность от Т. наименьшая; на окраинах же, при скученности в квартирах, смертность наибольшая: в Вене в центре города при 0,83 жильца на комнату, смертность = 1,6—3,8 ‰, на окраинах, при 1,94 жильца, она доходит до 6,2—7,0 ‰. В Будапеште смертность от Т. среди богатых равна 4,0 ‰, среди лиц среднего состояния = 6,27 ‰, среди бедных = 7,77 ‰, среди самых бедных = 9,7 ‰. То же, в общем, установлено для Парижа, Берлина, Копенгагена и др. Влияние скученности населения особенно ясно иллюстрируется на примере тюрем, казарм и т. п. скопищ людей, подведенных под общий принудительный режим: в Московском гарнизоне смертность от Т. равна 6 ‰, в московском тюремном замке = 92,0 ‰ (!!) в петербургской срочной тюрьме = 51,8 ‰, в ремесленной богадельне = 27,4 ‰, в комитете нищих = 27,4 ‰, в доме убогих = 15,8 ‰, в городской богадельне = 11,4, ‰. По наблюдениям известного тюремного врача Baer’a, непораженные бугорчаткой легкие в трупе заключенного следует считать редкостью, как бы исключением из общего правила. В земледельческих округах смертность от Т. несравненно меньше, чем в фабричных: по Finkelnburg’y, в Дюссеельдорфском фабричном округе умирает от чахотки 9,1 ‰ (1/3 всех умирающих), в Крефельде между рабочими на 100 смертных случаев 61 приходятся на чахотку. Влияние спертого воздуха, сидячего образа жизни, согнутого положения при работе и т. п. ясно сказывается на весьма большой смертности среди портных, сапожников, скорняков и др., не уступающей смертности при профессиях, при которых приходится вдыхать много пыли, минеральной или органической (у камнетесов, гранильщиков алмазов, пекарей и др.).
Смертность от Т. весьма значительна в первые годы жизни, не считая грудных детей, у которых она невелика; между 5—10 годами она падает, затем, начиная с 10 лет до старости, она постепенно возрастает, причем максимум соответствует 60—70 годам. В Пруссии в 1875—1879 гг. на 1000 чел. населения умерло от чахотки:
В возрасте:
| 0—1 | |
| 1—2 | |
| 2—3 | |
| 3—5 | |
| 5—10 | |
| 10—15 | |
| 15—20 | |
| 20—25 | |
| 25—30 | |
| 30—40 | |
| 40—50 | |
| 50—60 | |
| 60—70 | |
| 70—80 | |
| выше 80 |
Совершенно другая и более интересная картина получается, если рассчитать, сколько из умерших в известном возрасте умерло от чахотки. Оказывается, что в первом детском возрасте лишь сравнительно небольшой процент смертей приходится на туберкулез, что уже в возрасте 15 лет участие смертности от чахотки в общем коэффициенте смертности начинает сильно возрастать, что оно своего максимума достигает от 20 до 30 лет, держится довольно высоко до 60 лет и затем падает быстро; в самом цветущем возрасте почти половина всех смертных случаев приходится на чахотку, как показывает след. таблица. В Пруссии, в 1890 году, на 1000 смертных случаев по отдельным возрастам пришлось на чахотку (в городах):
В возрасте:
| 0—5 | |
| 5—10 | |
| 10—15 | |
| 15—20 | |
| 20—25 | |
| 25—30 | |
| 30—40 | |
| 40—50 | |
| 50—60 | |
| 60—70 | |
| 70—80 |
В большинстве европейских стран смертность от Т. среди мужчин больше, чем среди женщин: в Пруссии она у первых равняется 3,5 ‰. У женщин — 2,85 ‰; в Англии и Соедин. Штатах, наоборот, преобладает женская смертность. Существование болезни и более или менее частое ее возникновение не зависят от климатических условий. Чахотка одинаково часто встречается как в северных холодных странах, так и в южных теплых. Статистика опровергает долго господствовавшее раньше мнение, будто американские города, расположенные на значительной высоте, свободны от Т. Все здесь зависит от большей или меньшей разреженности населения, гигиенических условий жизни и т. п. Смертность среди рабочих фабрик Joux и Chaux de Fonds, лежащих на высоте 1200 метр., так же высока, как в Берлине. Нельзя, впрочем, отрицать, что при прочих равных условиях по мере поднятия над уровнем моря смертность от чахотки уменьшается и что низменные местности благоприятствуют распространению болезни. Заметное влияние, по-видимому, имеет степень влажности воздуха; местности с сухим климатом отличаются меньшей частотой туберкулезных заболеваний, чем места влажные. В особенности благоприятствует распространению чахотки сырая, глинистая почва.
Убеждение в заразительности Т. восходит ко времени возрождения самой медицины. Народные массы держались этого взгляда во все времена и во всех местах. В Италии до 1848 г. подвергались строжайшему наказанию врачи, не доносившие о больных Т.; родственники погибших от чахотки лиц должны были произвести тщательную дезинфекцию квартиры и вещей покойного. В конце XVIII-го столетия патологоанатомы (Morgagni и др.) избегали вскрытия чахоточных из боязни заражения. Вопрос о заразительности Т. стал, однако, на правильную точку лишь со времени открытия Villemin’a (1865 г.), доказавшего, что прививкой животному туберкулезных продуктов можно вызвать бугорчатые изменения в различных органах. Исследования Villemin’a нашли полную санкцию в знаменитом открытии Р. Коха (1882 г.), впервые показавшего нам живого агента Т., бугорчатую палочку, и способ культивирования последней в искусственной питательной среде. Палочка Т. найдена была во всех продуктах Т. человека и животных как при самопроизвольной, так и при экспериментальной бугорчатке. С того момента вопрос о Т. тесно слился с вопросом о туберкулезной палочке. Случаи непосредственного переноса Т. с одного человека на другого наблюдаются довольно часто. Муж умирает от чахотки, а ухаживавшая за ним жена, бывшая раньше совершенно здоровой, заболевает через некоторое время той же болезнью. Нередки случаи, когда в семьи, совершенно свободные от Т., болезнь переносится одним из членов, возвратившимся из отдаленной местности с приобретенной там чахоткой. За заразительность Т. говорит частое развитие болезни среди сестер милосердия и больничных служителей, приходящих в более или менее тесное соприкосновение с чахоточными больными, особенно в закрытых, дурно проветриваемых помещениях. Для заражения недостаточно, однако, одного только проникновения микроорганизма; многие лица остаются здоровыми, не смотря на полную возможность заразиться; для инфекция требуется, очевидно, известная сумма условий, обнаруживающаяся в предрасположении организма к заболеванию. Сущность предрасположения заключается в функциональной слабости главнейших органов тела (органов кровообращения, дыхания, пищеварения), полученной по наследству или благоприобретенной; последняя проявляется вслед за перенесением той или другой острой или хронической болезни (кори, крупозной пневмонии, хронической язвы желудка и др.) или благодаря тяжелым условиям жизни (напряженный труд в переполненных помещениях, продолжительное огорчение, угнетающие психические влияния); сюда же следует отнести частые роды, продолжительное кормление грудью, алкоголизм, половые излишества и т. д.
Вековой опыт указывает на наследственность Т.: дети чахоточных родителей нередко становятся жертвами той же болезни, проявляющейся у них обыкновенно в периоде половой зрелости или даже в более позднем возрасте. Riffel, проследив болезненность населения в очень небольшой местности, мог убедиться в наличности Т. в определенных семьях, в постоянном почти переходе болезни из одного поколения в другое. Экспериментальные исследования говорят, однако, против прямой, непосредственной передачи плоду заразы семенем отца; что же касается инфекции со стороны матери проникновением палочек Т. через кровеносные сосуды последа, то оно наблюдается лишь в весьма тяжелых смертельных формах бугорчатки матери. Редкость случаев врожденного Т. как у человека, так у животных точно так же говорит против внутриматочной инфекции. В Аугсбурге среди 232466 убитых телят лишь 9 оказались туберкулезными, в Лионе — 1 на 8000, в Руане — 1 на 20000, в Дрездене — 1 на 37500, в Мюнхене — 1 на 80000. Значительное число детей, призреваемых парижскими благотворительными учреждениями, происходит от туберкулезного отца или матери: будучи своевременно удалены из инфекционной среды в деревенскую обстановку, они дают лишь ничтожный процент Т. (Hutinel). T. поддерживается, очевидно, не в силу наследственной передачи специфического яда, а путем постоянно вновь повторяющегося заражения бугорчатыми палочками из внешнего мира, чему в значительной степени способствует как приобретаемое по наследству конституциональное предрасположение, так и наследуемая более сильная индивидуальная восприимчивость к яду. Детей, происходящих от туберкулезных родителей, следует ставить в возможно лучшие гигиенические условия, их необходимо удалять из городов, из спертого воздуха, воспретить им сидячий образ жизни и т. д.
Главными входными воротами для проникновения заразы являются дыхательные пути: 9/10 всех бугорчатых поражений падает. как известно, на легочную чахотку. У наших лабораторных животных (морских свинок, кроликов и др.) легко вызвать заражение Т., если поместить их на короткое время в замкнутое помещение, в котором распыляют мокроту чахоточного или какие-нибудь другие продукты Т., высушенные и растертые в мелкий порошок. Мокрота представляет собой единственный источник инфекции чахоточного больного; выдыхаемый воздух, пот, моча, экскременты (если кишечник больного не поражен Т.) не представляют опасности для окружающих. По Heller’y, одним выхаркиванием чахоточный выделяет около 300 млн. микробов. В высушенном состоянии при обыкновенной комнатной температуре мокрота сохраняет свою заразительность, по Савицкому, 21/2 месяца, а по Falk’y и Wesener’y, даже 5—6 месяцев. При температуре ниже нуля мокрота остается заразительной в течение 3 недель (Смирнов). Прямые солнечные лучи быстро (в 4—15 час., по Ottolenghi) уничтожают способность палочек Т. к размножению. Произведенные д-ром Cornet в 1887—89 гг. опыты впервые обратили внимание на постоянное почти присутствие жизнеспособных палочек Т. в пыли помещений, занимаемых чахоточными, если последние держат себя неопрятно, обращаются небрежно с мокротой. Палочки Т. были открыты затем в уличной пыли (Marpmann, Manfredi), в пыли вагонов прямого сообщения между Берлином и Мераном, в которых обычно переезжали чахоточные (Prausnitz), на ночных столиках около кроватей больных (Kirchner), в воздухе коридора больницы, вблизи плевательницы (Максимович) и т. д. Новейшие экспериментальные исследования бреславской школы (проф. Flügge и его учеников) доказывают, что заражение Т. через сухую пыль имеет, однако, место лишь при продолжительном пребывании в помещениях, где воздух, видимо, наполнен густой пылью благодаря ли сухому подметанью и сквозному ветру или же благодаря движению и работе многих лиц или продолжительному механическому сотрясению, напр. в вагонах. Гораздо большую опасность для окружающих представляют жидкие части мокроты, отрывающиеся при кашле, чихании и громком разговоре по произведенным опытам нагруженный палочками Т. капельки эти и брызги разносятся на 1—11/2, метра от больного. — В интересах профилактики необходимо требовать от больных, чтобы они не рассеивали вокруг себя мокроту, ни в каком случае не плевали на пол, а в соответствующие наполняемые водой плевательницы, стоящие на полу или лучше укрепленные на стене, на известном расстоянии от пола. При оставлении комнаты чахоточный должен брать с собой карманную плевательницу (д-ра Дейтвелера, д-ра Либе или др.). Мокрота в плевательницах обеззараживается прибавлением 10% раствора лизола или смеси 5% серной и 5% карболовой кислот; достаточно также простого обливания мокроты кипятком и последующего удаления ее в выгреб: в последнем палочки Т. быстро погибают, не выдерживая конкуренции с многочисленными другими находящимися в выгребах микроорганизмами. При кашле или чихании чахоточный должен прикрывать рот платком или по крайней мере рукой. Не следует допускать в школу чахоточных детей, особенно, если они сильно кашляют, выделяют обильное количество мокроты и вообще когда болезнь находится у них в цветущем периоде. Необходимо избегать подымать пыль в комнате чахоточного, чистка должна здесь производиться не щетками, а при помощи мокрых тряпок. Белье, платье, постели больных должны по возможности чаще меняться и дезинфицироваться. Если есть основание опасаться, что в помещении скопилось много бугорчатых палочек в виде пыли или брызг, необходимо произвести тщательную дезинфекцию как помещения, так и находящихся в нем вещей водным раствором формальдегида.
Другой путь заражения — через пищеварительные пути — бывает первичным или вторичным. Вторичная бугорчатка появляется обыкновенно в последнем периоде болезни, выражается туберкулезными изъязвлениями кишечника, обусловливаясь, очевидно, проглатыванием больным своей мокроты. Первичный кишечный Т. редко встречается у взрослых, часто у детей, вскармливаемых некипяченым коровьим молоком. Мах Faydeau и Woodhead, исследуя 127 случаев детского Т., кончившихся смертью, могли констатировать кишечную бугорчатку в 43 случаях (34%), кроме того среди 100 случаев Т. брыжеечных желез, в 14 найден был первичный Т. последних. Многочисленные эксперименты (Villemin, Klebs, Gerlach и др.) установили с полной очевидностью возможность заражения Т. животных после более или менее продолжительного кормления их туберкулезными продуктами; доказано также, что для заражения не требуется ни ранения кишечной стенки, ни слущивания его эпителия, ни какого-либо изменения его на месте, ни предшествующего воспалительного процесса: палочки Т. просто вносятся вместе стоком жидкости в лимфатическую систему кишечника, а отсюда уже разносятся по всему организму (Доброклонский и др.). С практической стороны вопрос сводится к опасности для человека от употребления в пищу мяса и молока от бугорчатых, страдающих так назыв. жемчужной болезнью животных. Болезнь эта весьма сильно распространена среди рогатого скота, коровы поражаются больше быков, старые чаще, чем молодые, ввозные породы больше туземных. Процент больных животных в разных странах представляется различным (5—50% в общем среднем 18—24% убойного скота), в России он сравнительно с другими государствами невелик (0,24—7%). Причины — огромные пространства нашего отечества, доставляющие простор для пастбищ. Благоприятствующие условия Т. животных: тесные, темные помещения, спертый воздух, отсутствие движения. По Spillmann’y и Sonnenberg’y, содержание коров в тесных хлевах увеличивает число больных Т. животных до 40—60%. — К счастью, мясо (мышечная ткань) бугорчатых животных содержит палочки Т. лишь в исключительных случаях; с другой стороны, микробы при достаточной варке и жаренье погибают. Ввиду последнего обстоятельства, а также принимая во внимание, что исключение всякого мяса, происходящего от бугорчатого животного, в какой бы степени последнее ни было поражено, привело бы к сильному вздорожанию этого продукта первой необходимости, что весьма гибельно отразилось бы на общественном здоровье, в настоящее время исключают из употребления лишь мясо животных, сильно истощенных, с обширными поражениями большинства органов. Такое мясо или совершенно уничтожается, или идет для различных технических целей — для добывания клея, пудрета, костяного угля и т. п. При существовании показаний к употреблению сырого мяса или мяса «с кровью» следует вместо воловьего мяса брать баранину или телятину, так как у овец и телят Т. встречается довольно редко.
Гораздо большую опасность представляют молоко и молочные продукты. Многочисленными опытами и наблюдениями (Bollinger, Bang, Hirschberg и др.) установлено, что молоко содержит туберкулезную заразу не только при общей бугорчатке и сопровождающем ее поражении вымени, но весьма часто (в 66%, по Л. Рабинович и Kempner) даже при одном только поражении легких, при начинающемся Т. и даже при скрытом Т., обнаруживаемом только при помощи туберкулиновой пробы. В берлинском продажном молоке г-жа Рабинович находила палочки Т. в 28% исследованных образцов, а в масле в двух рядах опытов = 0%, в двух других в 13%—100% образцов. Obermüller находил заразу в 91% исследованных проб берлинского масла, a Morgenroth и Hermann — в 30%. Исследования, произведенные в Гамбурге (Abel), Кельне (Weissenfeid), Цюрихе (Roth) показали наличность палочек Т. в 8—12% проб. Большую опасность некипяченое туберкулезное молоко представляет для больных, выздоравливающих и детей, вынужденных выпивать значительные количества этого продукта и в течение продолжительного времени. Опасность от употребления молока нестерилизованного ясно иллюстрируется наблюдениями над свиньями в Дании и Шлезвиг-Гольштейне: по проф. Mosler’y, Т. пищевых путей у этих животных поднялся с 2—3 до 30% с тех пор, как их стали скармливать молочными отбросами, получающимися после центрифугирования молока. Из сказанного видно, что в борьбе с Т., распространяемым молоком и его продуктами, необходим строгий ветеринарный надзор за молочными хозяйствами, необходимо обязательное введение прививок туберкулина всему дойному скоту для отделения больных животных; не следует употреблять «парное» или вообще сырое молоко неизвестного происхождения, не подвергнув его предварительно стерилизации; для этого достаточно нагревания молока при 70° в течение 1/2 часа, масло, сливки и сметана в местах, где Т. молочного скота имеет сильное распространение, должны готовиться исключительно из пастеризованного молока, как это практикуется теперь в широких размерах в датских молочных хозяйствах. В борьбе с Т. как общественной болезнью, кроме уничтожения мокроты, обеззараживания помещений, санитарного надзора за бойнями, фермами и т. д., громадное первостепенное значение имеет социально-экономическое улучшение всего строя жизни, увеличение благосостояния и культуры малообеспеченных слоев населения: болезнь, как видно из способа ее распространения, поддерживается не природными, а созданными самими людьми условиями. В частности, следующие меры общественной помощи должны быть, по Гурвичу, на первом плане: 1) улучшение гигиены школ, устройство летних детских колоний; 2) законодательное запрещение фабричных работ малолетним и женщинам в последнем периоде беременности и вскоре после родов; 3) уменьшение продолжительности рабочего дня для сокращения пребывания в душных фабричных помещениях; 4) установление действительного санитарного надзора за условиями труда, в особенности в мелких ремесленных заведениях, где гигиенические условия хуже, чем на больших фабриках; 5) установление обязательных требований для отдаваемых в наймы жилых построек, в особенности для подвальных помещений; 6) устройство и приобретение в собственность городов гигиенических дешевых жилищ и домов, или постройка их на кооперативно-потребительных началах; 7) выселение, по возможности, рабочих масс и бедного люда вообще из центров городов в более здоровые, пригородные места. — Громадное значение в борьбе с Т. имеет устройство санаторий [см.] не только для состоятельных, но и для бедных больных: помещением чахоточных в санаториях, с одной стороны, устраняется постоянный источник заразы для здоровых, а с другой в них находит исцеление значительное число больных. Общее движение в пользу санаторий приняло в последнее время как в Западной Европе, так и у нас весьма значительные размеры. Применяемый в них гигиено-диэтетический метод лечения заключается главным образом в усиленном питании и в доставлении больному и днем, и ночью свежего, абсолютно чистого воздуха. Больной, чтобы не затрачивать своих сил, проводит большую часть дня в открытой, защищенной от ветра веранде в покойном состоянии и в лежачем положении, на особом кресле-постели (Liegehalle). Спальни больных весь день остаются с открытыми окнами и днем вход в них абсолютно воспрещается. Санатории могут быть устраиваемы во всяком климате; необходимые условия местоположения: сухая, порозная, не дающая пыли почва, защищенность от сев. и сев.-вост. ветров при помощи склонов холмов или леса (лучше соснового), отдаленность от города и больших сел, хорошая ключевая вода. Результаты лечения существенно зависят от того, как рано больной поступает в санаторию. По отчетам Бремера (Герберсдорф), в первый период болезни полное излечение получается в 27,8%, во второй в 6,83%, а в третий лишь в 0,84%; значительное улучшение болезни достигается в первой стадии в 31% случаев, во второй — в 14,6%, в третьей — в 2,3%. Результаты лечения в санатории «Халила», в Финляндии (21/2 час. езды от Петербурга), по Габриловичу (1895—96 г.), выражаются следующим образом: всех больных 109 чел., из них полное исцеление получено у 21 (19,3%), улучшение у 59 чел.(54,1%). При всей пользе, несомненно приносимой чахоточными санаториями, нельзя приписывать им чересчур большого значения в общем борьбе с Т., так как число тех чахоточных больных, которые находят себе приют в санаториях, всегда будет относительно невелико (в самом лучшем случае, как показывают расчеты, произведенные в Германии, — не более 5%). Поэтому заслуживают особенного внимания в борьбе с Т. все вышеуказанные профилактические меры.
Литература. Straus, «La tuberculose et son bacille»; Hueppe, «Ueber den gegenwärtigen Stand der tuberculosefrage» (1898); Cornet, «Die Prophylaxis der tuberculose und ihre Resultate» («Berl. Klin. Wochenschr.», 1890, № 20); А. О. Гурвич, «Бугорчатка, как народная болезнь» («Вестн. общ. гиг. судебной и практич. мед.», 1890, янв. и февр.); Riffel, «Die Erblichtkeit der Schwindsucht und tuberculösen Processe» (Карлсруэ, 1891); С. Flügge, «Zeitschrift für Hygiene und Infectionskrankheiten» (т. 30, I); В. В. Фавр, «Берлинский конгресс по вопросу о борьбе с бугорчаткой» («Вестн. общ. гиг., суд. и практ. мед.», 1899, сент.); Nocard, «Centralblatt für Bacteriologie und Parasitenkunde» (1897, т. XXII, № 18—19); L. Rabinowitsch und Kempner, «Zeitschrift f. Hyg. u. Infectionskrankheiten» (1899, т. 31, 2); Obermüller, «Ueber neuere Untersuchungen etc.» («Hyg. Rundschau», 1900, № 17); Jaeger, «Ueber die Möglichkeit tuberculösen Infection des Lymphsystems durch Milch und Milchproducte, Hyg. Rundschau», 1899, № 16); Ренев, «По вопросу о значении санатор. для профилактики и лечения легочной чахотки» (диссертация, 1896); Ф. А. Гетье, «Отч. о командировке за границу для ознакомления с устройством загородных санаторий» («Известия Московской Городской Думы за 1899 г.», окт.); В. Е. Игнатьев, «Профилактика туберкулеза» (М., 1897); Weichselbaum, «Epidemiologe» (Weyl, «Handb. f. Hygiene», 37 вып., 1898), и мн. др. М. Б. Коцын.